Ключ может быть в кармане брюк.
Рейф снова зашевелился и перевернулся на спину. Дыхание уже не было таким затрудненным, но холодная испарина еще не прошла. Слава Богу, подоспела хоть какая-то помощь.
Шей проверила карман. Ничего. Легко коснулась груди больного, как бы побуждая его повернуться, но стараясь не разбудить. Ее пальцы задержались на гладком мускулистом теле. Застонав, он слегка повернулся, и девушка сумела дотянуться до другого кармана. Быстро нащупала ключ.
В ту же секунду, когда она вынимала его, Рейф открыл глаза. Тут же протянул руку и с неожиданной силой схватил ее за запястье.
— В чем дело?
Подозрительность, с какой он задал вопрос, разозлила Шей, несмотря на то что прикосновение его руки обожгло, как молния.
— Мне казалось, ты хотел, чтобы я ушла.
Он не отпустил руку.
Шей попыталась отстраниться, но он крепко держал ее.
— Приехал твой друг. Если он сейчас не поставит в сарай коня, то медведица доведет животное до безумия, — сказала она.
— Клинт?
— Бен.
Он отпустил ее.
— Виноват, — сказал он, хотя вид у него был отнюдь не виноватый. Но все же он извинился ровно настолько, насколько было уместно в данном случае. Она собиралась уже встать, но ее остановил его вопрос. — Медведица не ушла?
— Она никуда не денется, пока здесь ее детеныш.
Он приподнялся на здоровой руке:
— Как себя чувствует медвежонок?
— Точно так же, как ты.
— Так плохо? — в голосе прозвучал слабый намек на иронию, но лицо оставалось по-прежнему суровым.
Она подумала: неужели он когда-нибудь шутит, смеется или, если уж на то пошло, просто улыбается?
Шей взглянула на свое запястье, сохранившее красные отпечатки его пальцев, и Тайлер проследил за ее взглядом. Он дотронулся до нее рукой, мягко проведя пальцами по ярко-красным пятнам, а затем перевернул ее ладонь. Ожог еще не начал затягиваться, на его месте было полно лопнувших волдырей. Она почти забыла о своей руке, обеспокоенная гораздо больше болезнью Рейфа.
— Тебе самой не мешало бы подлечиться, — сказал он грубо.
Она пожала плечами, подражая его привычке.
— Да, рука меня подвела, когда я… — она внезапно замолчала.
— Прихлопнула меня? — усмехнулся он.
Нет, в нем все-таки есть чувство юмора. Она ничего не придумала. Это видно по его глазам, чудесным, ярким, как морская вода, глазам, в которых скрыто столько тайн, секретов и гнева.
— И ничуть не раскаиваюсь. Ты это заслужил. Я только жалею, что отправила тебя за медвежонком.
— Леди, никто меня никуда не отправлял. Я сам пошел. Чертовски глупый поступок, почти такой же глупый, как то, что ты не убежала, а осталась здесь зашивать меня.
«Леди». Все-таки лучше, чем «мисс Рэндалл», произнесенное с презрением. Но несмотря на относительную беспечность тона, его рот по-прежнему был угрюмо сжат, сказывающееся напряжение углубило и без того ярко очерченные невзгодами морщины на лице. Она чувствовала, что он с трудом ведет борьбу с ней, с самим собой, с ситуацией, с которой почти уже смирился. Борется одним усилием воли, а не физически. Вся слабость и отчаяние, которым он поддался в забытье, ушли, вытесненные беспощадной решимостью, внушавшей ей благоговение и даже страх. Он все еще удерживал ее руку, но не физической, а какой-то другой силой. Они встретились взглядами и не смогли оторваться друг от друга, очарованные непонятным волшебством, связавшим их крепче всяких веревок и цепей.
Шей никогда не верила в любовь с первого взгляда. Она полагала, что любовь нужно взращивать осторожно и бережно, как любой молодой росток. Так говорила мама, и Шей верила ей. Сара знала, что такое любить, потому что всю жизнь носила в душе скорбь по этой любви. Так, по крайней мере, Шей когда-то думала.
И все же она не сумела заставить себя принять предложение ни одного из своих поклонников. Никогда в ее отношениях с ними не зажигалась ни одна искорка, даже самая маленькая, не затеплился ни один уголек большой любви, готовый вспыхнуть ярким пламенем.
