Может быть, его слова звучали излишне резко, но он лишь хотел уберечь ее от многих опасностей, подстерегающих одинокую девушку в этой пустынной местности, — будь то со стороны людей или с какой-либо другой.
— До тех пор вам будет безопаснее здесь.
— И это правда? — цинично усмехнулась она. На какое-то мгновение ей показалось, что он страстно захотел обнять ее, то есть сделать именно то, о чем она даже не решалась подумать.
— Спокойной ночи, мисс Синклер, — спокойно попрощался он с ней, и его обожженный солнцем лоб пересекла морщина. Спустя мгновение он оставил ее наедине с собой, заперев дверь снаружи.
— Прощайте, капитан Хэзэрд, — прошептала она, как только тот удалился.
Но в следующее мгновение Алекс широко раскрыла глаза, услышав звук поворачивающегося в замке ключа. Полная ужаса, она поспешила к двери, желая удостовериться, что не обманулась. Увы, она действительно оказалась запертой — запертой! Все ее планы, черт побери, были перечеркнуты одним поворотом ключа.
— И что же теперь делать? — Она удрученно вздохнула. Алекс могла слышать, как Джонатан вошел в свою комнату. Ее лицо зарделось от мысли о том, что могло еще случиться.
Подбежав к окну, она до пояса высунулась из него, чтобы увидеть, что находится внизу. Взошедшая на небе луна бросала серебристый отсвет на густые заросли кустарников. Высота была не слишком большой…
Ее лицо озарилось решимостью.
Путь на свободу все-таки был!
Не теряя времени, Алекс тут же погасила лампу и, стараясь не производить шума, широко раскрыла окно.
Накинув на плечи шаль, она боком уселась на подоконник, быстро огляделась и перебросила наружу свои стройные, обтянутые белыми чулками ноги. В освещенном луной дворе она не заметила ни души. Сердце ее бешено заколотилось. Она не удержалась и мстительно посмотрела в сторону комнаты Джонатана.
— Настанет день, — полушепотом дала она неведомо кому зарок, — и вы упадете на колени и попросите у меня прощения! — Это была чрезвычайно приятная мысль, усилившая ее решимость. Одно ловкое движение — и Алекс стала осторожно спускаться из окна.
Ее пальцы соскользнули с подоконника, но, падая на землю, она успела подавить едва не вырвавшийся крик. Благополучно приземлившись в беспорядочной путанице юбок среди зарослей цветущих растений, она позволила себе задержаться лишь на мгновение, прежде чем поднялась на ноги. Потом Алекс проворно выбралась из душистых, цепляющихся за одежду кустов, бросила последний взгляд на верхний этаж и направилась к конюшне.
Она поспешно осмотрелась вокруг и стремглав понеслась через двор. Ее юбки взбились выше колен. До конюшни Алекс добежала за несколько секунд. В ней нарастала уверенность в успехе. Она отодвинула засов на воротах и проскользнула внутрь.
Запах сена, лошадей и кожи напомнил ей о многих приятных часах, которые она провела, совершая вместе с друзьями верховые прогулки. Алекс на мгновение задержалась, пока ее глаза привыкали к темноте, а затем направилась прямо к ближайшему стойлу. При ее приближении лошадь тихо заржала.
— Не волнуйся, милая, — успокаивающе прошептала Алекс. Хотя она и оставила дверь приоткрытой, разглядеть что-либо в конюшне было трудно. Но Алекс не рискнула зажечь хотя бы одну из ламп, подвешенных к тянущейся под крышей балке. Нащупав рукой верх двери стойла, она нашарила задвижку, открыла дверь и прошла к лошади. Та нервно фыркала и переступала по покрытому сеном полу. Ее примеру последовали несколько других лошадей, протестуя против незваной гостьи.
— Ну-ну, успокойся, — чуть слышно повторила Алекс. — Все в полном порядке. Но я нуждаюсь в твоей помощи. — Пошарив вокруг, она обнаружила висевшую на крючке уздечку, натянула на морду лошади и вывела ее из стойла. Времени, для того чтобы разыскать седло, у нее не было. До этого она никогда не ездила на неоседланных лошадях, но сейчас даже не допускала мысли, чтобы вернуться назад.
Взяв в одну руку поводья, Алекс другой вцепилась в густую гриву лошади. Она отпрянула в сторону, и Алекс пришлось для сохранения равновесия ухватиться за гриву покрепче. Она попыталась сесть верхом, но все дело кончилось тем, что лошадь сбросила ее на сено. Наконец она поставила обутые в сапожки ноги на нижнюю опору ограды стойла и решительно взобралась на спину лошади.
