Взбрыкнув ногами, она вновь попыталась выпрыгнуть из постели. Однако Джонатан не был расположен опять пускаться за ней в погоню. Его руки схватили Алекс за талию еще до того, как она добралась до края кровати. Приглушенный крик сорвался с ее губ, когда он опрокинул ее на спину и всей своей тяжестью обрушился на нее.
Его нагота обожгла Алекс даже через ткань ее ночной сорочки. Она неистово отталкивала его плечи, но он схватил ее за запястья и завел руки ей за голову. Его рот искривился короткой торжествующей улыбкой.
— Вы, миссис Хэзэрд, злоязыкая дикая кошка, — хрипло проворчал он. — Пора вас выдрессировать. — Однако гнева в его словах не было. Только любовь и страсть. Только уже давно бушующее в нем нетерпеливое стремление обладать ею.
— Вы что, не придерживаетесь никаких правил приличия? — спросила она. Ее груди высоко вздымались под тонкой, облегающей тело тканью. Алекс смотрела ему в глаза, и взгляд ее пылал гневом. — Это за пределами всего разумного, что вы отказались предоставить мне свободу. Но еще предосудительнее, что вы силой заставили меня выйти за вас замуж! — Потом она сделала глубокий вдох и добавила: — Я была обвенчана в этой чертовой одежде!
— У нас будет еще одно, на этот раз настоящее венчание, — торжественно пообещал он, хотя в его глазах сверкал огонек порочного удовольствия. — Вы сможете надеть любые наряды и украшения, какие только захотите. Но, по правде говоря, я предпочитаю видеть вас такой, какой вы были сегодня вечером.
Наконец его рот впился в ее губы. Она в знак протеста стонала и корчилась под ним. Но это лишь заставляло его еще острее ощущать свое желание.
Теперь в его поведении не осталось и следов шаловливости. Его губы со страстью и пылом сливались с ее губами. Его язык с настойчивостью и жаром двигался во влажном пространстве рта Алекс, требуя от нее ответной реакции, но сейчас она не была на нее способна.
Джонатан освободил ее запястья. Одна его рука быстро скользнула вниз, чтобы лечь ей на грудь, другая же перебирала шелковистые, пламенеющие рыжим огнем локоны на ее затылке. Она тихо застонала, и ее руки сами собой сомкнулись вокруг бронзовой тверди его спины. С заставившей ее взволноваться быстротой все мысли о сопротивлении покинули Алекс. Она уступила поцелуям Джонатана и забыла обо всем, кроме него и того сладкого безумия, которое способен был вызвать у нее лишь он один…
Пламя страсти разгоралось все сильнее и жарче. С дикой поспешностью Джонатан сорвал с нее ночную сорочку. И когда их обнаженные тела соприкоснулись, Алекс затрепетала. Она содрогнулась, когда губы Джонатана опять захватили ее полную, увенчанную розовым соском грудь. Он взял вершину этой манящей груди в свой обжигающий жаркий рот, а язык его ласкал и совращал ее, когда он, подобно младенцу, ненасытно сосал грудь. Лежащая под ним Алекс инстинктивно выгнулась навстречу ему, закрыла глаза и вцепилась в его широкие плечи. Она чувствовала глубокое наслаждение и была по-настоящему раззадорена его прикосновениями, а ее мягкие вздохи и стоны отдавались в его теле яростным, почти выходящим из-под контроля желанием.
Он, однако, решил дождаться, пока она не будет хотеть его так же сильно, как он желает ее… Он поставил своей целью, чтобы сохранившиеся у нее воспоминания о ее прошлых любовниках навсегда стерлись в ее сознании.
Она должна знать, что принадлежит лишь ему одному!
Он приподнялся над ней на руках. Ее веки трепетали, но глаза были открыты. Алекс смотрела на него со смесью огорчения и смущения. Не произнося ни слова, он внезапно перевернул ее на покрывалах вниз лицом. У нее перехватило дыхание. Ее руки судорожно схватились за подушку, когда он опять опустил свою голову и, нежно щекоча, поцеловал ее в основание шеи. Его губы легко бродили, вызывая у нее приступы сладостной муки, по шелковистым изгибам плеч и спины Алекс, опустились вниз, вдоль позвоночника, а потом с бездумной интимностью обласкали ее задорно выступающие, округлые ягодицы.
Лицо Алекс пылало. Она протяжно вздохнула. Ее бедра без устали двигались в ответ на его бесстыдные ласки. Она не могла собраться ни с волей, ни с силами, чтобы остановить его.