Зато теперь искры были. Да еще какие. Искры и фейерверки. Взрывы. Ураганы и бури, порождающие мощные противоположные течения. А кроме того, между ними зародилась какая-то близость, взаимопонимание, которое проявлялось самым неожиданным образом. Он заранее угадал, что ей понравится водопад, что она обрадуется, увидев шаловливых мишек. Она заранее знала, что он отправится спасать медвежонка. Он сам испытал боль — она прочитала это в его глазах, — когда увидел ее обожженную руку. Она почувствовала на себе, как болит рука там, где оцарапал кожу медведь. И неважно, что оба противились этому чувству, — они ничего не могли с этим поделать. Судьба? Шей всегда считала, что люди сами строят свою судьбу. Сейчас она противилась яростным ветрам, справиться с которыми не могла.
Снаружи донеслось дикое испуганное ржание, и Шей внезапно вернулась к действительности, вспомнив, что ее ждет Бен. Сколько времени прошло? Всего лишь несколько секунд, а, казалось, будто целая жизнь. Она стряхнула с себя наваждение, вызванное прикосновением Рейфа. Прикосновением, с которым она не хотела расставаться, но должна была. Тело ее сотряслось от дрожи, когда она отняла руку, вцепившуюся в ключ.
Рейф откинулся на подушку, словно его тоже сильно потрепала буря. Но его вопросительный взгляд буквально приклеился к девушке, и ей понадобилось большое усилие, чтобы оторваться от него.
Шей почти бегом выскочила из хижины. Бен с огромным трудом удерживал коня под непрекращающийся рев медведицы, беспокойно метавшейся за деревьями. Он уже вытащил револьвер, и Шей с криком «Нет!» бросилась к нему.
Бен дрогнул, затем опустил оружие и ждал, пока она откроет дверь сарая, но ключ выпал из обожженной руки. Бросив нанес взгляд, Эдвардс наклонился, подобрал ключ и быстро отпер дверь. Шей придержала створки здоровой рукой, пока он заводил коня, стараясь успокоить испуганное животное. Когда наконец конь оказался на месте, Бен повернулся к девушке:
— А вы, как видно, не торопились. Я чуть было не пристрелил этого проклятого медведя, чтобы пойти узнать, в чем дело. Что за дьявольщина у вас тут происходит?
— Рейф… спас медвежонка… он сейчас в хижине.
Шей постаралась не замечать удивления в глазах юноши, когда назвала Тайлера по имени. Теперь это имя легко ей давалось. Чересчур легко. Бен начал расседлывать коня.
— Вы сказали, капитан заболел?
— Его оцарапала медведица, когда он вынимал из капкана медвежонка.
Бен как будто не удивился.
— А вы? Почему вы все еще здесь?
Шей понимала, что объяснение, данное Рейфу, тут не сработает. Бен видел, что она не боится медведицы. Шей пожала плечами:
— Я не знала… в каком направлении…
Он сдержал улыбку:
— Я слышал, в первый раз это вас не остановило.
— Я быстро усваиваю уроки.
Он закончил обтирать коня и подобрал с полу вьюки.
— Клинт сказал, у вас обожжена рука. Я привез мазь и немного медикаментов. Видимо, чертовски вовремя.
— Он очень страдает.
— И это вас беспокоит?
Насмешка на его лице возмутила Шей.
— Меня беспокоит даже больной хорек.
На этот раз он ухмыльнулся:
— Тогда у вас обоих есть что-то общее. Я еще не встречал людей, которые бы так беспокоились о животных. Взять хотя бы мышонка. Знаете, он провез его с собой тысячи миль…
Внезапно Шей обозлилась:
— У меня нет с ним ничего общего. Он изгой, он…
— Поосторожней, мисс Рэндалл, — произнес Бен сразу другим тоном, — иначе мы поговорим о ваших собственных недочетах или недочетах вашего… отца.
— Ну и поговорим, — парировала она. — Вы бросаете тень, вы выдвигаете обвинения, вы очерняете, а тем временем похищаете людей, занимаетесь разбоем и воровством…
Он остановил поток слов пронзительным взглядом:
— Рэндалл о вас ничего не знает. Если вы действительно его дочь. Он был удивлен, когда ему рассказали, что на почте какая-то женщина заявила, что она приходится ему дочерью.
Шей окаменела. Она уже давно сделала вывод, прочитав письма, в которых ни слова не говорилось о ней, что отец не подозревает о ее существовании. Все же услышанное больно задело ее. Загадка стала еще более неразрешимой.
— Я должна увидеть его.
— Невозможно, пока не покончим с делом.
— Каким делом? — расстроившись, поинтересовалась она.
— Рейф расскажет, когда найдет нужным, — ответил Бен, отдавая ей вьюки, а сам направился в угол, чтобы забрать бутылку с виски. Потом он подошел к двери, открыл ее и с важным видом отступил, пропуская вперед девушку.
