Она уже почти месяц в Корберри, а все еще почти не видела голубого неба и не чувствовала солнечных лучей, ласкающих кожу.
Поначалу жизнь в Англии понравилась девушке – эта страна отличалась от Магриба, но слишком скоро и она надоела Александре своей монотонностью. Зеленый цвет полей и лугов новой родины восхищал ее, но не слишком ли большую цену за красоту она платила?
– Мне казалось, что я никогда не устану любоваться радугой, – пробормотала девушка, а вот теперь меня тошнит от нее.
– Отойди от окна, – потребовала Мелисса. Александре, сидевшей, подперев подбородок рукой, пришлось оторвать голову от ладони и оглянуться на сестру.
Одетая в платье из блестящего гладкого бархата с расстегнутыми от жары золотистыми пуговицами, Мелисса сидела на кровати, стараясь держаться как можно дальше от горящего камина. Все ее внимание поглотил великолепный древний фолиант с прекрасными цветными и черно-белыми гравюрами.
Александра довольно улыбнулась, думая о дружеских отношениях, которые установились между ней и ее сводной сестрой.
Несмотря на попытки Агнессы противостоять сближению дочерей мужа, ее дитя не подчинилось. При каждом удобном случае она искала сестру и настойчиво просила ее рассказать об Алжире и жизни в гареме. Она же рассказывала Александре об Англии и ее жителях.
Дружба с сестрой заполнила пустоту в душе девушки. Правда, пустое пространство, оставленное уходом Люсьена, с каждым днем все больше увеличивалось. Его молчание было невыносимо. Люди Джеймса внимательно наблюдали за положением дел, но их усилия ни к чему не привели – и Фальстаффе жизнь текла своим чередом.
Если бы Люсьен прислал хоть весточку...
– Подойди, – позвала Мелисса во второй раз, ее голова по-прежнему склонялась над книгой. – Я хочу тебе кое-что показать.
Вздохнув, Александра отошла от окна. Сделав всего несколько шагов, она остановилась у камина, который непрерывно горел с тех пор, как она поселилась в этой комнате.
Держа в руке кочергу, девушка наклонилась и помешала поленья, потом протянула руку за свежими дровами, чтобы подкормить голодное пламя.
– Неужели это так необходимо? – простонала Мелисса, вытерев ладонью мокрый лоб. – Мне кажется, что я сейчас растаю.
Александра уронила руки вдоль тела.
– С тех пор, как я уехала из Магриба, все никак не могу согреться, – наверно уже в сотый раз объяснила она.
Сестра опустила книгу и посмотрела на нее.
– Если ты не привыкнешь, зимой тебе придется очень туго.
– Не могу поверить, что может быть еще холоднее, – недовольно проворчала привыкшая к теплу девушка. – Никогда прежде мне не приходилось видеть свое дыхание, а теперь я просыпаюсь по утрам и, вылезая из-под одеяла, вижу его. Мелисса хихикнула.
– Несмотря на то, что ты спишь в одежде, даже не снимая туфель.
– Если бы я так не делала, то Давно превратилась бы в сосульку, – возразила Александра. – Если говорить серьезно, то когда-нибудь утром ты обнаружишь мой закоченевший труп.
– Тебе нужен мужчина, чтобы согревал тебя, – дерзко заявила Мелисса. Увидев изумленные глаза сестры, она быстро объяснила:
– Так говорит Хелли, когда я жалуюсь на холод.
Хелли, это здоровая сильная кухарка, которая долго ворчала, когда ее попросили готовить пищу поразнообразнее, но в конце концов уступившая, после того, как увидела, что Александру вырвало прямо у нее на глазах.
Девушка вздохнула. Да, эта женщина права. Если бы Люсьен спал с ней, не было бы нужды ни, в одеяле, ни в огне.
– Сказать тебе, о ком ты думаешь? – лукаво спросила Мелисса, прерывая размышления сестры.
Застигнутая врасплох, Александра выпрямилась и взглянула на девушку.
– Ни о ком я не думаю.
– Ни о ком, кроме Люсьена де Готье. – Мелисса загадочно улыбалась и поудобнее устраивалась на кровати.
– Как... как ты узнала? Она пожала плечами.
– Догадалась, но правильно, да?
Нахмурившись, Александра подошла к кровати. Хотя сестра и знала о ее бегстве из Алжира и событиях, произошедших с ней после того, как Люсьен спас ее от рабства, но об их отношениях она ничего не могла знать. Чем же выдала себя Александра?
Опустившись на постель, она натянула одеяло на ноги и повернулась к сестре.