Хотя его действия, с точки зрения Алекс, были греховны и шокировали ее, они были одновременно необычайно приятны. Он исследовал каждый нежный холмик и долину ее тела. Его зубы нежно покусывали ее шелковистую кожу, а язык, горячий и влажный, касался ее пышной, сочной плоти.
Ощущая трепет ее тела, Джонатан опять перевернул Алекс на спину и возобновил умелые, исторгающие у нее восторг ласки ее грудей. Его руки продвинулись к треугольнику золотисто-каштановых волос внизу ее живота. Алекс инстинктивно напряглась, когда его теплые, сильные пальцы проворно раздвинули влажные, бархатистые складки и нашли запрятанный там нежный бутон ее женственности.
На этот раз Алекс не оттолкнула Джонатана. По меньшей мере ей захотелось попробовать, что же последует дальше. Ее бедра как бы сами собой раздвинулись. Ее дыхание перешло в беспорядочные тихие вздохи, когда она почувствовала, как нарастает точно, по спирали, ее умело разбуженная Джонатаном страсть.
Алекс едва ли замечала, что рот Джонатана постепенно спускался вниз по ее животу. Нежная дрожь охватила ее тело, когда его язык проник во впадину ее пупка. Ее пальцы запутались в выгоревшей на солнце шевелюре Джонатана. Ее губы жаждали вновь овладеть его губами. Но он, как и прежде, был полон решимости продлить жгучие и сладкие муки, пока она сама не станет умолять его о пощаде. Рот же его опускался все ниже…
— Джонатан!
Ее глаза широко раскрылись. Переполошившись, она решила, что они с Джонатаном, конечно же, совершают нечто запретное, и потянула его за волосы, Пытаясь остановить. Но он не собирался уступать. Он крепко обвил руками ее сомкнувшиеся бедра, Пытаясь вновь их раздвинуть. Она, извиваясь, выгнула спину, а в результате лишь приблизилась к дерзкому, всепоглощающему пожару его губ и языка.
— Джонатан, прошу вас! — задыхаясь от волнения умоляла Алекс. Но вскоре стыд ушел, и его место заняло желание, подобно молнии, пронзившее ее. Из груди Алекс раздавались лишь глухие стоны, а ее пальцы почти конвульсивно ворошили шевелюру Джонатана.
— Прошу вас! — Ее голова металась по подушке. Под влиянием самого страстного из испытанных ею когда-либо желаний она плотно смежила веки. Алекс чувствовала, что больше выдержать эту муку не сможет!
— Вы моя, Александра! — произнес Джонатан низким, вибрирующим от страсти голосом. Когда он скользнул по ее телу наверх, его пальцы пришли на смену звуку. — Повторите за мной эти слова! — умолял он ее.
— Нет, я… я не могу, — хрипло прошептала она. Ее руки вцепились в его предплечья, а глаза, прикрытые дрожащими веками, открылись. — Прошу вас, я…
— Черт побери, я все равно услышу, как вы скажете это. — Его тлеющий огнем взгляд безжалостно проникал в ее глаза.
— Скажите это!
— Я ваша! — Эти слова родились где-то в глубине ее души, невольно сорвались с ее губ, а веки вновь смежились. — Да поможет мне Бог. Я ваша!
На губах Джонатана появилась сияющая триумфом улыбка. Его желание опасно приблизилось к грани терпения, и он больше не мог ждать, чтобы овладеть тем, что с самого начала действительно принадлежало ему.
Чувствуя, что страсть жарко охватила все его тело, он, дав наконец полную волю своему желанию, слегка приподнял бедра Алекс и подвел свой напряженный член к вратам в ее сокровенный женский мир. Он всем телом подался вперед. Тяжелый стон вырвался у него из груди, когда он убедился, насколько сильно она желает его, и он наконец полностью вошел в нее. Острый приглушенный крик боли сорвался с ее губ, когда его твердая плоть окунулась до самого основания в ее бархатистое тепло.
Он нахмурился, и его глаза потемнели, когда он неожиданно получил несомненное подтверждение девственности Алекс.
Оказалось, что она действительно была невинна!
С одной стороны, это открытие родило в нем чувство угрызения совести, а с другой — ликование. Но сейчас у него не было времени на размышления. Его бедра начали учить ее извечным ритмам любви. Его движения становились все быстрее, а удары все глубже, а Алекс, прижимаясь к нему, чувствовала, как тупая боль между бедрами уступает место новому неслыханному наслаждению.