— Не спеши, — сказала Алекс ей на ухо. Она прикоснулась своими каблучками к бокам животного, подав тем самым деликатную, но твердую команду. Лошадь подчинилась и вышла из конюшни на прохладный, пропахший жимолостью ночной воздух. Алекс оглянулась назад, на главный дом, и с радостью убедилась, что окна в нем не светились. Натянув поводья, она направила лошадь в сторону манящего леса.
— Теперь вперед! — приказала Алекс, когда они отъехали на некоторое расстояние от конюшни. И вновь лошадь послушно подчинилась ее команде. У Алекс перехватило дыхание, когда животное стремительно и мощно бросилось скакать так, как будто за ними гнался сам дьявол. Это и пугало Алекс, и возбуждало ее, и ей не оставалось ничего иного, как крепко держаться за гриву, в то время как лошадь уносила ее все дальше и дальше под таинственную и непроглядную сень деревьев.
Алекс бросила быстрый взгляд на небо. Ночной свод сиял тысячью звезд, но она не знала, как с их помощью определить нужное ей направление.
В каком направлении находится Сидней?
Чем дальше она ехала, тем больше нарастало ее беспокойство. Она вспомнила предупреждение Джонатана о бесплодности любых попыток добраться до Сиднея самостоятельно, а также его обещание поймать и наказать ее, если она все-таки такую попытку предпримет.
Внезапно дрожь пробежала по ее спине. Она натянула поводья в попытке заставить лошадь хоть немного замедлить свой неистовый бег. Но, по всей видимости, та решила скакать до полного изнеможения. Сердце Алекс сковал самый настоящий страх.
Через несколько мгновений лошадь и всадница вырвались из-под деревьев на прогалину. Здесь Алекс снова попыталась сдержать дикий бег лошади. Ей это наконец удалось. Но она переусердствовала.
Подчинившись натяжению поводьев, лошадь неожиданно как вкопанная замерла на тропе и осела на задние ноги. Резкий, полный ужаса крик сорвался с губ Алекс, когда она почувствовала, что ее отбросило назад. Выпустив поводья из рук, она полетела на землю. Алекс упала в густую траву, что смягчило удар от падения. И тем не менее у нее пресеклось дыхание, и она осталась лежать оглушенная, а лошадь унеслась в ночь, Издалека раздался приближающийся стук копыт. И прежде чем Алекс сообразила, что происходит, на прогалине появился еще один всадник. Он резко осадил свою лошадь, спрыгнул с нее и опустился на колени рядом с лежащей без движения девушкой.
— Алекс!
Она слышала, как Джонатан назвал ее имя. Его голос был пронизан тревогой, и она была бы поражена, если бы смогла сейчас разглядеть выражение его глаз.
— Александра, вы слышите меня? — Не дожидаясь ее ответа, он стал ощупывать ее плечи, руки и ноги, быстро, но тщательно исследуя ее. — Вы что-нибудь повредили? — требовательно спросил он, качая ее, как в люльке, у себя на руках.
— Нет… думаю, что нет, — немного заикаясь, с трудом проговорила Алекс. Она напряженно вглядывалась в него в темноте. Отдыхая в теплых объятиях его рук, Алекс еще не сознавала, что ее юбки задрались до бедер. Не отдавала она себе отчета и в том, что у платья оторван рукав, а корсаж на груди разорван и весь перевернулся. Она знала только, что была смертельно напугана и что теперь страх уже исчез.
— Проклятие, женщина! Вы отдаете себе, черт побери, отчет в том, что делаете? — выпалил он.
— Что? — еле дыша, спросила она, удивившись неожиданной перемене, происшедшей в нем.
— Я мог подумать о вас что угодно, леди Алекс, но я не допускал, что вы слабоумная!
— Слабоумная? — Теперь немоту у Алекс сменило возмущение, что внезапно придало ей силы, в которых она так нуждалась. Решительно оттолкнув его в порыве гнева, она наконец неуверенно поднялась на ноги. Голова ее кружилась, но она не могла поддаться своей слабости, когда Джонатан оказался перед ней с суровым выражением лица. — Я избрала единственно возможный для себя путь.
— Вы дурочка, ведь вы могли погибнуть! — Он поднял руки, чтобы удержать ее за плечи жесткой, грубой хваткой. — Если бы я не поехал за вами…
— Оставьте меня! — закричала Алекс. Она из последних сил пыталась высвободиться, уперевшись руками ему в грудь. Но он схватил ее запястья и, не обращая внимания на сопротивление, заломил ей руки за спину, тесно прижав ее к себе.