Шей вышла. Она задумчиво смотрела, как он запирает дверь и прячет в карман ключ. Подсознательно у нее зародилась мысль попробовать бежать сейчас, когда у Рейфа есть помощь. Однако, взглянув Бену в лицо, Шей поняла, что лишилась этого малого шанса, который у нее был. Она вновь превратилась в пленницу, но на этот раз с двумя тюремщиками.
До девушки донесся мучительный вой медведицы, так и не покинувшей своего поста. Бедный зверь не понимал, что происходит.
Шей тоже не понимала. Она вообще не понимала, что происходит, особенно в ее душе. Господи, она ничего не понимала.
Глава пятнадцатая
Клинт прогуливался с Кейт по розарию, раскинувшемуся за просторным домом Дьюэйнов. Это был ее сад, и он ей подходил. Розы росли беспорядочно, а не в прямых рядах, но высадили их с избытком. Красные вперемежку с желтыми, розовые — с белыми.
Они пахли, как их хозяйка, и Клинт подумал, что Кейт, вероятно, использует розовые лепестки для своих тонких цветочных духов, аромат которых был неотделим от нее.
Ее рука дотронулась до него, и он невольно сжал ее пальцы, несмотря на намерение сделать прямо противоположное. Он предполагал ясно объяснить сегодня вечером, что не сможет часто с ней видеться, потому что обязанности на ранчо мешают активному общению с людьми.
Но все пошло не так, как он задумал, стоило ему переступить порог дома Дьюэйнов. Кейт приветствовала его улыбкой, которая сразу согрела его. Ее зеленые глаза зажглись, как только он вошел, и Клинт почувствовал, что все его намерения тают, как туман под утренним солнцем.
Он еще больше расстроился, когда его встретили остальные Дьюэйны. Отец Кейт и оба брата обращались с ним как с членом семьи. А еще хуже, они интересовались его мнением, что предпринять против нового беззакония, случившегося в Раштоне.
Клинту захотелось уменьшиться и забиться в какую-нибудь щель. Вместо этого он пожал плечами:
— Странно, что они нацелились на Джека. — Он помедлил, затем добавил:
— Что-то мне не нравится этот Макклэри, который приехал погостить. В ночь убийства старателя его в доме не было.
Расс Дьюэйн кивнул:
— Не скажу, что этот тип мне по душе, но он приехал после того, как начались ограбления почтовых дилижансов.
— Может так, а может, и нет.
Намек Клинта был ясен; Макклэри мог не объявлять о своем присутствии до определенного времени.
— Ты не согласился бы за ним приглядеть? — спросил Расс.
Снова Клинту захотелось забиться куда-нибудь в щель. За свою жизнь он совершил много такого, чем не особенно гордился, но ни разу не солгал другу, тому, кого уважал и чьим доверием пользовался.
Клинт кивнул, затем поменял тему разговора, поинтересовавшись стадом Дьюэйнов.
— Хуже некуда. С самого начала дело не пошло: зима потрепала нас не меньше, чем Джека. Пришлось продать больше, чем хотелось бы. Такова уж доля скотовода: приходится мириться с непогодой, засухой, волками и койотами. Но с чем мы не можем смириться, так это с человеческой падалью, которая завелась в округе.
Клинт невольно поморщился. Ему захотелось все объяснить. Прямо сейчас. Но он не мог так поступить, не предав Рейфа, собственного брата и всех остальных.
— Что ты собираешься делать, Расс?
— Будь я проклят, если знаю. Ждать, наверное. Джек был прав, когда говорил, что не стоит пытаться отыскать кого-то в этих горах. После первого ограбления не осталось никаких следов. Они как будто исчезли. У меня очень скверно на душе из-за Джека. Он работал день и ночь, чтобы создать ранчо. Кое-кто поговаривает о том, чтобы предложить ему денег взаймы, но сейчас у каждого свои проблемы. Как намерены поступить его работники?
— Они начинают терять терпение. Кое-кто хочет уйти.
— А ты?
Клинт почувствовал, как на него глянули разом четыре пары глаз. Он слегка поерзал на стуле и увидел на лице Кейт беспокойство. До сих пор никто на него так не смотрел. И Клинту стало не по себе от мысли, что этот взгляд может выразить что-то другое, например презрение.
— Я еще не решил.
— У нас найдется для тебя работа, если захочешь, — сказал Расс.