– С моей стороны неправильно, а англичане бы сказали – неприлично, но я все время думаю о нем.
– Ну тогда ты любишь его.
Девушка кивнула, забыв, что Мелисса ей раньше говорила, что с мужчинами нужно вести себя скромно.
– А он тебя?
– Нет. Возможно, если бы я осталась Александрой, дочерью Джаббара, он бы мог полюбить меня. Но сейчас я – Байярд, дочь его врага. Этого он не сможет забыть.
Мелисса посмотрела на обкусанные ногти своей правой руки.
– По-моему, отцу ради сохранения мира надо было предложить выйти замуж тебе, а не мне.
Ее собеседница отрицательно покачала головой.
– Нет, я уверена, что Люсьен так же ответил бы мне, как и тебе.
– Пока ты не услышишь этого от него самого, ты ни в чем не можешь быть уверена.
– Знаю, – согласилась Александра. Мечтая подбросить еще одно полено в огонь, она поплотнее завернулась в одеяло, спрятав в него свой хорошенький носик.
Ее сестра вздохнула.
– Я полагаю, ты знаешь его лучше всех. Девушка взглянула на собеседницу.
– Только то, что он мне позволил узнать о себе.
Стук в дверь прервал их беседу. Вошел Этон с раскрасневшимися щеками. Увидев сестер, он довольно улыбнулся.
– Прибыл посланник из Фальстаффа, – объявил он.
Забыв о холоде, Александра спрыгнула с кровати и побежала к двери.
– Он принес известие о Люсьене? – быстро спросила она.
Брат сморщил нос.
– Что ты сказала? – скорость плюс акцент сделали речь сводной сестры непонятной.
– Она спросила, не принес ли гонец известий от владельца Фальстаффа? – перевела Мелисса.
Этон вытаращил глаза.
– Нет, просто он принес известие, что де Готье будут участвовать в турнире.
Девушка схватилась за косяк двери. Известие о том, что Джеймс пригласил их на праздник, явилось полной неожиданностью для нее. Что означает согласие Люсьсна? То, что он примет мир и сквозь пальцы посмотрит па потерю владений? На него это не похоже, но другие объяснения не приходят в голову.
– Мама знает? – поинтересовалась Мелисса.
– Нет еще. Она сейчас с лекарем и не разрешает мне войти до тех пор, пока он не закончит.
Девушка недовольно поморщилась.
– Думаю, что ей снова пускают кровь. Этон кивнул.
– Да.
Александру передернуло при упоминании этой отвратительной процедуры, к которой прибегают английские знатные дамы, чтобы щеки их всегда оставались бледными. Сестра в мельчайших подробностях рассказала ей о том, как это происходит, и призналась, что и она тоже однажды попробовала и страдала потом несколько дней. Сейчас она пользуется пудрой для достижения желаемого эффекта.
По мнению Александры оба способа одинаково глупы, поэтому она сразу отказалась от пудры и белил. Ей всегда нравилась кожа цвета меда, а теперь, при отсутствии солнца, лицо ее стало бледнее обычного. Даже ядовитые замечания Агнессы и поддразнивания Этона по поводу веснушек не заставили ее воспользоваться косметикой.
Краски для глаз и помада подошли бы ей гораздо больше, но девушка не могла решиться воспользоваться ими, потому что ни мачеха, ни сводная сестра ими не красились. Этон дотронулся до руки Александры.
– Ты опять ничего не ела? – спросил он, и его юное лицо приняло озабоченное выражение.
– Что? О, нет, все в порядке.
Осознав, что он больше ничего не добьется от нее, брат побежал куда-то по коридору.
Почувствовав на себе чей-то взгляд, Александра повернулась и увидела улыбающееся лицо сестры.
– Отец всегда говорит: делай то, что надо делать, и никогда не делай того, что не надо. Я думаю, что вы с Люсьеном как раз делаете то, что надо, вы предназначены друг для друга.
Ее сестра всем сердцем желала поверить в это, но у нее возникло какое-то странное чувство. Если бы гонец привез весточку от де Готье, она могла бы надеяться. Однако Люсьен, кажется, вовсе забыл о ее существовании. Она махнула рукой.
– Нет, Мелисса. Хотя тебе может показаться обратное, но Люсьен думает обо мне не иначе, как о члене семьи ненавистных Байярдов.
Все еще улыбаясь, Мелисса выскользнула из комнаты и бросила через плечо:
– Если ты не подбросишь еще одно полено в огонь, он умрет.
