Возьми мой фен. Хочешь, я дам тебе щипцы для завивки? По улыбке на твоем лице я могу судить, что Маркус оказался на высоте. У тебя в запасе десять минут до того, как мы должны спуститься вниз. Сейчас, я полагаю, наверняка уже всем известно, что ты, э-э… упала в бассейн.
— Ты права, — проговорила Рафаэлла голосом таким же твердым, как тот камень, который она намеревалась найти, чтобы размозжить им голову Маркуса.
Несколько человек уже ждали их внизу. Ни один из них и словом не обмолвился об инциденте в бассейне.
Доминик представил Рафаэлле Фрэнка Лэйси, назвав его своим лейтенантом. Прозвучало так, как будто бы тот служил в полицейском подразделении. Это был изможденный мужчина с редеющими волосами и улыбкой, которая казалась вымученной. Можно было подумать, что до этого ему доводилось улыбаться в лучшем случае лет двадцать тому назад. У него были грустные глаза. Фрэнк ничего не сказал Рафаэлле, просто кивнул, когда Доминик представил его. Он был похож на чьего-то отца, слишком загруженного работой.
— Ты, конечно же, уже знакома с Меркелом, моя дорогая.
— Да. Привет, Меркел.
— А это Линк. Он следит за состоянием дел в резиденции. Линк — мой мажордом, если можно так выразиться.
— Добрый вечер, Линк.
Рафаэлла задалась вопросом, имя это или фамилия. У Л инка было худощавое лицо и внимательный взгляд.
— Я решил пригласить этих джентльменов отужинать с нами, поскольку они являются частью моей жизни, и ты, возможно, захочешь поговорить с ними в дальнейшем. Линк, ты это увидишь, знаток всяких исторических убийств и убийц. В настоящее время он расследует… Расскажи сам, Линк.
Мужчина оказался крайне стеснительным. Медленно, с запинками, он произнес:
— Хелен Джегадо, мэм. Она была поварихой и любила травить своих хозяев. Ей нравилось наблюдать, как они мучаются. В конце концов она стала поварихой в монастыре, но за короткий срок умерло так много сестер, что вызвали полицию. Обнаружилось, что Хелен отправила на тот свет более шестидесяти человек.
— И все эти люди нанимали ее, не спрашивая рекомендаций, — добавил Меркел.
— Боже мой! — воскликнула Рафаэлла. — Как интересно. Я хотела бы в будущем услышать еще какие-нибудь истории, пожалуйста, Линк.
Тот согласно кивнул, и Доминик проговорил:
— Пока Линк рассказал тебе одну из наименее кровавых и душераздирающих. А Меркел, наш добрый приятель, не увлекается убийствами. Он любит модные вещи. Если понадобится совет — он поможет тебе, заглянув в свой «Джи Кью».
«Да, Эл, — думала про себя Рафаэлла, — ты абсолютно прав. Никто не является тем, кем кажется со стороны, разве что Маркус — его я считала необыкновенным с самого начала. Ведь у него, подлеца, наверное, есть тут, в резиденции, целый шкаф с одеждой». Маркус выглядел безупречно в белоснежных брюках и белой рубашке с открытым воротом. Загорелое лицо, черные волосы и голубые глаза делали его похожим на бандита, но этот бандит занимался любовью намного лучше тех мужчин, которых встречала Рафаэлла за всю свою жизнь. Ей хотелось целовать его без конца.
Рафаэлла никогда не могла предположить, что позволит какому-то мужчине играть с ней в такие игры. То, что делал с ней Маркус, было для нее совершенно незнакомо. И должно было показаться ей отвратительным. Маркус забавлялся, доставляя удовольствие и себе, и ей, и Рафаэлла — она не могла не признать этого — испытала самое большое наслаждение в своей жизни. Ну почему у него нет хотя бы одной складки жира на животе или уродливого подбородка?
Минут через пять Маркус подошел к Рафаэлле и протянул ей еще один ромовый пунш.
— На этот раз он не такой сладкий.
Рафаэлла отпила глоток: рому было столько, что она чуть не поперхнулась.
— Когда у тебя должны начаться месячные?
— Ах, ты неожиданно разволновался, что можешь стать папочкой?