Клинт кивнул, молча поблагодарив за предложение, понимая, что здесь пахнет сватовством. Семья Кейт приняла его в качестве кавалера Кейт, и хотя при других обстоятельствах он был бы доволен, сейчас это доставило ему только огорчение.
Несколько минут спустя Расс предложил, чтобы «молодые люди» прогулялись, и Клинт не смог отказаться, чтобы не обидеть хозяйку дома. Он был просто не в силах огорчить Кейт, особенно теперь, когда ее щеки горели от смущения после такого нетактичного намека. Клинт поднялся, подошел к ней и вежливо отодвинул ее стул.
Луна была почти круглой, золотой, а не серебряной, и в воздухе повисло ожидание, которое обычно предшествует буре. Между ними тоже возникло напряженное молчание, которое сопровождалось легким прикосновением рук, почти незаметным пожатием пальцев и таким же незаметным ответным пожатием.
— Прости, — наконец сказала она.
— За что?
— За то, что мои устроили… такое неуклюжее сватовство.
Он невольно крепче сжал ее руку. Он не мог ответить, что ничего не заметил. Он не умел лгать. И в этом-то была вся проблема. По крайней мере, одна из них.
— Ты не собираешься остаться в Раштоне?
Как она догадалась? Клинт остановился и посмотрел на девушку. Она прелестно выглядела в лунном свете — задумчивое выражение на лице, рассеянный взгляд.
— Нет, — сказал он. — Я перекати-поле. Нигде не засиживаюсь подолгу.
— Но здесь ты живешь уже почти два года.
Он прямо взглянул ей в глаза:
— Я бродяга, Кейт, стал таким после войны.
Он видел, что она с трудом перевела дыхание, словно его слова душили ее. То же самое происходило с ним. Ему так хотелось ее поцеловать. Но именно этого делать не следовало.
— Ты никогда не хотел осесть?
Да. Сейчас захотел.
Он медленно покачал головой.
— Думаю, я не смог бы. — На большую прямоту он не решился.
Она кивнула, приняв его объяснение, в честности которого не сомневалась.
— Когда-то я мечтала путешествовать. Отправиться на Восток. Или в Сан-Франциско. — Кейт так старалась облегчить ему задачу. В конце концов, их мало что связывало, если не считать взглядов, нескольких танцев, разговоров, которые до сегодняшнего вечера текли так легко, и… внутреннего голоса, говорившего двум молодым людям, что происходит нечто необычное. Клинт и не подозревал, что так бывает, а сейчас уже было слишком поздно что-либо менять.
— А теперь? — тихо спросил он.
— Теперь я знаю, что мой дом здесь, на этой земле. Среди этих гор.
Клинт вновь осознал, что она пытается отбросить все недосказанное в их предыдущих разговорах, словно хочетубе-дить его, что его решение — это его решение, и его жизнь — это его жизнь.
Если бы только…
— Если бы только?
Клинт не подозревал, что думает вслух. Он улыбнулся девушке.
— Если бы только ты не была такой прелестной.
Он увидел радостный взгляд Кейт, на ее щеках вновь вспыхнул румянец, который очень ей шел. Наверное, она даже не подозревает, какая она хорошенькая, решил Клинт.
Больше он не мог с собой бороться. Приблизился к ней, наклонил голову и коснулся ее губ. Она действовала на него как магнит, притягивая к себе все ближе и ближе.
Губы у нее были мягкими, зовущими, кожа невероятно нежной, пахнущей тонким ароматом роз. В этой жизни она была ему нужна как никто. Клинт даже не подозревал, что когда-нибудь будет так отчаянно нуждаться в другом человеке.
Его губы легко трепетали на ее губах, и она чуть раскрылась навстречу ему. Рука девушки коснулась его плеча и замерла там, словно в нерешительности. Этот невинный жест погубил Клинта. Он обнял ее мягко, но властно, целуя каждую тонкую черточку ее лица, запоминая упоение от каждого прикосновения, тихую довольную радость ее ответов. На секунду Клинт прижался щекой к ее щеке.
— О Кейт, — услышал он собственный вздох.
Вместо ответа она чуть отстранила лицо, и губы их снова слились в поцелуе, полном обещания и одновременно такого горького понимания, что Клинт потерялся между раем и адом.
* * *
Когда Джек Рэндалл прочел телеграмму, он почувствовал, что мир рушится.
Сара умерла!
Осталась дочь. Доченька, чье существование Сара скрывала от него, потому что ненавидела его за то, кем он был. Рэндалл скомкал телеграмму. Ту небольшую сумму, которая у него была, он потратил на детектива в Бостоне, пообещав премию за быстрый результат. Детектив справился с заданием быстро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Рейф снова зашевелился и перевернулся на спину. Дыхание уже не было таким затрудненным, но холодная испарина еще не прошла. Слава Богу, подоспела хоть какая-то помощь.
