Наконец, сделав очередной выпад, Блу перерезала бечевку, на которой держались бриджи пирата. Тот громко выругался и ухватился свободной рукой за штаны. Блу продолжала теснить противника к огромной коряге, прибившейся к берегу. На губах девушки появилась торжествующая улыбка, когда она заметила страх в глазах пирата. Наконец Моул споткнулся о корягу и упал, распластавшись на песке. Блузетт отшвырнула в сторону его шпагу, а затем, сделав шаг вперед, приставила кончик своего клинка к горлу пирата. Моул тяжело дышал, судорожно хватая ртом воздух. Его грудь вздымалась и опадала. Блу с удовлетворением отметила, что у нее самой дыхание почти не сбилось.
– Как мне лучше поступить? – в задумчивости проговорила девушка. – Лишить тебя жизни? Или, может быть, ограничиться тем, что у тебя в штанах?
Выпучив глаза, Моул в ужасе уставился на Блузетт. Девушка же насмешливо улыбалась; ее темные глаза сверкали. Пират с трудом сглотнул, и его кадык дернулся. Сделав глубокий вдох, он пробормотал:
– Я просто хотел пошутить, мисс Блу, только и всего. Я и не думал обидеть вас, клянусь.
– Лжец, – заявила девушка.
– Я бы ни за что не стал лгать вам, мисс Блу…
Этот негодяй наверняка изнасиловал бы ее, если бы смог до нее добраться, а потом бесстыдно похвалялся бы этим. И конечно же, он навсегда отбил бы у нее охоту встречаться с мужчинами. Блу нисколько в этом не сомневалась.
Продолжая улыбаться, девушка медленно провела острием шпаги по груди Моула. Когда же острый клинок уперся в пах пирата, лицо его исказилось от ужаса.
– Господи Иисусе! Не делайте этого, мисс Блу. Умоляю вас! Я прошу прощения. Я никогда больше не стану докучать вам. Никогда, клянусь. Только не это! Господи, только не это!
Блу задумалась. В конце концов, Моул заслуживал наказания.
– Мисс Блу, я покину остров. Бог свидетель, я сяду на первое же судно. – Моул задыхался; казалось, он вот-вот разрыдается. – Вы ведь не сделаете этого, мисс Блу? Зачем вам это?
Девушка колебалась – ей очень хотелось проучить Моула.
Внезапно она уловила боковым зрением какое-то движение. Чуть повернув голову, заметила, как за ближайшей дюной что-то сверкнуло. «Золотая серьга в ухе Моутона», – тотчас же догадалась Блу. Молча скрестив на широкой груди руки, Моутон отрицательно покачал головой.
– Черт возьми, этот негодяй хотел меня изнасиловать, – проворчала девушка.
По-прежнему не произнося ни слова, Моутон снова покачал головой, приказывая Блу убрать оружие.
Блу тяжело вздохнула и, обращаясь к Моулу, сказала:
– Считай, тебе повезло. Но кое-что я все-таки оставлю себе на память. Это будет моим трофеем. – Серебристый клинок взвился в воздух – и на песок упал кончик левого уха Моула. Пират пронзительно завопил, но в его крике слышалось и облегчение. – Я хочу, чтобы к утру тебя уже не было на этом острове.
Моул закивал, но тут же простонал:
– А что, если не будет корабля?
– Тогда убирайся вплавь.
– Да-да, так я и сделаю. – Моул с трудом поднялся на ноги. – Уберусь вплавь, мисс Блу, поверьте. – Он украдкой взглянул на Моутона, а затем поспешно попятился, прижимая руку к окровавленному уху. Отойдя на почтительное расстояние – шпага Блу уже не могла его достать, – он повернулся к девушке спиной и, придерживая на бегу бриджи, поспешил к дюнам.
– Почему ты решил его пощадить? – Блу вопросительно посмотрела на Моутона – тот приблизился к ней, чтобы осмотреть рану на плече.
Объясняясь при помощи жестов, Моутон ответил, что не хотел, чтобы Моула настигла такая быстрая смерть. Мол, местные мужчины непременно узнают о его «подвигах» и придумают для него более тяжкое наказание. Кроме того, заключил Моутон, леди не пристало наказывать мужчину «таким образом».
Губы Блу дрогнули.
– Только не говори, что ты с ними заодно; Я думала, что могу рассчитывать на тебя, думала, что ты на моей стороне. – Девушка внимательно смотрела на руки Моутона, которые вновь пришли в движение. – Но я вовсе не хочу быть леди! И мне нет дела до того, что думают Месье или Бо Билли. Неужели никого не интересует мое мнение?
