Я тебя жду уже битый час.
Высокая, очень прямая, худощавая женщина с вечной выбившейся седой прядкой волос на виске. Сестра Отилия. Мама Отти. Единственная женщина на памяти Сью, кому монастырский наряд действительно к лицу. В том смысле, что ни в чем другом сестру Отилию представить невозможно.
— Ох, мама Отти, вы меня напугали! А я бегу к вам…
— Насколько я знаю, с прежним начальством ты распрощалась часа три назад.
— Я уже взрослая…
— Да, и никто с этим не спорит. Делай что хочешь, гуляй и развлекайся, но не забудь предупредить тех, кто о тебе волнуется. Твоя миссис Чаллонер сообщила мне обо всем по телефону. Они все страшно расстроены. Куда катится Англия! Одно из старейших заведений Лондона!
— Мама Отти, я думала, вы станете сердиться.
— Ты полагаешь, моя мечта относительно твоего будущего заключается в том, чтобы ты превратилась в засушенную училку младших классов?
— Мама Отти!
— Мы, к примеру, свою терпеть не могли. Ладно, это было давно, к тому же она была француженка. Сью, девочка, поверь, я вовсе не расстроюсь и не расплачусь, если в один прекрасный день ты скажешь мне, что решила стать актрисой варьете. Единственное, о чем я тогда тебя попрошу, так это подумать еще разок и все взвесить.
Сью ошалело смотрела на сестру Отилию, а та ехидно ухмылялась, глядя на девушку.
— Ладно. Довольно на сегодня. Где тебя все-таки носило?
— Да нигде. Гуляла по Лондону и чувствовала себя королевой мира. Такое солнце!
— Да, Господь не скупится на золото небес. Кстати, о золоте. Тебе заплатили выходное пособие?
— Мама Отти, я как раз хотела сказать…
— Девочка, тебе двадцать три года, ты человек с профессией, с опытом, с характером и с мозгами. Я не собираюсь спрашивать у тебя отчета, почему же ты все время оправдываешься?
Сью опустила глаза, на ее щеках пылал румянец.
— Я все истратила.
— Все?
— Все. Почти все. Остался один фунт.
— Что-то на память?
— О да! Это… круиз по океану. На «Королеве Виктории».
Сью выговорила это так небрежно, словно каждое лето ездила в круизы, и с некоторым ужасом замолкла. Сестра Отилия, конечно, продвинутая тетка, но не настолько же…
Достойная служительница Господа задумчиво кивнула и, к изумлению Сью, протянула медленно и мечтательно:
— Да, шикарный корабль! Белый, и красные шлюпки по бортам. А как блестели на солнце все эти иллюминаторы, поручни, снасти… Море было бирюзовым и гладким, что Темза, в небе ни облачка, и только высоко в небе чайки… Незабываемое зрелище!
— Мама Отти! Вы что, плавали вокруг света?
Мечтательное выражение исчезло, как и не было.
— А что в этом такого, мисс Нахалка? Ты думаешь, я всю жизнь утираю носы глупым девчонкам и выслушиваю жалобы учителей?
— Нет, просто я никогда не думала…
— И напрасно. Прекрасное занятие! Развивает мозги, делает хорошим собеседником, повышает шансы на счастливый брак…
— Мама Отти!
— Счастливый брак — это тоже очень важно, юная Сьюзан. Но не будем отвлекаться. Когда ты отплываешь?
— Через три дня. Автобус до Ярмута. Потом полгода — и я снова дома.
— Отлично. А из одежды у тебя джинсы, майка и еще одна майка. Драповое пальто в расчет не берем, ты плывешь в теплые края. Так, пока все ясно. Вот тебе деньги, отправляйся в «Харродс». Купишь себе белье, всякую летнюю дребедень и хороший чемодан.
— Мама Отти, я не могу это взять.
— Еще как можешь. Это твои деньги, не мои. Дотация от правительства за двадцать один год. Ты довольно богата, моя девочка, если ориентироваться на довоенные цены.
Так и получилось, что ошарашенная и недоумевающая Сью была практически выпихнута из монастыря и отправлена в универмаг «Харродс». Двухчасовой шопинг привел ее мысли в некоторое подобие порядка, и домой она возвращалась почти спокойной.
Спокойствию не суждено было длиться долго.
В комнате Сью было тихо и прохладно. На аккуратно застеленной кровати были разложены три платья. Как в сказке, зачарованно подумала Сью. Сказка про Ослиную Шкуру. Открываешь один орешек, вынимаешь вот это, бледно-зеленое, переливающееся серебром рыбьей чешуи, все в мягких складках, текучее, словно морская волна…
А в другом орешке вон то, из серебряного атласа, холодное и надменное, строгие линии, лунные блики. Одно плечо в нем будет обнажено, а на другом дрожит прозрачными лепестками шелковая роза…
Ну а когда придет время танцевать с принцем, она вынет из орешка золотистую парчу…
Сью очнулась и шагнула к кровати. Она понятия не имела, откуда эти платья.