Шей проверила карман. Ничего. Легко коснулась груди больного, как бы побуждая его повернуться, но стараясь не разбудить. Ее пальцы задержались на гладком мускулистом теле. Застонав, он слегка повернулся, и девушка сумела дотянуться до другого кармана. Быстро нащупала ключ.
В ту же секунду, когда она вынимала его, Рейф открыл глаза. Тут же протянул руку и с неожиданной силой схватил ее за запястье.
— В чем дело?
Подозрительность, с какой он задал вопрос, разозлила Шей, несмотря на то что прикосновение его руки обожгло, как молния.
— Мне казалось, ты хотел, чтобы я ушла.
Он не отпустил руку.
Шей попыталась отстраниться, но он крепко держал ее.
— Приехал твой друг. Если он сейчас не поставит в сарай коня, то медведица доведет животное до безумия, — сказала она.
— Клинт?
— Бен.
Он отпустил ее.
— Виноват, — сказал он, хотя вид у него был отнюдь не виноватый. Но все же он извинился ровно настолько, насколько было уместно в данном случае. Она собиралась уже встать, но ее остановил его вопрос. — Медведица не ушла?
— Она никуда не денется, пока здесь ее детеныш.
Он приподнялся на здоровой руке:
— Как себя чувствует медвежонок?
— Точно так же, как ты.
— Так плохо? — в голосе прозвучал слабый намек на иронию, но лицо оставалось по-прежнему суровым.
Она подумала: неужели он когда-нибудь шутит, смеется или, если уж на то пошло, просто улыбается?
Шей взглянула на свое запястье, сохранившее красные отпечатки его пальцев, и Тайлер проследил за ее взглядом. Он дотронулся до нее рукой, мягко проведя пальцами по ярко-красным пятнам, а затем перевернул ее ладонь. Ожог еще не начал затягиваться, на его месте было полно лопнувших волдырей. Она почти забыла о своей руке, обеспокоенная гораздо больше болезнью Рейфа.
— Тебе самой не мешало бы подлечиться, — сказал он грубо.
Она пожала плечами, подражая его привычке.
— Да, рука меня подвела, когда я… — она внезапно замолчала.
— Прихлопнула меня? — усмехнулся он.
Нет, в нем все-таки есть чувство юмора. Она ничего не придумала. Это видно по его глазам, чудесным, ярким, как морская вода, глазам, в которых скрыто столько тайн, секретов и гнева.
— И ничуть не раскаиваюсь. Ты это заслужил. Я только жалею, что отправила тебя за медвежонком.
— Леди, никто меня никуда не отправлял. Я сам пошел. Чертовски глупый поступок, почти такой же глупый, как то, что ты не убежала, а осталась здесь зашивать меня.
«Леди». Все-таки лучше, чем «мисс Рэндалл», произнесенное с презрением. Но несмотря на относительную беспечность тона, его рот по-прежнему был угрюмо сжат, сказывающееся напряжение углубило и без того ярко очерченные невзгодами морщины на лице. Она чувствовала, что он с трудом ведет борьбу с ней, с самим собой, с ситуацией, с которой почти уже смирился. Борется одним усилием воли, а не физически. Вся слабость и отчаяние, которым он поддался в забытье, ушли, вытесненные беспощадной решимостью, внушавшей ей благоговение и даже страх. Он все еще удерживал ее руку, но не физической, а какой-то другой силой. Они встретились взглядами и не смогли оторваться друг от друга, очарованные непонятным волшебством, связавшим их крепче всяких веревок и цепей.
Шей никогда не верила в любовь с первого взгляда. Она полагала, что любовь нужно взращивать осторожно и бережно, как любой молодой росток. Так говорила мама, и Шей верила ей. Сара знала, что такое любить, потому что всю жизнь носила в душе скорбь по этой любви. Так, по крайней мере, Шей когда-то думала.
И все же она не сумела заставить себя принять предложение ни одного из своих поклонников. Никогда в ее отношениях с ними не зажигалась ни одна искорка, даже самая маленькая, не затеплился ни один уголек большой любви, готовый вспыхнуть ярким пламенем.
