Было время, когда при одном взгляде на такой полураспустившийся цветок кровь начинала быстрее бежать по его жилам, но время это прошло. Теперь он был слишком стар для плотских утех.Генрих, задумавшись, снова перевел взгляд на принца, глаза которого светились все тем же дерзким, упрямым огнем. Генрих прекрасно понимал его чувства: такой же огонь пылал когда-то и в его душе.— Для нас наступает тяжелая минута, — громко и раздельно, так, чтобы было слышно в дальних концах залы, заговорил Генрих и привалился к спинке трона, пытаясь найти наиболее удобное положение для своего грузного тела.Паж, видя затруднение своего повелителя, бросился к нему, чтобы подсунуть подушечку ему под спину, однако был остановлен на полпути весьма грозным взглядом. Генрих не любил показывать подданным свои слабости.— Вина мятежников доказана высшим судом, — продолжал он. — Наша обязанность — вынести приговор. Всем известно, мятеж в государстве, как и всякая другая зараза, должен быть искоренен как можно решительнее, иначе зараза разрастется в опасную болезнь. Мы предпочли бы быть милосердными, однако справедливость превыше всего.— Ты ведь всегда славился своим милосердием, правда, Генрих? — послышался насмешливый голос Райена. — Это ничего, что жена твоя много лет в тюрьме, а дети озлоблены на родного отца больше, чем на недруга… Рассказывай сказки о своем милосердии этой девочке, моей сестре, может, она тебе и поверит, а на меня не стоит тратить красноречие.— Наглец! — взревел Генрих. — Сам себе роешь могилу! Не дорожишь собственной жизнью — подумал бы хоть о сестре. До этой минуты у меня еще оставались какие-то сомнения по поводу приговора, но ты отлично помог мне от них избавиться.Хотя Райена душили ненависть и гнев, он усилием воли взял себя в руки и заговорил нарочито тихо, так что придворные в другом конце залы лишь с большим трудом могли разобрать его слова.— У меня к тебе есть только одна просьба, Генрих.Генрих с усмешкой наклонился вперед и картинно подпер рукою подбородок.— Вот как! Ты все же намерен удостоить нас просьбой? Какой же?— Я прошу тебя даровать жизнь моей сестре. Она ни в чем не повинна перед тобой и не должна страдать за брата.Генрих знал, что если правильно повести разговор, высокомерный принц, не обладающий сдержанностью, непременно вспылит и покажет себя всему залу с самой неприглядной стороны. Это было бы сейчас весьма кстати. Все-таки смертный приговор целой королевской семье — отнюдь не безобидное решение. Лучше, чтобы обвиняемые вызвали поменьше сочувствия. При возможности он всегда старался склонить людское мнение в свою пользу, чтобы в рядах собственной знати не было разброда.— Раньше надо было думать о сестре! Теперь, когда суд обвинил тебя в тягчайших преступлениях, никто не намерен прислушиваться к твоим просьбам.Принц Райен заскрежетал зубами, но смолчал.Внезапно от двери послышались громкие голоса, и два стражника преградили кому-то путь. Все взгляды обратились в ту сторону.— Немедленно разобраться, в чем дело, — гневно бросил Генрих своему гофмейстеру.Тот проворно просеменил к двери, потом обратно и вскоре почтительно склонился перед королем.— Говори, — угрожающе потребовал Генрих. — Кто осмелился помешать королю во время суда?Гофмейстер, которому частенько приходилось видеть своего повелителя не в духе, бесстрашно приблизился к нему и что-то зашептал в самое ухо.— Что? — не скрывая изумления воскликнул Генрих. — Что за чушь ты несешь? Разве я не искал ее… — Он умолк. — Нет, это невозможно.— Эта женщина утверждает, что она Джиллиана, королева Талшамара, причем во всеуслышанье, и требует немедленно пропустить ее в залу: дело-де касается ее.Генрих с довольной улыбкой поглаживал подбородок.— Итак, после стольких лет, проведенных в безвестности, молодая королева сама пожаловала к нам… если, конечно, она не самозванка, что вполне вероятно. — Он обернулся к гофмейстеру. — Но кто бы она ни была, она заблуждается: сегодняшнее дело не имеет к ней никакого отношения. Передай ей, что аудиенция будет предоставлена в моих покоях тотчас по окончании слушания.Но в эту минуту, к вящему изумлению Генриха, дверь шумно распахнулась, и в проеме появилась молодая женщина в белом, увенчанная золотой короной. Стражники попытались преградить ей путь.