Бич поймал торопливые девичьи руки, поднял к губам.– Бич, ну что же ты? – недоумевая зашептала она, прижимаясь к нему бедрами.– Нет, сладкая девочка. Только не так…– Но почему? – пробормотала она, не отрывая глаз.– Я не доверяю себе и боюсь, что теперь ты можешь забеременеть.Кажется, Шеннон сбросила с себя последние остатки сна. Но явь была не менее жаркой. Она чувствовала, как бьется пульс на руке у Бича – той самой, которая удерживала обе руки Шеннон.– Вчера и позавчера… – начала она.– И еще позапозавчера, – перебил ее Бич. – Каждый новый день все больше приближает тебя к тому моменту, когда ты можешь зачать.– Но ведь ты же сам говорил, что первые пять дней, а может и больше, безопасны.Бич с трудом выдохнул воздух.– Здесь нет полной уверенности, – строго сказал он. – Ты такая соблазнительная, сладкая девочка. Я хочу тебя все сильнее… Хочу проникнуть все глубже… Обнять тебя крепче и жарче. Я боюсь, что не успею вовремя уйти из тебя. Я теряю контроль над собой, когда мы сливаемся…Шеннон посмотрела в серые с матовым отливом глаза Бича. Они светились, как у кошки, при свете занимающейся зари. Девушка прижалась ртом к губам Бича и глубоко вздохнула.– Мне нравится чувствовать, что тебе хорошо, когда ты находишься во мне, – сказала Шеннон, слегка покачивая бедрами. – Мне приятно ощущать твою тяжесть на себе, чувствовать твою силу… Мне нравится трогать твою плоть, когда она хочет меня…– Шеннон, – мученически прошептал Бич. – Пойми, что я…Но больше он не успел ничего сказать. Шеннон внезапно высвободила руки, и Бич ощутил, что его разгоряченная возбужденная плоть раздвигает упругие девичьи складки.Бич застонал и не нашел в себе сил оттолкнуть дерзкие руки Шеннон и воспрепятствовать их действиям.Когда Шеннон проснулась второй раз, она поймала на себе изучающий взгляд Бича. Он был одет, в руках он держал ружье. Красавчик в нетерпении вытанцовывал возле костра, горя желанием поскорее отправиться на охоту.– Хочу посмотреть, как там Рено, – лаконично сказал Бич. – А потом двину с тобой к хижине.– А потом? – поинтересовалась Шеннон, уловив беспокойный блеск в глазах Бича.– А потом вернусь и помогу Рено.– Не похоже, чтобы ему требовалась помощь.– Чем скорее он найдет золото, тем спокойнее для тебя.– Спокойнее?– Чем быстрее я уйду, тем меньше шансов у тебя забеременеть, – сердито сказал Бич.– Понимаю…– Я не должен был брать тебя!– Ты и не брал, – возразила Шеннон. – Это я тебя взяла.Бич сурово поджал губы:– В любом случае, сладкая девочка, из нас двоих забеременеет лишь один.– Да неужто?– Я пытаюсь тебе втолковать, но ты все пропускаешь мимо ушей. Я не могу жить, держась за твою юбку и чувствуя себя на привязи, поэтому…– Ты волен отправиться в путь в любой момент, – сурово перебила его Шеннон. И хотя в глазах ее стояли слезы, голос ее не дрогнул. – К чему повторять, Бич! Мы уже говорили об этом десятки раз! Другое дело, если бы ты сказал мне что-то новенькое…– Будь готова выехать еще до полудня, – сказал Бич, повернулся и зашагал прочь. За ним увязался было Красавчик, но Бич коротко приказал псу оставаться с хозяйкой.Бич шел к золотоносному участку энергичными, широкими шагами, надеясь, что это поможет ему вытравить неутолимое желание к девушке с волосами цвета осенних листьев и сапфировыми, как полуденное небо в горах, глазами.Хотя в глубине души он отдавал себе отчет в тщетности подобных усилий.Никто и ничто не сравнится с Шеннон, кроме солнечных восходов, которых он еще не видел. Дальние страны звали его, сулили свободу и обещали поведать и открыть ему великие, сокровенные тайны.Все же к тому времени, когда Бич добрался до участка, ему в какой-то степени удалось восстановить душевное равновесие. Тем не менее когда Рено увидел брата у входа в туннель, он отметил про себя, что у Бича взгляд затравленного волка;– Что-то потерял? – доброжелательно спросил Рено. В зеленых глазах его отразился немой вопрос.– Золото, – коротко пояснил Бич.– Где?– В твоем загоне для скота.– Нельзя ли поподробнее и потолковее? – попросил Рено.– Сколько, по твоему разумению, шансов на то, чтобы найти золото на участке Молчаливого Джона?– Настоящего золота? Чтобы можно было купить на него бекон, бобы и свободу тупоголовому бродяге?