Не ответив на вопрос, Моутон склонился над плечом девушки и принялся разглядывать ее рану. Потом он с явным облегчением махнул рукой, подвел Блу к воде и осторожно промыл порез соленой водой.
Блу стиснула зубы, но не издала ни звука, когда соль попала в рану.
– Если бы я была настоящей леди, какую вы все собираетесь из меня сделать, я бы сейчас лежала на песке, избитая и изнасилованная. Вы бы этого хотели?
Моутон насмешливо фыркнул и беззвучно рассмеялся. Его черные глаза лукаво блеснули. Этот человек сохранял грозный и зловещий вид, даже когда улыбался. Обнаженную грудь Моутона покрывало множество шрамов, а на могучей шее виднелся давний след от веревки. У него были толстые губы, широкий приплюснутый нос и абсолютно лысая голова, сверкающая на солнце. Казалось, Господь собрал Моутона из совершенно непригодных для других людей частей – слишком громоздких и уродливых, и в результате появился огромный мужчина необычайно устрашающего вида. Вероятно, всякий, кого судьба заносила на Морганз-Маунд, потом не раз просыпался среди ночи, обливаясь холодным потом, оттого что в ночном кошмаре ему привиделось жуткое лицо Моутона.
Блу наблюдала за руками Моутона, пока тот отвечал. Затем вздохнула и сказала:
– Я знаю, ты бы его остановил, но я не это имела в виду. А что, если бы тебя здесь не было? Ты ведь не можешь постоянно находиться рядом со мной. – Впрочем, Блу знала: Моутон все время был где-то поблизости. Сколько Блу себя помнила, суровый великан всегда находился рядом с ней, безмолвный и несокрушимый, как скала. Ее друг и защитник. – Ладно, хватит смеяться. Лучше покажи мне, как я могла избежать этого. – Блу выставила вперед раненое плечо.
Моутон, казалось, заколебался, и девушка с усмешкой добавила:
– Ведь я пока еще не леди, верно? Поэтому мне нужно знать, как лучше защитить себя.
Блу не расставалась с Моутоном с самого раннего детства – он слово был ее тенью. Едва научившись ходить, она уже каталась, сидя на его могучем плече, а потом великан сопровождал ее повсюду, куда бы она ни отправилась. Он учил ее плавать и нырять, и они вместе погружались на дно и осматривали затонувшие суда. Моутон научил ее искусно владеть шпагой и ножом. И всегда сидел рядом, когда Блу брала уроки у Месье, а по ночам спал на пороге ее хижины. Моутон никогда не упускал Блу из виду – во всяком случае, всегда находился неподалеку, так что временами это ее даже раздражало.
– Моутон, покажи… – Девушка швырнула великану шпагу Моула.
Двигаясь очень медленно, рассчитывая каждый шаг, чтобы Блу могла следить за его движениями, Моутон повторил серию выпадов Моула, а затем остановился и, нахмурив густые черные брови, посмотрел на свою ученицу.
– Да, именно здесь я не успела отразить удар, – призналась Блу. Моутон кивнул и занес шпагу, целясь в кровоточащее плечо Блу. – Теперь я вижу, – сказала девушка, нахмурившись. Она скопировала позу Моутона и повторила его движение, внимательно наблюдая за своим наставником. Кончиком шпаги Блу попыталась коснуться обнаженного мускулистого плеча Моутона, но гигант ловким ударом выбил оружие из ее руки. – Ага! – Блу ослепительно улыбнулась. – Вот как мне нужно было сделать. Давай-ка попробуем еще раз. – Но в этот миг послышался удар колокола, и оба фехтовальщика обернулись. – Похоже, Моулу не придется пускаться вплавь, – заметила Блу, опуская клинок.
Звон колокола предупреждал, что к бухте приближается корабль. С этой части острова гавань была не видна, и Блу могла только теряться в догадках, что за судно собирается причалить к Морганз-Маунд. Появление любого корабля считалось здесь, чрезвычайно важным событием. С самого раннего детства звон колокола наполнял сердце Блу восторгом и радостным ожиданием чуда. Сегодня ночью повсюду будут пылать праздничные костры. Будут музыка и танцы. Изабелла и другие женщины смогут наконец немного заработать. Когда они проснутся завтра утром, их соломенные тюфяки будут усыпаны сверкающими монетами. Одна лишь Блу Морган никому не нужна. Девушка тяжело вздохнула.