Придя в зал задолго до ужина, Александра удивилась, застав Агнессу и ее дочь, уткнувшихся носами в поваренные книги. Бледная, уставшая после обильного кровопускания, Агнесса копалась в книгах, бормоча что-то нечленораздельное, затем сунула одну книгу под нос дочери.
«Как интересно», – подумала Александра. Мать говорила ей, что для английских женщин занятие кухней – весьма привычное дело, но тогда дочь не обратила должного внимания на ее слова. Девушка остановилась и стала наблюдать, как две женщины читали рецепты.
– Обрати внимание и на эти два, – Агнесса указала пальцем на номера вверху и внизу страницы.
Девушке очень хотелось узнать, что это за два номера, чтобы самой оценить их. В ней жила эта черта – любовь к познанию, жажда постоянно добывать знания по зернышку, хранить их в голове, не пользуясь пером и пергаментом.
Держа в руке гусиное перо, закусив нижнюю губу, Мелисса нашла требуемые номера и несколькими секундами позже ответила матери:
– Двести семнадцать.
Агнесса отрицательно покачала головой.
– Нет, дочь моя, двести двадцать семь, – поправила она, и от раздражения красные пятна проступили на ее бледных щеках. – Где витают твои мысли, дитя?
Дочь застонала.
– Везде. Почему я должна наизусть помнить книги? Разве это не работа дворецкого?
Агнесса сердито вздохнула.
– Когда-нибудь ты выйдешь замуж и просто будешь обязана держать в руках бразды правления хозяйством, поэтому рано или поздно тебе придется узнать обо всем.
– Но зачем?
– Я уже говорила тебе – чтобы тебя не надули. Это твоя обязанность перед супругом – приглядывать за всем, происходящим в доме. Если бы я не занималась ведением хозяйства, то наше состояние уже давно было бы разграблено другими.
– Разве не достаточно того, что я буду вынашивать и воспитывать детей? – капризно заявила Мелисса. – Муж и сам может следить за прислугой. А я ненавижу цифры.
Женщина готова была вот-вот взорваться, но затем ее щеки снова побелели. Она опустила голову и сжала ее руками.
– Если мне еще раз придется объяснять тебе это, я закричу.
Положив руку на плечо матери, участливо глядя на нее, Мелисса прильнула к ней.
– Ты разрешаешь лекарю пускать слишком много крови. Почему бы не воспользоваться пудрой и белилами?
Агнесса подняла голову и быстро опустила ее.
– Я должна выглядеть красивой в глазах твоего отца, иначе те воспоминания, которые он постоянно носит в сердце, ставшие острее после возвращения дочери Катарины, полностью вытеснят меня. – Будто страдая от боли, она покачала головой. – Что мне делать с Александрой? Что?
Девушку невольно подслушивающую их разговор охватило чувство вины, вины за то, что воспоминания отца могут причинять такую боль и все это стало острее после ее появления в Корберри. Она чувствовала страшную неловкость за то, что сразу не открылась Агнессе и Мелиссе и подсмотрела сценку из той жизни, из которой была исключена.
Желая уйти незамеченной, чтобы не смущать жену отца, Александра повернулась, однако зацепилась за ножку маленького столика, который с грохотом упал.
– Эй, – позвала ее Мелисса, – а я и не знала, что ты здесь.
Чувствуя себя застигнутой на месте преступления, девушка обернулась и сразу посмотрела на Агнессу. Та не поднимала головы, но Александра поняла, что женщина безмерно раздосадована и огорчена.
– Я просто... я, – Александра пыталась помочь себе руками, – я... не хотела мешать.
Сестра понимающе кивнула.
– Пойдем, – дружески пригласила она, – мне надо помочь маме добраться до ее комнаты. Она неважно себя чувствует.
Не успела Александра сделать и шага, как Агнесса подняла голову и секундой позже выпрямилась.
– Я не нуждаюсь ни в чьей помощи, – отрезала она, хотя, вставая, покачнулась. – Думаешь, я немощная старуха, за которой нужно ухаживать и заботиться? – Повысив голос, женщина надменно взглянула на Александру. – Нет, я еще довольно молода и тебе не следует забывать об этом.
Она выглядела так, будто в любой момент могла упасть в обморок, но тем не менее на ослабевших ногах, обойдя вокруг стола, гордо выпрямившись, Агнесса проследовала мимо девушки.
Выждав, пока она не скроется из вида, сестры помолчали, затем заговорила Александра:
– Прости меня. Мелисса пожала плечами.
– Но ты ни в чем не виновата. – Закрыв книги и аккуратно положив их на место, она обошла стол и остановилась прямо перед сестрой. – Кто виноват во всех этих несчастьях, так это человек, который похитил твою мамочку. Когда-нибудь его найдут.
