И не лги, что не хочешь меня.
Она схватила его за лацканы куртки.
– Я была юной, глупой, легко внушаемой и наивной, но я любила тебя. Я совершила ужасную ошибку, послушавшись родителей. – Она приподнялась на цыпочки и заглянула ему в глаза. – Я уже говорила тебе и снова повторяю. Я люблю тебя. Хочу выйти за тебя замуж. Меня нисколько не волнует, что у меня не будет шикарных нарядов, и если всю жизнь нам придется жить в однокомнатной лачуге, рядом с тобой я буду счастлива. И сделаю счастливым тебя.
Она снова поцеловала его в губы.
– Я не собираюсь сдаваться. Я не отстану от тебя, Генри. Буду ходить за тобой по пятам, стану занозой в твоем боку, пока ты не признаешь правду. – Она отошла от него, но у дверей повернулась: – А ты, человек, проповедующий прощение, может, и сам попробуешь применить его на практике.
– Клара… я…
– Я вернусь.
* * *
Резкий стук в дверь заставил магистрата вскинуть голову.
– Проклятие! Что там еще? – выругался Масгрейв, прежде чем раздраженно крикнуть: – Войдите!
Дверь открылась, и сэр Роберт торопливо прикрыл корреспонденцию, которую на протяжении вот уже трех дней без конца перечитывал. Появление сэра Томаса Пьюрфоя в сопровождении капитана Уоллиса его не удивило.
– Как приятно видеть вас здесь в столь ранний чае, сэр, – произнес Масгрейв, вставая. – Я собирался сегодня заехать в Вудфилд-Хаус, чтобы засвидетельствовать мисс Джейн свое почтение. Слышал, она вернулась из Англии.
– Вернулась.
От предложенного стула сэр Томас отказался.
– Хорошо ли она провела время?
– Очень хорошо. Благодарю.
– А теперь оставьте нас, капитан, – велел магистрат, отпуская офицера.
– Надеюсь, сэр Роберт, вы не станете возражать, если я попрошу Уоллиса остаться? Это не визит вежливости.
Масгрейв кивнул и снова уселся за стол.
– Чем можем вам помочь, сэр Томас?
Бывший магистрат вынул из кармана сложенную вчетверо листовку из дешевой бумаги с печатным текстом на одной стороне и, развернув, швырнул на стол сэру Роберту.
– Они циркулируют по всему Манстеру. Это нашли на столе директора новой масляной биржи в Корк-Сити. Вы в курсе?
– В курсе. – Масгрейв с пренебрежением отодвинул листовку. – Не нахожу в ней ничего ценного для себя. Ни один из печатников Корка не признался, что напечатал ее. Думаю, текст не стоит бумаги, на которой отпечатан.
Схватив бумагу, сэр Томас коротко изложил ее содержание, словно Масгрейв был не в состоянии сам постичь ее смысл.
– Это призыв «Белых мстителей» к миру. Господи Боже мой, «Белые мстители» объявляют о своем роспуске!
– Я знаю, о чем здесь говорится, сэр Томас. – Магистрат откинулся на стуле. – Но, как я уже сказал, это не представляет для меня никакой ценности.
– Почему, сэр?
– Потому что я добьюсь того же результата без всяких благородных предложений мира с их стороны.
– Каким же образом?
– Арестую и казню всех по очереди, начиная с главарей. – Масгрейв улыбнулся. – Бумажонка, которую вы держите, доказывает, что они проиграли. Теперь я раздавлю их. Без лидеров движения не будет банды мятежников. Без банды мятежников не будет сопротивления. Полученные от вас уроки, сэр Томас, бесценны.
– Вы и раньше пытались их взять, но безуспешно.
– На этот раз все будет по-другому. У меня есть наживка. Они сами ко мне придут.
– И что вы намерены использовать в качестве наживки? Точнее, кого?
– Я, пожалуй, воздержусь от ответа.
– Значит, вы мне не доверяете, сэр Роберт?
– Дело не в доверии, сэр, а в щепетильности предмета. Когда девять лет назад вы повесили пятерых «Белых мстителей», их деятельность на многие годы прекратилась. Завтра до рассвета я повешу четверых наиболее активных лидеров движения.
– Но тогда не поступало предложения мира. Я бы не приказал их казнить, если бы имелась альтернатива.
– Это вы сейчас так говорите. – Масгрейв пожал плечами. – Мы все хотим оставить после себя след. Я желаю, чтобы меня запомнили как человека, повесившего проклятых Лайама, Патрика, Финна и Эгана, а не как глупого магистрата, позволившего им разойтись по собственному желанию.
