Мне следовало догадаться, что и он сделает нечто подобное.— Нет, это означает лишь то, что он вскоре сделает мне предложение, — мечтательно произнесла Генри. — И я ничего не могу поделать с собой. Я так счастлива, потому что очень хочу выйти за него замуж.— Само собой разумеется. Bсe хотят выйти замуж за Данфорда.— Что?Эмма моргнула несколько раз, будто очнувшись.— Все, кроме меня.— Но тебе это все равно уже не удастся, — резонно заметила Генри, не почувствовав, как их беседа приняла какой-то странный оборот. — В том смысле, что ты уже замужем.— Я имела в виду то время, когда я еще не была замужем, — рассмеялась Эмма. — Что-то в последнее время я стала жутко рассеянной. Раньше я не замечала за собой этого. Скорее всего дело в ребенке. — Она погладила живот. — А может быть, и нет. Так удобно списывать все свои странности на счет беременности, — засмеялась Эмма.— Разумеется, — пробормотала Генри;— Я хотела сказать, что Данфорд всем очень нравится, и потом, он очень хороший человек. В этом он похож на Алекса. Нужно быть дурочкой, чтобы отказать такому мужчине. — Вообще-то он толком ничего и не предлагал.— Что ты имеешь в виду?Генри повернулась и посмотрела в окно, которое выходило на залитый солнцем внутренний двор.— Он только коснулся темы женитьбы, но конкретного предложения не было.— Теперь все понятно. — В задумчивости Эмма прикусила нижнюю губу.— Могу предположить, что он хочет сделать это здесь, в Вестонберте, где у вас будет больше шансов побыть друг с другом наедине. Может быть, он захочет, м-м-м, поцеловать тебя, когда будет делать предложение, и не думать при этом, что в любую минуту может появиться тетя Каролина и спасти тебя от него.Генри совсем не хотела, чтобы кто-нибудь спасал ее от Данфорда, и лишь произнесла что-то невнятное. Эмма искоса взглянула на свою новую знакомую.— По выражению твоего лица я могу догадаться, что он уже целовал тебя. Ну-ну, не надо краснеть, к этим вещам я давно уже привыкла. С этим мне пришлось столкнуться, когда я присматривала за Белл.— Ты присматривала за Белл?— Только у меня ничего из этого не вышло. Впрочем, не важно. Я думаю, ты только обрадуешься, если я буду так же лояльна и к вам.— Д-да, — запнулась Генри. — То есть я хотела сказать… думаю, что да. — Она увидела скамью, обитую красной тканью, — Не возражаешь, если мы присядем на минутку? Что-то я немного притомилась.Эмма вздохнула.— Это я тебя утомила, не так ли?— Ну что ты, конечно, нет… А в общем, это так, — согласилась она, опустившись на скамью.— Я знаю за собой такую особенность — утомлять людей, — сказала Эмма, присев рядом. — Сама не знаю почему.Четыре часа спустя Генри казалось, что она точно знает — «почему». Эмма Риджли, герцогиня Эшборн, была самой энергичной женщиной из всех, с кем Генри была знакома, включая и себя. А уж себя-то Генри никогда не считала вялой. Не то чтобы Эмма суетилась и нервничала. Совсем наоборот, молодая женщина была воплощением грации и утонченности. Просто во всем, что она говорила или делала, было столько жизненной силы, что ее собеседники, затаив дыхание, не могли оторвать от нее глаз. Было понятно, почему муж так обожает ее. Генри оставалось только мечтать о том, что когда-нибудь и Данфорд будет относиться к ней с такой же преданностью.Ужин прошел очень весело. Белл и Джон еще не приехали из Лондона, поэтому за столом их было только четверо. Генри, которой никак не удавалось привыкнуть к многолюдным семейным трапезам в Лондоне, чувствовала себя очень непринужденно. Она просто покатывалась со смеху, слушая, как ее собеседники рассказывали истории из детства, и даже рассказала кое-что сама.— Ты и в самом деле собиралась переставить пчелиный улей поближе к дому? — смеялась Эмма, безуспешно пытаясь восстановить дыхание.— Я всегда очень любила конфеты, — объяснила Генри, — и когда кухарка объяснила, что мне дозволено съедать только одну в день по причине нехватки сахара, я решила поправить ситуацию.— Должно быть, это многому научило миссис Симпсон, — предположил Данфорд. Генри пожала плечами.— С тех пор она просто перестала спорить со мной.— А твоих опекунов не огорчили подобные выходки? — продолжала интересоваться Эмма.