— Я так увлекся своим смелым планом в бассейне, что забыл надеть презерватив. Ты пьешь таблетки, не так ли? По-моему, я видел их сегодня утром на полочке в ванной?
Пусть подлец помучается. Рафаэлла на секунду закрыла глаза и проговорила:
— Это именно то, что мне нужно. Забеременеть от человека, которого я собираюсь убить с помощью камня. Судьи увидят мой огромный живот и не поверят, что я могла так сильно ненавидеть тебя.
— Извини. Мне не надо было так торопиться. Голос Маркуса звучал искренне, и Рафаэлла взглянула на него. На этот раз его глаза были очень серьезными.
— Месячные должны начаться через несколько дней. И ты прав, я пью таблетки. Так что не волнуйся.
— А они у тебя всегда регулярны? Ты ведь скажешь мне, если что-то будет не так, правда?
— А что со мной, черт побери, может быть не так? И что ты в этом случае сделаешь? Покинешь остров? Улетишь в Монголию и станешь монахом?
— Не знаю. Но подумаю над этим. — В его глазах снова загорелись бесовские огоньки, и он отвернулся, чтобы поговорить с Коко.
Доминик мягко, как кошка, подкрался к Рафаэлле сзади, она могла поклясться, что не слышала ни звука.
— Ты встревожена, Рафаэлла? Может, это из-за Маркуса?
— О, нет. Просто я вспомнила, как свалилась в ваш чудесный бассейн. Обычно я не такая неуклюжая.
— Разумеется.
Доминик что-то знал. Конечно, Маркус не станет хвастаться своей победой. Да ему и не нужно этого делать. Возможно, все и так заметили, что он вымок не меньше, чем она.
— Ты должна назвать мне свои любимые блюда, Рафаэлла, а я передам Джиггсу. Дюки в самом деле прекрасно готовит. Завтра Маркус привезет твою одежду. Вещи Коко смотрятся на тебе совсем неплохо, но мне кажется, что в своих собственных ты будешь чувствовать себя куда лучше.
«Вот мой отец разговаривает со мной, — подумала про себя Рафаэлла, — и понятия не имеет, что я его дочь». Она догадалась, что Доминик только что отдал приказ, подчиняться которому у нее не было ни малейшего желания. Приказ, означающий, что Маркус будет рыться в ее вещах. И вряд ли на этом остановится. Он обыщет ее виллу вдоль и поперек. Дневники матери были спрятаны под туалетным столиком в том месте, где заканчивался ковер. Чтобы обнаружить их, требовалась большая смекалка, но Маркус, вне всякого сомнения, был очень умен. До настоящего момента Рафаэлла не беспокоилась за журналы. Теперь же ее охватила паника. Если Маркус обнаружит дневники, то передаст их Доминику и ее планы рухнут. Рафаэлла подумала, что было глупо с ее стороны привезти с собой все три тетради, но она чувствовала потребность все время возвращаться к ним, тщательно изучать эти записи. Рафаэлле хотелось, чтобы ярость каждый раз захлестывала ее в тот момент, когда она перечитывает снова и снова, какие страдания причинил Доминик ее матери.
Маркус уже интересовался у нее дневниками матери. А что сделает Доминик, если они попадут в его руки? Убьет ее? Поцелует и скажет: «Привет, дочурка»?
— Вообще-то я не рассчитывала ночевать здесь, Доминик. Я бы предпочла собрать вещи и приехать завтра, чтобы остаться в резиденции на какое-то время.
— Как скажешь, — не стал спорить Доминик. Его нахмурившееся на миг лицо озарилось обольстительной улыбкой. — Полагаю, ты уже поняла: я хочу, чтобы ты писала мою биографию.
Коко уже сообщила ей об этом, но услышать эти слова от самого Доминика было куда важнее.
— Спасибо, — просияла Рафаэлла. — Огромное спасибо. Я постараюсь отнестись к теме со всей справедливостью.
— Поговорим о подходах и основных правилах завтра. Поскольку книга пишется обо мне, то я настаиваю на том, чтобы все, что ты станешь писать, получало мое полное одобрение. Кроме того, я буду твоим редактором. По ходу написания книги надо будет правильно расставлять акценты, и, разумеется, здесь последнее слово остается за мной. Например, Коко говорила тебе, что я финансирую некоторые программы США по реабилитации от наркотической зависимости. Естественно, я не хочу, чтобы ты останавливалась исключительно на подобной моей деятельности, но упомянуть об этом не помешает. А о некоторых сторонах моей жизни вообще не имеет смысла рассказывать. Не думаю, что у нас будет много проблем, Рафаэлла. Мы с тобой отлично сработаемся.