Зато теперь искры были. Да еще какие. Искры и фейерверки. Взрывы. Ураганы и бури, порождающие мощные противоположные течения. А кроме того, между ними зародилась какая-то близость, взаимопонимание, которое проявлялось самым неожиданным образом. Он заранее угадал, что ей понравится водопад, что она обрадуется, увидев шаловливых мишек. Она заранее знала, что он отправится спасать медвежонка. Он сам испытал боль — она прочитала это в его глазах, — когда увидел ее обожженную руку. Она почувствовала на себе, как болит рука там, где оцарапал кожу медведь. И неважно, что оба противились этому чувству, — они ничего не могли с этим поделать. Судьба? Шей всегда считала, что люди сами строят свою судьбу. Сейчас она противилась яростным ветрам, справиться с которыми не могла.
Снаружи донеслось дикое испуганное ржание, и Шей внезапно вернулась к действительности, вспомнив, что ее ждет Бен. Сколько времени прошло? Всего лишь несколько секунд, а, казалось, будто целая жизнь. Она стряхнула с себя наваждение, вызванное прикосновением Рейфа. Прикосновением, с которым она не хотела расставаться, но должна была. Тело ее сотряслось от дрожи, когда она отняла руку, вцепившуюся в ключ.
Рейф откинулся на подушку, словно его тоже сильно потрепала буря. Но его вопросительный взгляд буквально приклеился к девушке, и ей понадобилось большое усилие, чтобы оторваться от него.
Шей почти бегом выскочила из хижины. Бен с огромным трудом удерживал коня под непрекращающийся рев медведицы, беспокойно метавшейся за деревьями. Он уже вытащил револьвер, и Шей с криком «Нет!» бросилась к нему.
Бен дрогнул, затем опустил оружие и ждал, пока она откроет дверь сарая, но ключ выпал из обожженной руки. Бросив нанес взгляд, Эдвардс наклонился, подобрал ключ и быстро отпер дверь. Шей придержала створки здоровой рукой, пока он заводил коня, стараясь успокоить испуганное животное. Когда наконец конь оказался на месте, Бен повернулся к девушке:
— А вы, как видно, не торопились. Я чуть было не пристрелил этого проклятого медведя, чтобы пойти узнать, в чем дело. Что за дьявольщина у вас тут происходит?
— Рейф… спас медвежонка… он сейчас в хижине.
Шей постаралась не замечать удивления в глазах юноши, когда назвала Тайлера по имени. Теперь это имя легко ей давалось. Чересчур легко. Бен начал расседлывать коня.
— Вы сказали, капитан заболел?
— Его оцарапала медведица, когда он вынимал из капкана медвежонка.
Бен как будто не удивился.
— А вы? Почему вы все еще здесь?
Шей понимала, что объяснение, данное Рейфу, тут не сработает. Бен видел, что она не боится медведицы. Шей пожала плечами:
— Я не знала… в каком направлении…
Он сдержал улыбку:
— Я слышал, в первый раз это вас не остановило.
— Я быстро усваиваю уроки.
Он закончил обтирать коня и подобрал с полу вьюки.
— Клинт сказал, у вас обожжена рука. Я привез мазь и немного медикаментов. Видимо, чертовски вовремя.
— Он очень страдает.
— И это вас беспокоит?
Насмешка на его лице возмутила Шей.
— Меня беспокоит даже больной хорек.
На этот раз он ухмыльнулся:
— Тогда у вас обоих есть что-то общее. Я еще не встречал людей, которые бы так беспокоились о животных. Взять хотя бы мышонка. Знаете, он провез его с собой тысячи миль…
Внезапно Шей обозлилась:
— У меня нет с ним ничего общего. Он изгой, он…
— Поосторожней, мисс Рэндалл, — произнес Бен сразу другим тоном, — иначе мы поговорим о ваших собственных недочетах или недочетах вашего… отца.
— Ну и поговорим, — парировала она. — Вы бросаете тень, вы выдвигаете обвинения, вы очерняете, а тем временем похищаете людей, занимаетесь разбоем и воровством…
Он остановил поток слов пронзительным взглядом:
— Рэндалл о вас ничего не знает. Если вы действительно его дочь. Он был удивлен, когда ему рассказали, что на почте какая-то женщина заявила, что она приходится ему дочерью.
Шей окаменела. Она уже давно сделала вывод, прочитав письма, в которых ни слова не говорилось о ней, что отец не подозревает о ее существовании. Все же услышанное больно задело ее. Загадка стала еще более неразрешимой.
— Я должна увидеть его.
— Невозможно, пока не покончим с делом.
— Каким делом? — расстроившись, поинтересовалась она.
— Рейф расскажет, когда найдет нужным, — ответил Бен, отдавая ей вьюки, а сам направился в угол, чтобы забрать бутылку с виски. Потом он подошел к двери, открыл ее и с важным видом отступил, пропуская вперед девушку.