Они испытывали взаимное, расслабившее их обоих удовлетворение. В момент, когда все кончилось, Алекс издала тихий крик. Ей казалось, что она вознеслась до самых небес, а затем медленно опустилась на землю.
В следующее мгновение Джонатан, лежа на ней, напрягся. Из него изверглась дарящая жизнь горячая влага, и у нее опять перехватило дыхание.
После этого первого бурного соития Джонатан Хэзэрд откинулся на спину в уютное тепло постели и прижал к себе свою горячо любимую жену.
Она не сопротивлялась. Податливо и, как этого требовали ее ощущения, стыдливо прильнув к нему, с неисчезнувшим отсветом страсти, все еще сияющим в ее глазах, она издала вздох полного удовлетворения.
«Вы моя, Александра!»
Он доказал справедливость своих слов. Он воистину доказал это.
Глава 11
— Почему вы меня не предупредили?
При звуке его голоса Алекс зашевелилась. Чары, которыми она была околдована, рассеялись. Алекс нахмурилась и вновь глубоко вздохнула, осознав с большим огорчением последствия своей капитуляции. Смущение, гнев, самоуничижение и никогда не испытанное ею до сих пор наслаждение — все смешалось в ее душе. Она не могла поверить в реальность того, что произошло.
Алекс никогда не могла бы подумать, что простой физиологический акт мог так подействовать на ее сознание. А потом, почувствовав, как заливает ее краска стыда, она потеряла способность вспоминать…
— Я не понимаю, что вы имеете в виду, — наконец пробормотала она. Сейчас, когда к ней вновь стала возвращаться скромность, Алекс инстинктивно натянула на себя одеяло. Однако она почувствовала бесплодность своих усилий, когда Джонатан одним движением сорвал его с нее. Одну руку он опустил вниз и властно положил на изгиб ее обнаженного бедра, а другой нежно гладил ее руку от плеча до кисти.
— Почему вы не сказали мне, что были еще невинны? — произнес он. В его вопросе прозвучали и любовь, и обвинение.
— Я пыталась сделать это. — Алекс приподняла голову из уютного гнездышка, образованного его плечом, и бросила на него прищуренный, исполненный негодования взгляд. — Но вы, сэр, отказывались прислушаться к моим словам!
— Обвинение признаю, — ответил он, как в суде, и откуда-то из глубины его груди вырвался тихий рокочущий смешок. Но его лицо тут же стало серьезным, когда ему на ум внезапно пришла мысль, что, может быть, она все-таки рассказывала правду и о своем происхождении, и о жизни вообще. Но над такой возможностью в тот момент он не задумался. Алекс — его жена. И это, черт побери, единственное обстоятельство, имеющее какое-то значение.
— Полагаю, вы сейчас поздравляете себя за… в общем, за то, что вы совершили этой ночью, — обвинила она Джонатана, и в ее словах явно прозвучало негодование.
— А что, у вас есть какие-то жалобы, миссис Хэзэрд? — мягко парировал он.
Лицо ее опять вспыхнуло от возмущения. Ее гневный взгляд уперся в его мощные, мускулистые бедра, и символ его мужского достоинства так красноречиво напомнил ей о только что пережитых ощущениях неземного блаженства, что гнев ее тут же испарился. Томно смежив веки, она в смущении затихла.
На долгие секунды между ними воцарилось молчание. Алекс, уже спокойно предаваясь своим мыслям, лежала в его объятиях. Ее щека доверчиво прильнула к его груди. Она прислушалась к равномерному, сильному биению его сердца и чувствовала, что ее сердце бьется в унисон с его. Ей казалось вполне естественным лежать обнаженной в его объятиях в эти становящиеся все более поздними вечерние часы.
«Но как он позволил себе сделать это?» — вновь спросила она себя. Взволнованная воспоминаниями об испытанных ощущениях — все они были, однако, приятны, — она потрясла головой, будто могла таким образом избавиться от них.
— Это ужасная ошибка! — повторила Алекс, правда, с гораздо меньшей степенью убежденности, нежели раньше.
— Это не было ошибкой.
— Как это так?
Она, приподнявшись, оперлась на локоть и вновь осуждающе посмотрела на Джонатана. Его губы сложились в легкую усмешку, ибо Алекс, по его мнению, вела себя именно так, как можно было бы в этой ситуации ожидать от жены. Он, естественно, предполагал, что она будет разгневана. Но он считал, что всплески ее характера не такая уж большая цена за то, что он получил взамен.