«Только в том случае, если я буду делать, что мне прикажут», — думала Рафаэлла, но продолжала кивать головой. Она очень хорошо понимала, чего хочет Доминик. Переставить факты местами так, чтобы выглядеть этаким доброжелательным филантропом: заново создать себя и собственную жизнь. Доминик хотел, чтобы она писала все, кроме правды. Рафаэлла должна была стать стенографисткой и записать жизнь великого человека. Пусть он так и думает. Ее это вполне устраивает. К тому же Рафаэлла почувствовала угрозу в его словах, хотя он и не произнес ее вслух: Доминик намекал на то, что лучше ей делать так, как он прикажет.
* * *
После вкусного холодного ужина, состоявшего из свежих креветок, хрустящих рогаликов, зеленого салата, сыра и фруктов, все снова устремились в гостиную. За ужином не было сказано ничего особенно значительного. Рафаэлла заметила, что Паула проявляет интерес и к Линку, и .к Маркусу, но, как ей показалось, ни одному из мужчин это не льстило. Коко ловила каждое слово, сказанное Домиником, и в то же время ухитрялась вести светскую беседу со всеми гостями по очереди. Она была превосходной хозяйкой и не менее превосходной любовницей: спокойной, грациозной и красивой. К тому времени когда подали зеленый салат, Паула уже сидела надутая и больше не бросала на Маркуса жарких взоров в те моменты, когда Делорио отворачивался, а что касалось самого Делорио, то сводный брат Рафаэллы каждые две минуты поглядывал на грудь своей сестры. Меркел и Лэйси поглощали неимоверное количество еды и почти не участвовали в беседе. Линк казался немного обеспокоенным.
Рафаэлла уже приготовилась уходить, когда заметила, что Доминик и Маркус беседуют о чем-то наедине. Доминик что-то говорил, подкрепляя свои слова жестами. На фоне Маркуса он должен был смотреться менее значительно — ведь Доминик был уже в плечах, ниже ростом и старше, — но нет, он выглядел могущественным, сильным и решительным. Доминик был ее отцом, и в этот момент Рафаэлла возненавидела его еще сильнее, чем раньше. Он был таким настоящим, таким искренним, что холодок пробежал по спине Рафаэллы.
О чем они говорят?
Она твердо решила как можно скорее вернуться на курорт. Надо было быть полной идиоткой, чтобы оставить дневники на вилле, не важно, как надежно они были спрятаны. Рафаэлла ни за что не позволит Маркусу войти на виллу в ее отсутствие. А что сделать с дневниками? Хранить их на курорте вообще небезопасно — Маркус сразу же будет туг как тут. А из дневников он может узнать все. И ведь Маркус уже признался, что не доверяет ей.
Какой же дурочкой она была, просто нет слов. И с каждым днем становилась ею все больше и больше: каждый раз, когда была рядом с Маркусом. Она получила огромное удовольствие, занимаясь с ним любовью в бассейне, как раз после того как вела с Паулой девичьи разговоры об уважении к себе, самостоятельности и сестринской любви. Рафаэлла пришла к выводу, что сыта этим по горло. Она каждый час открывала в себе все новые и новые стороны, и нельзя сказать, чтобы эти открытия доставляли ей особое удовольствие.
Рафаэлла почувствовала облегчение, когда мистер Джованни не стал поднимать шума из-за ее решения уехать из резиденции. Меркел отправился с ними в качестве пилота.
— Кажется, мистер Джованни не доверяет тебе, Маркус, — заметил Меркел, затем улыбнулся и пожал плечами.
— Нет, это я не доверяю ему, — проговорила Рафаэлла, и она отнюдь не лгала. Присутствие Меркела спасало ее от Маркуса, от его насмешек, от его замечательных губ и не менее замечательных рук. Она задалась вопросом, стал бы он заниматься с ней любовью в вертолете, на высоте тысячи футов от земли.
