Хотя бы словом или поцелуем благодарности.А вместо того чтобы поблагодарить ее, он орал на нее. И это его тоже смущало.«Ну и что такого, – саркастически сказал себе Бич. – Все, что имеет отношение к этой девушке, приводит меня в волнение и смущение».– Если у моего брата недостает хороших манер, чтобы поблагодарить вас, я делаю это за него, – проговорила Виллоу. – Добро пожаловать на наше ранчо в любое время. И вы можете оставаться у нас столько, сколько пожелаете.– Аминь, – сказал Калеб. – Должен признаться, я соскучился по мелодиям флейты, которые звучат здесь, когда приезжает Бич.– А кто обвинял меня, что от моей флейты разбегается в панике скот? – мгновенно отреагировал Бич, весьма довольный переменой темы разговора.– Должно быть, Вулф, – парировал Калеб.– Гм… гм… – это все, что сумел ответить Бич.Шеннон не без труда подавила улыбку. Хотелось быЕй скрыть и нежность во взгляде, которым она одарила Бича, но скорее всего ей это не удалось.Она очень скоро поняла, что от проницательных светло-карих глаз Калеба вряд ли вообще что-то можно скрыть.После завтрака Калеб и Бич отправились осматривать скот. Виллоу занялась работой по дому, а Шеннон очень энергично взялась помогать ей.Первый день заложил основы распорядка всех последующих. Шеннон выполняла ту же работу, что и Виллоу, касалось ли это приготовления пищи, шитья или уборки. Когда Виллоу протестовала и говорила, что Шеннон работает слишком много, она лишь улыбалась и отвечала, что работа здесь гораздо легче той, которую ей приходилось выполнять в долине Эго.На четвертый день пребывания Шеннон и Бича на ранчо, после ужина, Виллоу уговорила Калеба достать губную гармошку и сыграть несколько ее любимых песен.Вскоре дом наполнился зажигательными звуками вальса. Ярко горели лампы в большой комнате, освещая неприхотливую, но добротную мебель ручной работы, ковры и небольшие коврики.Бич подошел к Виллоу, галантно поклонился и подал ей руку.– Мадам, – серьезно сказал он, – первый танец ваш, поскольку вы хозяйка дома.– Я сейчас не такая грациозная, как тогда, когда мы танцевали с тобой в последний раз, – предупредила она.Бич улыбнулся мягкой, почти мечтательной улыбкой.– Ты красивая женщина, Виллоу, тем более когда носишь ребенка – плод вашей любви с Калебом.Виллоу вспыхнула, улыбнулась и позволила старшему брату помочь ей подняться. Она сделала реверанс с непринужденностью, свидетельствующей о хорошем воспитании и присущей ей грации.Когда Виллоу вошла в кольцо протянутых Бичом рук, он обнял ее настолько деликатно, словно она была из хрупкого хрусталя.Волосы ее цветом напоминали пламя свечи, глаза счастливо и радостно блестели, скольжение ее было уверенным и плавным. Свободно и грациозно Виллоу и Бич плыли по комнате под звуки гармоники Калеба.Шеннон смотрела, как танцуют брат и сестра, с чувством, похожим на зависть. Однажды и ей довелось побывать на балу, правда, наблюдала его она с балкона второго этажа, любуясь развевающимися шелковыми и сатиновыми платьями. Слишком юная для того, чтобы танцевать, и слишком взрослая, чтобы в это время спать, она провела несколько часов среди танцующих, мечтая о том, как вырастет и окажется среди смеющихся и танцующих пар.Но времена изменились, изменился мир. Шелка и бальные платья исчезли из жизни Шеннон еще до того, как она смогла к ним приобщиться.– Никогда не думала, что на этой губной гармошке можно так прекрасно играть, – хриплым от волнения голосом сказала Шеннон.На лице Калеба мелькнула беглая улыбка.– Вы слишком долго жили в долине Эго. Мою музыку можно сравнить разве что с воем волков.– Может быть, вас это удивит, но мне нравится волчья музыка, если я нахожусь в безопасности, в хижине.– Меня ничто не удивит в девушке, которая поразила гризли допотопным дробовиком.Одобрение, которое Шеннон прочитала в глазах Калеба, заставило ее покраснеть и застенчиво улыбнуться.– Если ты перестанешь отвлекать моего зятя своим флиртом, – раздался голос Бича, – мы могли бы дать отдохнуть Виллоу и станцевать с тобой.– Я не умею танцевать… и потом, я не занималась флир…Она оборвала себя, увидев гнев в глазах Бича.– Рафаэль! – возмущенно воскликнула Виллоу. – Где твои манеры?!