«Я ваша…»
Сладкого воспоминания о ее капитуляции было достаточно, чтобы кровь его закипела вновь.
— Вы заставили меня выйти за вас замуж! — напомнила ему Алекс, не отдавая себе отчета в том, сколь соблазнительной выглядит она сейчас со своим горящим взглядом и со спутанными пламенеющими кудрями. Ее груди касались тела Джонатана, щекоча и дразня его своими несущими наслаждение полными, розовыми сосками. Она, однако, была настолько оскорблена, что не заметила изменившегося выражения его лица.
— Вы, Джонатан Хэзэрд, даже не спросив разрешения, женились на мне, уложили к себе в постель и…
— И это повторится, — поклялся он. Джонатан поднял руку и мягко взял ее за подбородок. Взгляд его зеленых глаз был неотразим. — Теперь, Александра, вы моя жена. И я защищаю то, что мне принадлежит.
Она глубоко вздохнула, когда он легонько коснулся пальцами ложбинки между ее грудями. Взглядом он следовал за движением своей руки, и глаза его разгорались при виде совершенных изгибов ее обнаженного тела. В свете лампы ее кожа отливала шелком.
— Вы даже красивее, чем я ожидал.
— Не надо! — закричала она, испуганная внезапно возникшим желанием вновь раствориться в нем. Она вывернулась из его рук и сердито села, прикрыв себя наконец хотя бы частично одеялом. — Что за манеры у вас, у мужчин? Меня ничуть не удивит, если я узнаю, что вы, Джонатан, уже поступали точно так же и с другими женщинами.
— Поступал как? — парировал он ее вопрос, издевательски подняв бровь. Он перекатился на другую сторону постели и потянулся, даже не пытаясь прикрыть свою наготу. — Женился на них или сразу затаскивал к себе в постель?
— И то и другое! — огрызнулась Алекс, безуспешно пытаясь отвести взгляд от великолепных, скульптурных форм его тела.
— До этого я никогда не был женат. И могу вас заверить, что, начиная с нынешнего дня, впредь я не положу к себе в постель ни одну женщину, кроме вас. — Хотя в глазах Джонатана светились искорки смеха, однако говорил он всерьез.
— Этим вы хотите снять с меня бремя треволнений? — Прежде, чем он смог найтись с ответом, она нахмурилась и отодвинулась к краю матраса. Джонатан немедленно схватил ее за руку.
— Ночь еще только начинается, — сказал он низким голосом в приказном тоне.
— Вы так и не позволите мне воспользоваться несколькими мгновениями уединения? — дрожащим голосом спросила она. Алекс испытала облегчение, когда он выпустил ее руку и улыбнулся.
— Что же, я не буду вам препятствовать. Но запомните, только сегодняшней ночью. Я не хочу, чтобы между нами были какие-то барьеры.
Его слова опять затронули в ее сердце струну тревоги. Она выскользнула из постели и поспешно накинула халат. Кожей чувствуя на себе его дерзкий, пронизывающий взгляд, Алекс собрала свое белье и выскользнула из комнаты, сохраняя, насколько возможно в подобных обстоятельствах, достоинство.
Войдя в свою спальню, Алекс заперла дверь и укрепила засов. Она поспешила к умывальнику, налила воду из кувшина в таз и взяла кусок мыла. Сбросив с себя халат, она стала с такой силой намыливать и скрести свое тело, будто хотела таким образом смыть даже воспоминания о прикосновениях Джонатана Хэзэрда. Однако она понимала, что это было невозможно.
Теперь она была воистину его жена…
— О, Алекс… как ты могла? — прошептала она, запинаясь и разглядывая себя в зеркало. Ее внешний вид не претерпел никаких чудесных изменений, но все равно она больше никогда не будет такой, какой была до этого вечера.
«Что будет со мной теперь? — думала она, все больше поддаваясь панике. — Как теперь я смогу вернуться в Британию?»
Почувствовав, что у нее на глаза наворачиваются неудержимые, горючие слезы, она бросила скомканную рубашку в чан и снова натянула халат. На подкашивающихся ногах она добралась до своей кровати, но как только уселась на ее край, тут же услышала голос Джонатана, донесшийся к ней с другой стороны двери, разделяющей их комнаты.
— Александра?