К сожалению, когда их вертолет приземлился на посадочную полосу курорта, именно Маркус отправился провожать ее до виллы.
* * *
— Я подожду тебя, — коротко проговорил он. — Доминик хочет, чтобы ты сегодня же вернулась в резиденцию.
— Нет, — ответила Рафаэлла вежливо, но твердо. Она была напугана, очень напугана, но Маркус не должен был этого заметить.
— Что значит — нет?
— Это значит, что я вернусь в резиденцию завтра, как договорилась с Домиником. И не собираюсь никуда ехать сегодня. Я очень устала, к тому же мне надо собрать вещи, и я не нуждаюсь в твоей помощи. Спокойной ночи, Маркус.
Она захлопнула дверь перед самым его носом и быстро заперла ее на ключ. Воцарилась долгая тишина.
— Рафаэлла, у меня ведь есть ключ.
— Только воспользуйся им, от тебя мокрого места не останется.
Опять тишина.
Затем Рафаэлла услышала, как Маркус уходит, насвистывая на ходу.
Глава 12
Остров Джованни
Март, 1990 год
Маркус помахал на прощание Оторве — на этот раз она была с голубой прядью в волосах — и пошел по идеально ухоженной дорожке по направлению к административной части курорта. Банкир из Чикаго, поведала ему Оторва с некоторым отвращением, оказался полным ничтожеством, но зато она нашла парня из Сан-Диего, и этот красавчик оказался настоящим мужчиной. А что о нем думает Маркус? Парню, о котором спрашивала Оторва, было не больше двадцати лет, и этот симпатичный светловолосый любитель серфинга из Калифорнии во время тренировок всегда выбирал место прямо у зеркала.
— Втроем вы можете отлично позабавиться, — заверил Маркус Оторву, и она покатилась со смеху, пообещав Маркусу позвать и его тоже — тогда у них будет настоящая оргия.
Тренировка прошла отлично. Маркус уже мог вращать плечом почти как раньше, и если пока не все силы вернулись к нему, то по крайней мере этого оставалось недолго ждать. Теперь он может посостязаться даже с госпожой Холланд. Маркус прошел через служебный вход прямо в свой кабинет, постаравшись прошмыгнуть незамеченным мимо Келли. Он бесшумно запер дверь на ключ, вытащил из кармана брюк небольшой электронный прибор, нажал на синюю кнопку и стал медленно обходить комнату. Ничего. Жучков не было. Не найдя ничего, Маркус испытал большее облегчение, чем если бы он обнаружил подслушивающее устройство. Это означало, что ему доверяют. Он отпер ящик стола и позвонил Сэвэджу в Чикаго. Сэвэдж взял трубку после второго гудка.
— Да, Маркус. Как дела?
— Джованни заключил новую сделку. Он рассказал мне о ней вчера вечером. На этот раз она осуществляется через военный завод во Франции, в Лионе, а в квитанции получателя будет значиться, что груз направляется в Нигерию. На самом же деле его переправят в Бомбей, а потом — на Ближний Восток, в Сирию. Все это делается вполне открыто, сделка утверждена французским правительством, имя Джованни не упоминается ни разу, а человек, переправляющий оружие в Сирию, настолько хитер, что, мне кажется, он даже по прямой дороге не может пройти ровно, — Жак Бертран.
Сэвэдж присвистнул.
— Этот парень в прошлом работал на ЦРУ, не так ли? Переправлял оружие тем, с кем они не хотели связываться напрямую?
— Именно, и он уже несколько раз использовал военный завод во Франции, но не для нужд ЦРУ. Ты же хорошо знаешь этого подонка.
— Когда сделка была утверждена?
— Вчера.
— Теперь я вижу, что Джованни доверяет тебе.
В голосе Сэвэджа зазвучали оптимистические нотки.
— Не стоит так спешить, Джон. Пока я не могу говорить наверняка. Доминик хочет, чтобы я полетел в Марсель и проследил за упаковкой, погрузкой и доставкой оружия — на этот раз в основном это мины — на корабль, который в действительности отправится в Бомбей, а не в Нигерию. Доминик не слишком доверяет Бертрану и хочет, чтобы я завершил сделку и осуществил перевод денег до того, как мины покинут пределы Франции. Задача Бертрана — проследить за тем, чтобы груз добрался до Сирии. Могу дать голову на отсечение, что именно Сирия является конечным пунктом назначения. Джованни, видимо, решил, что мне это знать не обязательно, и ничего не рассказал об этом.