Сэр Томас угрожающе склонился над столом:
– Мы говорим о человеческих жизнях. Убив тех, о ком вы упоминаете сейчас, вы спровоцируете на бунт других. Месть толкает людей на безумные поступки, Масгрейв. Избранный вами курс подвергнет опасности жизнь наших людей.
– Вы запели совсем другую песенку… в отличие от той, которую я слышал месяц назад.
– Изъясняйтесь внятно, Масгрейв.
– Простите, сэр Томас, но мы все обречены совершать ошибки, чтобы учиться на них. – Он подал Уоллису знак, чтобы тот открыл дверь. – А теперь простите, у меня много работы до арестов и завтрашней казни.
Лицо Пьюрфоя полыхало гневом, когда он выскочил из комнаты впереди капитана Уоллиса, но на Масгрейва это не произвело ни малейшего впечатления. Из-под кипы бумаг он извлек знакомое письмо.
Официальная корреспонденция пришла от генерал-губернатора Ирландии три дня назад. Масгрейва отзывали в Англию. Его освобождали от занимаемой должности.
Но он не дурак. Он понимал, что это дело рук Николаса Спенсера. Только этот наглый пес угрожал ему лишением полномочий. К тому же Спенсер попал под власть чар этой красивой шлюшки Джейн Пьюрфой. Должно быть, в Англии он не терял времени даром.
Магистрат швырнул бумагу на стол. Генерал-губернатору придется подождать. Он не двинется с места, пока не осуществит свой план. А интерес сэра Николаса к Пьюрфоям принесет ему еще большее удовлетворение от ее казни.
Да, прежде чем он подчинится приказу, сфабрикованному каким-то заносчивым лондонским повесой, кое-кто умрет – в первую очередь Эган.
И конечно же, сэр Роберт ни на йоту не доверял сэру Томасу Пьюрфою, несмотря на славное прошлое последнего.
Руки Николаса инстинктивно сжали Джейн, когда она попыталась выбраться из постели. Она повернулась и обнаружила, что он крепко спит. Подступивший к горлу ком грозил задушить ее, но она постаралась пересилить слезы. Медленно оторвав от своего живота его руку, она выскользнула из кровати.
Сознавая, что находится на грани срыва, Джейн торопливо натянула на себя одежду. У двери она в последний раз взглянула на мускулистую руку, раскинувшуюся на краю постели.
Сегодня она отказалась участвовать в обсуждении свадебных планов и объявлений. Этот день принадлежал лишь им двоим. Ночью они занимались любовью. Джейн так неистово ласкала его, словно это было в последний раз.
Он хотел поговорить о будущем, но это было выше ее сил.
Бросив на него прощальный взгляд, Джейн улыбнулась и, покинув его комнату, дала волю слезам.
Джейн зашла к себе, чтобы переодеться в одежду, превращавшую ее в Эган. Хотя к рассвету не будет сомнений, что обе они одно и то же лицо, она не собиралась доставлять Масгрейву удовольствие арестовать Джейн Пьюрфой. Нет, он повесит Эган, а Джейн Пьюрфой останется в сердце мужчины, которого она только что покинула.
Джейн надвинула на глаза шляпу, вставила в ножны кинжал и засунула за пояс пистолет. Каждое движение напоминало ей о цели дела, за которое она боролась. Каждое движение, выполняемое в последний раз, укрепляло ее дух и веру, что она умирает, чтобы другие жили.
В конюшни она пришла потайным ходом. Время перевалило за полночь. Знакомые звуки и запахи старого строения обрушились на нее с особой остротой. Все эти ощущения она тоже хотела запечатлеть в своей памяти. Джейн быстро приблизилась к стойлу Мэб.
Она не могла не думать о том, что Масгрейва за отличное исполнение обязанностей будут восхвалять в палатах парламента, поздравят в администрации генерал-губернатора, будут пить за его здравие в домах английских помещиков.
Но в нем не было и нет сочувствия к ирландцам. Он никогда не испытает стыда за свою жестокость. Эган сомневалась, что он сдержит обещание и отпустит родных Лайама и Патрика в обмен на лидеров движения. И это сомнение она высказала вчера. Но трое мужчин были склонны довериться слову чести магистрата.
Ее угнетало неприятное чувство, что сегодня пострадают все.
Увидев пустое стойло Мэб, Эган нахмурилась. В растерянности она поискала седло, но и его не нашла. В надежде, что Пола предупредили о времени, к которому ей потребуется оседланная кобыла, она отправилась на выгул, рассчитывая найти там конюха и лошадь.
Но и там было тихо. Ни лошади, ни Пола, ни души.