– Ты так думаешь?
Мелисса кивнула, потом сменила тему разговора.
– Мать поручила мне ужасно трудное дело – следить за приготовлением ужина. Хочешь помочь?
«Еще один урок», – подумала девушка, опять вспоминая Люсьена и его уроки английской жизни. Ну что ж, это звучало заманчивее и интереснее, чем прядение шерсти или вышивание. Согласно кивнув, она проследовала за сестрой на кухню.
Войдя в полуподвальное темное помещение, Александра тут же поняла, что нашла самое лучшее место в доме. Запах, исходивший из кипящих, булькающих котлов, не имел к ее выводу ни малейшего отношения, веселое клацанье кухонной утвари, смех и оживленное щебетанье поварих тоже были ни при чем. Хотя, надо признаться, обстановка в кухне располагала к хорошему праздничному настроению, и девушка только здесь с облегчением почувствовала, как тепло, разливаясь по всему ее телу, прогоняет хворь и холод. Жара была настолько сильна, что пот выступил на лбу, а одежда прилипла к телу – совсем как в Алжире, когда в жаркий полдень она поднималась на террасу.
– Чудесно, – радостно выдохнула Александра. Прежде ей никогда не приходилось посещать кухню – женщины гарема считали ниже своего достоинства показываться там, поэтому сейчас она сгорала от любопытства.
Подойдя ближе к повару, который что-то помешивал в котле, девушка внимательно посмотрела на булькающую жидкость.
– Что это?
Он шагнул в сторону, давая ей возможность рассмотреть получше.
– Пикантный заварной крем с вином, миледи, одно из любимых блюд вашего отца.
«И скоро будет моим любимым блюдом», – подумала Александра, вдохнув аромат, исходивший от него. – Как он делается?
Повар широко улыбнулся.
– Вы и правда хотите знать?
– Конечно.
Мужчину раздувало от гордости, и он торжественно вручил ей ложку.
– Попробуйте и я расскажу вам.
Помедлив, девушка оглянулась в поисках Мелиссы. Та стояла на середине кухни, опершись руками в стол, и наблюдала за двумя женщинами, замешивающими тесто. Подмигнув, она кивнула сестре, приглашая ее попробовать блюдо.
Улыбаясь, Александра зачерпнула полную ложку, подула на нее и съела крем.
– Вкусно, – призналась она, загоревшись желанием съесть все целиком. Зная, что неприлично просить еще, девушка отдала ложку повару. – А теперь скажи мне, как это делается?
Повар сиял, словно гордый отец.
– Разогреваете хорошее вино, добавляете туда яичные желтки и помешиваете, только следите за тем, чтобы смесь не закипела, а потом добавляете мускатный орех; когда масса загустееет, кладете туда сахар, шафран, соль. – Приставив палец ко лбу, он старался вспомнить, не забыл ли о каком-нибудь компоненте.
Восхищенная его потрясающей памятью, тем, что, не заглядывая в записи, повар мог сразу дать ей рецепт, Александра поблагодарила его и направилась к Мелиссе, стоявшей у вертела с насаженными на него зайцами.
– Больше соуса, – командовала сестра.– Иначе зайцы получатся сухими и невкусными.
Мужчина, пробовавший мясо, согласно кивнул, потянувшись за бутылкой соуса цвета меда.
– Ну как тебе здесь? – поинтересовалась Мелисса.
– Мне нравится. Если бы я знала, что здесь так интересно, то пришла бы сюда раньше.
Взяв сестру за руку, дочь Агнессы отвела ее от вертела.
– А какие кухни в Алжире? Думаю, они очень отличаются от наших.
– Не знаю, мне не разрешалось входить туда. Мелисса остановилась.
– Правда? Почему? Александра пожала плечами.
– Приготовление пищи – обязанность рабов, за которыми обычно следит главный евнух, но никогда – жены или дочери хозяина.
– О Боже, – вздохнула Мелисса, – как я ненавижу это пекло, этот смердящий подвал. Но мать говорит, что жена должна следить за приготовлением пищи, за тем, чтобы она была разнообразной и вкусной.
Александра подумала, что кухня – несомненно самое лучшее место в доме и самое хорошее, что есть в Англии. Но этого она, конечно, не произнесла вслух. Проверять количество и качество блюд гораздо интереснее, чем шить или прясть, или заниматься еще какой-нибудь подобной скукотищей. Люсьен расхваливал свою родину, Англию любила и мать, поэтому Александра чувствовала, что тоже начинает любить эту землю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Поначалу жизнь в Англии понравилась девушке – эта страна отличалась от Магриба, но слишком скоро и она надоела Александре своей монотонностью. Зеленый цвет полей и лугов новой родины восхищал ее, но не слишком ли большую цену за красоту она платила?