– Да! – рявкнул Бич.– Столько же, сколько в преисподней.– Так много? – хмыкнул Бич. – Я лично оцениваю шансы гораздо ниже.Несмотря на раздражение, которое он испытывал все это время к брату, Рено широко улыбнулся:– Я просто хотел тебя подготовить… А если по правде, то в конском навозе золота будет побольше, чем на этом участке.Бич разразился каким-то скрипучим надсадным смехом.– Да, я пришел к такому же выводу, – сказал, оборвав смех, Бич. – Но Шеннон рассказывала о том, что Молчаливый Джон приносил куски руды с большими вкраплениями золота.– Может, Молчаливый Джон брал это на участке, который принадлежит самому Господу Богу? Но он лежит не по течению ручья Аваланш-Крик, – уверенно заявил Рено.– Шеннон может не знать об этом.– Она узнает, когда я ей скажу.– Не надо, – решительно сказал Бич.Рено молчал, ожидая объяснений.– У тебя сохранились самородки и золотой песок, собранные на твоих старых участках? – спросил Бич.Рено кивнул.– Выкопай один из испанских слитков, которые Ева мне подарила, – сказал Бич. – Возьми его в обмен на самородки и золотой песок.– Бери пожалуйста. Но у меня этого добра не так много.– Сделай что-нибудь с моим золотом. Дроби его, переплавляй или взрывай динамитом. Делай с ним что хочешь, только преврати его в куски.Черные брови Рено удивленно приподнялись.– Привези сюда Еву, – продолжал Бич. – Подложи на этот дурацкий участок золото. Устрой представление с испанскими стержнями. Делай что тебе заблагорассудится, но только заставь Шеннон поверить, что это золото – из участка Молчаливого Джона.– Если я выполню то, о чем ты просишь, то здесь окажутся по крайней мере три вида золота, – возразил Рено. – И они будут сильно отличаться по цвету. В моем золоте в одном случае больше примесей меди, в другом – серебра.– Ну и что из этого?– Золотоискателя, который хорошо знает прииски в долине Эго, трудно одурачить таким образом, – не терпеливо пояснил Рено.– Это не проблема. Шеннон не отличит золото от гранита.Рено снял шляпу и хлопнул ею по ноге. От его брюк пошла пыль.Бич напряженно ожидал ответа.Рено еще несколько раз хлопнул шляпой, затем резко натянул ее на голову.– Ладно, – сказал Рено. – Я вернусь через шесть дней с Евой и запасом золота, которого хватит для того, чтобы Шеннон ушла из долины Эго, а ты – освободился от нее.Веки Бича дрогнули, словно от боли, но он промолчал. Взглянув на солнце, он после паузы сказал:– Постарайся управиться за четыре дня.– Господи Боже мой! Если тебе так не терпится, дуй к своим солнечным восходам хоть сейчас. Я сам позабочусь, чтобы представление прошло нормально.Бич медленно покачал головой:– Дело не в этом… Чем дольше я с ней пробуду…Внезапно повернувшись, он зашагал прочь, так и неЗакончив фразы. Он не знал, как объяснить то, что с каждым днем ему будет все труднее заставить себя расстаться с Шеннон. И боль расставания с каждым днем будет все острее.«Ведь у меня никогда не было в мыслях причинять тебе боль, сладкая девочка».Но он знал, что причинит. Глава 20 То вдохновляясь надеждой, что поиски золота будут удачными, то приходя в уныние оттого, что найденное золото будет означать расставание с Бичом, Шеннон наблюдала, как Рено работал в паре с изящной молодой женщиной, цвет волос которой напоминал цвет золотого песка. Движения обоих были плавными, красивыми и удивительно слаженными.Когда Рено и Ева повернулись, Шеннон увидела, что каждый из них между большим пальцем и ладонью держал конец испанской стрелки. Разветвленные концы стержней, переплетаясь, касались друг друга.Ни Рено, ни Ева на стрелки не давили. И вообще казалось, что нет никакой видимой причины, чтобы стержни оставались переплетенными, пока Рено и Ева шли по буграм и выемкам.Тем не менее стержни сохраняли это положение.– Невероятно!Шеннон почему-то произнесла это шепотом.– Ты о стрелках? – спросил Бич.– О том, как Рено и Ева вместе двигаются. Такое впечатление, что испанские стержни связывают их в единое целое.– Рено однажды сказал, что, если бы лунный свет стекал как вода, он бы чувствовал его токи так же, как он ощущает стрелки, когда они в его руках и руках Евы. Может, отдает мистикой, но так оно и есть.