Ощутив беспокойство, ибо время поджимало, Джейн пошла к другому стойлу и оседлала одну из лошадей отца. За все эти годы ничего подобного не случалось. Пол знал, что Мэб нельзя трогать или отдавать кому-либо другому. Это было известно всем.
Несколько минут спустя Джейн уже мчалась в ночи, оставив позади Вудфилд-Хаус. Но чем больше она раздумывала над произошедшим, тем спокойнее становилось у нее на душе. По крайней мере, Мэб не попадет в лапы Масгрейву.
Резкий стук в дверь разбудил магистрата. Нетерпеливый крик солдата заставил его сбросить одеяло и распахнуть дверь. Фигура его несчастного слуги со свечой в руке маячила за спиной молодого драгуна.
– Что? – закричал он.
– Капитан Уоллис, сэр. – Солдат сделал шаг назад. – Он… уехал из казармы. Я прямиком поскакал сюда, чтобы поставить вас в известность.
– Куда уехал? – прорычал магистрат.
– В Кьючелейн-Сит.
На лице Масгрейва отразилось недоумение, смешанное с удивлением, и молодой драгун поспешил пояснить:
– Капитан и два десятка солдат из его личной охраны забрали всех арестованных, предназначенных для обмена с мятежниками. Капитан сказал капралу Эвансу, что время и место обмена изменилось и что вы в курсе.
– Что?!
Рык Масгрейва заставил солдата и слугу попятиться.
– Мы… мы… ничего не знали, сэр, пока сержант Пауэрс не заступил на дежурство. Он сказал, что раз вы с ним не поехали, выходит, ничего не знаете. Прошу проще…
– Когда они уехали?! – проревел Масгрейв, поспешив в комнату, чтобы одеться.
– Уже больше часа назад, сэр.
– Поднимай по тревоге всех, кто остался в казармах! – Солдат повернулся, чтобы идти выполнять приказ, когда у магистрата промелькнула страшная мысль. – Стой!
Подумав немного, он проинструктировал драгуна, кого тот должен прихватить, включая сержанта Пауэрса.
Капитан Уоллис пользовался гораздо большим влиянием среди солдат, чем Масгрейв. И если вероломный офицер замыслил заработать лавры славы сам, то вряд ли Масгрейву удастся заставить людей Уоллиса сражаться против него.
Но в конечном счете всегда найдутся избранные, верные делу.
Этих избранных ему хватит, чтобы пресечь столь несвоевременную демонстрацию независимости.
Глава 33
Огни факелов на разрушенных стенах замка были заметны издалека. Когда Масгрейв со своими солдатами приблизился к развалинам, навстречу ему выехали драгуны. Магистрат не отдал приказа своему отряду остановиться, пока не произошла встреча со всадниками Уоллиса.
– Где капитан Уоллис? Что все это значит?
– Он ждет вас в Кьючелейн-Сит, сэр. Обмен совершился.
Масгрейв окаменел от ярости.
– Бунтовщики у него?
– Да, сэр, – ответил другой солдат.
С громкими проклятиями магистрат пришпорил коня и устремился вперед, оторвавшись от своего отряда. На половине пути к вершине холма он увидел с полдюжины драгун, которые стерегли лошадей. Заметив среди животных резвую кобылу Джейн, он на миг приостановился.
– Чья это лошадь? – спросил он резко.
– Бунтарки Эган. Вместе с другими тремя она сидит там, закованная в кандалы.
Переборов приступ гнева, Масгрейв приказал своим людям вместе с остальными драгунами занять позицию вдоль дороги, ведущей на холм. Теперь, когда мятежники у него, никто их не заберет.
Капитан Уоллис щеголевато приветствовал Масгрейва, но избегал смотреть ему в глаза. Магистрат продолжал сидеть в седле.
– Нельзя было ждать, сэр Роберт. Мерзавцы прислали записку, они не верят, что мы отпустим их детей и жен в Баттеванте. Они захотели произвести обмен здесь. Что мы с легкостью и провернули. Пока их лидеры поднимались вверх по холму, мы выпускали по одному их детей и женщин. – Увидев, что магистрат спешился, Уоллис подал знак солдату, чтобы тот взял его лошадь под уздцы. – Когда-то вы сами предлагали такое решение, сэр. Я знаю, как важен для вас арест этих людей. Я не хотел упустить…
– Отведи меня к ним! – гаркнул Масгрейв.
Конечно, ирландские ублюдки угадали. Он не собирался отпускать их родню. Насколько драматичнее выглядела бы казнь в присутствии рыдающих жен и детей! Каким бы свирепым он прослыл, если бы сразу после казни препроводил семьи в порт и погрузил на судно, отправляющееся в Австралию!