— Вы, по-видимому, даже не подумали о том, что с вами могло здесь случиться? — требовательно спросил он ее резким и одновременно укоризненным тоном.
— Мои мысли были больше заняты тем, что могло бы со мной случиться там! — возразила она, кивнув головой через плечо. Она все еще не обрела ощущения направления, но смысл ее жеста был вполне понятен. — Я действительно была готова рискнуть подвергнуть себя неизвестным опасностям, нежели оставаться под угрозой, для осознания которой вообще не требовалось напрягать воображение!
— О чем вы говорите?
— Вы прекрасно знаете, о чем я говорю! — Ослепленная яростью, она была слишком разозлена, чтобы стыдиться состояния своей одежды. — Вы, сэр, со всеми вашими обещаниями вести себя по-рыцарски… Если я и была слабоумной, то только в тот момент, когда решила уехать с вами!
— Вы что, на самом деле хотели бы, чтобы я оставил вас в тюрьме?
— Да! Если бы я только знала то, что знаю теперь…
— И что же вы знаете теперь? — прервал он ее нарочито спокойным голосом.
— Именно то, о чем я подозревала с самого начала. Я ни на секунду не поверю, что вы поселили меня в расположенную рядом с вашей комнату ради моего благополучия. Даже в Англии, капитан Хэзэрд, приходится порой слышать о подобных мерах, предпринимаемых якобы в интересах «удобства».
Алекс гордо вздернула подбородок. Глаза ее в ярком голубоватом свете луны засверкали точно звезды.
— Я не стану вашей наложницей! — произнесла она с чувством.
— Я что-то не вспомню, чтобы я просил вас об этом.
У нее перехватило дыхание, будто ей нанесли удар. Заметив, на его лице слабую, да к тому же притворную, как ей показалось, улыбку, Алекс еще больше взъярилась. Она принялась отчаянно рваться из его рук, усердствуя что было сил, — впрочем, без видимого результата.
— Отпустите меня, мерзавец!
Джонатан, словно не замечая, как яростно она извивается в его объятиях, прижал ее к себе еще теснее и едва не застонал, всем своим напрягшимся телом чувствуя ее волнующе мягкие изгибы и соблазнительные формы. Тлеющий в нем огонь словно разгорался от созерцания ее буйной красоты. Его взгляд, медленно скользя по ее гибкой запрокинутой шее, опустился ниже, туда, где ее груди могли вот-вот вырваться из глубоко вырезанного корсажа, а потом так же неспешно опять обратился на ее лицо.
Выражение его глаз отдалось страхом в сердце Алекс. Слишком поздно она осознала опасность, которую навлекла на себя. Почувствовав, как сильно, тревожно забилось у нее в груди сердце, она неожиданно прекратила борьбу.
Но искра желания уже разгорелась. Проворчав какое-то невнятное ругательство, Джонатан запрокинул назад ее голову и совершил то, о чем страстно мечтал с того самого момента, когда впервые увидел ее. Его рот жадно обрушился на губы Алекс, а руки все сильнее сжимались вокруг ее тела, пока она чуть ли не потеряла возможность дышать.
Она тихо застонала — то ли в знак протеста, то ли испытывая внезапное удовольствие. Объяснить это она и сама не смогла бы. Ее глаза застилала жажда мести, а чувства разгорались под сладким мастерством его натиска. Ее, конечно, целовали и раньше. Но так — никогда.
У него оказались теплые и сильные губы, и он ждал, что его поцелуи встретят отклик. Алекс все еще извивалась в его объятиях, но в результате поцелуй становился только крепче, так что ей наконец трудно стало дышать. Его горячий, бархатный язык вошел между ее раздвинутых губ. И она снова не смогла удержать стон, когда Джонатан дерзко, голодно ощупал своим языком влажную пещеру ее рта.
Она едва ли замечала, что ее руки гладят плечи Джонатана. Теперь она уже трепетала в его пылких объятиях, остро ощущая, как его мускулистое тело посылает в нее волны опьяняющего тепла. Ее губы плутали где-то пониже его рта, а в ней самой вспыхнуло новое, до сих пор неведомое ей желание. У Алекс не было времени задумываться об этом, не было времени учесть возможные опасности пребывания в лесу, под лунным светом, наедине с мужчиной…
Однако поцелуй завершился так же внезапно, как и начался.