– В карманчике для часов, – высказал предположение Калеб, – вместе с его мозгами.Бич бросил на Калеба взгляд, который иначе как свирепым не назовешь. Калеб еле заметно улыбнулся.– Оставим это для Рено, – предложил Калеб. Он ждет не дождется, когда ему выпадет шанс поквитаться с тобой. С того момента, когда ты с помощью китайских трюков швырнул его задницей на землю и дал выволочку за то, что он непутево обращался с Евой.– Он заслуживает того, – ответил Бич. – Он вел себя как последний болван! Это было всем ясно.– Кроме самого болвана, которого это касалось больше, чем кого бы то ни было, – многозначительно проговорил Калеб. – Так что подумай об этом. И подумай как следует. А потом ты можешь заслужить прощение Шеннон, научив ее танцевать вальс.Подмигнув Виллоу, Калеб снова взялся за гармошку. И в комнате снова зазвучала музыка.Шеннон смотрела на кого угодно, только не на Бича. Щеки ее продолжали пылать от высказанного в ее адрес обвинения. И еще от собственного гнева. Она не давала ни малейшего повода к тому, чтобы Бич обвинил ее во флирте.Перед глазами Шеннон возникла широкая ладонь Бича. Пальцы у него были длинные, загорелые и удивительно изящные для руки такого размера и подобной силы. Ногти были чистые и аккуратно подстрижены.От руки пахло мятой.Вначале Бич прочитал в голубых глазах Шеннон неодобрительное выражение, затем она повела ноздрями, и на лице ее выразилось удивление.– Мята, – произнесла она.– Виллоу давно посадила ее. Я сорвал несколько растений и принес в твою комнату. Когда ты и Виллоу убирали со стола.– Я… благодарна за это, – заикаясь, сказала Шеннон. – Очень любезно с твоей стороны.Протянув вторую руку, Бич тихо сказал:– Потанцуй со мной.«Сладкая девочка».Хотя вслух Бич и не произнес этих слов, взгляд его серебристых глаз был весьма красноречив.– Н-но… Я н-не могу…– Я научу тебя, если ты позволишь… Ты ведь позволишь, Шеннон?Трепет пробежал по ее телу.– Да, – шепотом ответила она.– Тогда подойди ко мне, – тоже шепотом сказал Бич.Шеннон встала, Бич взял ее за левую руку и повел в центр комнаты. Там он повернул Шеннон лицом к себе и поднял ее руку. Если бы они были одни, он поцеловал бы ей ладошку. Сейчас же он лишь пощекотал ее большим пальцем, после чего легонько сжал.У Шеннон возникло-таки ощущение, что ее поцеловали в ладонь. Дыхание у нее прервалось, а глаза превратились в большие голубые озера.– Положи левую руку мне на плечо, – бархатным голосом пророкотал Бич.– Вот так?– Да. А правую руку положи мне на ладонь.Шеннон ощутила предательскую дрожь, когда ее ладонь коснулась ладони Бича. Он слегка пошевелил ею и чуть сжал пальцами.– Ты слышишь? – спросил Бич.Шеннон повернула голову, прислушиваясь к музыке, хотя это было непросто: тело Бича почти соприкоснулось с ее телом, дыхание их смешалось, и она видела, как энергично бьется жилка на его шее. Шеннон услышала, как Бич отсчитывает ритм. Она стала тихонько вторить ему: раз-два-три, раз-два-три…– Молодец, правильно, – сказал Бич. – А теперь начинай с правой ноги и следуй за мной.Бич обнял Шеннон покрепче, понадежнее, ведя и поддерживая. Начал он с простейших шагов, но вскоре перешел к более сложным, когда понял, что партнерша способна на большее, нежели выполнять школьные экзерсисы.– Ты уверена, что ты не умеешь танцевать? – спросил Бич, ускоряя вращение и увлекая за собой Шеннон.Она засмеялась и прильнула к Бичу, полностью доверяясь ему. Сила и уверенность партнера объясняли ту легкость, с которой она освоила танец.– Я частенько мечтала о том, чтобы вот так танцевать, – шепнула Шеннон, – но никогда не танцевала. – Лишь однажды с балкона из-за цветочных горшков наблюдала за тем, как красиво кружатся пары в танце.– Сколько тебе тогда было?– Лет шесть или семь… Это было так давно, – рассеянно сказала она, продолжая мысленно отсчитывать ритм, – когда отец еще нас не бросил, а мать еще не пристрастилась к опию.Слова Шеннон потрясли Бича, но он предпочел не продолжать тему. Красивые глаза ее и так подернулись грустью, а скорбные воспоминания способны были лишь усугубить печаль девушки.– Я думаю, что она созрела для польки, – сказал Бич, взглянув через плечо Шеннон на Калеба.