Масгрейв последовал за Уоллисом. Правда, одна из обесчещенных семей осталась бы. Какой шум подняли бы они в кабинете генерал-губернатора! Но ничего не смогли бы сделать с ним, героем, отловившим дочь великого сэра Томаса Пьюрфоя.
– Вот они, сэр.
Капитан жестом указал на помещение, служившее когда-то большим залом в замке. Судя по зияющей дыре, пол зала лишь слегка возвышался над уровнем внутреннего двора крепости.
За руинами каменной стены он увидел четверых мужчин. С заломленными за спину руками, связанные вместе, они сидели на корточках спиной друг к другу. Оттолкнув Уоллиса в сторону, Масгрейв поднялся на шесть ступеней, ведущих ко входу.
Все арестанты были в черном. Никаких белых рубах на этот раз. На головах – шерстяные колпаки. Масгрейв сдернул колпак с первого. Тот вскинул голову, и сэр Роберт вгляделся в спокойное выражение его лица. Несмотря на предстоящую казнь, признаков страха он не проявлял.
– Этот назвался Патриком, – быстро доложил Уоллис с порога.
Второго арестанта Масгрейв пнул ногой, прежде чем сорвать с него колпак. Лицо мятежника светилось ненавистью. Он прорычал что-то по-гэльски.
– Лайам, – представил его капитан.
Масгрейв с силой лягнул пленника и перешел к третьему. Готовый сорвать следующий колпак, он замер, осененный неожиданной мыслью. Одним из двоих оставшихся должна быть Эган. За все эти годы Уоллис неоднократно встречался с Джейн Пьюрфой. Тогда почему, спрашивается, капитан не упомянул, что арестовал дочь бывшего магистрата?
По длинным ногам и размеру сапог Масгрейв догадался, что и этот бунтовщик – мужчина. Оставив его в покое, он остановился возле последней фигуры в колпаке.
Из-под бесформенного шерстяного колпака выбивались пряди черных волос.
– Это, как я полагаю, Эган?
– Верно, сэр. Она.
Настроение Масгрейва заметно улучшилось, и он сдернул мешок с головы женщины. Поймав взгляд темных глаз, он тотчас выхватил из сапога кинжал.
– Для нее виселицы не будет.
Приблизившись вплотную к пленнице, он приставил к ее горлу кинжал.
– Немедленно брось его – или умрешь!
Не отнимая кинжала от горла женщины, Масгрейв удивленно посмотрел на нацеленный на него ствол пистолета. Встретившись с холодным взглядом сэра Томаса, он вскипел от ярости.
– А не все ли вам равно, если она умрет?
– Ты покойник, если прольешь хоть каплю крови.
– Как умно – спрятать дочь и подменить ее другой женщиной! – Рука Масгрейва не дрогнула. – Но что бы вы там о себе ни думали, как магистрат я могу поступать по собственному усмотрению.
– Формально вас освободили от обязанностей и полномочий магистрата почти неделю назад.
– Это ложь! – Масгрейв бросил быстрый взгляд на драгун, собравшихся за Уоллисом. – Арестуйте этого человека, он мешает…
– Мы оба, капитан Уоллис и я, получили копии письма, отправленного вам генерал-губернатором. К ним были также приложены адресованные нам предписания.
– Это подлог! – Масгрейв бросал злобные взгляды на солдат. – Вы просто хотите казнить эту четверку сами. Сохранить в живых свою проститутку-дочь и увенчать себя славой!
– Я вчера пытался вам объяснить, что лучше оставить «Белых мстителей» в покое, раз они объявили о своем роспуске. Наши собственные землевладельцы и коммерсанты в Корк-Сити устали от несправедливости и беззакония, навязываемого нам парламентом. Наши люди требуют перемен.
– Вы говорите о своей дочери?
Проигнорировав его вопрос, сэр Томас продолжил:
– Убийство этих людей лишь подольет масла в огонь. Если их повесить, то, наверное, потребуется еще десяток лет, чтобы получить возможность установить подлинный мир в этом районе. Бросьте кинжал.
Внимание Масгрейва привлек человек, вошедший в холл из боковой комнаты в сопровождении одного из драгун Уоллиса. Спенсер.
– Вы!
Бывший магистрат увидел, как изменилось выражение лица Масгрейва. Масгрейв дернул голову женщины, чтобы нанести смертельный удар, но в этот момент пистолет сэра Томаса выстрелил. Кинжал упал женщине на колени, не причинив ей вреда, а магистрат камнем рухнул на землю.
Замок и холм немедленно огласились криками. Капитан Уоллис отдавал приказы.
Николас сунул пистолет за пояс и перешагнул через мертвое тело Масгрейва. Сэр Томас проверил, не получила ли женщина ранения, в то время как Николас стащил колпак с головы последнего мятежника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Она схватила его за лацканы куртки.