– Это похоже на то, что я испытывала, когда мы… – Голос Шеннон пресекся, а на щеках вспыхнул румянец.Быстрый взгляд серых глаз Бича сказал ей, что он понял, о чем она подумала.– Да, вот так, сладкая девочка… Переплетаются, движутся, покачиваются… Только наши токи идут скорее от солнца, а не от луны.Шеннон улыбнулась и, изо всех сил пытаясь скрыть дрожь в голосе, подтвердила:– Да.Тыльной стороной пальцев Бич легонько коснулся пылающих щек Шеннон. Затем кончики пальцев дотронулись до губ и наконец до пульсирующей жилки на шее.– Время идти, – сказал необычно взволнованным голосом Бич. – Краубейт навьючена.Шеннон резко повернулась к Бичу.– Но я думала, что ты не уедешь до того, как они найдут золото, – побелевшими губами произнесла она. На ее лице появилась гримаса боли.Бич обнял девушку и прижал к груди. Ее боль он чувствовал, как свою.– Шеннон, – зашептал он ей в волосы. – Я не говорил тебе, что уезжаю. Я говорил, что надо ехать к хижине и заняться охотой.Некоторое время Шеннон крепко обнимала Бича. Затем она отодвинулась и выдавила из себя некоторое подобие улыбки.– Да, конечно, – проговорила она, уклоняясь от проницательного взгляда Бича. – Очень глупо с моей стороны… Не знаю, о чем это я вдруг подумала…Но Бич совершенно точно знал, о чем подумала Шеннон. Его самого мучила мысль о его скором отъезде."Я не хочу сделать ей больно.Я не могу остаться.Господи, и зачем я вообще появился в долине Эго? Раньше я и предположить не мог, какую боль может причинить один человек другому.Не знал я и о том, как женщина может кричать, не издавая ни звука… Сердце разрывается при виде этих скорбных глаз".Вслух же Бич сказал:– За последние дни ты уже хорошо научилась выслеживать оленя. К тому времени, когда олени и лоси начнут покидать высокогорье, ты станешь заправским охотником.Но это было совсем не то, что хотела услышать Шеннон и в чем она сейчас больше всего нуждалась. Бич подстрелил много дичи и для Шеннон, и для Чероки, и голодная смерть зимой ей не грозила. Сейчас большая часть оленины находилась у Чероки и коптилась на медленном огне.– Заправским охотником… Да, конечно, – с рассеянной улыбкой согласилась Шеннон. – Надо вместе попробовать… Попрощаемся с Рено и Евой сейчас или они придут ко мне, прежде чем вы трое навсегда уйдете?– Шеннон, – голос у Бича внезапно дрогнул. Он проглотил комок, пытаясь справиться с внезапноНахлынувшими эмоциями.– Рено и Ева очень любят тебя, – произнес он наконец. – Они будут счастливы, если ты навестишь их.– Да, конечно, – в третий раз прозвучали из уст Шеннон одни и те же слова. И в третий раз эти слова ровным счетом ничего не значили.– Так ты навестишь?– Навестишь? Кого?– Рено и Еву.– Не беспокойся, – нейтральным тоном проговорила Шеннон. – Ты не споткнешься через меня, если вздумаешь после странствий повидать близких.– Да я совсем не это имел в виду!– Разве? Ну а я имею в виду именно это.– А как в отношении Калеба и Виллоу? – не сдавался Бич. – Ты и от них хочешь убежать?Шеннон посмотрела на Бича прищуренными глазами:– Это твоя родня, а не моя. И я не убегаю, а возвращаюсь к себе домой.– Черт возьми, называть эту хибару домом, – процедил сквозь зубы Бич.– Для меня это дом. И что бы ты ни говорил, я не изменю своего решения… Так что принимай все как есть.Как, скажем, я приняла то, что ты уйдешь в любой момент, когда тебе подскажет совесть.Шеннон отвернулась от Бича. Она молча наблюдала за двумя людьми, которые двигались, как единое целое, по крутому неровному склону. Позади Рено и Евы чернел вход в туннель. Именно отсюда они начали тщательно прочесывать местность.Бич тоже наблюдал за ними. На скулах его играли желваки, он все не мог успокоиться из-за того, что Шеннон упрямо не желала покинуть место, где жить, по его разумению, ей одной было небезопасно.Тем не менее Бич ничего с этим не мог поделать, как и не мог сделать так, чтобы глаза Шеннон не глядели печально.– Уже поздно, – прервал наконец молчание Бич.Шеннон кивнула, не отводя взгляда от замысловатого танца испанских стрелок, от мужчины и женщины, которых соединяли в единое целое не только хитроумные стержни, но и любовь.