После того как их наконец разняли и взбешенный тренер пригрозил, что, если это повторится, зачинщиков драки на неделю отстранят от игр и оштрафуют, Скотт ворвался в бар, где его дожидалась Эббра, и без лишних слов заявил:
– Пойдем отсюда. Мы уезжаем.
– В чем дело? Что у тебя с лицом? Что случилось?..
– Мы уезжаем, – повторил Скотт и, схватив Эббру за руку, потащил ее к выходу. Через несколько секунд в баре поползут противоречивые слухи, которые будет объединять фраза, положившая начало драке. Скотту становилось дурно при одном воспоминании об этих словах, а мысль о том, что Эббра могла ненароком услышать их, приводила его в ярость.
Нежелание Скотта говорить о случившемся было столь очевидным, что Эббра не стала допытываться. В конце недели она должна была отправиться на Гавайи на встречу с Льюисом, и ейне хотелось обсуждать что-либо еще.
Скотт почти не слышал ее. За три месяца, миновавших с той поры, когда он впервые встретился с ней, он не назначал свиданий ни одной из своих старых подруг и не знакомился с новыми. В это было трудно поверить, но последние четыре месяца он провел без женщин. Однако и причина тому была веская.
Эббра радостно щебетала, рассказывая, какие подарки она купила Льюису, и в душе Скотта поднималась черная, мучительная ревность. Он не встречался с девушками, потому что с Эбброй ему было лучше, чем с кем бы то ни было. Он не спал с женщинами, поскольку единственной, с кем он хотел спать, была Эббра. Жена его брата. Руки Скотта, лежавшие на рулевом колесе, сжались так, что побелели костяшки пальцев. Господи! Как он мог не замечать этого прежде? Только отвратительная подначка товарища по команде, позавидовавшего его спортивным успехам, открыла ему глаза. И что ему делать теперь?
– Мне казалось, я не дождусь встречи с Льюисом, – говорила тем временем Эббра. Глаза ее сияли. – Через три дня мы снова будем вместе. Случались ли в твоей жизни такие потрясающие события, что ты не мог в них поверить?
– Да, – мрачно отозвался Скотт, сворачивая на Вествудский проезд и чувствуя, как разрывается его сердце, словно от удара ножом. – Случались, Эббра. И еще какие.
Глава 5
Следующие двое суток Эббра была не в силах думать ни о ком, кроме Льюиса. В то утро, когда она должна была вылететь ему навстречу, у нее перехватывало дух от возбуждения.
– Тебе принесли почту, дорогая, – сказала мать, когда семья уселась за завтрак. – Я оставила ее на столе в вестибюле.
– Спасибо, мама. – Эббра отодвинула тарелку с яичницей, к которой едва притронулась, и вскочила из-за стола. – Мне пора идти, иначе опоздаю на автобус в аэропорт! – выпалила она.
– Автобусы ходят каждые четверть часа, – заметил отец. – Почему бы мне не отвезти тебя в аэропорт? Что такого особенного в поездке на автобусе?
– Ничего, папа. – Эббра обняла его и чмокнула в щеку. – Так проще, и все тут.
– Вдобавок это послужит лишним подтверждением твоей независимости. – Мать произнесла эти слова любезным тоном, в котором тем не менее явственно угадывалось раздражение.
Эббра промолчала, не желая ввязываться в очередную перепалку с матерью относительно образа жизни, который она теперь вела. Подобные столкновения возникали все чаще. Эббра понимала, что истинная причина тому заключается в полной неспособности матери осознать, что ее дочь уже не ребенок. Мать так и не смирилась с теми переменами, которые произошли в Эббре после замужества. Это случилось столь быстро, что мать не сумела приспособиться к новым реалиям, и уже не в первый раз Эббра пожалела, что Льюиса отправили за океан сразу после свадьбы. Если бы они начали семейную жизнь в Штатах, все было бы иначе.
– Что ж, тогда в путь, – сказал отец, берясь за чемодан Эббры. – Уже пятнадцать минут девятого. Если хочешь успеть на автобус, отходящий в восемь тридцать, нам пора пошевеливаться.
– До свидания, мама. – Эббра поцеловала мать в щеку и следом за отцом вышла в прихожую, захватив по пути почту и сунув ее в наплечную сумку.
Чтобы добраться до аэропорта и зарегистрировать билет, требовалось около часа. Путешествие до Гонолулу должно было продлиться еще пять с половиной часов, а местный перелет из Гонолулу до Лихуэ на острове Кауаи, где Эббра должна была встретиться с Льюисом, занимал двадцать – тридцать минут. Через семь часов они снова будут вместе. Эта перспектива все еще казалась Эббре слишком прекрасной, чтобы быть правдой.
