Хорошо, что еще так все обошлось. А если не перестанешь хлюпать, то я разобью вдобавок твою пустую голову, — сказала тетушка Орабелла.
У Буббы тяжело было на душе и вдобавок сильно болел нос. Это тетушка Орабелла разбила ему нос прикладом из-за того, что не смог подстрелить Пичи.
— Я не смог сделать этого, тетушка Орабелла. С была маленькая белка. А вдруг бы я подстрелил белку вместо нее? Нет, с животными я так не могу…
— Мы свою задачу не выполнили. Ты выстрелил в небо, дурья твоя голова! И вдобавок ты потом потерял ружье. Теперь у нас нет оружия, нет денег. Ты знаешь, что последние я истратила, чтобы приобрести еды на завтрак? — спросила она,
Бубба затряс головой.
— Я никогда не говорил тебе о секрете. Тетушка Орабелла, у меня есть секрет и…
— У тебя все еще находится та птица со сломанным крылом? — спросила гневно она. Бубба заморгал глазами.
— Я не собираюсь убивать ее, Бубба. Я собираюсь отнести ее к Пичи. Она лечит больных животных.
— Она… Она… лечит? Тетушка, птице там неудобно, — указал он на карман. — Вот она.
Очень осторожно он вынул крошечную птичку из своего кармана.
— Можем мы отнести ее сейчас, тетушка Орабелла? Может, Пичи перевяжет ей крыло прямо сейчас? Мы…
— Потерпи, Бубба! Потерпи! А сейчас пойдем! Она свернула на узенькую тропинку, которая вела к лугу, и повела Буббу к амбару, где они раньше останавливались. Теперь она поняла, что у Пичи была такая же страсть к животным и жалость, как и у Буббы.
— По этой причине эта сучка не сможет отказать в помощи раненой птице, — думала Орабелла.
— А за эту услугу горная принцесса получит подарок. Конечно же, смертельный! — рассуждала сама с собой Орабелла.
Она тешилась своими мыслями всю дорогу до амбара. Чуть попозже она вернется в Северну» Каролину, в Поссом Холлоу, где в недрах ручья лежат горы золота.
Сенека в ярости поднимался в верхнюю комнату башни. Великолепно приготовленный ужин остыл и стоял нетронутым в его апартаментах. Свечи уже почти догорели, и охлажденное шампанское уже нагрелось. Его неуправляемая жена провинилась снова. Боже! Можно ли с ней о чем-нибудь договориться по-настоящему?
Едва переводя дыхание, он наконец-таки преодолел все ступени, ведущие наверх, и подошел к двери. Он даже не представлял себе, какая картина ждет его за дверью. Он открыл дверь. Минтор поклонился. Марли, Кэтти и Нидия сделали реверансы.
Сенека не обратил на них никакого внимания. Он прошел прямо к Пичи. Та сидела на полу и пыталась удержать злую индюшку. Он поравнялся с ней и уловил сильный запах виски и чего-то еще, наверное, камфоры.
Неужели Пичи пила эту смесь? Он взглянул хорошенько на нее. Ее вид был ужасен: бриллиантовая корона висела сбоку (она не упала только потому, что была перехвачена ее прядями волос), ее нарядное платье было перепачкано сажей и перьями и шерстью животных. И вдобавок куча драгоценностей во всех местах, где можно было их подвесить или подцепить?! «Вот уж, воистину, жадность погубит человека!» — подумал Сенека.
Он чувствовал, как в нем закипает ярость. Причин тому было много, и он не знал, с чего начать.
— Там у ворот пьяная корова в ночном халате моего отца!? Это как понимать? — гневно спросил он ее.
Она смахнула с лица несколько рыже-золотых прядей и ответила;
— И ты был бы такой пьяный, если бы тебе влили в глотку виски-ликера! Это так надо было, — ответила она. — Это такой метод лечения. А потом, нам надо было ее обернуть во фланелевую тряпку. Ну, Нидия и принесла из прачечной тряпья. Корове нужна была помощь.
— Я вижу, — выдавил из себя Сенека. Он оглядел некогда грязную комнату и глазам своим не поверил. Комната сияла чистотой, а Нидия и Кэтти заканчивали отскребать грязь со стен.
— Это моя новая больница для животных! — торжественно заявила она.
— Подойди сюда! — приказал ей Сенека и потащил ее за руку в дальний угол комнаты, где их не смогли бы услышать присутствующие.
— Можно мне узнать у тебя, что ты сделала со своим нарядом? — прошипел он ей на ухо. Пичи оглядела себя.
— Платье грязное.
— Оно грязное, Пичи, потому что… Оно… оно… Он даже не мог подобрать слов, чтобы выразить свое недовольство.