— Дорогу! — властно приказала она и, оттолкнув меч одного из них, решительно шагнула в залу. С двух сторон за нею следовали сэр Хэмфри и кардинал Фейлшем.Пока они шли к королю Генриху, все кругом молчали, лишь иногда до Джиллианы доносился чей-нибудь шепот:— Кто эта красавица?..— Откуда она взялась?Но она не оборачивалась: взгляд ее был устремлен на того, кто сидел на троне. Остановившись перед Генрихом, она посмотрела ему прямо в глаза.— Милорд, я Джиллиана, королева Талшамарская. — Ее голос был отчетливо слышен во всех углах залы. — Если вы намерены приговорить к смерти принца Райена и принцессу Кассандру, вы должны приговорить также и меня, ибо я ношу под сердцем дитя принца Райена.Король Англии остолбенел от неожиданности, как, впрочем, и принц Райен. Взгляд Генриха скользнул по ее талии, но свободное верхнее платье мешало что-либо разглядеть.Райен уставился на незнакомку как на помешанную. Какая наглая ложь!.. Да как она смеет? Кассандра не сводила изумленных глаз со своего брата.Неожиданно Райену вспомнилось загадочное предупреждение, переданное ему недели две назад. В тот день слугу, обычно приносившего им еду, заменял другой. Расставляя тарелки и косясь через плечо на стражников, он шепнул принцу «Скоро вам представится шанс на спасение, не упустите его!»Райен решил тогда, что это человек от Ричарда, который предпринимает какие-то усилия для их спасения. Но день шел за днем, — ничего не происходило, и в конце концов он забыл о странном сообщении. Но вот теперь явилась эта женщина — быть может, дать тот самый шанс, о котором говорил слуга?— Вы утверждаете, что вы Джиллиана, королева Талшамара? — с сомнением произнес Генрих. — Но чем вы это докажете? Ведь все мы столько лет полагали, что Джиллиана умерла в младенчестве.Хотя сердце Джиллианы бешено колотилось, а пальцы дрожали, взгляд ее, устремленный на короля, был тверд.— Я не самозванка, у меня есть неоспоримые доказательства моего происхождения. — По ее знаку сэр Хэмфри вручил ей небольшой предмет, обернутый в бархат. — Генрих Плантагенет, помните ли вы Большую печать Талшамара?— Да, — прищурясь, отвечал Генрих.Она протянула руку вперед, чтобы он мог хорошо видеть печать, но не позволила ему к ней прикоснуться.— Та ли это печать, которая всегда находилась во владении талшамарских королев?— Да, как будто та самая. — Король обратился к кардиналу Фейлшему. Кардинал славился своей правдивостью и не стал бы поддерживать неизвестно кого. — Верно ли, что эта женщина королева Талшамара?— Да, Ваше Величество. Все эти годы я тщательно следил за образованием и воспитанием принцессы Джиллианы — наследницы королевского престола.Король Генрих кивнул.— Ваши слова, подкрепленные печатью, развеивают все мои сомнения. — Он медленно перевел насмешливый взор на Джиллиану. — Что же вы так долго прятались от нас, королева Джиллиана? Ведь мы всего лишь хотели вам помочь.Джиллиана без смущения встретила его взгляд.— Я не пряталась, милорд. Последние несколько лет я жила в одном из ваших собственных замков. Помните замок Солсбери?Кулак Генриха с треском обрушился на подлокотник трона.— Элинор?! Проклятье!Джиллиана едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Это, безусловно, была минута торжества королевы Англии. Как жаль, что Элинор не могла видеть своего супруга прямо здесь.— Как, вы не знали, что я была компаньонкой у Ее Величества? — добавила Джиллиана масла в огонь.Судя по всему, Генриху и без того нелегко было взять себя в руки, но подданные не должны были видеть, как он уязвлен. Король изо всех сил старался подавить приступ ярости.Мало-помалу кровь отхлынула от его лица, и он выдавил из себя подобие улыбки.— Явись вы сюда раньше, мы бы предложили вам выйти за нашего сына Джона.Понизив голос, так что только стоявшие рядом могли ее слышать, Джиллиана сказала:— Я не намерена ни в чем доверять тому, кто повинен в смерти моей матери, и тем более не намерена выходить замуж за его сына, который внушает мне отвращение.Генрих тяжело задышал, и его лицо покрылось красными пятнами гнева.— Да как вы смеете так со мною разговаривать? Вы осознаете, кто перед вами?