Отец высадил ее на автовокзале на углу улиц О'Фаррел и Тейлор, неподалеку от площади Юнион-сквер, и поцеловал на прощание.
– Передавай привет Льюису, – сказал он, вынимая чемодан из багажника «кадиллака». – Напомни ему, что через шесть месяцев он должен вернуться домой целым и невредимым.
– Обязательно, папа! – возбужденно воскликнула Эб-бра. При мысли о том, что Льюису сейчас ничто не грозит, что в эту минуту он летит над Тихим океаном в «Боинге -707», у нее едва не закружилась голова. Пять ближайших дней ему можно будет ничего не бояться. Он не погибнет от пули или бомбы. Он будет в полной безопасности.
Эббра вошла в уже заполненный салон автобуса. Итак, она отправляется в путь. Каждая прошедшая минута приближала их друг к другу. «Боинг» Льюиса рейсом из Сайгона должен был приземлиться в Гонолулу на три часа раньше, чем самолет Эббры, потом он сразу вылетит в Лихуэ, и когда Эббра окажется на месте, он уже будет ждать ее там.
Регистрируя багаж, Эббра подумала, что среди женщин, которые летят с ней одним рейсом, наверняка есть жены военных. Судя по всему, две или три из них были знакомы друг с другом, и Эббра пожалела, что ей не хватает духу подойти и спросить их, не едут ли они на свидание с мужьями, получившими отпуск. Эббра была слишком застенчива, чтобы расспрашивать незнакомых людей, поэтому она купила книгу в бумажной обложке и бросила взгляд на запястье. Оставалось шесть часов. Льюис уже преодолел две трети пути. В этот самый миг он, должно быть, думает о ней – точно так же как она думает о нем.
– Скоро, мой любимый, – шепнула она, как только объявили посадку на ее самолет. – Уже скоро!
Пока самолет плыл в высоте над сверкающей синевой Тихого океана, Эббра то и дело поглядывала на часы. Пять часов. Четыре. Она представляла, как «боинг» Льюиса приземляется в Гонолулу и как ее муж пересаживается на рейс до Кауаи. Ей было трудно даже представить, каким раем покажутся Льюису Гавайи после того кошмара, в котором ему приходилось существовать до сих пор.
В своих посланиях, скрупулезно-регулярных и исполненных любви, он очень мало писал ей о повседневной жизни. Эббра знала о ней только то, что рассказывала Скотту.
В динамиках послышался голос командира экипажа, который будничным тоном сообщил: через несколько минут самолет произведет посадку в Гонолулу; он выразил надежду, что полет был приятным, и поблагодарил пассажиров за внимание.
Эббру охватило возбуждение. Через час она окажется в объятиях Льюиса. «Боинг» накренился, совершая маневр, и она увидела далеко внизу Перл-Харбор, серебристо-рыжеватые склоны Алмазной Головы и золотистую подкову пляжа Вайкики-Бич.
– Желаю приятно провести время, – сказала, улыбаясь, стюардесса. Эббра вышла из самолета и окунулась в жаркий воздух, напоенный благоуханием и пронизанный яркими солнечными лучами.
На обочине рулежной дорожки гавайский оркестр исполнял народную музыку. Навстречу пассажирам выступили улыбчивые танцовщицы, нагруженные цветами. Они со смехом набрасывали венки на шеи прибывшим.
Как только кожи коснулись лепестки цветов, как только она вдохнула их аромат, Эббра почувствовала прилив головокружительного счастья. Льюис отслужил во Вьетнаме половину контрактного срока и даже не был ранен. Через шесть месяцев она вновь встретится с ним, и это свидание будет длиться намного дольше. Тогда-то и начнется их семейная жизнь. Они поселятся на военной базе, и Эббра станет тем, кем страстно мечтала стать, – настоящей офицерской женой.
До пункта пересадки на рейс местной авиалинии, где дожидался маленький самолет, который должен был доставить Эббру на Кауаи, было десять минут ходьбы. Эббра в сотый раз посмотрела на часы. Через тридцать минут она встретится с Льюисом. Усаживаясь в самолет, она гадала: прибыл ли он в Лихуэ, ждет ли ее в аэропорту? Как только самолет набрал скорость и оторвался от земли, Эббра скрестила пальцы на обеих руках, едва сдерживая восторженное предвкушение, заполнившее ее без остатка.