Моутон услышал этот вздох и догадался, о чем подумала его воспитанница. Если бы он мог говорить, то объяснил бы этой глупышке, что в невинности нет ничего постыдного и что не стоит приносить в жертву свою девственность только для того, чтобы наказать леди Кэтрин.
Если бы он мог говорить, то рассказал бы о Сарит и о том, какое счастье могут испытать мужчина и женщина, когда в их сердцах пылает огонь любви. Это ничуть не похоже на жалкие игры в темной хижине, напоминающие спаривание животных.
Но Моутон не мог говорить. Двадцать лет назад воины визиря ворвались в деревню недалеко от Тарса. Им нужны были евнухи для гарема великого султана. Их привлек рост Моутона и его устрашающий вид. Несчастного схватили, перерезали голосовые связки и кастрировали. Это произошло на глазах у его возлюбленной Сарит. Когда остановилось кровотечение и стало ясно, что Моутон останется жив, его погрузили на корабль и отправили во дворец султана в Константинополь. Он бы и по сей день прислуживал там в серале, если бы во время плавания корабль не захватили пираты. Это была единственная вылазка Моргана в Средиземное море, и Моутон не уставал благодарить Аллаха за такое чудо. Он лишь мгновение колебался, когда Бо Билли зычно выкрикнул: «Кто со мной?!» Но уже в следующий миг великан перепрыгнул на борт пиратского судна и сам пустил первую торящую стрелу, чтобы поджечь парус на корабле турецкого визиря. В тот день Моутон поклялся служить верой и правдой тому, кто дал ему свободу. Долгие годы его жизнь и шпага принадлежали Бо Билли, и Моутон ни разу об этом не пожалел.
Впрочем, Моутону так и не удалось уйти от своей судьбы, хотя гарем, который ему пришлось охранять, состоял всего лишь из одной женщины. Но эта женщина была для него дороже всех сокровищ Востока.
Бросив ласковый взгляд на Блу, уверенно шагавшую рядом с ним, Моутон мечтательно улыбнулся. Он так гордился необыкновенной грацией и благородным обликом Блу, как будто сам произвел ее на свет. Моутон хорошо понимал Бо Билли. Он и сам желал для своей воспитанницы лучшей жизни. Да-да, ей следовало отправиться в Англию, потому что именно там ее место. Они уже подробнейшим образом обсудили это вместе с Бо Билли и Месье. Но им так не хотелось расставаться с Блу, что сначала было решено отправить ее на остров Сент-Джордж в самом дальнем конце Бермудского архипелага. Увы, от этой затеи пришлось отказаться. Ведь жизнь на острове Сент-Джордж вряд ли оказалась бы намного лучше здешней, а тамошнее поселение лишь с большой натяжкой можно было назвать городом.
Нет, Блу следовало отправиться к матери. Только там у нее будет достойная жизнь. Леди Кэтрин проследит, чтобы у ее дочери были такие же красивые платья, как те, которые людям Бо Билли иногда доводилось доставать из сундуков, взяв на абордаж какое-нибудь богатое судно. Их дорогая девочка будет жить в каменном доме со стеклянными окнами, в таком же, как на картинках в книжках Месье. И леди Кэтрин устроит ее брак с каким-нибудь толстосумом. У него будет множество роскошных карет, и он будет хорошо обращаться с Блу и никогда не станет бить ее – пусть даже она иногда этого и заслуживает.
Вспомнив о леди Кэтрин, Моутон невольно нахмурился. Как она примет Блузетт? Как отнесется к дочери, которую видела в последний раз еще младенцем? Письмо Бо Билли, написанное Месье, будет для нее как гром среди ясного неба. Должно быть, она придет в ужас, оттого что ей не оставили никакого выбора. В письме говорится, что Месье располагает документальным свидетельством о браке, заключенном между Бо Билли и леди Кэтрин, и что он, Месье, готов передать эту бумагу лондонским газетам, если Блу не будет оказан достойный прием или если с ней будут дурно обращаться. То, что означенный документ являлся фальшивкой, не имело значения. Его публикация все равно привела бы к грандиозному скандалу.
– Это «Уильям Портер», – сказала Блу, когда они взобрались на дюну и смогли разглядеть бухту. – Я не видела прежде этого судна.
Девушка невольно ускорила шаг. Ее спутник от нее не отставал, и вскоре они добрались до лагеря и шагнули в тень кедров, чьи серебристые ветви сплетались высоко над землей, образуя шатер. Неподалеку, напротив огромной хижины, где собирались все обитатели острова, когда Бо Билли произносил речь, росло высоченное каучуковое дерево, дававшее еще более густую тень.