Шей вышла. Она задумчиво смотрела, как он запирает дверь и прячет в карман ключ. Подсознательно у нее зародилась мысль попробовать бежать сейчас, когда у Рейфа есть помощь. Однако, взглянув Бену в лицо, Шей поняла, что лишилась этого малого шанса, который у нее был. Она вновь превратилась в пленницу, но на этот раз с двумя тюремщиками.
До девушки донесся мучительный вой медведицы, так и не покинувшей своего поста. Бедный зверь не понимал, что происходит.
Шей тоже не понимала. Она вообще не понимала, что происходит, особенно в ее душе. Господи, она ничего не понимала.
Глава пятнадцатая
Клинт прогуливался с Кейт по розарию, раскинувшемуся за просторным домом Дьюэйнов. Это был ее сад, и он ей подходил. Розы росли беспорядочно, а не в прямых рядах, но высадили их с избытком. Красные вперемежку с желтыми, розовые — с белыми.
Они пахли, как их хозяйка, и Клинт подумал, что Кейт, вероятно, использует розовые лепестки для своих тонких цветочных духов, аромат которых был неотделим от нее.
Ее рука дотронулась до него, и он невольно сжал ее пальцы, несмотря на намерение сделать прямо противоположное. Он предполагал ясно объяснить сегодня вечером, что не сможет часто с ней видеться, потому что обязанности на ранчо мешают активному общению с людьми.
Но все пошло не так, как он задумал, стоило ему переступить порог дома Дьюэйнов. Кейт приветствовала его улыбкой, которая сразу согрела его. Ее зеленые глаза зажглись, как только он вошел, и Клинт почувствовал, что все его намерения тают, как туман под утренним солнцем.
Он еще больше расстроился, когда его встретили остальные Дьюэйны. Отец Кейт и оба брата обращались с ним как с членом семьи. А еще хуже, они интересовались его мнением, что предпринять против нового беззакония, случившегося в Раштоне.
Клинту захотелось уменьшиться и забиться в какую-нибудь щель. Вместо этого он пожал плечами:
— Странно, что они нацелились на Джека. — Он помедлил, затем добавил:
— Что-то мне не нравится этот Макклэри, который приехал погостить. В ночь убийства старателя его в доме не было.
Расс Дьюэйн кивнул:
— Не скажу, что этот тип мне по душе, но он приехал после того, как начались ограбления почтовых дилижансов.
— Может так, а может, и нет.
Намек Клинта был ясен; Макклэри мог не объявлять о своем присутствии до определенного времени.
— Ты не согласился бы за ним приглядеть? — спросил Расс.
Снова Клинту захотелось забиться куда-нибудь в щель. За свою жизнь он совершил много такого, чем не особенно гордился, но ни разу не солгал другу, тому, кого уважал и чьим доверием пользовался.
Клинт кивнул, затем поменял тему разговора, поинтересовавшись стадом Дьюэйнов.
— Хуже некуда. С самого начала дело не пошло: зима потрепала нас не меньше, чем Джека. Пришлось продать больше, чем хотелось бы. Такова уж доля скотовода: приходится мириться с непогодой, засухой, волками и койотами. Но с чем мы не можем смириться, так это с человеческой падалью, которая завелась в округе.
Клинт невольно поморщился. Ему захотелось все объяснить. Прямо сейчас. Но он не мог так поступить, не предав Рейфа, собственного брата и всех остальных.
— Что ты собираешься делать, Расс?
— Будь я проклят, если знаю. Ждать, наверное. Джек был прав, когда говорил, что не стоит пытаться отыскать кого-то в этих горах. После первого ограбления не осталось никаких следов. Они как будто исчезли. У меня очень скверно на душе из-за Джека. Он работал день и ночь, чтобы создать ранчо. Кое-кто поговаривает о том, чтобы предложить ему денег взаймы, но сейчас у каждого свои проблемы. Как намерены поступить его работники?
— Они начинают терять терпение. Кое-кто хочет уйти.
— А ты?
Клинт почувствовал, как на него глянули разом четыре пары глаз. Он слегка поерзал на стуле и увидел на лице Кейт беспокойство. До сих пор никто на него так не смотрел. И Клинту стало не по себе от мысли, что этот взгляд может выразить что-то другое, например презрение.
— Я еще не решил.
— У нас найдется для тебя работа, если захочешь, — сказал Расс.