И тотчас же плавная мелодия сменилась задорной и ритмичной, вызвав приступ веселья у Виллоу, которая стала отбивать такт ногой.– Почувствовала ритм? – спросил Бич у Шеннон.– Тут разве что мертвый не почувствует!– Или мертвецки пьяный, – кивнул головой Бич. – Я подозреваю, что немцы изобрели этот танец для того, чтобы почувствовать страшную жажду, а затем утолять ее всю ночь пивом.Бич взял руки Шеннон и положил их себе на плечи. Ноги Шеннон невольно стали отбивать такт одновременно с Виллоу.– Готова? – спросил Бич.– К чему?– Порезвиться со мной, как если бы я был Красавчиком и мы находились бы на высокогорном лугу, где нет ничего, кроме диких цветов и солнца.Порезвиться с Бичом – эта мысль пришлась Шеннон явно по душе. В глазах ее заискрились смешинки, губы расплылись в открытой ослепительной улыбке.Шеннон бросило в жар, когда Бич положил ладони ей на бедра. Мужские пальцы деликатно и трепетно обвились вокруг округлых форм, излучавших тепло даже сквозь поношенные брюки. Улыбка, которую подарил Бич, была такой же чувственной, как и его взгляд.Без каких-либо дальнейших пояснений Бич начал танцевать, отсчитывая такт. Но на сей раз он делал это не полушепотом, а очень громко. Шеннон сориентировалась быстро, ибо полька была куда проще вальса. Недостаток умения и опыта с ее стороны компенсировался силой Бича. Если она ошибалась, он просто приподнимал ее над полом.Щеки у нее раскраснелись, глаза горели. Смеясь, она всецело отдалась музыке, полностью доверившись мужчине, который смеялся и танцевал вместе с ней. Наконец, когда они сделали более десятка заходов из гостиной в кухню и затем обратно, Шеннон почувствовала, что изнемогает от смеха и от польки. Она прильнула к Бичу и запросила пощады. В последний раз крутанув Шеннон, Бич оторвал ее от пола и прижал к себе, ибо в этот момент они находились в кухне и их никто не мог видеть.– Я знаю, что ты не флиртовала с Калебом, – тихонько сказал Бич. – Но если бы ты мне улыбнулась тогда, мне бы захотелось сделать… вот это!Озорные искорки в глазах Бича исчезли, уступив место страсти, которую он был не в силах скрыть. Наклонившись к Шеннон, он крепко, горячо, жадно поцеловал ее.– А затем мне захотелось бы еще большего… гораздо большего, чем это, – задыхаясь, хриплым шепотом говорил Бич, не выпуская Шеннон из объятий. – Я хочу тебя, сладкая девочка, девственница ли ты, вдоваИли жена, послана ли адом или раем – это не имеет значения.Тихонько застонав, Бич позволил ей медленно сползти на пол. Он не сделал ни малейшей попытки скрыть свою возбужденную плоть, которую Шеннон ощутила животом. Дрожащим голосом Шеннон прошептала его имя.– Скажи Кэлу и Вилли, что я пошел взглянуть на Шугарфута, – хрипло проговорил Бич.Дверь за ним захлопнулась, и Шеннон осталась в кухне одна с бешено бьющимся сердцем и пьянящим, как вино, вкусом поцелуя на губах. Глава 14 На следующее утро с гор подул ветер, нагоняя грозу в зеленую долину, в которой Калеб и Виллоу построили свой дом. Входя, Бич придержал ручку, чтобы дверь не вырвалась и не захлопнулась с шумом и грохотом.Шеннон сидела в гостиной у окна на стуле, который собственноручно смастерил Калеб. На коленях ее лежала льняная блуза Виллоу, и Шеннон штопала разошедшийся по шву рукав, делая аккуратные маленькие стежки.– А где Вилли? – спросил Бич.– Она пошла вздремнуть вместе с Этаном.– Бич улыбнулся почти застенчивой улыбкой:– Кэл говорил, что мы разбудили Этана своими танцами.Румянец заиграл на щеках Шеннон. Она вспомнила жадные, страстные объятия Бича в кухне, жгучий опьяняющий поцелуй…– Этан недолго не спал, – сказала после заминки Шеннон. – Он заснул, как только Виллоу спела ему колыбельную… У нее очень красивый голос.– Ты бы слышала, как она поет с Рено и Евой, – улыбнулся Бич. – Это такая гармония, что даже ангелы могут заплакать от зависти. В прошлое Рождество мы все собрались здесь и вместе пели рождественские гимны.– Представляю, как это было здорово, – мечтательно проговорила Шеннон.Бич внимательно посмотрел на девушку. Лицо ее заметно посвежело за эту неделю. Да и вообще она выглядела окрепшей. Сейчас, когда Шеннон сидела с шитьем у окна, казалось, что она чувствует себя расслабленно и непринужденно, словно кошка у камина.– Похоже, тебе здесь нравится? – спросил Бич.