Эббра вышла на залитый солнцем трап, нетерпеливо поглядывая на приземистые белоснежные здания аэропорта. Вдали виднелись несколько фигур встречающих, но среди них не было ни одного в военной форме. Когда она спускалась по ступеням, ее на мгновение пронзила ужасающая мысль: что, если Льюис еще не приехал? Вдруг случилось что-нибудь страшное? Вдруг его рейс задержали, вдруг он еще не вылетел из Сайгона? И в эту секунду она увидела его – широкоплечего, золотоволосого, в белых брюках и легкой голубой рубашке.
– Льюис! – закричала Эббра, забыв об окружающих ее пассажирах. – Льюис!
Она побежала к нему, широко раскинув руки. Пассажиров и встречающих разделял барьер высотой по пояс, но Эббра не замечала преграду. Она метнулась к Льюису и бросилась в его объятия.
– Льюис! – восторгом выдохнула она. – Милый... любимый...
Губы Льюиса прильнули к ее рту, и месяцы разлуки сразу исчезли, словно их и не было.
– Господи, как я соскучился по тебе! – простонал Льюис, зарывшись лицом в ее волосы и так крепко прижимая Эббру к себе, что ей показалось, будто ее ребра вот-вот хрустнут. – Ты не представляешь, как я по тебе тосковал.
– Очень даже представляю! – с жаром воскликнула она, поднимая голову и заглядывая ему в лицо. – Потому что я скучала по тебе каждую минуту, каждый день!
– Что ж, давай наверстывать упущенное время. – Льюис ослабил объятия и взял Эббру за руку. – Но первым делом тебе нужно оказаться по мою сторону этого чертова забора!
Крепко держась за руки, они прошли вдоль барьера, и, когда тот кончился, Льюис вновь обнял Эббру, не замечая любопытных взглядов.
– Мне казалось, сегодняшний день никогда не наступит, – хрипловатым голосом произнес он, оторвав наконец голову от волос Эббры. – Когда мы женились, я знал, что люблю тебя, но только теперь понял, насколько сильно.
Эббра подняла руку и мягко коснулась кончиками пальцев его лица. Ее глаза светились обожанием.
– Я люблю тебя всем сердцем, Льюис, – негромко сказала она. – Если бы ты меня не любил, я бы, наверное, умерла. Просто не знала бы, как жить.
Льюис вновь прижал ее к себе; ком в горле мешал ему говорить. Потом он положил руку ей на талию и повел к зоне выдачи багажа.
– Где мы поселимся? – спросила она, выходя вслед за Льюисом из аэровокзала к шеренге оранжевых такси. – В отеле или на квартире?
– На квартире. – Внезапно в его глазах мелькнуло сомнение. – Я правильно сделал? Если тебе больше нравится отель, я в любой момент могу отказаться от квартиры.
– Нет. – Эббра качнула головой. – Отдельная квартира – это замечательно.
У них будет свой дом, хотя и ненадолго. Эббру совсем не привлекала безликая атмосфера отеля. Льюис назвал водителю адрес квартиры на Пойпу-Бич и открыл перед Эбброй заднюю дверцу машины.
– Ты рада, милая? – спросил он.
– Да! Да! – Эббра была готова вопить от восторга.
Льюис скользнул к ней на сиденье, и она посмотрела на него сбоку. За три месяца разлуки он изменился, немного похудел. У Эббры сжалось сердце. Удивительно не то, что он потерял вес. Удивительно, как он не потерял что-нибудь еще.
– Ты летел один или с тобой были сослуживцы? – спросила она, стискивая его руку. – Вместе со мной в Гонолулу летели несколько женщин, и мне показалось, что среди них есть жены офицеров, которые летят на свидание с мужьями.
– Двое или трое, – отозвался Льюис, накрывая ее ладонь своими пальцами. – Немного. Тайбэй и Бангкок намного популярнее Гавайских островов.
– Но почему? – Брови Эббры изумленно поползли вверх. – Гавайи – все-таки американская территория. Я думала, людям куда приятнее провести отпуск на родине, чем на Тайване или в Таиланде!
– Тайбэй и Бангкок намного ближе к Вьетнаму, а большинству отпускников совсем не хочется томиться несколько часов в самолете.
– Но Гавайи ближе для их жен! – заспорила Эббра. Льюис усмехнулся:
– Отнюдь не все жены летают к мужьям, чтобы провести с ними отпуск. Вы остались в меньшинстве, миссис Эллис.
– Не понимаю. Я не могу даже представить, что ты получил увольнение и не встретился со мной.
Льюис не знал, как втолковать Эббре, что для большинства американцев, которые служат во Вьетнаме, недельный отпуск является единственной возможностью провести неделю в пьянстве и разврате и что при этом они менее всего нуждаются в обществе супруг, поэтому он сказал:
– Многие жены военных живут очень далеко от Гавайских островов. К примеру, от Нью-Йорка, где живет супруга Деса Коуторна, до Гавайев такое же расстояние, как до Италии или Швейцарии.