Сэвэдж удовлетворенно хмыкнул:
— В самом деле, старик, кажется, он наконец у тебя на крючке.
— Нет, к сожалению, пока нет. Ладно, Сэвэдж, не спеши. В этой сделке Джованни чист; никто, кроме больших боссов, не может доказать его причастность к сделке, и даже моих показаний будет недостаточно. Сколько раз я уже становился свидетелем подобных дел, и каждый раз надеялся, что скоро все будет позади. Возможно, мы даже не сможем взять за жабры Бертрана. Придется еще подождать.
— Как ты думаешь, когда французские власти узнают об этой сделке, они закроют военный завод?
— Нет, но я надеюсь, что они проведут расследование и выяснят, что с завода воровали продукцию. Что касается Бертрана, то у него есть могущественные друзья. А у всех этих могущественных друзей, в свою очередь, имеются могущественные друзья. Скажи Харли, пусть пропустит мины через границу, пускай они дойдут хотя бы до Бомбея. Там он может задержать их. Естественно, все разведут руками, заявят, что ни о чем знать не знают, и будут совать под нос сертификат конечного получателя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
— Ты права, — проговорила Рафаэлла голосом таким же твердым, как тот камень, который она намеревалась найти, чтобы размозжить им голову Маркуса.
Несколько человек уже ждали их внизу. Ни один из них и словом не обмолвился об инциденте в бассейне.
Доминик представил Рафаэлле Фрэнка Лэйси, назвав его своим лейтенантом. Прозвучало так, как будто бы тот служил в полицейском подразделении. Это был изможденный мужчина с редеющими волосами и улыбкой, которая казалась вымученной. Можно было подумать, что до этого ему доводилось улыбаться в лучшем случае лет двадцать тому назад. У него были грустные глаза. Фрэнк ничего не сказал Рафаэлле, просто кивнул, когда Доминик представил его. Он был похож на чьего-то отца, слишком загруженного работой.
— Ты, конечно же, уже знакома с Меркелом, моя дорогая.
— Да. Привет, Меркел.
— А это Линк. Он следит за состоянием дел в резиденции. Линк — мой мажордом, если можно так выразиться.
— Добрый вечер, Линк.
Рафаэлла задалась вопросом, имя это или фамилия. У Л инка было худощавое лицо и внимательный взгляд.
— Я решил пригласить этих джентльменов отужинать с нами, поскольку они являются частью моей жизни, и ты, возможно, захочешь поговорить с ними в дальнейшем. Линк, ты это увидишь, знаток всяких исторических убийств и убийц. В настоящее время он расследует… Расскажи сам, Линк.
Мужчина оказался крайне стеснительным. Медленно, с запинками, он произнес:
— Хелен Джегадо, мэм. Она была поварихой и любила травить своих хозяев. Ей нравилось наблюдать, как они мучаются. В конце концов она стала поварихой в монастыре, но за короткий срок умерло так много сестер, что вызвали полицию. Обнаружилось, что Хелен отправила на тот свет более шестидесяти человек.
— И все эти люди нанимали ее, не спрашивая рекомендаций, — добавил Меркел.
— Боже мой! — воскликнула Рафаэлла. — Как интересно. Я хотела бы в будущем услышать еще какие-нибудь истории, пожалуйста, Линк.
Тот согласно кивнул, и Доминик проговорил:
— Пока Линк рассказал тебе одну из наименее кровавых и душераздирающих. А Меркел, наш добрый приятель, не увлекается убийствами. Он любит модные вещи. Если понадобится совет — он поможет тебе, заглянув в свой «Джи Кью».
«Да, Эл, — думала про себя Рафаэлла, — ты абсолютно прав. Никто не является тем, кем кажется со стороны, разве что Маркус — его я считала необыкновенным с самого начала. Ведь у него, подлеца, наверное, есть тут, в резиденции, целый шкаф с одеждой». Маркус выглядел безупречно в белоснежных брюках и белой рубашке с открытым воротом. Загорелое лицо, черные волосы и голубые глаза делали его похожим на бандита, но этот бандит занимался любовью намного лучше тех мужчин, которых встречала Рафаэлла за всю свою жизнь. Ей хотелось целовать его без конца.