Позади раздался звучный всхлип и энергичное шипение. Сью порывисто обернулась и бросилась на шею сестре Долоросе, одновременно схватив за руку сердитую и смущенную сестру Фелицию.
— Это вы, вы, ведь правда? Вы мои феи! Настоящие крестные феи.
— Опомнись, дитя, мы же в лоне католической церкви. Какие феи!
— Значит, это просто чудо, но именно вы его сотворили. Мама Долли! Фелиция! Откуда эта роскошь?
Фелиция смутилась еще больше, а Долоро-са неожиданно пришла в прекрасное расположение духа и захихикала.
— Понимаешь, девочка, это, собственно говоря, наши платья. То есть они были нашими платьями, когда нам было столько лет, сколько тебе, даже меньше. Фелиция была подружкой невесты у своей сестры в том, зеленом, Отти танцевала на выпускном балу в серебряном, ну а я…
Сью ахнула. Ростом сестра Долороса, в миру Долли Мастерсон, была вровень со Сью, но в остальном очень напоминала кадушку, поставленную на пухленькие ножки. Очень симпатичную, разумеется, и добрую кадушку.
Сестра Долороса кокетливо хихикнула.
— Я была худенькая и танцевала лучше всех. Эти две даже туфли сохранили в целости, ну а моих после бала было не собрать.
— После бала?
— Бал графства. Праздник святого Андрея. Вся Шотландия в этот день пляшет до упаду и пьет эль… Господи, прости мою грешную душу!
Сью не верили ни своим глазам, ни ушам. Три монахини, три ангела-хранителя маленького детского приюта. Три феи. А когда-то три юные девушки.
Сью вдруг захотелось плакать. Когда-то у них все было впереди, и жизнь только начиналась, весь мир лежал у ног… где все это теперь? Неужели и жизнь Сью пройдет так же неприметно и тоскливо?
Было уже совсем поздно, когда сестра Оти-лия пришла к маленькому флигелю и уселась на пороге рядом со Сью.
— Тебе понравились платья? Надо немного перешить кое-что, но мы все успеем. Конечно, на корабле будет полно богатых дамочек, у которых нарядов в десять раз больше, но уж на три больших бала тебе хватит.
— Мама Отти? Почему вы их хранили столько лет? Я думала, в монастыре нельзя…
Сестра Отилия задумчиво взглянула на небо, усыпанное звездами.
— Сама не знаю, как это вышло. Да еще у троих сразу. Нет, не сказать, чтобы это было запрещено, просто… обычно, уходя в монастырь, люди прощаются со своим прошлым. Можно сказать, они сами рвут с ним. А мне вот захотелось оставить что-то на память. Кто его знает, малышка, может быть, Господь и впрямь послал нам знак. Потом появилась ты… Наша дочка.
— Мама Отти?
— Да, юный кошмар?
— Я все думаю про корабль. Когда вы на нем плавали, вы еще не были…
— Нет, была. Уже лет пять как была. Тогда «Королева Виктория» впервые шла вокруг света. Епископат отправлял католическую миссию на Юг Африки. Медикаменты, книги, брошюры, священник, а с ним две сестры нашего монастыря. Я и еще одна, сестра Анжелика. Она там заразилась какой-то дрянью и умерла, бедняжка, ну а я отлично перенесла путешествие. Отец Себастьян остался в Африке. Знаешь, Сьюзан, негоже говорить это такой сопливке, как ты, но… иногда мне кажется, что из меня вышла плохая монахиня. Я слишком люблю жизнь. Всегда любила. Я ведь и с вами всеми вожусь с удовольствием, потому что в вас — радость, свет, смысл. И надежда. Надежда на счастье.
— Мама Отти?
— Что?
— А вы были влюблены?
Некоторое время сестра Отилия молчала, а Сью умирала от ужаса. Сейчас она мне как даст…
— Не уверена, что это можно было назвать любовью. Он мне нравился, это верно. Приятно было ходить с ним под руку, чтоб угорали от зависти все соседские девчонки. Приятно было, когда он ждал, а я пряталась за углом и смотрела, не злится ли он. А вот любила ли я его… Даже и не знаю. К сожалению, в этом смысле тебе не повезло с матерями, малышка. Мы ничего не сможем ни подсказать, ни посоветовать.
— Как же мне узнать?