Глаза Алекс с трепетом раскрылись. Раскрасневшись и все еще не в состоянии отдышаться, она в изумлении и смущении пристально смотрела на Джонатана.
— Ради Бога, больше не надо! — измученно сказал он. Его руки охватили предплечья Алекс, стараясь надежно удержать ее от близости с ним.
Неожиданно бешеный взгляд его глаз вновь пресек ее дыхание. «Почему он злится?» — раздумывала она, пораженная его реакцией. Поцеловались-то они не по ее инициативе. Не в силах найти подходящие слова, она могла лишь молча смотреть на него, а его голос — хлесткий, как кнут, — наносил ей в тиши ночи удар за ударом.
— Вы актриса даже лучше, чем я предполагал, но все же далеки от совершенства!
Выражение лица Джонатана становилось все более суровым, а его пальцы безжалостно впивались в ее тело. Взгляд Джонатана все горячее смотрел вниз, на восхитительные полушария ее грудей.
— Я могу только догадываться, — сказал он, — сколько других мужчин вы довели до безумия, сколько других несчастных дураков вы обманули вашей «невинностью». У вас, быть может, и лицо ангела, но обольстительность проститутки. И будь я проклят, если попадусь на ваш крючок.
— Как вы смеете!.. — задыхаясь, проговорила наконец Алекс. Ее щеки пылали праведным гневом, а глаза опаляли сине-зеленым огнем. — Я никогда не пыталась ввести кого-либо в заблуждение и могу заверить вас, сэр, что меньше всего я хочу соблазнить вас. А теперь уберите от меня свои руки!
— С удовольствием! — Он резко выпустил ее и зашагал в сторону, где оставил свою лошадь.
Уставившись убийственным взглядом в его широкую сильную спину, Алекс смахнула неожиданные слезы и только теперь осознала необходимость срочно привести в порядок свою истерзанную одежду. Она почувствовала резкую боль в бедре. Алекс была уверена, что завтра увидит на этом месте по меньшей мере огромный синяк, но решила, что скорее согласится быть повешенной, чем признается Джонатану Хэзэрду, что ей больно.
— Поскольку вы составили обо мне такое мнение, вы теперь вполне можете разрешить мне уехать в Сидней, — настаивала она, наблюдая за тем, как Джонатан сердито поправляет на лошади сбрую. Ее тело еще хранило на себе тепло его губ, и она в замешательстве покраснела при воспоминании о том, как дерзко отвечала на его ласки.
— Вы останетесь в Бори. — Он подвел свою лошадь к тому месту, где ждала Алекс.
— Я не могу остаться! Ни после сегодняшней ночи… ни после того, как вы…
— То, что случилось сегодня ночью, лучше всего забыть, — подвел он краткий итог. Лицо его приобрело суровее, непроницаемое выражение. Он уже не смотрел на нее прежним, страстным, пронизывающим взглядом. Ничто не свидетельствовало о продолжающейся в нем самом внутренней борьбе. — Но если вы хотя бы еще один раз попытаетесь удрать, — предупредил он, — то я больше не буду столь милосердным.
— И это вы называете милосердием? — возмутилась Алекс. Сложив руки под грудью, она в ярости сверлила его глазами, совершенно не отдавая себе отчета в том, что выглядит при этом лишь еще более соблазнительной. — Отказываться выслушать правду, приговорить меня к семи долгим годам рабства, а затем навязать мне свое внимание! Полагаю, что это и есть особый, американский тип милосердия, и считаю такое «милосердие» омерзительным!
— Вы были признаны виновной задолго до нынешнего дня, — заметил в ответ ей Джонатан. — И не я выносил вам приговор.
Будучи не в силах оторвать взгляд от ее великолепных, полных грудей, он решил изменить тему обсуждения.
— Что касается «внимания», то это был только поцелуй и ничего больше. И нельзя сказать, что вы совсем не хотели этого.
— Это неправда! — Однако ее бурный протест прозвучал не слишком искренне из-за того, что она излишне поспешила с ответом. Заметив это и рассердившись, она собралась сказать что-то еще, но шанса на это не получила.
— Замолчите, леди Алекс, или вы ощутите всю силу моего гнева! — Он грубо схватил ее и забросил на спину лошади. Сев позади, сн обнял ее за талию и прижал к себе. Лицо Алекс зарделось, когда ее бедра оказались в волнующей близости с его напрягшимися стройными бедрами, и она была уверена, что расслышала его резкий раздраженный вдох.
Он взял в руки поводья и направил лошадь к дому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32