– Мне казалось, что я никогда не устану любоваться радугой, – пробормотала девушка, а вот теперь меня тошнит от нее.
– Отойди от окна, – потребовала Мелисса. Александре, сидевшей, подперев подбородок рукой, пришлось оторвать голову от ладони и оглянуться на сестру.
Одетая в платье из блестящего гладкого бархата с расстегнутыми от жары золотистыми пуговицами, Мелисса сидела на кровати, стараясь держаться как можно дальше от горящего камина. Все ее внимание поглотил великолепный древний фолиант с прекрасными цветными и черно-белыми гравюрами.
Александра довольно улыбнулась, думая о дружеских отношениях, которые установились между ней и ее сводной сестрой.
Несмотря на попытки Агнессы противостоять сближению дочерей мужа, ее дитя не подчинилось. При каждом удобном случае она искала сестру и настойчиво просила ее рассказать об Алжире и жизни в гареме. Она же рассказывала Александре об Англии и ее жителях.
Дружба с сестрой заполнила пустоту в душе девушки. Правда, пустое пространство, оставленное уходом Люсьена, с каждым днем все больше увеличивалось. Его молчание было невыносимо. Люди Джеймса внимательно наблюдали за положением дел, но их усилия ни к чему не привели – и Фальстаффе жизнь текла своим чередом.
Если бы Люсьен прислал хоть весточку...
– Подойди, – позвала Мелисса во второй раз, ее голова по-прежнему склонялась над книгой. – Я хочу тебе кое-что показать.
Вздохнув, Александра отошла от окна. Сделав всего несколько шагов, она остановилась у камина, который непрерывно горел с тех пор, как она поселилась в этой комнате.
Держа в руке кочергу, девушка наклонилась и помешала поленья, потом протянула руку за свежими дровами, чтобы подкормить голодное пламя.
– Неужели это так необходимо? – простонала Мелисса, вытерев ладонью мокрый лоб. – Мне кажется, что я сейчас растаю.
Александра уронила руки вдоль тела.
– С тех пор, как я уехала из Магриба, все никак не могу согреться, – наверно уже в сотый раз объяснила она.
Сестра опустила книгу и посмотрела на нее.
– Если ты не привыкнешь, зимой тебе придется очень туго.
– Не могу поверить, что может быть еще холоднее, – недовольно проворчала привыкшая к теплу девушка. – Никогда прежде мне не приходилось видеть свое дыхание, а теперь я просыпаюсь по утрам и, вылезая из-под одеяла, вижу его. Мелисса хихикнула.
– Несмотря на то, что ты спишь в одежде, даже не снимая туфель.
– Если бы я так не делала, то Давно превратилась бы в сосульку, – возразила Александра. – Если говорить серьезно, то когда-нибудь утром ты обнаружишь мой закоченевший труп.
– Тебе нужен мужчина, чтобы согревал тебя, – дерзко заявила Мелисса. Увидев изумленные глаза сестры, она быстро объяснила:
– Так говорит Хелли, когда я жалуюсь на холод.
Хелли, это здоровая сильная кухарка, которая долго ворчала, когда ее попросили готовить пищу поразнообразнее, но в конце концов уступившая, после того, как увидела, что Александру вырвало прямо у нее на глазах.
Девушка вздохнула. Да, эта женщина права. Если бы Люсьен спал с ней, не было бы нужды ни, в одеяле, ни в огне.
– Сказать тебе, о ком ты думаешь? – лукаво спросила Мелисса, прерывая размышления сестры.
Застигнутая врасплох, Александра выпрямилась и взглянула на девушку.
– Ни о ком я не думаю.
– Ни о ком, кроме Люсьена де Готье. – Мелисса загадочно улыбалась и поудобнее устраивалась на кровати.
– Как... как ты узнала? Она пожала плечами.
– Догадалась, но правильно, да?
Нахмурившись, Александра подошла к кровати. Хотя сестра и знала о ее бегстве из Алжира и событиях, произошедших с ней после того, как Люсьен спас ее от рабства, но об их отношениях она ничего не могла знать. Чем же выдала себя Александра?
Опустившись на постель, она натянула одеяло на ноги и повернулась к сестре.
– С моей стороны неправильно, а англичане бы сказали – неприлично, но я все время думаю о нем.