Рафаэлла никогда не могла предположить, что позволит какому-то мужчине играть с ней в такие игры. То, что делал с ней Маркус, было для нее совершенно незнакомо. И должно было показаться ей отвратительным. Маркус забавлялся, доставляя удовольствие и себе, и ей, и Рафаэлла — она не могла не признать этого — испытала самое большое наслаждение в своей жизни. Ну почему у него нет хотя бы одной складки жира на животе или уродливого подбородка?
Минут через пять Маркус подошел к Рафаэлле и протянул ей еще один ромовый пунш.
— На этот раз он не такой сладкий.
Рафаэлла отпила глоток: рому было столько, что она чуть не поперхнулась.
— Когда у тебя должны начаться месячные?
— Ах, ты неожиданно разволновался, что можешь стать папочкой?
— Я так увлекся своим смелым планом в бассейне, что забыл надеть презерватив. Ты пьешь таблетки, не так ли? По-моему, я видел их сегодня утром на полочке в ванной?
Пусть подлец помучается. Рафаэлла на секунду закрыла глаза и проговорила:
— Это именно то, что мне нужно. Забеременеть от человека, которого я собираюсь убить с помощью камня. Судьи увидят мой огромный живот и не поверят, что я могла так сильно ненавидеть тебя.
— Извини. Мне не надо было так торопиться. Голос Маркуса звучал искренне, и Рафаэлла взглянула на него. На этот раз его глаза были очень серьезными.
— Месячные должны начаться через несколько дней. И ты прав, я пью таблетки. Так что не волнуйся.
— А они у тебя всегда регулярны? Ты ведь скажешь мне, если что-то будет не так, правда?
— А что со мной, черт побери, может быть не так? И что ты в этом случае сделаешь? Покинешь остров? Улетишь в Монголию и станешь монахом?
— Не знаю. Но подумаю над этим. — В его глазах снова загорелись бесовские огоньки, и он отвернулся, чтобы поговорить с Коко.
Доминик мягко, как кошка, подкрался к Рафаэлле сзади, она могла поклясться, что не слышала ни звука.
— Ты встревожена, Рафаэлла? Может, это из-за Маркуса?
— О, нет. Просто я вспомнила, как свалилась в ваш чудесный бассейн. Обычно я не такая неуклюжая.
— Разумеется.
Доминик что-то знал. Конечно, Маркус не станет хвастаться своей победой. Да ему и не нужно этого делать. Возможно, все и так заметили, что он вымок не меньше, чем она.
— Ты должна назвать мне свои любимые блюда, Рафаэлла, а я передам Джиггсу. Дюки в самом деле прекрасно готовит. Завтра Маркус привезет твою одежду. Вещи Коко смотрятся на тебе совсем неплохо, но мне кажется, что в своих собственных ты будешь чувствовать себя куда лучше.
«Вот мой отец разговаривает со мной, — подумала про себя Рафаэлла, — и понятия не имеет, что я его дочь». Она догадалась, что Доминик только что отдал приказ, подчиняться которому у нее не было ни малейшего желания. Приказ, означающий, что Маркус будет рыться в ее вещах. И вряд ли на этом остановится. Он обыщет ее виллу вдоль и поперек. Дневники матери были спрятаны под туалетным столиком в том месте, где заканчивался ковер. Чтобы обнаружить их, требовалась большая смекалка, но Маркус, вне всякого сомнения, был очень умен. До настоящего момента Рафаэлла не беспокоилась за журналы. Теперь же ее охватила паника. Если Маркус обнаружит дневники, то передаст их Доминику и ее планы рухнут. Рафаэлла подумала, что было глупо с ее стороны привезти с собой все три тетради, но она чувствовала потребность все время возвращаться к ним, тщательно изучать эти записи. Рафаэлле хотелось, чтобы ярость каждый раз захлестывала ее в тот момент, когда она перечитывает снова и снова, какие страдания причинил Доминик ее матери.
Маркус уже интересовался у нее дневниками матери. А что сделает Доминик, если они попадут в его руки? Убьет ее? Поцелует и скажет: «Привет, дочурка»?