— Как же? — отвечала Генри, широко размахивая вилкой. — Я думала, что Виола просто упадет в обморок. Потом она устроила мне разгон. К счастью, она была не в силах наказать меня, поскольку на руке у нее было двенадцать пчелиных укусов.— Какой ужас! — воскликнула Эмма. — Тебя они тоже ужалили?— Как ни странно, меня они не тронули.— Похоже, Генри умеет ладить с пчелами, — добавил Данфорд, стараясь не вспоминать свою собственную реакцию на ее подвиг. Он увидел, как Генри повернулась к Эмме, по всей видимости, отвечая еще на один вопрос, касающийся пчел. Ему было приятно, что Генри понравилась его друзьям, хотя в общем-то он ожидал этого. Данфорд был очень рад видеть ее счастливой. И в сотый раз за день он удивился своей необыкновенной фортуне, пославшей ему такую женщину.Генри была прямолинейна и целеустремленна, и в то же время ее сердце было открыто для чистой и искренней любви. У него защемило сердце, когда он вспомнил, как она плакала, узнав о смерти ребенка в заброшенной хижине. По остроте своего ума эта девушка не уступала ему: она была необыкновенно умна, для этого не надо было даже заговаривать с нею — достаточно было всего лишь взглянуть в ее серебристые глаза. Его подопечная не боялась ничего на свете, и ей с успехом удавалось в течение шести лет управлять поместьем. Однако, улыбнувшись, подумал Данфорд, Генри становилась податливой и нежной, стоило ему обнять ее. Он постоянно скучал по ней и с нетерпением ждал минуты, когда своими руками и губами сможет доказать ей силу своей любви.Значит, это была любовь. Он едва удержался, чтобы не выкрикнуть это сейчас же и при всех, прямо за столом.— Данфорд?Он вздрогнул и поднял глаза. Алекс, очевидно, пытался добиться от него ответа на свой вопрос.— Да?— Я спрашивал, — повторил Алекс, — Генри уже заставила тебя поволноваться?— Если не считать ее опытов с пчелами, она была воплощением кротости и достоинства. — И что это за опыты? — спросила Эмма.— Пустяки, — ответила Генри, не смея взглянуть Данфорду в глаза, — забралась рукой в пчелиное гнездо и достала немного сот.— Иначе говоря, — разъяснил он хмуро, — еще немного, и она была бы ужалена сотней разъяренных насекомых.— Ты на самом деле забралась рукой в улей? — Эмма, заинтересовавшись, подалась вперед. — Мне бы ужасно хотелось узнать, как это делается.— Я буду навеки твоим должником, — вмешался в разговор Алекс, обращаясь к Генри, — если ты не сообщишь моей жене подробности.— Никакой опасности не было, — поспешила заверить Генри. — Данфорд все сильно преувеличил.— В самом деле? — Алекс удивленно поднял брови.— Он перенервничал, — ответила Генри и, повернувшись к Эмме, сочла необходимым добавить: — Он очень часто нервничает.— Нервничает? — повторила за ней Эмма.— Кто — Данфорд? — одновременно с ней спросил Алекс.— Да ты, наверное, шутишь, — недоверчиво добавила Эмма.— Скажу только, — вставил Данфорд, желая прекратить этот разговор, — что это сократило мою жизнь лет на десять. И вообще, хватит об этом.— Наверное, он прав, — обращаясь к Эмме, сказала Генри и пожала плечами, — тогда же он заставил меня поклясться никогда больше не есть мед.— Неужели? Данфорд, как ты мог? Даже Алекс никогда не был так жесток.Если Алекс и был несколько удивлен таким выводом жены, он все же решил воздержаться от комментариев.— Не буду пускаться в дальнейшие воспоминания, чтобы не создавать о себе мнения самого отвратительного человека в Британии. Ограничусь тем, что скажу: я не запрещал ей есть мед. — Данфорд повернулся к Генри. — Я всего лишь попросил тебя пообещать, что ты никогда не будешь заниматься его добычей сама. Все. Честно говоря, это уже становится утомительным.Эмма наклонилась к Генри и прошептала голосом, который можно было отчетливо слышать на другом конце стола:— Я никогда не видела его таким.— А это хороший знак?— Очень.— Эмма? — сказал Данфорд очень небрежным тоном.— Да?— Только мои исключительно хорошие манеры и тот факт, что ты — женщина, не позволяют мне попросить тебя заткнуться.Генри с ужасом посмотрела на Алекса. Она была убеждена, что тот сейчас же вызовет Данфорда на дуэль за оскорбление жены. Но герцог поднес руку ко рту и, закашлявшись скрыл… улыбку. Должно быть, это на самом деле была улыбка, так как последние несколько минут он не положил в рот ни кусочка.