Сестра Отилия еще раз взглянула на небо, а затем сурово и решительно заключила:
— Как-то узнаешь. Раз род людской до сих пор не пресекся, стало быть, есть верные приметы.
Небо медленно светлело на востоке, а Сью Йорк все сидела на невысоком крылечке. Сестра Отилия давно ушла, благословив девушку на ночь, но сон не шел. Сью представляла себе, как идет по палубе белоснежного корабля, а ей навстречу с улыбкой протягивает руки молодой принц…
Несколько портило впечатление то, что принц был почему-то во фраке и ростом с мизинец Сью. Точь-в-точь, как в той витрине.
2
Два следующих дня пронеслись галопом, словно взбесившиеся лошади. В сборах Сьюзан участвовал по мере возможности весь приют. В результате девушка оказалась обладательницей нескольких пар довольно приличных и модных босоножек, туфель на высоком каблуке и смешных бело-розовых кроссовок, таких маленьких и симпатичных, словно они принадлежали кукле. Кроме того, ее гардероб пополнился изящными сарафанами, легкими платьями, почти новыми джинсами и соломенной шляпкой, которая вызвала восторженный визг Сьюзан. Золотистая, украшенная настоящими колосьями пшеницы, шелковыми васильками и маками, шляпка была сделана так искусно, что казалась истинным произведением искусства. Платья и шляпка были изготовлены руками сестры Джессики, настоящей мастерицы.
Поскольку Сью отправлялась в путешествие на целых полгода, сестра Долороса снабдила ее целым ворохом вышитых салфеточек, чтобы придать каюте домашний уют. Девчонки притащили плюшевых мишек, зайчиков, рамочки с фотографиями (Хорес и девочки, девочки и сестра Отилия, сестра Отилия, сестра Долороса и сестра Фелиция, упомянутые сестры и Хорес и т.д.) и прочую ерунду, без которой уют не уют. Сестра Фелиция, глядя на весь этот пир чувств, тоже расщедрилась и выдала Сьюзан несколько саше, благоухавших самыми различными травами и цветами. Поначалу девушка хотела отказаться, но потом решила поместить душистые дары в белье.
Важным моментом оказалось наличие, а вернее, отсутствие драгоценностей. Девчонки едва не плакали и были готовы отдать последнее, однако дешевые железки и камушки никак не подходили ни к нарядам, ни к самому факту путешествия вокруг света на шикарном корабле.
И тогда всех удивил Хорес. Кряхтя и бурча что-то себе под нос, он удалился под вечер второго дня в неизвестном направлении, а вернулся уже за полночь. Молча сунул в руку Сью простую деревянную шкатулочку и ушел к себе.
Из деревянной шкатулочки при полном и благоговейном молчании были извлечены: тонкая, почти невесомая золотая цепочка, изящное жемчужное колье, плетеный золотой браслет со вставками из крошечных топазов, а также очаровательные изумрудные сережки в виде маленьких виноградных гроздей. Тишину первой нарушила сестра Долороса.
— Что ж… Видимо, он все же смог ее уговорить. Нет худа без добра, девочка. Ты уезжаешь, и это очень плохо, но зато Хорес помирился со своей сестрицей.
Отилия сердито фыркнула.
— Можно подумать, ты видишь сквозь стены!
— Хорошо, но вариант может быть только один: Хорес убил свою сестрицу.
— Господи, помилуй и спаси недостойную дочь твою, Долоросу, и образумь язык ее…
— Перестань, Отти. Ты прекрасно знаешь, что сестрица Хореса — истинное исчадие ада. Кроме того, тебе известно, что они не разговаривают уже двадцать пять лет…
Сьюзан обрела голос.
— А… почему они поссорились? И откуда у сестры Хореса такие вещи?
Монахини словно по команде взглянули на девушку, потом переглянулись и пожали плечами. Ответила Сью Долороса.
— Поссорились они потому, что Хорес голосовал за консерваторов, а его сестра — за лейбористов. Точнее, с этого все началось, а уж потом они друг другу все припомнили — и поломанные в детстве игрушки, и то, как Хорес напоил молодого мужа сестры прямо на свадьбе… А что до драгоценностей — Кларисса долгие годы прослужила горничной у одной старой леди. Когда муж Клариссы умер, она и вовсе поселилась у той леди, стала ее компаньонкой, ну и получила в наследство разные побрякушки. Детей у Клариссы нет, а тебя она всегда любила. Уже и с Хоресом не разговаривала, а все прибегала тебя понянчить. Наверняка он сказал, что это для тебя, вот она и дала…
Сьюзан в который раз почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза. Господи! Как же все они здесь ее любят! Как они радуются за нее! На самом деле девушке уже и не хотелось никуда ехать. Куда ж ехать, когда все богатства мира живут здесь, за старой каменной стеной монастыря святой Магдалены!