— Прошу вас, уйдите! — ответила она голосом, полным боли и замешательства. Вся ее жизнь перевернулась с ног на голову. В настоящий момент она хотела только одного: остаться наедине со своими мыслями, какими бы печальными они ни были. Она ни с кем не желала делить эти горестные минуты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Его нагота обожгла Алекс даже через ткань ее ночной сорочки. Она неистово отталкивала его плечи, но он схватил ее за запястья и завел руки ей за голову. Его рот искривился короткой торжествующей улыбкой.
— Вы, миссис Хэзэрд, злоязыкая дикая кошка, — хрипло проворчал он. — Пора вас выдрессировать. — Однако гнева в его словах не было. Только любовь и страсть. Только уже давно бушующее в нем нетерпеливое стремление обладать ею.
— Вы что, не придерживаетесь никаких правил приличия? — спросила она. Ее груди высоко вздымались под тонкой, облегающей тело тканью. Алекс смотрела ему в глаза, и взгляд ее пылал гневом. — Это за пределами всего разумного, что вы отказались предоставить мне свободу. Но еще предосудительнее, что вы силой заставили меня выйти за вас замуж! — Потом она сделала глубокий вдох и добавила: — Я была обвенчана в этой чертовой одежде!
— У нас будет еще одно, на этот раз настоящее венчание, — торжественно пообещал он, хотя в его глазах сверкал огонек порочного удовольствия. — Вы сможете надеть любые наряды и украшения, какие только захотите. Но, по правде говоря, я предпочитаю видеть вас такой, какой вы были сегодня вечером.
Наконец его рот впился в ее губы. Она в знак протеста стонала и корчилась под ним. Но это лишь заставляло его еще острее ощущать свое желание.
Теперь в его поведении не осталось и следов шаловливости. Его губы со страстью и пылом сливались с ее губами. Его язык с настойчивостью и жаром двигался во влажном пространстве рта Алекс, требуя от нее ответной реакции, но сейчас она не была на нее способна.
Джонатан освободил ее запястья. Одна его рука быстро скользнула вниз, чтобы лечь ей на грудь, другая же перебирала шелковистые, пламенеющие рыжим огнем локоны на ее затылке. Она тихо застонала, и ее руки сами собой сомкнулись вокруг бронзовой тверди его спины. С заставившей ее взволноваться быстротой все мысли о сопротивлении покинули Алекс. Она уступила поцелуям Джонатана и забыла обо всем, кроме него и того сладкого безумия, которое способен был вызвать у нее лишь он один…
Пламя страсти разгоралось все сильнее и жарче. С дикой поспешностью Джонатан сорвал с нее ночную сорочку. И когда их обнаженные тела соприкоснулись, Алекс затрепетала. Она содрогнулась, когда губы Джонатана опять захватили ее полную, увенчанную розовым соском грудь. Он взял вершину этой манящей груди в свой обжигающий жаркий рот, а язык его ласкал и совращал ее, когда он, подобно младенцу, ненасытно сосал грудь. Лежащая под ним Алекс инстинктивно выгнулась навстречу ему, закрыла глаза и вцепилась в его широкие плечи. Она чувствовала глубокое наслаждение и была по-настоящему раззадорена его прикосновениями, а ее мягкие вздохи и стоны отдавались в его теле яростным, почти выходящим из-под контроля желанием.
Он, однако, решил дождаться, пока она не будет хотеть его так же сильно, как он желает ее… Он поставил своей целью, чтобы сохранившиеся у нее воспоминания о ее прошлых любовниках навсегда стерлись в ее сознании.
Она должна знать, что принадлежит лишь ему одному!
Он приподнялся над ней на руках. Ее веки трепетали, но глаза были открыты. Алекс смотрела на него со смесью огорчения и смущения. Не произнося ни слова, он внезапно перевернул ее на покрывалах вниз лицом. У нее перехватило дыхание. Ее руки судорожно схватились за подушку, когда он опять опустил свою голову и, нежно щекоча, поцеловал ее в основание шеи. Его губы легко бродили, вызывая у нее приступы сладостной муки, по шелковистым изгибам плеч и спины Алекс, опустились вниз, вдоль позвоночника, а потом с бездумной интимностью обласкали ее задорно выступающие, округлые ягодицы.
Лицо Алекс пылало. Она протяжно вздохнула. Ее бедра без устали двигались в ответ на его бесстыдные ласки. Она не могла собраться ни с волей, ни с силами, чтобы остановить его.