– Я была юной, глупой, легко внушаемой и наивной, но я любила тебя. Я совершила ужасную ошибку, послушавшись родителей. – Она приподнялась на цыпочки и заглянула ему в глаза. – Я уже говорила тебе и снова повторяю. Я люблю тебя. Хочу выйти за тебя замуж. Меня нисколько не волнует, что у меня не будет шикарных нарядов, и если всю жизнь нам придется жить в однокомнатной лачуге, рядом с тобой я буду счастлива. И сделаю счастливым тебя.
Она снова поцеловала его в губы.
– Я не собираюсь сдаваться. Я не отстану от тебя, Генри. Буду ходить за тобой по пятам, стану занозой в твоем боку, пока ты не признаешь правду. – Она отошла от него, но у дверей повернулась: – А ты, человек, проповедующий прощение, может, и сам попробуешь применить его на практике.
– Клара… я…
– Я вернусь.
* * *
Резкий стук в дверь заставил магистрата вскинуть голову.
– Проклятие! Что там еще? – выругался Масгрейв, прежде чем раздраженно крикнуть: – Войдите!
Дверь открылась, и сэр Роберт торопливо прикрыл корреспонденцию, которую на протяжении вот уже трех дней без конца перечитывал. Появление сэра Томаса Пьюрфоя в сопровождении капитана Уоллиса его не удивило.
– Как приятно видеть вас здесь в столь ранний чае, сэр, – произнес Масгрейв, вставая. – Я собирался сегодня заехать в Вудфилд-Хаус, чтобы засвидетельствовать мисс Джейн свое почтение. Слышал, она вернулась из Англии.
– Вернулась.
От предложенного стула сэр Томас отказался.
– Хорошо ли она провела время?
– Очень хорошо. Благодарю.
– А теперь оставьте нас, капитан, – велел магистрат, отпуская офицера.
– Надеюсь, сэр Роберт, вы не станете возражать, если я попрошу Уоллиса остаться? Это не визит вежливости.
Масгрейв кивнул и снова уселся за стол.
– Чем можем вам помочь, сэр Томас?
Бывший магистрат вынул из кармана сложенную вчетверо листовку из дешевой бумаги с печатным текстом на одной стороне и, развернув, швырнул на стол сэру Роберту.
– Они циркулируют по всему Манстеру. Это нашли на столе директора новой масляной биржи в Корк-Сити. Вы в курсе?
– В курсе. – Масгрейв с пренебрежением отодвинул листовку. – Не нахожу в ней ничего ценного для себя. Ни один из печатников Корка не признался, что напечатал ее. Думаю, текст не стоит бумаги, на которой отпечатан.
Схватив бумагу, сэр Томас коротко изложил ее содержание, словно Масгрейв был не в состоянии сам постичь ее смысл.
– Это призыв «Белых мстителей» к миру. Господи Боже мой, «Белые мстители» объявляют о своем роспуске!
– Я знаю, о чем здесь говорится, сэр Томас. – Магистрат откинулся на стуле. – Но, как я уже сказал, это не представляет для меня никакой ценности.
– Почему, сэр?
– Потому что я добьюсь того же результата без всяких благородных предложений мира с их стороны.
– Каким же образом?
– Арестую и казню всех по очереди, начиная с главарей. – Масгрейв улыбнулся. – Бумажонка, которую вы держите, доказывает, что они проиграли. Теперь я раздавлю их. Без лидеров движения не будет банды мятежников. Без банды мятежников не будет сопротивления. Полученные от вас уроки, сэр Томас, бесценны.
– Вы и раньше пытались их взять, но безуспешно.
– На этот раз все будет по-другому. У меня есть наживка. Они сами ко мне придут.
– И что вы намерены использовать в качестве наживки? Точнее, кого?
– Я, пожалуй, воздержусь от ответа.
– Значит, вы мне не доверяете, сэр Роберт?
– Дело не в доверии, сэр, а в щепетильности предмета. Когда девять лет назад вы повесили пятерых «Белых мстителей», их деятельность на многие годы прекратилась. Завтра до рассвета я повешу четверых наиболее активных лидеров движения.
– Но тогда не поступало предложения мира. Я бы не приказал их казнить, если бы имелась альтернатива.
– Это вы сейчас так говорите. – Масгрейв пожал плечами. – Мы все хотим оставить после себя след. Я желаю, чтобы меня запомнили как человека, повесившего проклятых Лайама, Патрика, Финна и Эгана, а не как глупого магистрата, позволившего им разойтись по собственному желанию.