— Это сажа, Сенека. И камфора тоже, а еще сало. Я и вправду не хотела применять расплавленное сало, но пришлось. А еще лучше растирать жиром хорька. Но у меня времени не было поймать его. Послушай, а в Авентине есть хорьки?
— Я не знаю, что такое «хорек». Тем более…
— Это грызун, Сенека. Есть здесь грызуны?
— Я ничего о них не хочу знать. Я только хочу знать, почему от тебя сильно чадом пахнет.
— Чадом? — переспросила она.
— Да, — ответил он. — От твоего аромата можно бежать без остановки!
— Я поняла, что такое «чадом пахнет». Это значит, от меня воняет? Так ты хотел сказать? Так пахнет горячий жир. Его запах схож с запахом сала хорька. Но тем не менее это все медицина, которая приносит пользу. Что ты думаешь о моей больнице? — спросила Пичи.
Он еще раз огляделся. Коза заблеяла.
— Пичи, ты не можешь здесь держать животных. Это негигиенично и…
— А ты знаешь еще место получше? Может быть, еще повыше, чтобы мне еще больше пришлось карабкаться по этим ступеням? Ох, Сенека, — пробормотала она, слегка улыбнувшись. — Я смогу помогать людям. Это доставляет мне удовольствие. У меня, конечно, больше практики с животными, но, если случится так, смогу оказать помощь и людям! Мои первые пациенты — животные. Я уже оказала помощь котенку Марли и другим.
У Сенеки не было сейчас желания разговаривать с Пичи на эту тему. Это — тема их разговора наедине. Но тем не менее его внимание привлек котенок, который играл с цветастым мячиком. Сенека в жизни не видел такого, и котенок показался ему забавным. Пичи весело щебетала рядом, рассказывая, как котенок будет выздоравливать.
— Пичи, — холодно сказал Сенека, — меня не интересует, как котенок выздоровеет. Теперь позволь…
— Посмотри, посмотри на этого маленького поросенка, — сказала Пичи. — Я в жизни не видала таких нервных поросят! Представляешь, этот поросенок видел, как дрались до смерти за кусок другие поросята. И, наверное, бедненький, подумал, что его убьют в такой свалке. У него уже сыпь на животе пошла. Так я заварила кошачьей мяты. И посмотри! Спит, как убитый!
Сенека с сожалением посмотрел на поросенка и про себя подумал:
— Ерунда, ничего уже ему не поможет!
— Вот еще! — продолжала Пичи. — Люди много знают об овцах, как их лечить. Но очень мало знают о том, как поднимать на ноги свиней. А я знаю. Меня мой отец этому выучил. Я поэтому и лечу теперь, потому что всё переняла от отца. А может, ты хочешь узнать, как я лечила ту козу, — сказала она и указала на животное. — Та коза принадлежит твоему стражнику Дискину. Он очень переживал за нее, так как она икала целую неделю. Я дала ей сидр из горячих яблок, и икота исчезла. А этому меня научила миссис Макинтош. У нее тоже была коза, которая ела все, даже ее одежду.
Сенека с трудом улавливал смысл того, что она говорила.
— А посмотри на этого кролика! — щебетала она. — У него было нагноение на ухе. Все, что я ему сделала, так это приложила смесь из сала, желтого корня и сосновой смолы. Посмотри! Животное успокоилось!
— Пичи, — сказал Сенека, — я пришел сюда не затем, чтобы говорить о животных. То, что ты для них делаешь, это замечательно, но…
— Не стоит благодарить, Сенека, — подхватила Пичи. — Я только оказываю помощь. Я очень рада, что ты не рассердился на меня. Я думала раньше, что ты — бесчувственный человек, а оказалось, наоборот. Да, и еще у нас с тобой были свои планы на вечер. Я сейчас быстро посмотрю эту индюшку, а затем мы поужинаем. Все будет хорошо, мод дорогой!
Он увидел, как заблестели ее глаза. Его гнев стал отходить.
— Ваше Высочество, — позвал Минтор. Марли начала кричать: «Ин…ин…индюшка не дышит!»
— О, Боже! — с этими словами Пичи подбежала к индюшке, Сенека последовал за ней. Она ощупала все тело птицы руками, но ничего необычного не обнаружила.
— Парень, — обратилась она к Минтору, — что с нею случилось?
— Может, она упала от боли, — предположила Нидия.
— Она умерла? — спросила Кэтти.
— Перед тем, как упасть, она издала странный звук, — ответил Минтор. — Это был рычащий звук. Пичи спросила:
— А что с нею было раньше! Зачем ты мне ее принес сюда?
— Ее голос. Он был каким-то странным. Она как-то странно кудахтала. Пичи раскрыла птице клюв.
— Поднеси лампу поближе, — приказала она Минтору. Минтор поднес лампу поближе. Пичи увидела в глубине в глотке маленький камешек. Очень осторожно она залезла пальцем в индюшиную глотку.