– Иначе и быть не может. Калеб и Виллоу щедры, открыты и доброжелательны. Глядя на них, я стала понимать, как многое мои родители недобрали в своей совместной жизни.– Рено и Ева очень похожи на них… Как, впрочем, Вулф и Джесси… Наверное, есть что-то благотворное в западном климате.Шеннон отвела от Бича взгляд, не желая, чтобы он прочитал тоску в ее глазах, когда она подумала о доме, о замужестве, о совместной жизни и взаимной любви – и еще о детях.Но этому не суждено случиться. Шеннон знала это так же точно, как и то, что Бич – неисправимый закоренелый бродяга и странник. Тем не менее перестать его любить было выше ее сил.Это и заставило ее отвести взгляд от Бича.Следует, однако, сказать, что с этим она несколько замешкалась. Бич успел многое прочитать в сапфировыхДевичьих глазах. Он увидел в них и надежду, с которой она все еще не могла расстаться, и любовь, и печаль от сознания того, что он рано или поздно покинет ее. Оттого, что Шеннон не выговаривала ему за это и не требовала от него любви, Бич чувствовал себя еще более неуютно, и в то же время его еще сильнее влекло к ней, и каждый мускул в его теле страдал и ныл от постоянно укрощаемого желания.Бич бросил взгляд по сторонам. Двери в детскую и в спальню Виллоу и Калеба были закрыты.Отдавая себе отчет в том, что этого делать не следует, Бич, будучи не в силах совладать с искушением, быстрым шагом пересек гостиную, взял из рук Шеннон шитье и без предупреждения поднял ее на руки. Действия его оказались более грубыми, чем он того хотел, и это позволило ему понять силу сжигающего его желания.– Бич, это ты? – жалобно спросила Шеннон.– Не сопротивляйся, прошу тебя… Поцелуй меня и позволь мне сделать то же самое. Позволь мне обладать тобой хотя бы таким образом.Губы Шеннон были приоткрыты, когда Бич приник к ним своим ртом. Его язык в мгновение ока оказался между ее зубами, и она издала тихий стон, когда Бич прикоснулся к пахнущему мятой языку, и подалась к нему навстречу. Подобная готовность словно ударила Бича по нервам.Он все глубже и глубже погружался языком в ароматный, сладостный рот Шеннон, страстно желая ее, желая ее здесь и в эту минуту. Тихие стоны страсти, ответные движения языка, ее тело, горячо прижимающееся к возбужденной плоти Бича – все говорило о том, что она желала его не меньше, желала страстно и горячо, прямо здесь и в эту минуту, без всяких условий и сомнений, желала, чтобы их тела слились и чтобы огонь разлился по членам.Бич оторвал рот от Шеннон, понимая, что продолжать поцелуй – это все равно что добавлять спирта в бушующее пламя. Но слишком поздно пытался он остановить пожар. Он был уже опален огнем желания. Сердце его бешено колотилось, его трясло.– Боже мой, женщина, – грубо сказал Бич, уткнувшись ртом в шею Шеннон. – Ты лишаешь меня– разума.– Я не хотела…– Я знаю, – перебил он. Голос у него был низкий и хриплый. – Это моя вина. Я должен был знать, что поцелуи только усугубляют дело… Но и не целовать тебя нет сил…Шеннон почувствовала, как по телу Бича волной пробежала дрожь. Она заключила в ладони его лицо и несколько раз легко и нежно поцеловала, пытаясь снять боль и печаль с измученного сомнениями души любимого человека.Бич тряхнул плечами, пытаясь вернуть самообладание.– Всякий раз, когда я ловлю твой взгляд из другого конца комнаты, я понимаю, о чем ты думаешь, что ты вспоминаешь, что чувствуешь… Твои глаза говорят, что ты готова лечь, протянуть ко мне руки и дать мне все, чего я хочу. А я хочу тебя, Шеннон… Я так хочу тебя, что просыпаюсь в поту, а все тело с головы до ног болит и ноет. Но я не могу взять тебя… Но и не могу перестать хотеть тебя и пылать от желания.– Замолчи, – пробормотала Шеннон, нежно целуя его. – Все просто, вечный бродяга и странник… Все очень просто… Ты можешь взять меня, и боли твои утихнут, и тебе не надо расставаться с солнечными восходами, которых ты еще не видел.Легкие, нежные поцелуи Шеннон, как и ее слова, были приятны и милы Бичу, они звучали как признание в любви. Он понимал, что нужно остановить поток этих слов, как и эти нежные поцелуи – ведь того, о чем Шеннон говорит, не должно и не может быть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33