И все-таки этот день настал. Ранним утром все обитатели приюта высыпали на улицу, чтобы поплакать, похлопать Сью по плечу, помочь погрузить вещи в старенький «жучок» Хореса, поцеловаться, строго-настрого приказать посылать из каждого порта по открытке — одним словом, проводить Сьюзан Йорк в дальнюю дорогу.
Три монахини, три ангела-хранителя, три мамы Сью стояли на каменных ступенях монастыря. Долороса не скрывала слез, Фелиция сурово хмурилась, пытаясь скрыть дрожь подбородка, а Отилия… Отилия смотрела на Сью, не отрываясь, и все шептала слова молитвы. А потом вдруг подмигнула ей.
Хорес отвез хлюпающую носом Сью к месту сбора пассажиров «Королевы Виктории», выгрузил вещи девушки, шлепнул ее на прощание пониже спины, пробурчал что-то насчет родного дома и укатил. Сью в отчаянии смотрела вслед смешному автомобильчику. Почему-то именно сейчас она чувствовала себя маленькой девочкой, впервые попавшей в Лондон и заблудившейся в нем. Будущее внушало ей ужас, и Сью едва не заорала, когда высокий и абсолютно бесшумный юноша склонился над ее чемоданом и сумками, намереваясь отнести их в автобус. Во всяком случае, она ойкнула и подпрыгнула, а это, в свою очередь, напугало юношу, и он отскочил в сторону.
Высокая и нечеловечески модная дама снисходительно улыбнулась. Пожилой джентльмен подмигнул Сьюзан. Водитель автобуса покачал головой и заметил, что нынешние девушки стали хуже питаться, потому и нервные. Высокий юноша залился румянцем и решительно отобрал у Сью чемодан и сумки. Девушка проскользнула в автобус и забилась на самое последнее сиденье, надеясь, что не успела произвести впечатление полной и хронической идиотки.
Автобус был современным и комфортабельным, дорога — ровной, и все же минут через сорок после того, как они выехали из Лондона, Сью сделала неприятное открытие: ее укачивает. К счастью, в кармане слиплись неаппетитным, но спасительным комком мятные леденцы, к тому же тянуло в сон, и вскоре Сью задремала.
Ей снилась какая-то чушь. Полный мелодраматический набор. Шторм и пожар одновременно, широкоплечий и белокурый красавец подхватывает Сью на руки, уносит прочь, но вместо того, чтобы бережно опустить в лодку, неожиданно швыряет ее в волны с демоническим смехом. Сестра Отилия укоризненно качает головой и поджимает тонкие губы. Ничего не могу посоветовать, замечает она. Сью тонет, тонет и уже сквозь толщу воды видит, как стремительно проплывает над ней белоснежный корабль…
Она проснулась в холодном поту и в ужасе уставилась на склонившегося над ней мужчину. Высокий блондин, широкие плечи, голубые глаза. Это ж надо, подумала Сью, самозабвенно упиваясь видом блондина из ее сна. Сон в руку! Если все сны будут сбываться с такой скоростью, то шторм их ждет прямо на выходе из порта Ярмут.
Она взяла себя в руки и мило улыбнулась. Блондин выглядел немного встревоженным.
— Вы в порядке, мисс? Я слышал, вы кричали…
— Правда? Какой кошмар! Я хочу сказать, мне приснился кошмар, но я не думала, что кричу. Хорошо, что вы меня разбудили.
— Меня зовут Джулиан. Джулиан Фоулс, к вашим услугам.
— А я Сьюзан. Сьюзан Йорк.
— Очень рад знакомству. В таких долгих поездках очень важно найти хорошую компанию. Ведь из океана не сбежишь.
— Вы, должно быть, много путешествовали?
— Я? О да. Честно говоря, все эти тропические острова, океаны и моря порядком мне надоели. Начинаю скучать по доброй старой Англии. А вы? Впервые плывете вокруг света?
Сейчас придется рассказывать о том, что она и из Лондона-то в жизни не выезжала… Джулиан перебил сам себя.
— Впрочем, что я говорю! Наследница Йорков — и впервые вокруг света! Наверняка вы побывали уже практически везде.
Сьюзан машинально кивнула, а в голове у нее лихорадочно метались самые разные мысли.