— Проклятие! Я не могу подцепить его. Сенека держал индюшку за ноги.
— Минтор, — обратилась она вновь к юноше, — держи птице клюв. Я попробую еще раз…
Вздох облегчения прошел у всех, когда Пичи извлекла из глотки птицы маленький камешек.
— Это — желтый камень, и проглотила она его совсем недавно, — пояснила Пичи.
Сенека осторожно положил птицу на пол, где Пичи начала делать ей массаж шеи и груди. Прошло какое-то мгновение, и птица задышала и начала хлопать крыльями. Вскоре она вскочила на ноги и начала так громко кулдыкать, что это кулдыханье, казалось, эхом разносилось по всему дворцу.
Пичи взглянула на Сенеку.
— Благодаря тебе, мы спасли птицу! Ты — герой!
Ее похвала пришлась ему по душе. Он и впрямь подумал, что в его помощи было что-то героическое. Самодовольная улыбка озарила его лицо. Он взглянул на Минтора, Марли, Нидию и Кэтти. Они все дружно наблюдали за ним. У него было такое чувство, что его раздели донага и пристально рассматривали.
Смутившись, он быстро отряхнул с себя перья индюшки и направился к двери.
— Пичи, ты сейчас пойдешь со мной, — сказал он. — А вы все свободны, как и ваши животные, — обратился он к присутствующим.
Пичи догнала их у порога. Но прежде чем уйти, она повернулась к Минтору:
— Вам с Марли лучше взять одеяла, чтобы укрыться, пока дойдете до дома. Все приметы говорят, что будет сильный дождь.
— Но на небе нет ни облачка, — сказал Минтор.
— Не спорь со мной! Будет сильный дождь! Минтор и Марли, не задавая больше никаких вопросов, подняли с пола два одеяла.
Сенека, услышав о приметах, закрыл глаза. Затем, когда дети ушли, он взял Пичи за руку и повел ее вниз. Белка скакала рядом с ними. Они не успели еще до конца спуститься по лестнице, как раздался раскат грома. А когда они подошли к главному все окна дворца. Спустя некоторое время крупные капли дождя застучали по стеклам.
Пичи загадочно улыбнулась.
— Я не просто говорила, я сказала тебе, что будет дождь.
Он пожал плечами.
— Случайное стечение обстоятельств. Принцесса. Простое совпадение!
Дворцовые часы пробили девять часов, когда они добрались до покоев Сенеки. Сенека знал, что ему придется сказать Пичи о принесенных во дворец животных, о странной помощи у стен дворца, о том, что нельзя носить все украшения сразу.
Но лекция подождет… Все, что он хотел сейчас сделать, так это поцеловать ее. Сенека уже больше не мог бороться со своими чувствами и притянул к себе Пичи. А она не ожидала такого мгновенного поцелуя. Ее мешок с травами упал на пол, когда она обхватила его за плечи.
— Пичи, — произнес Сенека. Его голос журчал как ручей.
Сенека почувствовал, как она ослабела в его руках.
— Время еще не пришло, — подумал Сенека.
— Я такая грязная, Сенека, — сказала она. Он продолжал целовать ее губы, ее шею, макушку ее головы.
— Я думаю, лучше сказать не «грязная», а нечистая, — сказал Сенека.
— ТЫ тоже нечистый сейчас, — прошептала она. Она отстранилась от него и посмотрела в его синие-синие глаза.
— Я думаю, что нужно принять ванну — и тебе, и мне, а лучше — нам обоим.
Она утвердительно кивнула и запустила свои пяльцы в его иссиня-черные волосы.
— Я пойду и приму у себя ванну. Я скоро вернусь.
— Ты можешь купаться у меня, Пичи.
Пичи глубоко вздохнула.
— В той золотой ванне, которой ты восхищалась в свою первую брачную ночь в Авентине.
— С тобою вместе?
Ее вопрос разжег в нем бурю страстей. Он представил ее в своей ванне — обнаженную, желанную и мокрую.
— Это то, чего ты хочешь, Пичи? Мне купаться с тобой?
Боже! Как же он желал ее! Такие же чувства были и у нее: прижаться к нему, быть рядом с ним и получить вместе с ним удовольствие…
— Пичи, — прошептал он и вдруг заметил слезинку в уголке ее глаз. — Что такое?
— Индюшка…
— Индюшка? — чуть было не закричал он. — Она жива. Почему ты плачешь?
— Потому, потому, что ты был надет так, как положено королевским людям. А когда… когда ты прижал эту старую индюшку, то… то ты весь испачкался…
Он стоял и смотрел на нее, и удивлялся тому, как он, человек уравновешенный, воспитанный, с соответствующими манерами поведения, смог вот так запросто оказать вместе с принцессой помощь животному. Он едва мог соображать, что происходило, так как полностью был поглощен мыслями о ней. Он обнял ее за талию, а потом поднял на руки.