– Кто такой Дес Коуторн? – с живым интересом спросила Эббра, подумав, что, может быть, он служит вместе с Льюисом.
– Офицер, который летел вместе со мной, – ответил Льюис, безразлично пожимая плечами. Ему не хотелось говорить ни о Коуторне, ни о том, как другие офицеры распоряжаются свободным временем. Машина мчалась вдоль юго-восточного побережья острова, и он спросил, чтобы сменить тему: – Видишь вон ту гору? Это вершина Ваиалсаи, и, хочешь верь, хочешь нет, там находится самое влажное место на планете.
– Шутишь? – недоверчиво произнесла Эббра. – Самое влажное? Здесь, на Гавайях?
Льюис кивнул, и жесткую линию его рта смягчила улыбка:
– Я узнал об этом, пока дожидался прибытия твоего рейса. Мне нечего было читать, кроме туристических проспектов. За год там выпадает почти тринадцать метров осадков. Вот так дождичек!
– До тех пор пока на пляжах сухо, меня это не пугает, – отозвалась Эббра, прижимаясь щекой к твердому плечу Льюиса, наслаждаясь звуком его голоса и его запахом, в который вкрадывался освежающий аромат одеколона.
Они очутились в своей квартире в самый разгар дня, но, хотя океан поблескивал буквально в нескольких шагах, ни Эббра, ни Льюис даже не вспомнили о пляжных соблазнах.
– Купание подождет, – объявил Льюис тоном, не терпящим возражений; не услышав таковых, он бросил чемоданы в гостиной, обставленной плетеной мебелью, и повернулся к Эббре. Его зрачки расширились, глаза потемнели от возбуждения. Одним легким движением он подхватил Эббру на руки и понес в спальню, словно новобрачную. – Я так долго ждал, – хриплым голосом заговорил он, опуская Эббру на кровать, целуя ее волосы, веки и уголки губ и нетерпеливо расстегивая крохотные перламутровые пуговицы ее блузки. – Я люблю тебя, Эббра. Одну тебя. И буду любить всегда.
Утром следующего дня Эббра и Льюис взяли напрокат джип и отправились в долину Ханалеи. Добравшись до Навили-Вэлли, они оставили машину на стоянке и искупались в крохотной бухте у северной оконечности залива; следующую остановку они сделали в Капаа и долго бродили по улицам, рассматривая деревянные строения прошлого столетия с балкончиками, которые нависали над магазинными витринами, заставленными терракотовыми горшками с нарциссами и ирисами.
– Куда теперь? – спросил Льюис. – Опять на пляж? Или пообедаем? Может, хочешь прогуляться на мыс?
Всякий раз, когда Льюис смотрел на Эббру, у него замирало сердце. Она была в белоснежной шелковой блузке с распахнутым воротом, красной юбке чуть выше колен и изящных босоножках, столь хрупких на вид, что Льюису было трудно представить, как в них вообще можно ходить. После свадьбы волосы Эббры чуть отросли. Они ниспадали ей на плечи сверкающей волной и были закреплены на висках гребнями из слоновой кости с тонкой резьбой.
– Тебе кто-нибудь говорил, что ты самая красивая женщина на свете? – произнес Льюис, жалея, что не может предложить ей отправиться в постель, вместо того чтобы купаться или гулять.
– Нет. – Глаза Эббры радостно блеснули. – Никто не говорил.
– Позволь мне исправить это упущение. – Льюис обхватил рукой талию Эббры, помогая ей забраться в джип. – Вы, Эббра Эллис, вне всяких сомнений, первая красавица на всей нашей огромной планете!
– Спасибо, – со смехом отозвалась Эббра, целуя его в кончик носа. – Я очень рада, что нравлюсь тебе!
– Эббра... – охрипшим голосом заговорил Льюис. Он уже хотел предложить поехать прямиком домой и забраться в постель, но, прежде чем успел это сделать, она сказала:
– Я предпочитаю съездить на пляж, пообедать и прогуляться на мыс. Только на какой? На Килауеа-Пойнт или на Макахена-Пойнт?
Мыс Макахена-Пойнт располагался по пути домой, в нескольких милях от Пойпу-Бич.
– Макахена, – без колебаний ответил Льюис, зная, что оттуда они смогут быстро добраться до дома и лечь в кровать.
И только когда они оказались на мысу, скалы которого омывало лазурное море, и Эббра сбросила босоножки, ступив на колючую траву, она наконец попросила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35