— Действительно, исключительно хорошие манеры, — ехидно заметила Эмма.— Дело совсем не в том, что ты — женщина, — сказала Генри, предположив, что Данфорд и Эшборны действительно очень близкие друзья, раз уж то, что можно было принять за оскорбление, вызвало у Алекса улыбку. — Однажды он уже просил меня заткнуться, а у меня есть самые неоспоримые свидетельские показания, что и я — женщина.На этот раз Алекс закашлялся так сильно, что Данфорду пришлось постучать его по спине. Хотя, возможно, это был только удобный повод.— И кому же принадлежат эти свидетельские показания? — заинтересовался Данфорд.— Тебе, — Генри нагнулась вперед, и ее глаза засияли дьявольским светом, — будто сам не знаешь.На этот раз семейная пара закашляла дуэтом.Данфорд откинулся на спинку стула, а на его губах появилась улыбка восхищения.— Ну что, Генри, — произнес он шутливо, — быстро мы вогнали этих двоих в краску?Генри согласно кивнула.— Правда, это было несложно?— Совсем несложно. Даже стараться не пришлось.— Эмма, дорогая, — произнес Алекс, отдышавшись, — мне кажется, только что была затронута наша честь.— Ни и ну. Давно я так не смеялась. — Эмма встала из-за стола и жестом пригласила Генри следовать за ней в гостиную. — Пойдем, Генри, оставим джентльменов наедине с их ужасными сигарами и портвейном.— Вот теперь ты наконец и узнаешь, плутовка, — поднимаясь из-за стола, сказал Данфорд, — о чем говорят женщины, когда они уходят в гостиную после ужина.— Он сказал «плутовка»? — спросила Эмма, когда они вышли из комнаты.— М-м-да, иногда он так меня называет.Эмма потерла ладони.— В таком случае твои дела даже лучше, чем я предполагала.— Генри! Погоди минутку!Генри оглянулась и увидела, как Данфорд быстро идет к ней.— Я хочу сказать тебе кое-что.— Слушаю тебя.Он отвел ее в сторону и начал очень тихо говорить, так тихо, что Эмме, которая тут же навострила свои ушки, так и не удалось ничего расслышать.— Мне очень нужно повидаться с тобой сегодня ночью.Его голос показался ей таким взволнованным, что Генри даже испугалась.— Правда?Он кивнул:— Мне необходимо поговорить с тобой наедине.— Но я не совсем уверена…— А я никогда не был более уверен. Я постучусь к тебе в полночь.— Но Алекс и Эмма…— Всегда ложатся в одиннадцать. — Он загадочно улыбнулся. — Им всегда не терпится остаться наедине.— Хорошо, но…— Решено. До встречи. — Он быстро поцеловал ее в лоб. — Только никому ни слова.Генри стояла и смотрела, как он возвращается в столовую. Эмма подлетела к ней со скоростью, несколько неожиданной для женщины на последнем месяце беременности.— Ну, что он тебе сказал?— Да так, ничего особенного, — промямлила Генри, зная, что совсем не умеет врать, но все же решила сделать попытку.Эмма фыркнула, не поверив ей.— Честно, ничего особенного. Он только напомнил мне, как я должна вести себя.— Вести себя? — недоверчиво произнесла Эмма.— Не устраивать сцен, и все в таком роде.— Какая чушь! Ничего подобного в жизни не слышала, — возразила Эмма. — Даже Данфорд должен понимать, что устроить сцену со мной, единственным твоим собеседником, достаточно проблематично.Генри попыталась улыбнуться.— Очевидно, — продолжала Эмма, — я так ничего и не добьюсь от тебя. Поэтому не буду тратить впустую свои драгоценные силы.— Спасибо, — пробормотала Генри. Она шла за Эммой в гостиную, изо всех сил сжимая руки в кулачки, стараясь не выдать охватившего ее волнения. Сегодня ночью он признается ей в любви. Она чувствовала это. Глава 18 Без трех минут двенадцать.Взглянув на настольные часы, Генри судорожно расправила оборки на платье. Надо было сойти с ума, соглашаясь на свидание! Надо было быть по уши влюбленной, чтобы согласиться на это, прекрасно понимая, что ее поведение выходит далеко за рамки приличия. Она усмехнулась в душе, вспомнив, до какой степени невежественной в области этикета была она в Стэннедж-Парке. Жила себе и горя не знала. Две недели в Лондоне многому ее научили. Теперь она знала, что молоденькой девушке ни при каких обстоятельствах нельзя принимать у себя в спальне мужчину, тем более ночью, когда весь дом уже спит. Но ей почему-то так и не удалось собраться с духом и, памятуя о своей девичьей добродетели, отказать ему.