Сэр Томас угрожающе склонился над столом:
– Мы говорим о человеческих жизнях. Убив тех, о ком вы упоминаете сейчас, вы спровоцируете на бунт других. Месть толкает людей на безумные поступки, Масгрейв. Избранный вами курс подвергнет опасности жизнь наших людей.
– Вы запели совсем другую песенку… в отличие от той, которую я слышал месяц назад.
– Изъясняйтесь внятно, Масгрейв.
– Простите, сэр Томас, но мы все обречены совершать ошибки, чтобы учиться на них. – Он подал Уоллису знак, чтобы тот открыл дверь. – А теперь простите, у меня много работы до арестов и завтрашней казни.
Лицо Пьюрфоя полыхало гневом, когда он выскочил из комнаты впереди капитана Уоллиса, но на Масгрейва это не произвело ни малейшего впечатления. Из-под кипы бумаг он извлек знакомое письмо.
Официальная корреспонденция пришла от генерал-губернатора Ирландии три дня назад. Масгрейва отзывали в Англию. Его освобождали от занимаемой должности.
Но он не дурак. Он понимал, что это дело рук Николаса Спенсера. Только этот наглый пес угрожал ему лишением полномочий. К тому же Спенсер попал под власть чар этой красивой шлюшки Джейн Пьюрфой. Должно быть, в Англии он не терял времени даром.
Магистрат швырнул бумагу на стол. Генерал-губернатору придется подождать. Он не двинется с места, пока не осуществит свой план. А интерес сэра Николаса к Пьюрфоям принесет ему еще большее удовлетворение от ее казни.
Да, прежде чем он подчинится приказу, сфабрикованному каким-то заносчивым лондонским повесой, кое-кто умрет – в первую очередь Эган.
И конечно же, сэр Роберт ни на йоту не доверял сэру Томасу Пьюрфою, несмотря на славное прошлое последнего.
Руки Николаса инстинктивно сжали Джейн, когда она попыталась выбраться из постели. Она повернулась и обнаружила, что он крепко спит. Подступивший к горлу ком грозил задушить ее, но она постаралась пересилить слезы. Медленно оторвав от своего живота его руку, она выскользнула из кровати.
Сознавая, что находится на грани срыва, Джейн торопливо натянула на себя одежду. У двери она в последний раз взглянула на мускулистую руку, раскинувшуюся на краю постели.
Сегодня она отказалась участвовать в обсуждении свадебных планов и объявлений. Этот день принадлежал лишь им двоим. Ночью они занимались любовью. Джейн так неистово ласкала его, словно это было в последний раз.
Он хотел поговорить о будущем, но это было выше ее сил.
Бросив на него прощальный взгляд, Джейн улыбнулась и, покинув его комнату, дала волю слезам.
Джейн зашла к себе, чтобы переодеться в одежду, превращавшую ее в Эган. Хотя к рассвету не будет сомнений, что обе они одно и то же лицо, она не собиралась доставлять Масгрейву удовольствие арестовать Джейн Пьюрфой. Нет, он повесит Эган, а Джейн Пьюрфой останется в сердце мужчины, которого она только что покинула.
Джейн надвинула на глаза шляпу, вставила в ножны кинжал и засунула за пояс пистолет. Каждое движение напоминало ей о цели дела, за которое она боролась. Каждое движение, выполняемое в последний раз, укрепляло ее дух и веру, что она умирает, чтобы другие жили.
В конюшни она пришла потайным ходом. Время перевалило за полночь. Знакомые звуки и запахи старого строения обрушились на нее с особой остротой. Все эти ощущения она тоже хотела запечатлеть в своей памяти. Джейн быстро приблизилась к стойлу Мэб.
Она не могла не думать о том, что Масгрейва за отличное исполнение обязанностей будут восхвалять в палатах парламента, поздравят в администрации генерал-губернатора, будут пить за его здравие в домах английских помещиков.
Но в нем не было и нет сочувствия к ирландцам. Он никогда не испытает стыда за свою жестокость. Эган сомневалась, что он сдержит обещание и отпустит родных Лайама и Патрика в обмен на лидеров движения. И это сомнение она высказала вчера. Но трое мужчин были склонны довериться слову чести магистрата.
Ее угнетало неприятное чувство, что сегодня пострадают все.
Увидев пустое стойло Мэб, Эган нахмурилась. В растерянности она поискала седло, но и его не нашла. В надежде, что Пола предупредили о времени, к которому ей потребуется оседланная кобыла, она отправилась на выгул, рассчитывая найти там конюха и лошадь.
Но и там было тихо. Ни лошади, ни Пола, ни души.
Ощутив беспокойство, ибо время поджимало, Джейн пошла к другому стойлу и оседлала одну из лошадей отца. За все эти годы ничего подобного не случалось. Пол знал, что Мэб нельзя трогать или отдавать кому-либо другому. Это было известно всем.