— Вообще-то я не рассчитывала ночевать здесь, Доминик. Я бы предпочла собрать вещи и приехать завтра, чтобы остаться в резиденции на какое-то время.
— Как скажешь, — не стал спорить Доминик. Его нахмурившееся на миг лицо озарилось обольстительной улыбкой. — Полагаю, ты уже поняла: я хочу, чтобы ты писала мою биографию.
Коко уже сообщила ей об этом, но услышать эти слова от самого Доминика было куда важнее.
— Спасибо, — просияла Рафаэлла. — Огромное спасибо. Я постараюсь отнестись к теме со всей справедливостью.
— Поговорим о подходах и основных правилах завтра. Поскольку книга пишется обо мне, то я настаиваю на том, чтобы все, что ты станешь писать, получало мое полное одобрение. Кроме того, я буду твоим редактором. По ходу написания книги надо будет правильно расставлять акценты, и, разумеется, здесь последнее слово остается за мной. Например, Коко говорила тебе, что я финансирую некоторые программы США по реабилитации от наркотической зависимости. Естественно, я не хочу, чтобы ты останавливалась исключительно на подобной моей деятельности, но упомянуть об этом не помешает. А о некоторых сторонах моей жизни вообще не имеет смысла рассказывать. Не думаю, что у нас будет много проблем, Рафаэлла. Мы с тобой отлично сработаемся.
«Только в том случае, если я буду делать, что мне прикажут», — думала Рафаэлла, но продолжала кивать головой. Она очень хорошо понимала, чего хочет Доминик. Переставить факты местами так, чтобы выглядеть этаким доброжелательным филантропом: заново создать себя и собственную жизнь. Доминик хотел, чтобы она писала все, кроме правды. Рафаэлла должна была стать стенографисткой и записать жизнь великого человека. Пусть он так и думает. Ее это вполне устраивает. К тому же Рафаэлла почувствовала угрозу в его словах, хотя он и не произнес ее вслух: Доминик намекал на то, что лучше ей делать так, как он прикажет.
* * *
После вкусного холодного ужина, состоявшего из свежих креветок, хрустящих рогаликов, зеленого салата, сыра и фруктов, все снова устремились в гостиную. За ужином не было сказано ничего особенно значительного. Рафаэлла заметила, что Паула проявляет интерес и к Линку, и .к Маркусу, но, как ей показалось, ни одному из мужчин это не льстило. Коко ловила каждое слово, сказанное Домиником, и в то же время ухитрялась вести светскую беседу со всеми гостями по очереди. Она была превосходной хозяйкой и не менее превосходной любовницей: спокойной, грациозной и красивой. К тому времени когда подали зеленый салат, Паула уже сидела надутая и больше не бросала на Маркуса жарких взоров в те моменты, когда Делорио отворачивался, а что касалось самого Делорио, то сводный брат Рафаэллы каждые две минуты поглядывал на грудь своей сестры. Меркел и Лэйси поглощали неимоверное количество еды и почти не участвовали в беседе. Линк казался немного обеспокоенным.
Рафаэлла уже приготовилась уходить, когда заметила, что Доминик и Маркус беседуют о чем-то наедине. Доминик что-то говорил, подкрепляя свои слова жестами. На фоне Маркуса он должен был смотреться менее значительно — ведь Доминик был уже в плечах, ниже ростом и старше, — но нет, он выглядел могущественным, сильным и решительным. Доминик был ее отцом, и в этот момент Рафаэлла возненавидела его еще сильнее, чем раньше. Он был таким настоящим, таким искренним, что холодок пробежал по спине Рафаэллы.
О чем они говорят?
Она твердо решила как можно скорее вернуться на курорт. Надо было быть полной идиоткой, чтобы оставить дневники на вилле, не важно, как надежно они были спрятаны. Рафаэлла ни за что не позволит Маркусу войти на виллу в ее отсутствие. А что сделать с дневниками? Хранить их на курорте вообще небезопасно — Маркус сразу же будет туг как тут. А из дневников он может узнать все. И ведь Маркус уже признался, что не доверяет ей.