– Ну тогда ты любишь его.
Девушка кивнула, забыв, что Мелисса ей раньше говорила, что с мужчинами нужно вести себя скромно.
– А он тебя?
– Нет. Возможно, если бы я осталась Александрой, дочерью Джаббара, он бы мог полюбить меня. Но сейчас я – Байярд, дочь его врага. Этого он не сможет забыть.
Мелисса посмотрела на обкусанные ногти своей правой руки.
– По-моему, отцу ради сохранения мира надо было предложить выйти замуж тебе, а не мне.
Ее собеседница отрицательно покачала головой.
– Нет, я уверена, что Люсьен так же ответил бы мне, как и тебе.
– Пока ты не услышишь этого от него самого, ты ни в чем не можешь быть уверена.
– Знаю, – согласилась Александра. Мечтая подбросить еще одно полено в огонь, она поплотнее завернулась в одеяло, спрятав в него свой хорошенький носик.
Ее сестра вздохнула.
– Я полагаю, ты знаешь его лучше всех. Девушка взглянула на собеседницу.
– Только то, что он мне позволил узнать о себе.
Стук в дверь прервал их беседу. Вошел Этон с раскрасневшимися щеками. Увидев сестер, он довольно улыбнулся.
– Прибыл посланник из Фальстаффа, – объявил он.
Забыв о холоде, Александра спрыгнула с кровати и побежала к двери.
– Он принес известие о Люсьене? – быстро спросила она.
Брат сморщил нос.
– Что ты сказала? – скорость плюс акцент сделали речь сводной сестры непонятной.
– Она спросила, не принес ли гонец известий от владельца Фальстаффа? – перевела Мелисса.
Этон вытаращил глаза.
– Нет, просто он принес известие, что де Готье будут участвовать в турнире.
Девушка схватилась за косяк двери. Известие о том, что Джеймс пригласил их на праздник, явилось полной неожиданностью для нее. Что означает согласие Люсьсна? То, что он примет мир и сквозь пальцы посмотрит па потерю владений? На него это не похоже, но другие объяснения не приходят в голову.
– Мама знает? – поинтересовалась Мелисса.
– Нет еще. Она сейчас с лекарем и не разрешает мне войти до тех пор, пока он не закончит.
Девушка недовольно поморщилась.
– Думаю, что ей снова пускают кровь. Этон кивнул.
– Да.
Александру передернуло при упоминании этой отвратительной процедуры, к которой прибегают английские знатные дамы, чтобы щеки их всегда оставались бледными. Сестра в мельчайших подробностях рассказала ей о том, как это происходит, и призналась, что и она тоже однажды попробовала и страдала потом несколько дней. Сейчас она пользуется пудрой для достижения желаемого эффекта.
По мнению Александры оба способа одинаково глупы, поэтому она сразу отказалась от пудры и белил. Ей всегда нравилась кожа цвета меда, а теперь, при отсутствии солнца, лицо ее стало бледнее обычного. Даже ядовитые замечания Агнессы и поддразнивания Этона по поводу веснушек не заставили ее воспользоваться косметикой.
Краски для глаз и помада подошли бы ей гораздо больше, но девушка не могла решиться воспользоваться ими, потому что ни мачеха, ни сводная сестра ими не красились. Этон дотронулся до руки Александры.
– Ты опять ничего не ела? – спросил он, и его юное лицо приняло озабоченное выражение.
– Что? О, нет, все в порядке.
Осознав, что он больше ничего не добьется от нее, брат побежал куда-то по коридору.
Почувствовав на себе чей-то взгляд, Александра повернулась и увидела улыбающееся лицо сестры.
– Отец всегда говорит: делай то, что надо делать, и никогда не делай того, что не надо. Я думаю, что вы с Люсьеном как раз делаете то, что надо, вы предназначены друг для друга.
Ее сестра всем сердцем желала поверить в это, но у нее возникло какое-то странное чувство. Если бы гонец привез весточку от де Готье, она могла бы надеяться. Однако Люсьен, кажется, вовсе забыл о ее существовании. Она махнула рукой.
– Нет, Мелисса. Хотя тебе может показаться обратное, но Люсьен думает обо мне не иначе, как о члене семьи ненавистных Байярдов.
Все еще улыбаясь, Мелисса выскользнула из комнаты и бросила через плечо:
– Если ты не подбросишь еще одно полено в огонь, он умрет.