Хотя его действия, с точки зрения Алекс, были греховны и шокировали ее, они были одновременно необычайно приятны. Он исследовал каждый нежный холмик и долину ее тела. Его зубы нежно покусывали ее шелковистую кожу, а язык, горячий и влажный, касался ее пышной, сочной плоти.
Ощущая трепет ее тела, Джонатан опять перевернул Алекс на спину и возобновил умелые, исторгающие у нее восторг ласки ее грудей. Его руки продвинулись к треугольнику золотисто-каштановых волос внизу ее живота. Алекс инстинктивно напряглась, когда его теплые, сильные пальцы проворно раздвинули влажные, бархатистые складки и нашли запрятанный там нежный бутон ее женственности.
На этот раз Алекс не оттолкнула Джонатана. По меньшей мере ей захотелось попробовать, что же последует дальше. Ее бедра как бы сами собой раздвинулись. Ее дыхание перешло в беспорядочные тихие вздохи, когда она почувствовала, как нарастает точно, по спирали, ее умело разбуженная Джонатаном страсть.
Алекс едва ли замечала, что рот Джонатана постепенно спускался вниз по ее животу. Нежная дрожь охватила ее тело, когда его язык проник во впадину ее пупка. Ее пальцы запутались в выгоревшей на солнце шевелюре Джонатана. Ее губы жаждали вновь овладеть его губами. Но он, как и прежде, был полон решимости продлить жгучие и сладкие муки, пока она сама не станет умолять его о пощаде. Рот же его опускался все ниже…
— Джонатан!
Ее глаза широко раскрылись. Переполошившись, она решила, что они с Джонатаном, конечно же, совершают нечто запретное, и потянула его за волосы, Пытаясь остановить. Но он не собирался уступать. Он крепко обвил руками ее сомкнувшиеся бедра, Пытаясь вновь их раздвинуть. Она, извиваясь, выгнула спину, а в результате лишь приблизилась к дерзкому, всепоглощающему пожару его губ и языка.
— Джонатан, прошу вас! — задыхаясь от волнения умоляла Алекс. Но вскоре стыд ушел, и его место заняло желание, подобно молнии, пронзившее ее. Из груди Алекс раздавались лишь глухие стоны, а ее пальцы почти конвульсивно ворошили шевелюру Джонатана.
— Прошу вас! — Ее голова металась по подушке. Под влиянием самого страстного из испытанных ею когда-либо желаний она плотно смежила веки. Алекс чувствовала, что больше выдержать эту муку не сможет!
— Вы моя, Александра! — произнес Джонатан низким, вибрирующим от страсти голосом. Когда он скользнул по ее телу наверх, его пальцы пришли на смену звуку. — Повторите за мной эти слова! — умолял он ее.
— Нет, я… я не могу, — хрипло прошептала она. Ее руки вцепились в его предплечья, а глаза, прикрытые дрожащими веками, открылись. — Прошу вас, я…
— Черт побери, я все равно услышу, как вы скажете это. — Его тлеющий огнем взгляд безжалостно проникал в ее глаза.
— Скажите это!
— Я ваша! — Эти слова родились где-то в глубине ее души, невольно сорвались с ее губ, а веки вновь смежились. — Да поможет мне Бог. Я ваша!
На губах Джонатана появилась сияющая триумфом улыбка. Его желание опасно приблизилось к грани терпения, и он больше не мог ждать, чтобы овладеть тем, что с самого начала действительно принадлежало ему.
Чувствуя, что страсть жарко охватила все его тело, он, дав наконец полную волю своему желанию, слегка приподнял бедра Алекс и подвел свой напряженный член к вратам в ее сокровенный женский мир. Он всем телом подался вперед. Тяжелый стон вырвался у него из груди, когда он убедился, насколько сильно она желает его, и он наконец полностью вошел в нее. Острый приглушенный крик боли сорвался с ее губ, когда его твердая плоть окунулась до самого основания в ее бархатистое тепло.
Он нахмурился, и его глаза потемнели, когда он неожиданно получил несомненное подтверждение девственности Алекс.
Оказалось, что она действительно была невинна!
С одной стороны, это открытие родило в нем чувство угрызения совести, а с другой — ликование. Но сейчас у него не было времени на размышления. Его бедра начали учить ее извечным ритмам любви. Его движения становились все быстрее, а удары все глубже, а Алекс, прижимаясь к нему, чувствовала, как тупая боль между бедрами уступает место новому неслыханному наслаждению.