Несколько минут спустя Джейн уже мчалась в ночи, оставив позади Вудфилд-Хаус. Но чем больше она раздумывала над произошедшим, тем спокойнее становилось у нее на душе. По крайней мере, Мэб не попадет в лапы Масгрейву.
Резкий стук в дверь разбудил магистрата. Нетерпеливый крик солдата заставил его сбросить одеяло и распахнуть дверь. Фигура его несчастного слуги со свечой в руке маячила за спиной молодого драгуна.
– Что? – закричал он.
– Капитан Уоллис, сэр. – Солдат сделал шаг назад. – Он… уехал из казармы. Я прямиком поскакал сюда, чтобы поставить вас в известность.
– Куда уехал? – прорычал магистрат.
– В Кьючелейн-Сит.
На лице Масгрейва отразилось недоумение, смешанное с удивлением, и молодой драгун поспешил пояснить:
– Капитан и два десятка солдат из его личной охраны забрали всех арестованных, предназначенных для обмена с мятежниками. Капитан сказал капралу Эвансу, что время и место обмена изменилось и что вы в курсе.
– Что?!
Рык Масгрейва заставил солдата и слугу попятиться.
– Мы… мы… ничего не знали, сэр, пока сержант Пауэрс не заступил на дежурство. Он сказал, что раз вы с ним не поехали, выходит, ничего не знаете. Прошу проще…
– Когда они уехали?! – проревел Масгрейв, поспешив в комнату, чтобы одеться.
– Уже больше часа назад, сэр.
– Поднимай по тревоге всех, кто остался в казармах! – Солдат повернулся, чтобы идти выполнять приказ, когда у магистрата промелькнула страшная мысль. – Стой!
Подумав немного, он проинструктировал драгуна, кого тот должен прихватить, включая сержанта Пауэрса.
Капитан Уоллис пользовался гораздо большим влиянием среди солдат, чем Масгрейв. И если вероломный офицер замыслил заработать лавры славы сам, то вряд ли Масгрейву удастся заставить людей Уоллиса сражаться против него.
Но в конечном счете всегда найдутся избранные, верные делу.
Этих избранных ему хватит, чтобы пресечь столь несвоевременную демонстрацию независимости.
Глава 33
Огни факелов на разрушенных стенах замка были заметны издалека. Когда Масгрейв со своими солдатами приблизился к развалинам, навстречу ему выехали драгуны. Магистрат не отдал приказа своему отряду остановиться, пока не произошла встреча со всадниками Уоллиса.
– Где капитан Уоллис? Что все это значит?
– Он ждет вас в Кьючелейн-Сит, сэр. Обмен совершился.
Масгрейв окаменел от ярости.
– Бунтовщики у него?
– Да, сэр, – ответил другой солдат.
С громкими проклятиями магистрат пришпорил коня и устремился вперед, оторвавшись от своего отряда. На половине пути к вершине холма он увидел с полдюжины драгун, которые стерегли лошадей. Заметив среди животных резвую кобылу Джейн, он на миг приостановился.
– Чья это лошадь? – спросил он резко.
– Бунтарки Эган. Вместе с другими тремя она сидит там, закованная в кандалы.
Переборов приступ гнева, Масгрейв приказал своим людям вместе с остальными драгунами занять позицию вдоль дороги, ведущей на холм. Теперь, когда мятежники у него, никто их не заберет.
Капитан Уоллис щеголевато приветствовал Масгрейва, но избегал смотреть ему в глаза. Магистрат продолжал сидеть в седле.
– Нельзя было ждать, сэр Роберт. Мерзавцы прислали записку, они не верят, что мы отпустим их детей и жен в Баттеванте. Они захотели произвести обмен здесь. Что мы с легкостью и провернули. Пока их лидеры поднимались вверх по холму, мы выпускали по одному их детей и женщин. – Увидев, что магистрат спешился, Уоллис подал знак солдату, чтобы тот взял его лошадь под уздцы. – Когда-то вы сами предлагали такое решение, сэр. Я знаю, как важен для вас арест этих людей. Я не хотел упустить…
– Отведи меня к ним! – гаркнул Масгрейв.
Конечно, ирландские ублюдки угадали. Он не собирался отпускать их родню. Насколько драматичнее выглядела бы казнь в присутствии рыдающих жен и детей! Каким бы свирепым он прослыл, если бы сразу после казни препроводил семьи в порт и погрузил на судно, отправляющееся в Австралию!