Придя в зал задолго до ужина, Александра удивилась, застав Агнессу и ее дочь, уткнувшихся носами в поваренные книги. Бледная, уставшая после обильного кровопускания, Агнесса копалась в книгах, бормоча что-то нечленораздельное, затем сунула одну книгу под нос дочери.
«Как интересно», – подумала Александра. Мать говорила ей, что для английских женщин занятие кухней – весьма привычное дело, но тогда дочь не обратила должного внимания на ее слова. Девушка остановилась и стала наблюдать, как две женщины читали рецепты.
– Обрати внимание и на эти два, – Агнесса указала пальцем на номера вверху и внизу страницы.
Девушке очень хотелось узнать, что это за два номера, чтобы самой оценить их. В ней жила эта черта – любовь к познанию, жажда постоянно добывать знания по зернышку, хранить их в голове, не пользуясь пером и пергаментом.
Держа в руке гусиное перо, закусив нижнюю губу, Мелисса нашла требуемые номера и несколькими секундами позже ответила матери:
– Двести семнадцать.
Агнесса отрицательно покачала головой.
– Нет, дочь моя, двести двадцать семь, – поправила она, и от раздражения красные пятна проступили на ее бледных щеках. – Где витают твои мысли, дитя?
Дочь застонала.
– Везде. Почему я должна наизусть помнить книги? Разве это не работа дворецкого?
Агнесса сердито вздохнула.
– Когда-нибудь ты выйдешь замуж и просто будешь обязана держать в руках бразды правления хозяйством, поэтому рано или поздно тебе придется узнать обо всем.
– Но зачем?
– Я уже говорила тебе – чтобы тебя не надули. Это твоя обязанность перед супругом – приглядывать за всем, происходящим в доме. Если бы я не занималась ведением хозяйства, то наше состояние уже давно было бы разграблено другими.
– Разве не достаточно того, что я буду вынашивать и воспитывать детей? – капризно заявила Мелисса. – Муж и сам может следить за прислугой. А я ненавижу цифры.
Женщина готова была вот-вот взорваться, но затем ее щеки снова побелели. Она опустила голову и сжала ее руками.
– Если мне еще раз придется объяснять тебе это, я закричу.
Положив руку на плечо матери, участливо глядя на нее, Мелисса прильнула к ней.
– Ты разрешаешь лекарю пускать слишком много крови. Почему бы не воспользоваться пудрой и белилами?
Агнесса подняла голову и быстро опустила ее.
– Я должна выглядеть красивой в глазах твоего отца, иначе те воспоминания, которые он постоянно носит в сердце, ставшие острее после возвращения дочери Катарины, полностью вытеснят меня. – Будто страдая от боли, она покачала головой. – Что мне делать с Александрой? Что?
Девушку невольно подслушивающую их разговор охватило чувство вины, вины за то, что воспоминания отца могут причинять такую боль и все это стало острее после ее появления в Корберри. Она чувствовала страшную неловкость за то, что сразу не открылась Агнессе и Мелиссе и подсмотрела сценку из той жизни, из которой была исключена.
Желая уйти незамеченной, чтобы не смущать жену отца, Александра повернулась, однако зацепилась за ножку маленького столика, который с грохотом упал.
– Эй, – позвала ее Мелисса, – а я и не знала, что ты здесь.
Чувствуя себя застигнутой на месте преступления, девушка обернулась и сразу посмотрела на Агнессу. Та не поднимала головы, но Александра поняла, что женщина безмерно раздосадована и огорчена.
– Я просто... я, – Александра пыталась помочь себе руками, – я... не хотела мешать.
Сестра понимающе кивнула.
– Пойдем, – дружески пригласила она, – мне надо помочь маме добраться до ее комнаты. Она неважно себя чувствует.
Не успела Александра сделать и шага, как Агнесса подняла голову и секундой позже выпрямилась.
– Я не нуждаюсь ни в чьей помощи, – отрезала она, хотя, вставая, покачнулась. – Думаешь, я немощная старуха, за которой нужно ухаживать и заботиться? – Повысив голос, женщина надменно взглянула на Александру. – Нет, я еще довольно молода и тебе не следует забывать об этом.
Она выглядела так, будто в любой момент могла упасть в обморок, но тем не менее на ослабевших ногах, обойдя вокруг стола, гордо выпрямившись, Агнесса проследовала мимо девушки.
Выждав, пока она не скроется из вида, сестры помолчали, затем заговорила Александра:
– Прости меня. Мелисса пожала плечами.
– Но ты ни в чем не виновата. – Закрыв книги и аккуратно положив их на место, она обошла стол и остановилась прямо перед сестрой. – Кто виноват во всех этих несчастьях, так это человек, который похитил твою мамочку. Когда-нибудь его найдут.