Просто взял и поднял.
Пичи вздохнула и прошептала:
— Согласна.
— Согласна? — переспросил он.
— Да, согласна искупаться в твоей золотой ванне…
Он замер, так как боялся пропустить дальнейшее.
— С тобой… с тобой, Сенека, — пробормотала она.
Ничего так еще не звучало и ничего подобного в своей жизни он не слышал. Он не спускал с нее глаз, затем распахнул двери в свои покои. Она вошла. Тихо, как бы стараясь не спугнуть ее, он закрыл дверь.
И он поклялся себе, что эта дверь не раскроется до утра…
Глава 9
Как всегда, Латимер постучал поздно вечером в дверь Его Высочества принца. Войдя, он чуть было не споткнулся — перед дверью стоял принц Сенека с принцессой на руках.
— В…ваше… В…ваше Высочество, я не знал, что здесь принцесса… Как бы это сказать… Пожалуйста, извините меня за вторжение, сэр…
С этими словами он быстро развернулся и ухватился за дверную ручку.
— Латимер, приготовь ванну, — приказал Сенека. Стараясь быть как можно более спокойным, Латимер спросил:
— Опять холодную, сэр? Сенека взглянул на Пичи.
— Нет, Латимер. Очень горячую.
— Хорошо, сэр. Сейчас приготовлю.
— Латимер! — услышал он вдогонку голос Пичи. — Не смог бы ты попросить одну из моих яужанок принести мне ночную рубашку. Уже поздно и ничего другого мне не потребуется.
— Пичи, — прошептал Сенека. — Опомнись!
— А что здесь такого? — спросила она озабоченно.
— Ладно, не важно, — сказал Сенека, посмотрев на своего розовощекого слугу.
— Сделай одолжение для меня, Латимер, пожалуйста! — попросила Пичи, стараясь понять, почему Сенека опять был ею недоволен.
Латимер ушел, и вскоре на пороге появились Кэтти и Нидия с одеждой для Пичи. Обе служанки заторопились в спальню.
Сенека усмехнулся про себя, когда увидел, что служанки положили ночную сорочку Пичи на его кровать. Очевидно, сочувствуя его ночным планам, они принесли такую прозрачную сорочку, что та казалась сотканной из паутинки!
Затем служанки зашли в ванную комнату. Они потушили яркие лампы в зеркальной комнате и вместо них зажгли множество белых тонких свечек, а еще — разожгли огонь в мраморном камине. Сенека представил, как рассеянный свет свечей и блики огня в камине помогут ему обольстить Пичи, и решил, что служанок нужно будет поощрить за отличную службу.
Кэтти и Нидия ушли, а на смену им пришли двое слуг. Они принесли горячую воду. Очень быстро они наполнили блестящую ванну и поспешили удалиться.
Пичи вопросительно посмотрела на Сенеку. — Что я не так сделала? Я же ведь сказала слуге «пожалуйста».
Сенеке не хотелось именно сейчас возвращаться к проблемам воспитания. Он знал, что через два дня во дворец приедет тетушка Виридис. чтобы обучить Пичи придворному этикету. Тогда вопрос о ее манерах благополучно разрешится. А сейчас ему хотелось совсем другого.
— Сенека! Ты слышал, что я спросила тебя? — повторила Пичи.
— Да, дорогая. Тебе не следовало обсуждать со слугой предметы твоего туалета. Ты должна запомнить, что есть один-единственный мужчина в твоей жизни, с которым ты можешь обсуждать предметы твоего туалета, говорить о своем теле. И этот мужчина — я, моя дорогая! — сказал он и дотронулся своей рукой до ее груди.
Пичи вдруг стало страшно.
— Я… Мы… Мы остались одни, — прошептала она.
— Да, — ответил Сенека.
Он снял обувь и, пока расстегивал свою рубашку, наблюдал за Пичи. Она рассматривала свои ногти. А еще он заметил, что пальцы рук ее дрожали.
— Пичи? — произнес он.
— Сломала три ногтя, когда свалилась с Дамаска. Ну да ладно, все равно знаю, что ногти у меня никогда не будут такими красивыми, как мне бы хотелось.
Такое перескакивание с предмета на предмет в разговоре беспокоило Сенеку.
— Я хочу, чтобы ты не боялась меня, моя Принцесса.
Она посмотрела на его грудь.
— Я… Я… Я не боюсь тебя, Сенека… Но я… Ну хорошо… Я нервничаю по поводу того… что мы будем вместе… в ванне… Ничего подобного…
— Раньше не видала? — закончил ее мысль Сенека.
Он медленно подошел к ней, взял за руку и повел зеркальную комнату, где была установлена огромная блестящая желтая ванна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37