Масгрейв последовал за Уоллисом. Правда, одна из обесчещенных семей осталась бы. Какой шум подняли бы они в кабинете генерал-губернатора! Но ничего не смогли бы сделать с ним, героем, отловившим дочь великого сэра Томаса Пьюрфоя.
– Вот они, сэр.
Капитан жестом указал на помещение, служившее когда-то большим залом в замке. Судя по зияющей дыре, пол зала лишь слегка возвышался над уровнем внутреннего двора крепости.
За руинами каменной стены он увидел четверых мужчин. С заломленными за спину руками, связанные вместе, они сидели на корточках спиной друг к другу. Оттолкнув Уоллиса в сторону, Масгрейв поднялся на шесть ступеней, ведущих ко входу.
Все арестанты были в черном. Никаких белых рубах на этот раз. На головах – шерстяные колпаки. Масгрейв сдернул колпак с первого. Тот вскинул голову, и сэр Роберт вгляделся в спокойное выражение его лица. Несмотря на предстоящую казнь, признаков страха он не проявлял.
– Этот назвался Патриком, – быстро доложил Уоллис с порога.
Второго арестанта Масгрейв пнул ногой, прежде чем сорвать с него колпак. Лицо мятежника светилось ненавистью. Он прорычал что-то по-гэльски.
– Лайам, – представил его капитан.
Масгрейв с силой лягнул пленника и перешел к третьему. Готовый сорвать следующий колпак, он замер, осененный неожиданной мыслью. Одним из двоих оставшихся должна быть Эган. За все эти годы Уоллис неоднократно встречался с Джейн Пьюрфой. Тогда почему, спрашивается, капитан не упомянул, что арестовал дочь бывшего магистрата?
По длинным ногам и размеру сапог Масгрейв догадался, что и этот бунтовщик – мужчина. Оставив его в покое, он остановился возле последней фигуры в колпаке.
Из-под бесформенного шерстяного колпака выбивались пряди черных волос.
– Это, как я полагаю, Эган?
– Верно, сэр. Она.
Настроение Масгрейва заметно улучшилось, и он сдернул мешок с головы женщины. Поймав взгляд темных глаз, он тотчас выхватил из сапога кинжал.
– Для нее виселицы не будет.
Приблизившись вплотную к пленнице, он приставил к ее горлу кинжал.
– Немедленно брось его – или умрешь!
Не отнимая кинжала от горла женщины, Масгрейв удивленно посмотрел на нацеленный на него ствол пистолета. Встретившись с холодным взглядом сэра Томаса, он вскипел от ярости.
– А не все ли вам равно, если она умрет?
– Ты покойник, если прольешь хоть каплю крови.
– Как умно – спрятать дочь и подменить ее другой женщиной! – Рука Масгрейва не дрогнула. – Но что бы вы там о себе ни думали, как магистрат я могу поступать по собственному усмотрению.
– Формально вас освободили от обязанностей и полномочий магистрата почти неделю назад.
– Это ложь! – Масгрейв бросил быстрый взгляд на драгун, собравшихся за Уоллисом. – Арестуйте этого человека, он мешает…
– Мы оба, капитан Уоллис и я, получили копии письма, отправленного вам генерал-губернатором. К ним были также приложены адресованные нам предписания.
– Это подлог! – Масгрейв бросал злобные взгляды на солдат. – Вы просто хотите казнить эту четверку сами. Сохранить в живых свою проститутку-дочь и увенчать себя славой!
– Я вчера пытался вам объяснить, что лучше оставить «Белых мстителей» в покое, раз они объявили о своем роспуске. Наши собственные землевладельцы и коммерсанты в Корк-Сити устали от несправедливости и беззакония, навязываемого нам парламентом. Наши люди требуют перемен.
– Вы говорите о своей дочери?
Проигнорировав его вопрос, сэр Томас продолжил:
– Убийство этих людей лишь подольет масла в огонь. Если их повесить, то, наверное, потребуется еще десяток лет, чтобы получить возможность установить подлинный мир в этом районе. Бросьте кинжал.
Внимание Масгрейва привлек человек, вошедший в холл из боковой комнаты в сопровождении одного из драгун Уоллиса. Спенсер.
– Вы!
Бывший магистрат увидел, как изменилось выражение лица Масгрейва. Масгрейв дернул голову женщины, чтобы нанести смертельный удар, но в этот момент пистолет сэра Томаса выстрелил. Кинжал упал женщине на колени, не причинив ей вреда, а магистрат камнем рухнул на землю.
Замок и холм немедленно огласились криками. Капитан Уоллис отдавал приказы.
Николас сунул пистолет за пояс и перешагнул через мертвое тело Масгрейва. Сэр Томас проверил, не получила ли женщина ранения, в то время как Николас стащил колпак с головы последнего мятежника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33