Они испытывали взаимное, расслабившее их обоих удовлетворение. В момент, когда все кончилось, Алекс издала тихий крик. Ей казалось, что она вознеслась до самых небес, а затем медленно опустилась на землю.
В следующее мгновение Джонатан, лежа на ней, напрягся. Из него изверглась дарящая жизнь горячая влага, и у нее опять перехватило дыхание.
После этого первого бурного соития Джонатан Хэзэрд откинулся на спину в уютное тепло постели и прижал к себе свою горячо любимую жену.
Она не сопротивлялась. Податливо и, как этого требовали ее ощущения, стыдливо прильнув к нему, с неисчезнувшим отсветом страсти, все еще сияющим в ее глазах, она издала вздох полного удовлетворения.
«Вы моя, Александра!»
Он доказал справедливость своих слов. Он воистину доказал это.
Глава 11
— Почему вы меня не предупредили?
При звуке его голоса Алекс зашевелилась. Чары, которыми она была околдована, рассеялись. Алекс нахмурилась и вновь глубоко вздохнула, осознав с большим огорчением последствия своей капитуляции. Смущение, гнев, самоуничижение и никогда не испытанное ею до сих пор наслаждение — все смешалось в ее душе. Она не могла поверить в реальность того, что произошло.
Алекс никогда не могла бы подумать, что простой физиологический акт мог так подействовать на ее сознание. А потом, почувствовав, как заливает ее краска стыда, она потеряла способность вспоминать…
— Я не понимаю, что вы имеете в виду, — наконец пробормотала она. Сейчас, когда к ней вновь стала возвращаться скромность, Алекс инстинктивно натянула на себя одеяло. Однако она почувствовала бесплодность своих усилий, когда Джонатан одним движением сорвал его с нее. Одну руку он опустил вниз и властно положил на изгиб ее обнаженного бедра, а другой нежно гладил ее руку от плеча до кисти.
— Почему вы не сказали мне, что были еще невинны? — произнес он. В его вопросе прозвучали и любовь, и обвинение.
— Я пыталась сделать это. — Алекс приподняла голову из уютного гнездышка, образованного его плечом, и бросила на него прищуренный, исполненный негодования взгляд. — Но вы, сэр, отказывались прислушаться к моим словам!
— Обвинение признаю, — ответил он, как в суде, и откуда-то из глубины его груди вырвался тихий рокочущий смешок. Но его лицо тут же стало серьезным, когда ему на ум внезапно пришла мысль, что, может быть, она все-таки рассказывала правду и о своем происхождении, и о жизни вообще. Но над такой возможностью в тот момент он не задумался. Алекс — его жена. И это, черт побери, единственное обстоятельство, имеющее какое-то значение.
— Полагаю, вы сейчас поздравляете себя за… в общем, за то, что вы совершили этой ночью, — обвинила она Джонатана, и в ее словах явно прозвучало негодование.
— А что, у вас есть какие-то жалобы, миссис Хэзэрд? — мягко парировал он.
Лицо ее опять вспыхнуло от возмущения. Ее гневный взгляд уперся в его мощные, мускулистые бедра, и символ его мужского достоинства так красноречиво напомнил ей о только что пережитых ощущениях неземного блаженства, что гнев ее тут же испарился. Томно смежив веки, она в смущении затихла.
На долгие секунды между ними воцарилось молчание. Алекс, уже спокойно предаваясь своим мыслям, лежала в его объятиях. Ее щека доверчиво прильнула к его груди. Она прислушалась к равномерному, сильному биению его сердца и чувствовала, что ее сердце бьется в унисон с его. Ей казалось вполне естественным лежать обнаженной в его объятиях в эти становящиеся все более поздними вечерние часы.
«Но как он позволил себе сделать это?» — вновь спросила она себя. Взволнованная воспоминаниями об испытанных ощущениях — все они были, однако, приятны, — она потрясла головой, будто могла таким образом избавиться от них.
— Это ужасная ошибка! — повторила Алекс, правда, с гораздо меньшей степенью убежденности, нежели раньше.
— Это не было ошибкой.
— Как это так?
Она, приподнявшись, оперлась на локоть и вновь осуждающе посмотрела на Джонатана. Его губы сложились в легкую усмешку, ибо Алекс, по его мнению, вела себя именно так, как можно было бы в этой ситуации ожидать от жены. Он, естественно, предполагал, что она будет разгневана. Но он считал, что всплески ее характера не такая уж большая цена за то, что он получил взамен.
«Я ваша…»
Сладкого воспоминания о ее капитуляции было достаточно, чтобы кровь его закипела вновь.