– Ты так думаешь?
Мелисса кивнула, потом сменила тему разговора.
– Мать поручила мне ужасно трудное дело – следить за приготовлением ужина. Хочешь помочь?
«Еще один урок», – подумала девушка, опять вспоминая Люсьена и его уроки английской жизни. Ну что ж, это звучало заманчивее и интереснее, чем прядение шерсти или вышивание. Согласно кивнув, она проследовала за сестрой на кухню.
Войдя в полуподвальное темное помещение, Александра тут же поняла, что нашла самое лучшее место в доме. Запах, исходивший из кипящих, булькающих котлов, не имел к ее выводу ни малейшего отношения, веселое клацанье кухонной утвари, смех и оживленное щебетанье поварих тоже были ни при чем. Хотя, надо признаться, обстановка в кухне располагала к хорошему праздничному настроению, и девушка только здесь с облегчением почувствовала, как тепло, разливаясь по всему ее телу, прогоняет хворь и холод. Жара была настолько сильна, что пот выступил на лбу, а одежда прилипла к телу – совсем как в Алжире, когда в жаркий полдень она поднималась на террасу.
– Чудесно, – радостно выдохнула Александра. Прежде ей никогда не приходилось посещать кухню – женщины гарема считали ниже своего достоинства показываться там, поэтому сейчас она сгорала от любопытства.
Подойдя ближе к повару, который что-то помешивал в котле, девушка внимательно посмотрела на булькающую жидкость.
– Что это?
Он шагнул в сторону, давая ей возможность рассмотреть получше.
– Пикантный заварной крем с вином, миледи, одно из любимых блюд вашего отца.
«И скоро будет моим любимым блюдом», – подумала Александра, вдохнув аромат, исходивший от него. – Как он делается?
Повар широко улыбнулся.
– Вы и правда хотите знать?
– Конечно.
Мужчину раздувало от гордости, и он торжественно вручил ей ложку.
– Попробуйте и я расскажу вам.
Помедлив, девушка оглянулась в поисках Мелиссы. Та стояла на середине кухни, опершись руками в стол, и наблюдала за двумя женщинами, замешивающими тесто. Подмигнув, она кивнула сестре, приглашая ее попробовать блюдо.
Улыбаясь, Александра зачерпнула полную ложку, подула на нее и съела крем.
– Вкусно, – призналась она, загоревшись желанием съесть все целиком. Зная, что неприлично просить еще, девушка отдала ложку повару. – А теперь скажи мне, как это делается?
Повар сиял, словно гордый отец.
– Разогреваете хорошее вино, добавляете туда яичные желтки и помешиваете, только следите за тем, чтобы смесь не закипела, а потом добавляете мускатный орех; когда масса загустееет, кладете туда сахар, шафран, соль. – Приставив палец ко лбу, он старался вспомнить, не забыл ли о каком-нибудь компоненте.
Восхищенная его потрясающей памятью, тем, что, не заглядывая в записи, повар мог сразу дать ей рецепт, Александра поблагодарила его и направилась к Мелиссе, стоявшей у вертела с насаженными на него зайцами.
– Больше соуса, – командовала сестра.– Иначе зайцы получатся сухими и невкусными.
Мужчина, пробовавший мясо, согласно кивнул, потянувшись за бутылкой соуса цвета меда.
– Ну как тебе здесь? – поинтересовалась Мелисса.
– Мне нравится. Если бы я знала, что здесь так интересно, то пришла бы сюда раньше.
Взяв сестру за руку, дочь Агнессы отвела ее от вертела.
– А какие кухни в Алжире? Думаю, они очень отличаются от наших.
– Не знаю, мне не разрешалось входить туда. Мелисса остановилась.
– Правда? Почему? Александра пожала плечами.
– Приготовление пищи – обязанность рабов, за которыми обычно следит главный евнух, но никогда – жены или дочери хозяина.
– О Боже, – вздохнула Мелисса, – как я ненавижу это пекло, этот смердящий подвал. Но мать говорит, что жена должна следить за приготовлением пищи, за тем, чтобы она была разнообразной и вкусной.
Александра подумала, что кухня – несомненно самое лучшее место в доме и самое хорошее, что есть в Англии. Но этого она, конечно, не произнесла вслух. Проверять количество и качество блюд гораздо интереснее, чем шить или прясть, или заниматься еще какой-нибудь подобной скукотищей. Люсьен расхваливал свою родину, Англию любила и мать, поэтому Александра чувствовала, что тоже начинает любить эту землю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44