Какой же дурочкой она была, просто нет слов. И с каждым днем становилась ею все больше и больше: каждый раз, когда была рядом с Маркусом. Она получила огромное удовольствие, занимаясь с ним любовью в бассейне, как раз после того как вела с Паулой девичьи разговоры об уважении к себе, самостоятельности и сестринской любви. Рафаэлла пришла к выводу, что сыта этим по горло. Она каждый час открывала в себе все новые и новые стороны, и нельзя сказать, чтобы эти открытия доставляли ей особое удовольствие.
Рафаэлла почувствовала облегчение, когда мистер Джованни не стал поднимать шума из-за ее решения уехать из резиденции. Меркел отправился с ними в качестве пилота.
— Кажется, мистер Джованни не доверяет тебе, Маркус, — заметил Меркел, затем улыбнулся и пожал плечами.
— Нет, это я не доверяю ему, — проговорила Рафаэлла, и она отнюдь не лгала. Присутствие Меркела спасало ее от Маркуса, от его насмешек, от его замечательных губ и не менее замечательных рук. Она задалась вопросом, стал бы он заниматься с ней любовью в вертолете, на высоте тысячи футов от земли.
К сожалению, когда их вертолет приземлился на посадочную полосу курорта, именно Маркус отправился провожать ее до виллы.
* * *
— Я подожду тебя, — коротко проговорил он. — Доминик хочет, чтобы ты сегодня же вернулась в резиденцию.
— Нет, — ответила Рафаэлла вежливо, но твердо. Она была напугана, очень напугана, но Маркус не должен был этого заметить.
— Что значит — нет?
— Это значит, что я вернусь в резиденцию завтра, как договорилась с Домиником. И не собираюсь никуда ехать сегодня. Я очень устала, к тому же мне надо собрать вещи, и я не нуждаюсь в твоей помощи. Спокойной ночи, Маркус.
Она захлопнула дверь перед самым его носом и быстро заперла ее на ключ. Воцарилась долгая тишина.
— Рафаэлла, у меня ведь есть ключ.
— Только воспользуйся им, от тебя мокрого места не останется.
Опять тишина.
Затем Рафаэлла услышала, как Маркус уходит, насвистывая на ходу.
Глава 12
Остров Джованни
Март, 1990 год
Маркус помахал на прощание Оторве — на этот раз она была с голубой прядью в волосах — и пошел по идеально ухоженной дорожке по направлению к административной части курорта. Банкир из Чикаго, поведала ему Оторва с некоторым отвращением, оказался полным ничтожеством, но зато она нашла парня из Сан-Диего, и этот красавчик оказался настоящим мужчиной. А что о нем думает Маркус? Парню, о котором спрашивала Оторва, было не больше двадцати лет, и этот симпатичный светловолосый любитель серфинга из Калифорнии во время тренировок всегда выбирал место прямо у зеркала.
— Втроем вы можете отлично позабавиться, — заверил Маркус Оторву, и она покатилась со смеху, пообещав Маркусу позвать и его тоже — тогда у них будет настоящая оргия.
Тренировка прошла отлично. Маркус уже мог вращать плечом почти как раньше, и если пока не все силы вернулись к нему, то по крайней мере этого оставалось недолго ждать. Теперь он может посостязаться даже с госпожой Холланд. Маркус прошел через служебный вход прямо в свой кабинет, постаравшись прошмыгнуть незамеченным мимо Келли. Он бесшумно запер дверь на ключ, вытащил из кармана брюк небольшой электронный прибор, нажал на синюю кнопку и стал медленно обходить комнату. Ничего. Жучков не было. Не найдя ничего, Маркус испытал большее облегчение, чем если бы он обнаружил подслушивающее устройство. Это означало, что ему доверяют. Он отпер ящик стола и позвонил Сэвэджу в Чикаго. Сэвэдж взял трубку после второго гудка.
— Да, Маркус. Как дела?
— Джованни заключил новую сделку. Он рассказал мне о ней вчера вечером. На этот раз она осуществляется через военный завод во Франции, в Лионе, а в квитанции получателя будет значиться, что груз направляется в Нигерию. На самом же деле его переправят в Бомбей, а потом — на Ближний Восток, в Сирию. Все это делается вполне открыто, сделка утверждена французским правительством, имя Джованни не упоминается ни разу, а человек, переправляющий оружие в Сирию, настолько хитер, что, мне кажется, он даже по прямой дороге не может пройти ровно, — Жак Бертран.
Сэвэдж присвистнул.
— