— полюбопытствовал Данфорд. Лучше уж поскорее все выяснить. Он всегда придерживался того мнения, что лишние знания не помешают.— Оплакивал леди Стэннедж.— Все шесть лет?Миссис Симпсон вздохнула.— Они были очень привязаны друг к другу.— Постойте, правильно ли я вас понял? Генри, м-м, мисс Баррет управляет поместьем уже шесть лет? Но это просто невозможно! Не в десять же лет она приступила к этим обязанностям! Сколько ей лет?— Двадцать, мой господин.— Двадцать. — Она, конечно, не выглядела на двадцать. — Понимаю. Так кем она приходится лорду Стэннеджу?— Теперь вы — лорд Стэннедж.— Я говорю о старом лорде Стэннедже, — уточнил Данфорд, стараясь скрыть свое раздражение.— Генри — дальняя родственница его жены. У нее, бедняжки, больше никого не было.— Вот оно что. Очень великодушно с их стороны. Что ж, спасибо, что проводили меня, миссис Симпсон. Думаю, я отдохну немного, а потом спущусь к ужину. По-видимому, вы рано ужинаете здесь?— Да, мой господин, — ответила миссис Симпсон. Она поклонилась и, приподняв юбки, вышла из комнаты.«Бедная родственница, — подумал Данфорд. — Интересно. Бедная родственница одевается как мужчина, от нее дурно пахнет, и она управляет Стэннедж-Парком под стать управляющим самых богатых лондонских поместий».Похоже, ему не придется скучать в Корнуолле. Любопытно, как она выглядит в платье?Спустя два часа Данфорд утолил свое любопытство. Лучше бы он этого не видел! Словами трудно описать то, как выглядела мисс Генриетта Баррет в платье. Никогда раньше ему не приходилось видеть, чтобы женщина — а он повидал достаточно женщин — выглядела так… дурно.На ней было платье ярко-лилового цвета, снизу доверху украшенное оборками и бантами. По-видимому, ткань колола, так как она не переставая одергивала платье, или не подходило ей по размеру. Присмотревшись внимательнее, Данфорд понял, что дело как раз в этом. Оно было несколько коротковато и узковато, кроме того, ему показалось, что на рукаве была небольшая дырка.Черт побери, он не ошибся! Теперь он готов был поклясться, что платье на самом деле порвано. Словом, мисс Генриетта Баррет походила на пугало. Но теперь от нее приятно пахло. Пахло, он незаметно потянул носом, — лимонами.— Добрый вечер, лорд, — произнесла она, когда перед ужином они встретились в гостиной. — Надеюсь, вы хорошо устроились.Он галантно поклонился.— Замечательно, мисс Баррет. Еще раз благодарю вас за превосходную работу.— Зовите меня Генри, — начала она.— Как все, — продолжил он за нее.Генри с трудом сдержала смех. Боже милостивый, она и не предполагала, что он сможет понравиться ей! Это было бы катастрофой.— Могу я проводить вас в столовую? — спросил Данфорд, предлагая ей руку.Генри кивнула, и они прошли в столовую. Она не видела ничего дурного в том, что проведет вечер в компании мужчины, который принадлежит — она еще раз напомнила себе об этом — к вражескому лагерю. Необходимо, чтобы он поверил в ее расположение. Этот мистер Данфорд не был похож на простака. Если он и не догадывается о ее планах, ей все же потребуется немало сил, чтобы выдворить его из Корнуолла. Нет уж, пусть сам поймет, что жизнь в Стэннедж-Парке не для него.Она не помнила, чтобы кто-нибудь раньше держался с ней так галантно. Несмотря на бриджи и другую мужскую одежду, Генри все же оставалась женщиной и не могла устоять против такого вежливого обращения.— Как вам нравится здесь, лорд? — спросила Генри, когда они заняли свои места за столом.— Очень, хотя прошло совсем немного времени. — Данфорд зачерпнул ложкой жаркое. — Вкусно.— М-да. Миссис Симпсон — настоящее сокровище. Не знаю, что бы мы делали без нее.— Я полагал, миссис Симпсон — экономка.Генри, почувствовав, что настал подходящий момент, изобразила на лице святую невинность.— Правильно. Но она иногда готовит. У нас не очень много прислуги, если вы еще не успели заметить. — Она улыбнулась, не сомневаясь, что он прекрасно все заметил. — Больше половины слуг, которых вы видели, не работают в доме, они трудятся в конюшне и саду.— Ах вот оно что.— Можно было бы нанять еще нескольких человек, но вы сами знаете, это стоило бы кучу денег.— Нет, — ответил он тихо. — Не знаю.— Нет? — удивилась Генри. Что же ответить на это? — Наверное, вы просто не знаете, как ведутся дела в таком большом хозяйстве.— Вы правы.— Так вот, — произнесла она уже с большим вдохновением, — если бы мы наняли больше слуг, нам пришлось бы от многого отказаться.— В самом деле? — лениво усмехнулся Данфорд, отпивая из бокала.— Мы даже не можем позволить себе хорошо питаться.— Неужели? Все так вкусно.— Да, разумеется, — громко произнесла Генри. Она откашлялась, стараясь говорить помягче.— Мы очень хотели порадовать вас в день вашего приезда.— Как любезно с вашей стороны.Генри насторожилась. Казалось, он видит ее насквозь.— А завтра, — продолжила она, удивившись, как естественно прозвучал ее голос, — нам придется вернуться к обычному меню. Которое состоит из… Разных блюд, — она махнула рукой, чтобы потянуть время. — В основном баранины. Мы съедаем овцу, когда ее шерсть уже ни на что не годна.— А я и не знал, что шерсть может портиться.— Конечно, может. — Генри снисходительно улыбнулась. Интересно, догадывается ли он, что она лжет? — Когда овца стареет, ее шерсть становится… волокнистой. За такую не дают хорошей цены. Поэтому мы и пускаем ее на мясо.— Баранина.— Да. Вареная.— Просто удивительно, как это вы не похудели еще сильнее?Помимо воли, Генри посмотрела на себя. Неужели он считает ее слишком худой? Генри стало вдруг как-то не по себе, но она решительно отбросила эти мысли.— Конечно, мы не экономим на завтраках, — выпалила она, не представляя, что сможет отказать себе в своем любимом блюде — яичнице с ветчиной. — Хорошему работнику необходимо хорошо питаться. Здесь, в Стэннедж-Парке, мы работаем не покладая рук. Поэтому завтракаем мы плотно, — сказала Генри со знанием дела. — А на обед едим кашу.— Кашу? — Данфорд едва не подавился.— Да, со временем вы привыкнете. Не сомневайтесь. На ужин у нас, как правило, хлеб и баранина. Если, конечно, она есть.— Если она есть?— Не каждый же день мы закалываем овцу. Мы ждем, пока они не состарятся. За шерсть нам дают хорошие деньги.— Не сомневаюсь, что жители Корнуолла очень признательны вам за то, что вы одеваете их.Лицо Генри сделалось совсем невинным.— Не думаю, что большинство из них знает, откуда берется шерсть для их одежды.Он внимательно посмотрел на нее, очевидно, пытаясь понять, насколько серьезно она говорит это. Пауза затянулась и, почувствовав себя неуютно, Генри добавила:— Вот такие дела. И вот почему мы едим баранину. Иногда.— Понимаю.Генри пыталась понять, что таится за этим бесстрастным тоном, но не могла разгадать его мысли. Она была уверена, что выбрала верную тактику, пытаясь намекнуть ему, что он не сможет привыкнуть к такой жизни. Но он может понять все не так, как ей хотелось. Подумает, что дела в Стэннедж-Парке идут из рук вон плохо, и выгонит их всех. Это было бы катастрофой.Она нахмурилась. Может ли он выгнать ее? Может ли он вообще отказаться от опекунства?— Почему вы так нахмурились, Генри?— Нет, все в порядке, — быстро ответила она. — Я подсчитываю в уме. Когда я считаю, то всегда хмурюсь.«Она лжет», — подумал Данфорд.— Какую же задачу вы решали?— Рента, урожай и тому подобное. В Стэннедж-Парке много работы. И все мы трудимся в поте лица.Его вдруг осенило. Подробный рассказ Генри об их питании приобрел для него новый смысл. Уж не пыталась ли она запугать его?— Вот как?— Да, это так. Несколько человек арендуют у нас землю, остальные же работают на поместье: убирают урожай, смотрят за домашним скотом и выполняют другую работу. На это уходит много сил.Данфорд усмехнулся. Он не ошибся, она действительно пыталась запугать его. Но почему? Надо подробнее разузнать об этой странной девушке. Если ей хочется войны, он с удовольствием примет вызов. Как бы мило и невинно она ни пыталась скрыть это, он ее раскусит. Он одержит победу над мисс Генриеттой Баррет тем же способом, каким одерживал победы над женщинами по всей Британии. Он просто будет самим собой. И Данфорд улыбнулся ей.Генри полагала, что у нее крепкие нервы. Она даже успела произнести про себя: «У меня крепкие нервы» — в ту самую минуту, когда его чары обрушились на нее. Но нервы ее были не такими уж крепкими. Что-то оборвалось внутри и засосало под ложечкой. И, что было совсем ужасно, она услышала собственный вздох.