Наследница Йорков? О да, в каком-то смысле наследница Йорков, безусловно. Фамилию она получила от своих крестных родителей. Мистер Йорк поставлял в монастырь святой Магдалены зелень и овощи, его жена помогала монахиням обшивать воспитанниц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
Высокая, очень прямая, худощавая женщина с вечной выбившейся седой прядкой волос на виске. Сестра Отилия. Мама Отти. Единственная женщина на памяти Сью, кому монастырский наряд действительно к лицу. В том смысле, что ни в чем другом сестру Отилию представить невозможно.
— Ох, мама Отти, вы меня напугали! А я бегу к вам…
— Насколько я знаю, с прежним начальством ты распрощалась часа три назад.
— Я уже взрослая…
— Да, и никто с этим не спорит. Делай что хочешь, гуляй и развлекайся, но не забудь предупредить тех, кто о тебе волнуется. Твоя миссис Чаллонер сообщила мне обо всем по телефону. Они все страшно расстроены. Куда катится Англия! Одно из старейших заведений Лондона!
— Мама Отти, я думала, вы станете сердиться.
— Ты полагаешь, моя мечта относительно твоего будущего заключается в том, чтобы ты превратилась в засушенную училку младших классов?
— Мама Отти!
— Мы, к примеру, свою терпеть не могли. Ладно, это было давно, к тому же она была француженка. Сью, девочка, поверь, я вовсе не расстроюсь и не расплачусь, если в один прекрасный день ты скажешь мне, что решила стать актрисой варьете. Единственное, о чем я тогда тебя попрошу, так это подумать еще разок и все взвесить.
Сью ошалело смотрела на сестру Отилию, а та ехидно ухмылялась, глядя на девушку.
— Ладно. Довольно на сегодня. Где тебя все-таки носило?
— Да нигде. Гуляла по Лондону и чувствовала себя королевой мира. Такое солнце!
— Да, Господь не скупится на золото небес. Кстати, о золоте. Тебе заплатили выходное пособие?
— Мама Отти, я как раз хотела сказать…
— Девочка, тебе двадцать три года, ты человек с профессией, с опытом, с характером и с мозгами. Я не собираюсь спрашивать у тебя отчета, почему же ты все время оправдываешься?
Сью опустила глаза, на ее щеках пылал румянец.
— Я все истратила.
— Все?
— Все. Почти все. Остался один фунт.
— Что-то на память?
— О да! Это… круиз по океану. На «Королеве Виктории».
Сью выговорила это так небрежно, словно каждое лето ездила в круизы, и с некоторым ужасом замолкла. Сестра Отилия, конечно, продвинутая тетка, но не настолько же…
Достойная служительница Господа задумчиво кивнула и, к изумлению Сью, протянула медленно и мечтательно:
— Да, шикарный корабль! Белый, и красные шлюпки по бортам. А как блестели на солнце все эти иллюминаторы, поручни, снасти… Море было бирюзовым и гладким, что Темза, в небе ни облачка, и только высоко в небе чайки… Незабываемое зрелище!
— Мама Отти! Вы что, плавали вокруг света?
Мечтательное выражение исчезло, как и не было.
— А что в этом такого, мисс Нахалка? Ты думаешь, я всю жизнь утираю носы глупым девчонкам и выслушиваю жалобы учителей?
— Нет, просто я никогда не думала…
— И напрасно. Прекрасное занятие! Развивает мозги, делает хорошим собеседником, повышает шансы на счастливый брак…
— Мама Отти!
— Счастливый брак — это тоже очень важно, юная Сьюзан. Но не будем отвлекаться. Когда ты отплываешь?
— Через три дня. Автобус до Ярмута. Потом полгода — и я снова дома.
— Отлично. А из одежды у тебя джинсы, майка и еще одна майка. Драповое пальто в расчет не берем, ты плывешь в теплые края. Так, пока все ясно. Вот тебе деньги, отправляйся в «Харродс». Купишь себе белье, всякую летнюю дребедень и хороший чемодан.
— Мама Отти, я не могу это взять.
— Еще как можешь. Это твои деньги, не мои. Дотация от правительства за двадцать один год. Ты довольно богата, моя девочка, если ориентироваться на довоенные цены.
Так и получилось, что ошарашенная и недоумевающая Сью была практически выпихнута из монастыря и отправлена в универмаг «Харродс». Двухчасовой шопинг привел ее мысли в некоторое подобие порядка, и домой она возвращалась почти спокойной.
Спокойствию не суждено было длиться долго.
В комнате Сью было тихо и прохладно. На аккуратно застеленной кровати были разложены три платья. Как в сказке, зачарованно подумала Сью. Сказка про Ослиную Шкуру. Открываешь один орешек, вынимаешь вот это, бледно-зеленое, переливающееся серебром рыбьей чешуи, все в мягких складках, текучее, словно морская волна…
А в другом орешке вон то, из серебряного атласа, холодное и надменное, строгие линии, лунные блики. Одно плечо в нем будет обнажено, а на другом дрожит прозрачными лепестками шелковая роза…
Ну а когда придет время танцевать с принцем, она вынет из орешка золотистую парчу…
Сью очнулась и шагнула к кровати. Она понятия не имела, откуда эти платья.
Позади раздался звучный всхлип и энергичное шипение. Сью порывисто обернулась и бросилась на шею сестре Долоросе, одновременно схватив за руку сердитую и смущенную сестру Фелицию.
— Это вы, вы, ведь правда? Вы мои феи! Настоящие крестные феи.
— Опомнись, дитя, мы же в лоне католической церкви. Какие феи!
— Значит, это просто чудо, но именно вы его сотворили. Мама Долли! Фелиция! Откуда эта роскошь?
Фелиция смутилась еще больше, а Долоро-са неожиданно пришла в прекрасное расположение духа и захихикала.
— Понимаешь, девочка, это, собственно говоря, наши платья. То есть они были нашими платьями, когда нам было столько лет, сколько тебе, даже меньше. Фелиция была подружкой невесты у своей сестры в том, зеленом, Отти танцевала на выпускном балу в серебряном, ну а я…
Сью ахнула. Ростом сестра Долороса, в миру Долли Мастерсон, была вровень со Сью, но в остальном очень напоминала кадушку, поставленную на пухленькие ножки. Очень симпатичную, разумеется, и добрую кадушку.
Сестра Долороса кокетливо хихикнула.
— Я была худенькая и танцевала лучше всех. Эти две даже туфли сохранили в целости, ну а моих после бала было не собрать.
— После бала?
— Бал графства. Праздник святого Андрея. Вся Шотландия в этот день пляшет до упаду и пьет эль… Господи, прости мою грешную душу!
Сью не верили ни своим глазам, ни ушам. Три монахини, три ангела-хранителя маленького детского приюта. Три феи. А когда-то три юные девушки.
Сью вдруг захотелось плакать. Когда-то у них все было впереди, и жизнь только начиналась, весь мир лежал у ног… где все это теперь? Неужели и жизнь Сью пройдет так же неприметно и тоскливо?
Было уже совсем поздно, когда сестра Оти-лия пришла к маленькому флигелю и уселась на пороге рядом со Сью.
— Тебе понравились платья? Надо немного перешить кое-что, но мы все успеем. Конечно, на корабле будет полно богатых дамочек, у которых нарядов в десять раз больше, но уж на три больших бала тебе хватит.
— Мама Отти? Почему вы их хранили столько лет? Я думала, в монастыре нельзя…
Сестра Отилия задумчиво взглянула на небо, усыпанное звездами.
— Сама не знаю, как это вышло. Да еще у троих сразу. Нет, не сказать, чтобы это было запрещено, просто… обычно, уходя в монастырь, люди прощаются со своим прошлым. Можно сказать, они сами рвут с ним. А мне вот захотелось оставить что-то на память. Кто его знает, малышка, может быть, Господь и впрямь послал нам знак. Потом появилась ты… Наша дочка.
— Мама Отти?
— Да, юный кошмар?
— Я все думаю про корабль. Когда вы на нем плавали, вы еще не были…
— Нет, была. Уже лет пять как была. Тогда «Королева Виктория» впервые шла вокруг света. Епископат отправлял католическую миссию на Юг Африки. Медикаменты, книги, брошюры, священник, а с ним две сестры нашего монастыря. Я и еще одна, сестра Анжелика. Она там заразилась какой-то дрянью и умерла, бедняжка, ну а я отлично перенесла путешествие. Отец Себастьян остался в Африке. Знаешь, Сьюзан, негоже говорить это такой сопливке, как ты, но… иногда мне кажется, что из меня вышла плохая монахиня. Я слишком люблю жизнь. Всегда любила. Я ведь и с вами всеми вожусь с удовольствием, потому что в вас — радость, свет, смысл. И надежда. Надежда на счастье.
— Мама Отти?
— Что?
— А вы были влюблены?
Некоторое время сестра Отилия молчала, а Сью умирала от ужаса. Сейчас она мне как даст…
— Не уверена, что это можно было назвать любовью. Он мне нравился, это верно. Приятно было ходить с ним под руку, чтоб угорали от зависти все соседские девчонки. Приятно было, когда он ждал, а я пряталась за углом и смотрела, не злится ли он. А вот любила ли я его… Даже и не знаю. К сожалению, в этом смысле тебе не повезло с матерями, малышка. Мы ничего не сможем ни подсказать, ни посоветовать.
— Как же мне узнать?
Сестра Отилия еще раз взглянула на небо, а затем сурово и решительно заключила:
— Как-то узнаешь. Раз род людской до сих пор не пресекся, стало быть, есть верные приметы.
Небо медленно светлело на востоке, а Сью Йорк все сидела на невысоком крылечке. Сестра Отилия давно ушла, благословив девушку на ночь, но сон не шел. Сью представляла себе, как идет по палубе белоснежного корабля, а ей навстречу с улыбкой протягивает руки молодой принц…
Несколько портило впечатление то, что принц был почему-то во фраке и ростом с мизинец Сью. Точь-в-точь, как в той витрине.
2
Два следующих дня пронеслись галопом, словно взбесившиеся лошади. В сборах Сьюзан участвовал по мере возможности весь приют. В результате девушка оказалась обладательницей нескольких пар довольно приличных и модных босоножек, туфель на высоком каблуке и смешных бело-розовых кроссовок, таких маленьких и симпатичных, словно они принадлежали кукле. Кроме того, ее гардероб пополнился изящными сарафанами, легкими платьями, почти новыми джинсами и соломенной шляпкой, которая вызвала восторженный визг Сьюзан. Золотистая, украшенная настоящими колосьями пшеницы, шелковыми васильками и маками, шляпка была сделана так искусно, что казалась истинным произведением искусства. Платья и шляпка были изготовлены руками сестры Джессики, настоящей мастерицы.
Поскольку Сью отправлялась в путешествие на целых полгода, сестра Долороса снабдила ее целым ворохом вышитых салфеточек, чтобы придать каюте домашний уют. Девчонки притащили плюшевых мишек, зайчиков, рамочки с фотографиями (Хорес и девочки, девочки и сестра Отилия, сестра Отилия, сестра Долороса и сестра Фелиция, упомянутые сестры и Хорес и т.д.) и прочую ерунду, без которой уют не уют. Сестра Фелиция, глядя на весь этот пир чувств, тоже расщедрилась и выдала Сьюзан несколько саше, благоухавших самыми различными травами и цветами. Поначалу девушка хотела отказаться, но потом решила поместить душистые дары в белье.
Важным моментом оказалось наличие, а вернее, отсутствие драгоценностей. Девчонки едва не плакали и были готовы отдать последнее, однако дешевые железки и камушки никак не подходили ни к нарядам, ни к самому факту путешествия вокруг света на шикарном корабле.
И тогда всех удивил Хорес. Кряхтя и бурча что-то себе под нос, он удалился под вечер второго дня в неизвестном направлении, а вернулся уже за полночь. Молча сунул в руку Сью простую деревянную шкатулочку и ушел к себе.
Из деревянной шкатулочки при полном и благоговейном молчании были извлечены: тонкая, почти невесомая золотая цепочка, изящное жемчужное колье, плетеный золотой браслет со вставками из крошечных топазов, а также очаровательные изумрудные сережки в виде маленьких виноградных гроздей. Тишину первой нарушила сестра Долороса.
— Что ж… Видимо, он все же смог ее уговорить. Нет худа без добра, девочка. Ты уезжаешь, и это очень плохо, но зато Хорес помирился со своей сестрицей.
Отилия сердито фыркнула.
— Можно подумать, ты видишь сквозь стены!
— Хорошо, но вариант может быть только один: Хорес убил свою сестрицу.
— Господи, помилуй и спаси недостойную дочь твою, Долоросу, и образумь язык ее…
— Перестань, Отти. Ты прекрасно знаешь, что сестрица Хореса — истинное исчадие ада. Кроме того, тебе известно, что они не разговаривают уже двадцать пять лет…
Сьюзан обрела голос.
— А… почему они поссорились? И откуда у сестры Хореса такие вещи?
Монахини словно по команде взглянули на девушку, потом переглянулись и пожали плечами. Ответила Сью Долороса.
— Поссорились они потому, что Хорес голосовал за консерваторов, а его сестра — за лейбористов. Точнее, с этого все началось, а уж потом они друг другу все припомнили — и поломанные в детстве игрушки, и то, как Хорес напоил молодого мужа сестры прямо на свадьбе… А что до драгоценностей — Кларисса долгие годы прослужила горничной у одной старой леди. Когда муж Клариссы умер, она и вовсе поселилась у той леди, стала ее компаньонкой, ну и получила в наследство разные побрякушки. Детей у Клариссы нет, а тебя она всегда любила. Уже и с Хоресом не разговаривала, а все прибегала тебя понянчить. Наверняка он сказал, что это для тебя, вот она и дала…
Сьюзан в который раз почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза. Господи! Как же все они здесь ее любят! Как они радуются за нее! На самом деле девушке уже и не хотелось никуда ехать. Куда ж ехать, когда все богатства мира живут здесь, за старой каменной стеной монастыря святой Магдалены!
И все-таки этот день настал. Ранним утром все обитатели приюта высыпали на улицу, чтобы поплакать, похлопать Сью по плечу, помочь погрузить вещи в старенький «жучок» Хореса, поцеловаться, строго-настрого приказать посылать из каждого порта по открытке — одним словом, проводить Сьюзан Йорк в дальнюю дорогу.
Три монахини, три ангела-хранителя, три мамы Сью стояли на каменных ступенях монастыря. Долороса не скрывала слез, Фелиция сурово хмурилась, пытаясь скрыть дрожь подбородка, а Отилия… Отилия смотрела на Сью, не отрываясь, и все шептала слова молитвы. А потом вдруг подмигнула ей.
Хорес отвез хлюпающую носом Сью к месту сбора пассажиров «Королевы Виктории», выгрузил вещи девушки, шлепнул ее на прощание пониже спины, пробурчал что-то насчет родного дома и укатил. Сью в отчаянии смотрела вслед смешному автомобильчику. Почему-то именно сейчас она чувствовала себя маленькой девочкой, впервые попавшей в Лондон и заблудившейся в нем. Будущее внушало ей ужас, и Сью едва не заорала, когда высокий и абсолютно бесшумный юноша склонился над ее чемоданом и сумками, намереваясь отнести их в автобус. Во всяком случае, она ойкнула и подпрыгнула, а это, в свою очередь, напугало юношу, и он отскочил в сторону.
Высокая и нечеловечески модная дама снисходительно улыбнулась. Пожилой джентльмен подмигнул Сьюзан. Водитель автобуса покачал головой и заметил, что нынешние девушки стали хуже питаться, потому и нервные. Высокий юноша залился румянцем и решительно отобрал у Сью чемодан и сумки. Девушка проскользнула в автобус и забилась на самое последнее сиденье, надеясь, что не успела произвести впечатление полной и хронической идиотки.
Автобус был современным и комфортабельным, дорога — ровной, и все же минут через сорок после того, как они выехали из Лондона, Сью сделала неприятное открытие: ее укачивает. К счастью, в кармане слиплись неаппетитным, но спасительным комком мятные леденцы, к тому же тянуло в сон, и вскоре Сью задремала.
Ей снилась какая-то чушь. Полный мелодраматический набор. Шторм и пожар одновременно, широкоплечий и белокурый красавец подхватывает Сью на руки, уносит прочь, но вместо того, чтобы бережно опустить в лодку, неожиданно швыряет ее в волны с демоническим смехом. Сестра Отилия укоризненно качает головой и поджимает тонкие губы. Ничего не могу посоветовать, замечает она. Сью тонет, тонет и уже сквозь толщу воды видит, как стремительно проплывает над ней белоснежный корабль…
Она проснулась в холодном поту и в ужасе уставилась на склонившегося над ней мужчину. Высокий блондин, широкие плечи, голубые глаза. Это ж надо, подумала Сью, самозабвенно упиваясь видом блондина из ее сна. Сон в руку! Если все сны будут сбываться с такой скоростью, то шторм их ждет прямо на выходе из порта Ярмут.
Она взяла себя в руки и мило улыбнулась. Блондин выглядел немного встревоженным.
— Вы в порядке, мисс? Я слышал, вы кричали…
— Правда? Какой кошмар! Я хочу сказать, мне приснился кошмар, но я не думала, что кричу. Хорошо, что вы меня разбудили.
— Меня зовут Джулиан. Джулиан Фоулс, к вашим услугам.
— А я Сьюзан. Сьюзан Йорк.
— Очень рад знакомству. В таких долгих поездках очень важно найти хорошую компанию. Ведь из океана не сбежишь.
— Вы, должно быть, много путешествовали?
— Я? О да. Честно говоря, все эти тропические острова, океаны и моря порядком мне надоели. Начинаю скучать по доброй старой Англии. А вы? Впервые плывете вокруг света?
Сейчас придется рассказывать о том, что она и из Лондона-то в жизни не выезжала… Джулиан перебил сам себя.
— Впрочем, что я говорю! Наследница Йорков — и впервые вокруг света! Наверняка вы побывали уже практически везде.
Сьюзан машинально кивнула, а в голове у нее лихорадочно метались самые разные мысли.
Наследница Йорков? О да, в каком-то смысле наследница Йорков, безусловно. Фамилию она получила от своих крестных родителей. Мистер Йорк поставлял в монастырь святой Магдалены зелень и овощи, его жена помогала монахиням обшивать воспитанниц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15