Вместо ответа она подошла к принцу Райену и крепко сжала его руку, моля Бога, чтобы он не оттолкнул ее при всех. В первое мгновение принц попытался высвободиться, не привлекая внимания, а когда это не получилось, больно сдавил ее пальцы.Он, конечно, знал о Талшамаре и слышал о его пропавшей во время последней битвы принцессе. Но если это и впрямь она, то зачем ей являться сюда и становиться рядом с ним в такую минуту, когда это сулит почти верную гибель? Нет, он отказывался понимать эту женщину и не верил ей, но все же хотел повременить с разоблачением.Джиллиана снова возвысила голос, чтобы ее услышали все.— Я умру вместе с тем, кого люблю, — отцом моего нерожденного ребенка. Думаете, мои подданные и с ними весь христианский мир одобрит ваше решение? — Перед тем как нанести решающий удар, она сделала паузу, как учила Элинор. — Разве что Франция может оказаться исключением. Очень возможно, что весть о моей смерти придется по вкусу королю Филиппу.— Вон! — взревел Генрих, обращаясь к своим придворным. — Все вон! Немедленно!Стражники кинулись выталкивать всех из залы, но королю все же пришлось ждать, пока они справятся с задачей.Как только дверь захлопнулась за суетливой толпой, Генрих обернулся к Райену:— Ну а ты что скажешь нам, принц? Верно ли, что королева Джиллиана носит твое дитя?Джиллиана поймала обеспокоенный взгляд Райена, пытаясь удержать его от опрометчивого шага.Глядя в глаза цвета яркого летнего неба, он немного помолчал, потом сказал, уклоняясь от прямого ответа:— До сих пор я не знал этого. — Пожалуй, эта женщина, уже несколько раз за время разговора поставившая Генриха на место, начинала внушать ему доверие.— Но ты был с нею! — обвиняющим тоном провозгласил Генрих. — Надеюсь, это ты признаешь?— Благородный человек никогда не допустит подобных признаний, — сухо произнес Райен, сверху вниз глядя на Джиллиану. — Скорее я прощусь с жизнью, чем соглашусь опорочить доброе имя женщины.Джиллиане не надо было изображать смущение — щеки ее так и пылали, она не смела поднять на принца глаза.— Я люблю его, — поспешно выпалила она, пока мужество ей окончательно не изменило. — Разве это не ответ на все ваши вопросы?Генрих, от которого, по-видимому, ускользали и Талшамар, и Фалькон-Бруин, досадливо сдвинул брови. Он продолжал разговор, одновременно обдумывая создавшееся положение.— Значит, вместо того чтобы быть в конце концов королевой Англии, вы готовы разделить участь мятежного принца, который умрет, но не покорится моей воле?— Я не хочу быть королевой Англии, потому что не намерена становиться игрушкой в руках английского короля. Кроме того, я уже высказала свое отношение к принцу Джону, причем совершенно недвусмысленно. И не забывайте, вне Талшамара я нахожусь под защитой Рима. — Вспомнив, что Элинор советовала ей не терять уверенности в присутствии Генриха, она выше подняла голову. — Лучше умереть вместе с любимым, чем жить без него.Неожиданно все вздрогнули: Генрих оглушительно расхохотался, отчего его грузное тело затряслось, а голова откинулась назад.— Нет, черт возьми! Для Джона эта женщина и вправду слишком хороша! Лет двадцать назад я бы, пожалуй, поразмыслил, не взять ли ее в жены себе самому.Джиллиана собиралась уже ответить резкостью, но в последний момент сдержалась и вместо этого тихо произнесла:— Двадцать лет назад, Ваше Величество, у вас уже была прекрасная жена. Она есть у вас и сейчас.Лицо Генриха сделалось на время отсутствующим, словно он погрузился в воспоминания.— Да, Элинор была и есть. Она и сейчас лучшая из всех. — Он обратился к Райену — Если я освобожу тебя и принцессу Кассандру, клянешься ли ты никогда больше не поднимать оружие против Англии.Райен взглянул на сестру, которая никак не могла отдышаться после очередного приступа кашля. Будь он один, он выбрал бы смерть, но он не мог позволить, чтобы из-за него страдала ни в чем не повинная сестра.Скрепя сердце, он сказал:— Клянусь не поднимать оружия против Англии, если Англия не поднимет оружия против меня.