Шеннон чувствовала, как любят друг друга Рено и Ева, и это отзывалось болью в ее сердце. У нее никогда не будет ничего подобного. Бич уйдет и унесет с собой ее любовь… И никогда не вернется назад.«Я никогда не возвращаюсь на одно и то же место».– Потребуется некоторое время, чтобы найти золото, – сказал как можно более ровным голосом Бич. – У нас есть много более полезных дел, чем наблюдать, как работают Рено и Ева.– А сколько времени это займет?Бич ответил не сразу. Его поразил глухой безжизненный голос девушки. Если раньше в нем слышались озорство, надежда, то сейчас он был совершенно лишен эмоций.– Возможно, несколько дней, – ответил Бич. – Не так-то просто и довольно утомительно иметь дело с подобными стержнями.– Дней…Это слово Шеннон не произнесла, а выдохнула, и Бич понял, что она надеялась на несколько недель, возможно, месяцев…Может быть, на то, что это продлится до первого снега, когда закроются все проходы к ручью Аваланш-Крик.– В таком случае ты прав, – сказала Шеннон. – Мы не должны тратить время на то, чтобы любоваться ясным небом, или собирать цветы, или играть с Красавчиком, или держаться за руки, или лежать рядом ночью и притворяться, что завтра никогда не придет…– Шеннон…– Нет-нет, – не позволила Бичу прервать себя Шеннон, – помолчи… Ты прав. Нам пора отправляться…– Проклятие! Ты все таким образом поворачиваешь, словно я прямо сейчас хочу проститься с тобой! Это не так!– Может, так будет даже лучше.– Ты хочешь этого? Хочешь, чтобы я ушел прямо сейчас?– Чего я хочу? – Шеннон принужденно засмеялась. – Какое это может иметь значение, чего я хочу?Внезапно из ее глаз брызнули слезы.– Шеннон, – шепотом проговорил Бич. – Он дотронулся до ее щеки. – Сладкая девочка, не плачь…Шеннон отшатнулась от Бича так резко, что едва не упала.– Не трогай меня! – крикнула она.– Ноя…– Если ты станешь меня трогать, – перебила его Шеннон, – я и в самом деле заплачу, и от этого нам обоим станет тяжелее.Он наклонился и поцеловал ресницы, сквозь которые уже поблескивали слезинки.– Давай, поплачь, сладкая девочка… Поплачь как следует, от всей души… Ради нас обоих.Трепет пробежал по телу Шеннон. Она находилась в объятиях мужчины, который жалел ее, защищал ее, хотел ее. Но… любил только солнечные восходы, которых еще не видел.Взглянув в глаза Бича, Шеннон увидела отраженную в них свою собственную боль и страдание.«Поплачь как следует, от всей души… Ради нас обоих».Напряжение, сковывающее тело Шеннон, внезапно спало. Она уткнулась в шею Бича и горько, не сдерживая себя, разрыдалась.Закрыв глаза и сцепив зубы, Бич прижимал к сердцу Шеннон и тихонько баюкал ее, чтобы хоть капельку облегчить те муки и страдания, которые он, сам того не желая, причинил девушке.«Странник и бродяга».Несколькими минутами позже он отнес Шеннон к лошади, потому что боялся выпустить ее из объятий. ОниЕхали вдвоем в одном седле, сопровождаемые длинноногим мулом, вьючной лошадью и бегущим рядом Красавчиком.Где-то на полпути слезы у Шеннон мало-помалу высохли. Но и после этого Бич не выпустил ее из объятий. Он продолжал прижимать Шеннон к груди, словно боясь, что кто-то ее отнимет.Когда они добрались до хижины, Бич внес ее внутрь и положил на кровать. Несмотря на жаркий день, в хижине было прохладно, потому что несколько суток не топилась печь. Он накрыл девушку теплым одеялом и натянул его до подбородка.– Я вернусь, как только расседлаю лошадей, – пообещал он.Шеннон не стала возражать, она лишь кивнула. Кажется, она еще никогда не чувствовала себя такой усталой и озябшей. Даже тогда, когда пыталась освободить Красавчика из ловушки в ледяной воде.Когда через несколько минут Бич вернулся, он обнаружил, что Шеннон задумчиво смотрит на полыхающее закатными красками небо, видневшееся сквозь щели в плохо подогнанных ставнях. На глаза ее падал узкий золотистый сноп света, меняя их цвет на какой-то совершенно экзотический, светло-лиловый. Таких глаз Бичу не доводилось видеть за многие годы своих странствий.Шеннон обернулась и посмотрела на Бича. В ее необыкновенных глазах светилась такая печаль, что у Бича сжалось сердце.– Сладкая девочка, – проговорил он, опускаясь на колени перед ее кроватью. – Боже, как бы я хотел быть совсем другим человеком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33