Вокруг общей хижины теснилось множество маленьких лачуг, принадлежавших местным жителям. Эти крохотные домики с крышами из пальмовых листьев были скрыты от посторонних глаз буйными зарослями папоротника и густыми кустами олеандра и дикой розы. Между ними и общей хижиной размещались кухня, погреб с припасами и огромный чан для сбора дождевой воды.
Но главной достопримечательностью здесь считались пакгаузы на верхней оконечности острова – то были единственные каменные строения на Морганз-Маунд. Когда люди Бо Билли доставали что-нибудь стоящее со дна моря, находки тотчас же отправлялись в пакгаузы. Когда тем, кто промышлял морским разбоем, нужно было срочно избавиться от награбленного, они привозили свое добро к Бо Билли, и не было места надежнее, чем его знаменитые пакгаузы. А кое-кому из любопытствующих пришлось расстаться с жизнью из-за того, что они слишком близко подобрались к каменным стенам хранилища.
Блу заметила на берегу двух доверенных людей Бо Билли – они открыли двери ближайшего пакгауза. Значит, «Уильям Портер» должен вот-вот причалить. Девушка ступила на пристань и стала рядом с отцом.
– Почему ты так уверен, что «Уильям Портер» доставит товар, который стоит купить?
Бо Билли с усмешкой ответил:
– Товар будет замечательный, Малышка, сама увидишь. Да и как может быть иначе, если сам Герцог за штурвалом?
– Герцог?
– Для нас большая честь, что он решил наведаться к нам на Морганз-Маунд. Думаю, что на сей раз я сумею неплохо заработать.
Покосившись на отца, Блу поняла, что он уже подсчитывает барыши. Дважды в год Бо Билли отправлялся в сторону Северной Каролины и сбывал свои товары на мысе Гаттерас. Охотники заключить выгодную сделку постоянно здесь собирались, чтобы купить что-нибудь из сокровищ знаменитого пирата. Но до этого пакгаузы открывались для состоятельных людей с острова Сент-Джордж. Им первым предоставлялась возможность выбрать товар получше, прежде чем сокровища погрузят на корабль и отправят к берегам Америки. Вот почему на Сент-Джордже закрывали глаза на род занятий Бо Билли и его репутацию. Если бы обитатели этого острова не нуждались так остро в добротных товарах, а Англия не оставляла бы без внимания их смиренные просьбы о помощи, местные власти никогда бы не опустились до торговых отношений с Морганз-Маунд, скорее всего они бы спалили дотла этот рассадник греха. Таким образом, между Морганз-Маунд и остальными островами Бермудского архипелага установилось своего рода перемирие: пока Бо Билли позволяет состоятельным людям с Сент-Джорджа покупать у него часть товаров, его не трогают.
– Кто такой этот Герцог? – спросила Блу. Она легонько толкнула отца локтем и протянула руку, чтобы взять у него подзорную трубу.
Немного помедлив, Бо Билли передал дочери трубу, и девушка принялась настраивать ее, чтобы рассмотреть приближающийся корабль. Наконец ей удалось увидеть лицо человека за штурвалом, и у нее перехватило дыхание: ей еще никогда не приходилось видеть такого красивого мужчину. Подбородок и щеки красавца были гладко выбриты, а над верхней губой красовались роскошные, тщательно ухоженные усы. Его волосы казались такими же черными, как и ее собственные, но были стянуты не пеньковой бечевкой, а шелковой лентой. И у него были чудесные серые глаза – таких Блу еще никогда не доводилось видеть.
«Его глаза похожи на серебряные дублоны», – подумала Блу. К тому же на лице незнакомца не было ни шишек, ни шрамов, ни багровых пятен от неумеренного потребления грога. Не было и отвратительных красных прожилок – лицо этого человека покрывал темный загар, а кожа казалась гладкой, как у женщины. Но больше всего девушку поразили губы Герцога; глядя на его губы, она чувствовала, как по ее телу разливается тепло. Это ощущение казалось ей совершенно необычным… и пугающим. Блу окинула взглядом статную фигуру Герцога, и странное ощущение усилилось. Она закусила губу и тихонько вздохнула.
– Какой красавец, – прошептала Блу, передавая подзорную трубу отцу. – Он именно то, что мне нужно.
Глава 2
– Тебе понравился Герцог?
– Если этот парень – Герцог, то да. – Блу снова вздохнула. Бо Билли пожал плечами и ухмыльнулся, бросив взгляд на Моутона; тот же бесстрастно наблюдал за приближающимся кораблем.
– Что ж, Малышка, ты наконец нашла парня по себе, а?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41