— Вы заставили меня выйти за вас замуж! — напомнила ему Алекс, не отдавая себе отчета в том, сколь соблазнительной выглядит она сейчас со своим горящим взглядом и со спутанными пламенеющими кудрями. Ее груди касались тела Джонатана, щекоча и дразня его своими несущими наслаждение полными, розовыми сосками. Она, однако, была настолько оскорблена, что не заметила изменившегося выражения его лица.
— Вы, Джонатан Хэзэрд, даже не спросив разрешения, женились на мне, уложили к себе в постель и…
— И это повторится, — поклялся он. Джонатан поднял руку и мягко взял ее за подбородок. Взгляд его зеленых глаз был неотразим. — Теперь, Александра, вы моя жена. И я защищаю то, что мне принадлежит.
Она глубоко вздохнула, когда он легонько коснулся пальцами ложбинки между ее грудями. Взглядом он следовал за движением своей руки, и глаза его разгорались при виде совершенных изгибов ее обнаженного тела. В свете лампы ее кожа отливала шелком.
— Вы даже красивее, чем я ожидал.
— Не надо! — закричала она, испуганная внезапно возникшим желанием вновь раствориться в нем. Она вывернулась из его рук и сердито села, прикрыв себя наконец хотя бы частично одеялом. — Что за манеры у вас, у мужчин? Меня ничуть не удивит, если я узнаю, что вы, Джонатан, уже поступали точно так же и с другими женщинами.
— Поступал как? — парировал он ее вопрос, издевательски подняв бровь. Он перекатился на другую сторону постели и потянулся, даже не пытаясь прикрыть свою наготу. — Женился на них или сразу затаскивал к себе в постель?
— И то и другое! — огрызнулась Алекс, безуспешно пытаясь отвести взгляд от великолепных, скульптурных форм его тела.
— До этого я никогда не был женат. И могу вас заверить, что, начиная с нынешнего дня, впредь я не положу к себе в постель ни одну женщину, кроме вас. — Хотя в глазах Джонатана светились искорки смеха, однако говорил он всерьез.
— Этим вы хотите снять с меня бремя треволнений? — Прежде, чем он смог найтись с ответом, она нахмурилась и отодвинулась к краю матраса. Джонатан немедленно схватил ее за руку.
— Ночь еще только начинается, — сказал он низким голосом в приказном тоне.
— Вы так и не позволите мне воспользоваться несколькими мгновениями уединения? — дрожащим голосом спросила она. Алекс испытала облегчение, когда он выпустил ее руку и улыбнулся.
— Что же, я не буду вам препятствовать. Но запомните, только сегодняшней ночью. Я не хочу, чтобы между нами были какие-то барьеры.
Его слова опять затронули в ее сердце струну тревоги. Она выскользнула из постели и поспешно накинула халат. Кожей чувствуя на себе его дерзкий, пронизывающий взгляд, Алекс собрала свое белье и выскользнула из комнаты, сохраняя, насколько возможно в подобных обстоятельствах, достоинство.
Войдя в свою спальню, Алекс заперла дверь и укрепила засов. Она поспешила к умывальнику, налила воду из кувшина в таз и взяла кусок мыла. Сбросив с себя халат, она стала с такой силой намыливать и скрести свое тело, будто хотела таким образом смыть даже воспоминания о прикосновениях Джонатана Хэзэрда. Однако она понимала, что это было невозможно.
Теперь она была воистину его жена…
— О, Алекс… как ты могла? — прошептала она, запинаясь и разглядывая себя в зеркало. Ее внешний вид не претерпел никаких чудесных изменений, но все равно она больше никогда не будет такой, какой была до этого вечера.
«Что будет со мной теперь? — думала она, все больше поддаваясь панике. — Как теперь я смогу вернуться в Британию?»
Почувствовав, что у нее на глаза наворачиваются неудержимые, горючие слезы, она бросила скомканную рубашку в чан и снова натянула халат. На подкашивающихся ногах она добралась до своей кровати, но как только уселась на ее край, тут же услышала голос Джонатана, донесшийся к ней с другой стороны двери, разделяющей их комнаты.
— Александра?
— Прошу вас, уйдите! — ответила она голосом, полным боли и замешательства. Вся ее жизнь перевернулась с ног на голову. В настоящий момент она хотела только одного: остаться наедине со своими мыслями, какими бы печальными они ни были. Она ни с кем не желала делить эти горестные минуты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32