Клинт кивнул, молча поблагодарив за предложение, понимая, что здесь пахнет сватовством. Семья Кейт приняла его в качестве кавалера Кейт, и хотя при других обстоятельствах он был бы доволен, сейчас это доставило ему только огорчение.
Несколько минут спустя Расс предложил, чтобы «молодые люди» прогулялись, и Клинт не смог отказаться, чтобы не обидеть хозяйку дома. Он был просто не в силах огорчить Кейт, особенно теперь, когда ее щеки горели от смущения после такого нетактичного намека. Клинт поднялся, подошел к ней и вежливо отодвинул ее стул.
Луна была почти круглой, золотой, а не серебряной, и в воздухе повисло ожидание, которое обычно предшествует буре. Между ними тоже возникло напряженное молчание, которое сопровождалось легким прикосновением рук, почти незаметным пожатием пальцев и таким же незаметным ответным пожатием.
— Прости, — наконец сказала она.
— За что?
— За то, что мои устроили… такое неуклюжее сватовство.
Он невольно крепче сжал ее руку. Он не мог ответить, что ничего не заметил. Он не умел лгать. И в этом-то была вся проблема. По крайней мере, одна из них.
— Ты не собираешься остаться в Раштоне?
Как она догадалась? Клинт остановился и посмотрел на девушку. Она прелестно выглядела в лунном свете — задумчивое выражение на лице, рассеянный взгляд.
— Нет, — сказал он. — Я перекати-поле. Нигде не засиживаюсь подолгу.
— Но здесь ты живешь уже почти два года.
Он прямо взглянул ей в глаза:
— Я бродяга, Кейт, стал таким после войны.
Он видел, что она с трудом перевела дыхание, словно его слова душили ее. То же самое происходило с ним. Ему так хотелось ее поцеловать. Но именно этого делать не следовало.
— Ты никогда не хотел осесть?
Да. Сейчас захотел.
Он медленно покачал головой.
— Думаю, я не смог бы. — На большую прямоту он не решился.
Она кивнула, приняв его объяснение, в честности которого не сомневалась.
— Когда-то я мечтала путешествовать. Отправиться на Восток. Или в Сан-Франциско. — Кейт так старалась облегчить ему задачу. В конце концов, их мало что связывало, если не считать взглядов, нескольких танцев, разговоров, которые до сегодняшнего вечера текли так легко, и… внутреннего голоса, говорившего двум молодым людям, что происходит нечто необычное. Клинт и не подозревал, что так бывает, а сейчас уже было слишком поздно что-либо менять.
— А теперь? — тихо спросил он.
— Теперь я знаю, что мой дом здесь, на этой земле. Среди этих гор.
Клинт вновь осознал, что она пытается отбросить все недосказанное в их предыдущих разговорах, словно хочетубе-дить его, что его решение — это его решение, и его жизнь — это его жизнь.
Если бы только…
— Если бы только?
Клинт не подозревал, что думает вслух. Он улыбнулся девушке.
— Если бы только ты не была такой прелестной.
Он увидел радостный взгляд Кейт, на ее щеках вновь вспыхнул румянец, который очень ей шел. Наверное, она даже не подозревает, какая она хорошенькая, решил Клинт.
Больше он не мог с собой бороться. Приблизился к ней, наклонил голову и коснулся ее губ. Она действовала на него как магнит, притягивая к себе все ближе и ближе.
Губы у нее были мягкими, зовущими, кожа невероятно нежной, пахнущей тонким ароматом роз. В этой жизни она была ему нужна как никто. Клинт даже не подозревал, что когда-нибудь будет так отчаянно нуждаться в другом человеке.
Его губы легко трепетали на ее губах, и она чуть раскрылась навстречу ему. Рука девушки коснулась его плеча и замерла там, словно в нерешительности. Этот невинный жест погубил Клинта. Он обнял ее мягко, но властно, целуя каждую тонкую черточку ее лица, запоминая упоение от каждого прикосновения, тихую довольную радость ее ответов. На секунду Клинт прижался щекой к ее щеке.
— О Кейт, — услышал он собственный вздох.
Вместо ответа она чуть отстранила лицо, и губы их снова слились в поцелуе, полном обещания и одновременно такого горького понимания, что Клинт потерялся между раем и адом.
* * *
Когда Джек Рэндалл прочел телеграмму, он почувствовал, что мир рушится.
Сара умерла!
Осталась дочь. Доченька, чье существование Сара скрывала от него, потому что ненавидела его за то, кем он был. Рэндалл скомкал телеграмму. Ту небольшую сумму, которая у него была, он потратил на детектива в Бостоне, пообещав премию за быстрый результат. Детектив справился с заданием быстро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40