Осталось две минуты.Она присела на кровать, но когда поняла, на чем сидит, подскочила словно ошпаренная. «Успокойся, Генри». Она прижала руки к груди, затем опустила их и снова прижала. Прохаживаясь по комнате, она мельком увидела в зеркале свое нахмуренное лицо и снова опустила руки. Встречать его, лежа на кровати, не входило в ее планы, но, однако, можно быть и поприветливее.Одиннадцать пятьдесят девять.В дверь негромко постучали. Генри пробежала по комнате и открыла дверь.— Ты рано, — взволнованно прошептала она.— В самом деле? — Данфорд полез в карман за часами.— Скорее входи, — зашипела она на него, втаскивая Данфорда в комнату. — Иначе тебя увидят.Данфорд опустил часы в карман. Широкая улыбка не сходила с его лица.— И перестань улыбаться! — добавила она серьезно.— Почему?— Потому что это… это странно действует на меня!Данфорд поднял глаза к потолку, с трудом сдерживая смех. Она ошибалась, если думала, что после этих слов он перестанет улыбаться.— О чем тебе надо было поговорить со мной? — прошептала она.Он сделал два шага и подошел совсем близко к ней.— Одну минутку, — прошептал он. — Сначала мне нужно…Его губы сказали все сами, слившись с ее в страстном поцелуе. Сначала он не собирался сразу же целовать ее, но Генри была так прелестна в своем пеньюаре с ниспадавшими на него распущенными волосами. С ее губ слетел негромкий стон, и, покачнувшись, она оказалась в его объятиях.Нехотя он оторвал от нее свои губы.— Если мы не остановимся, мы ничего не… — Он замолчал, увидев ее затуманенный взгляд. Даже при свечах губы Генри были необычайно яркие, и, кроме того, они были слегка раскрыты. — Хотя, может, еще один разок…Данфорд снова крепко обнял ее, прильнув к ее губам в страстном поцелуе. Она отвечала на его поцелуй с не меньшей страстью, обвив его шею руками. Но ему все же, удалось сохранить немного здравого смысла.— Что ж, достаточно, — пробормотал он самому себе. Вздохнув с сожалением, он разомкнул свои объятия и посмотрел на нее. И напрасно. Еще одна сладкая волна нахлынула на него.— Почему бы тебе не присесть туда? — произнес он осипшим голосом и махнул рукой в неопределенном направлении.Генри, не понимая, что поцелуй окажет на него такое же опьяняющее действие, как и на нее, поняла его жест буквально. Посмотрев в указанном им направлении, она уточнила:— На кровать?— Нет. Я имел в виду… — Он прокашлялся: — Пожалуйста, только не садись на кровать.— Хорошо, — медленно произнесла она, направляясь к стулу с бело-голубой полосатой обивкой.Данфорд подошел к окну и выглянул на улицу, стараясь немного успокоиться. Сейчас, когда он находился в спальне Генри, а на часах была полночь, он не был уверен, что поступил мудро. Совсем наоборот. Назавтра он собирался пригласить Генри на пикник и там сделать ей предложение. Но за ужином вдруг понял, что его чувства к ней не были просто восхищением и страстью. Это была любовь. Нет, он не просто любил ее. Он уже не мыслил жизни без нее. Она была нужна ему, как пища и вода. Она была необходима ему так же, как было необходимо солнце цветам в его поместье. Данфорд усмехнулся. Он не мыслил своей жизни без нее так же, как она не мыслила своей без Стэннедж-Парка. И с некоторой долей юмора отметил, что смотрит на нее с таким же восхищением, с каким она иной раз глядела на луга и постройки имения. Здесь, в Вестонберте, он окончательно понял, что очень хочет рассказать ей о своем чувстве. Оно было так велико, что он уже не мог таить его в себе. Решение назначить ей свидание казалось ему единственно верным. Он непременно расскажет ей о своей любви и, Бог ему свидетель, не уйдет из этой комнаты, пока не услышит того же от нее.— Генри. — Он повернулся к ней. Она сидела, напряженно выпрямившись. Прокашлявшись, он повторил: — Генри.— Да?— Вероятно, мне не следовало приходить сегодня.— Не следовало, — согласилась она против своего желания.— Но мне необходимо было поговорить с тобой, а до завтра — целая вечность.Она удивленно посмотрела на него. Какой драматизм! Это было так не похоже на него! Казалось, он очень нервничал, что тоже было ему несвойственно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31