Король нахмурился: для поверженного противника принц Райен держался слишком дерзко и независимо. Впрочем, решил он, чего еще ждать от самонадеянного юнца? Поэтому, обернувшись к своему гофмейстеру, Генрих приказал:— Вели объявить по всем графствам, большим и малым, что король Англии милосерден. Врагу, вина которого доказана, мы даруем свободу, с тем чтобы он убирался к себе домой и не посягал более на английские владения.От облегчения у Джиллианы едва не подкосились ноги. Она не подвела королеву Элинор. Теперь, когда королевская династия Рондашей спасена, она может ехать домой, в Талшамар… Посреди этих приятных мечтаний следующие слова короля Генриха показались ей ушатом холодной воды.— Я ставлю только одно условие, прежде чем освободить тебя, принц Райен. — Губы его тронула загадочная улыбка. Он был почти уверен Джиллиана солгала ему и никаких близких отношений у нее с принцем нет и никогда не было. Эти двое совсем не походили на любовников. Они и держались друг с другом как чужие. Он готов был биться об заклад, что до этого часа они даже в глаза друг друга не видели. Это был всего лишь спектакль, устроенный для него коварной и изобретательной Элинор. Ей-Богу, эта женщина бесподобна во всем, даже в том, как она мстит.Он откинулся назад, обдумывая свой следующий ход. Ничего, он еще заставит их играть по собственным правилам — не следует позволять Элинор чувствовать себя победительницей.— Так вот, вы должны немедленно пожениться, — поглаживая бороду, изрек он. — Думаю, в вашем случае можно обойтись без объявлений о браке. Да, вам непременно надо соединить свои судьбы — нельзя же допустить, чтобы королевский отпрыск родился незаконным! Так что нам следует поторопиться.— Но… Но я… — запинаясь, заговорила Джиллиана.Король Генрих поднял руку.— Не надо меня благодарить. Я с радостью возьму на себя все хлопоты. Сейчас каждый из вас отправится в отдельные покои, чтобы подготовиться к церемонии бракосочетания. Вас обвенчают сегодня же.Подняв глаза на принца Райена, Джиллиана невольно отпрянула: таким негодованием пылал его взгляд.— Я согласен, что королевский отпрыск должен знать своего отца, — процедил наконец Райен. — Но значит ли это, что нам необходимо так поспешно жениться? — Вероятно, решил он, девица забеременела от кого-то другого, а теперь хочет навязать ему своего ребенка.От его слов Джиллиана вздохнула чуть свободнее — но тут снова заговорил Генрих:— А теперь ступайте к себе. У вас будет время на то, чтобы все обдумать и согласиться. — Он сделал особое ударение на последнем слове. По его губам скользнула холодноватая улыбка. — Вы увидите, из меня выйдет превосходный купидон. 7 Когда стражники повели Джиллиану в отведенные ей покои, кардинал Фейлшем собрался удалиться вместе с нею и сэром Хэмфри, но Генрих окликнул его:— Ваше преосвященство, останьтесь.Во взгляде короля сквозила неприкрытая враждебность, однако он терпеливо ждал, покуда все разойдутся и они с кардиналом останутся вдвоем. Лишь когда была плотно закрыта дверь, Генрих набросился на посланника Папы Римского с обвинительной тирадой.— Значит, Луций все это время тайно покровительствовал принцессе Джиллиане и, даже зная, что я повсюду ее ищу, не сказал мне ни слова? Как это понимать, кардинал? Неужели после всего того, что я сделал для Папы и нашей матери-церкви, он не мог оказать мне столь незначительную услугу?— Простите, Ваше Величество, но Его Святейшество Папа Римский призван служить Господу, а не вам. В данном случае он видел свой прямой долг в том, чтобы исполнить последнюю волю погибшей королевы Фелисианы и помочь ее дочери взойти на талшамарский престол, как и предначертано ей Господом.— Но это абсолютно точно она? Ошибки быть не может?— Ошибки быть не может. Я сам крестил ее в младенчестве и сам увенчал ее голову короной Талшамара. Между этими двумя событиями я несколько раз навещал ее, проверяя, все ли благополучно.Генрих заскрежетал зубами от злости.— Верно ли, что принц Райен делил с нею ложе?— Об этом мне ничего не известно. Я не видел королеву Джиллиану несколько последних лет, до самого дня коронации.Генрих приходил все в большую ярость.— Где происходила коронация?— Я плохо знаю Англию и не могу указать точное место.— Послушайте, кардинал, вы ловко уклоняетесь от точных и правдивых ответов на мои вопросы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36