— Расскажите о себе, Генри, — попросил Данфорд.Она вздрогнула, словно очнувшись от тяжелого сна.— О себе? Боюсь, что рассказывать совсем нечего.— Позвольте не согласиться, Генри. Вы очень не обычная женщина.— Необычная? Я? — Последнее слово было больше похоже на писк.— Судите сами. Вы с большим удовольствием носите бриджи, а не платья. Мне еще не приходилось видеть, чтобы женщина чувствовала себя менее уютно в платье, чем вы.Генри знала, что он прав, но ей было невероятно больно слышать это от него.— Может статься, это из-за того, что платье не подходит вам по размеру или ткань колется…Ей полегчало. Платью уже четыре года. С тех пор она, несомненно, выросла.Данфорд начал подсчитывать на пальцах, что было в ней необычного.— Вы успешно управляете небольшим, но доходным поместьем, и, как выяснилось, делаете это уже шесть лет.Генри молча ела суп, а Данфорд продолжал загибать пальцы.— Вас совсем не испугала тварь, которую со всей определенностью можно отнести к самым огромным представителям свиного племени. Один вид ее заставил бы женщин моего круга лишиться сознания, а посему я делаю вывод, что вы находитесь с вышеупомянутым животным на дружеской ноге.Генри нахмурилась, не зная, как понимать его слова.— У вас есть способности к управлению, что характерно для мужчин, однако вы достаточно женственны, поскольку не остригли свои волосы, кстати говоря, очень красивые. Он загнул следующий палец, Генри зарделась от этого комплимента, теряясь в догадках, будет ли он загибать пальцы и на другой руке.— И наконец… — он загнул большой палец, — вы настаиваете, чтобы вас называли мужским именем.Она застенчиво улыбнулась. Он взглянул на свой кулак.— Если этого недостаточно, чтобы назвать вас не обычной женщиной, тогда я умываю руки.— Что ж, вы правы, — произнесла она нерешительно, — быть может, я и вправду немного странная.— Не называйте себя странной, Генри. Оставьте это другим. Назовите себя оригинальной. Это звучит намного приятнее.Оригинальной. Генри это понравилось.— Его зовут Поркус.— Простите?— Борова. И я с ним действительно на дружеской ноге. — Она застенчиво улыбнулась. — Его зовут Поркус.Данфорд откинул голову и расхохотался:— О, Генри, вы — сокровище.— Это комплимент?— Именно это я и имел в виду.Она отпила из бокала, не отдавая себе отчета в том, что выпила вина больше, чем обычно. Почти после каждого глотка лакей наполнял ее бокал снова.— Наверное, я и в самом деле получила несколько необычное воспитание, — опрометчиво сказала она. — Возможно, поэтому я не такая, как все.— Ах, так?— В округе было мало детей, я почти не общалась с девочками. Чаще всего я играла с сыном конюха.— Он до сих пор в Стэннедж-Парке? — Данфорду вдруг пришло в голову, что у нее может быть тайный любовник. Это было вполне вероятным. Понятно, что она — женщина необычная и не раз пренебрегала условностями. Любовник вполне вписывался в ее образ жизни.— Нет. Билли женился на девушке из Девона и уехал. Скажите, вы задаете вопросы из вежливости?— Совсем нет. — Он снова улыбнулся ей. — Конечно, я не хотел бы казаться невежливым, но мне интересно с вами.Это было правдой. Данфорду всегда были интересны люди, их мысли и поступки. Дома, в Лондоне, он мог часами стоять у окна, наблюдая за тем, что происходит на улице. В свете его считали великолепным собеседником, и не потому, что он хотел казаться таковым — ему было действительно интересно то, о чем ему рассказывали. Этим отчасти можно было объяснить симпатию к нему со стороны женщин. Совсем не каждый способен выслушать женщину.И Генри, конечно, тоже не смогла устоять перед его чарами. Разумеется, мужчины в Стэннедж-Парке всегда с большим вниманием относились к ее словам, но ведь то были деловые отношения. Никому, кроме миссис Симпсон, и в голову не приходило поговорить с ней по душам, просто так. Ей удалось скрыть свое смущение под обычной для нее маской иронии.— А вы, лорд? Вы получили необычное воспитание?— К сожалению, самое обычное. Правда, мои родители искренне любили друг друга, что совсем нетипично для людей моего круга. Но я был самым обычным английским ребенком.— А я сомневаюсь в этом.— Да? — Он наклонился вперед. — Позвольте спросить, почему, мисс Генриетта?Она отпила из своего бокала.— Пожалуйста, не называйте меня Генриеттой. Я ненавижу это имя.— Но каждый раз, когда я называю вас Генри, я вспоминаю моего одноклассника по Итону, довольно противного.Она весело улыбнулась ему:— Боюсь, вам придется смириться с этим.— Я вижу, вы привыкли отдавать приказания.— Возможно. А вы, очевидно, привыкли не выполнять их.— Браво, Генри. Но не думайте, что вам удалось уклониться от объяснения. Так в чем, по вашему мнению, я получил необычное воспитание?Генри поджала губы и взглянула на свой бокал, который странным образом снова был полон. Она готова была поклясться, что уже выпила по крайней мере два. И тем не менее Генри сделала еще глоток.— Ну вы — не совсем типичный мужчина.— Разве?— Да. — Она взмахнула вилкой в воздухе, подкрепляя свои слова жестом, после чего отпила еще немного вина.— Чем же я не типичен?Генри прикусила нижнюю губу, почувствовав, что загнана в угол.— Вы весьма дружелюбны.— А другие мужчины — нет?— Не ко мне.Он улыбнулся.— Очевидно, они не знают, как много теряют.— Послушайте, — произнесла она, прищурясь, — вы, случайно, не иронизируете?— Поверьте мне, Генри, я вполне откровенен. Вы — самый интересный человек из всех, кого я встречал за последние годы.Она пристально посмотрела на него, стараясь обнаружить признаки фальши, но не увидела их.— Хотелось бы верить вам.Он разглядывал женщину, сидящую напротив, и улыбался. В ее лице трогательно сочетались самоуверенность и тревога. Сознание ее было слегка затуманено вином, и она говорила, размахивая рукой, не обращая внимания на кусочек фазана, опасно болтающийся на кончике вилки.— Почему же мужчины так невнимательны к вам? — спросил он тихо.Генри с удивлением отметила, как легко ей разговаривать с этим человеком. В чем же причина: в нем или в вине? В любом случае, решила она, вино не повредит. Она отпила еще глоток.— Полагаю, они считают меня дурнушкой, — наконец сказала она.Данфорд помолчал, сраженный ее прямотой.— Это, конечно, не так. Просто вам нужен человек, который научит вас быть женщиной.— Да знаю я, как быть женщиной. Просто я не отношусь к тем женщинам, которых хотят мужчины.— Ее слова были так двусмысленны, что заставили его поперхнуться. Но, вспомнив, что она и понятия не имеет о чем говорит, Данфорд прокашлялся и заметил:— Уверен, вы себя недооцениваете.— Я уличила вас во лжи. Вы сами только что сказали, что я странная.— Я сказал, что вы — необычная. А это вовсе не означает, что никто не может захотеть, м-м… заинтересоваться вами. — И тут, к своему ужасу, почувствовал, что и сам вполне мог бы заинтересоваться ею. Вздохнув, он отогнал от себя эту мысль. Зачем тратить время на деревенскую девушку? Несмотря на ее достаточно свободное поведение, она не казалась женщиной, с которой можно было бы завязать отношения, не женившись, а это, естественно, не входило в его планы. И все же было в ней что-то интригующее…«Хватит, Данфорд», — прошептал он.— Вы что-то сказали, лорд?— Вам послышалось, Генри. И пожалуйста, перестаньте говорить «лорд». Я не привык к этому обращению, и к тому же оно звучит неуместно, учитывая, что я называю вас Генри.— Как же мне называть вас?— Данфорд. Как все, — ответил он, машинально повторив ее фразу.— А имя у вас есть? — спросила она, удивившись своему кокетливому тону.— Не совсем.— Что значит «не совсем»?— Официально оно существует, но никто не называет меня по имени.— Так что же это за имя?Он подался вперед, сразив ее очередной своей улыбкой.— А это имеет значение?— Да, — последовал краткий ответ.— А для меня — нет, — сказал он весело, прожевывая кусочек фазана.— А вы умеете дерзить, мистер Данфорд. — Просто Данфорд, пожалуйста.— Хорошо. Вы умеете дерзить, Данфорд.— Вы — не первая, от кого я это слышу.— Неудивительно.— Подозреваю, что и о вас иногда говорят то же самое, мисс Генри.Генри не смогла сдержать улыбки. Он был абсолютно прав.— Вот именно, поэтому мы с вами так чудесно и поладили.— И в самом деле. — Данфорд был несколько удивлен происходящим, что не помешало ему сделать удачный ход.— У меня есть тост, — произнес он, поднимая бокал. — За парочку самых дерзких людей в Корнуолле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31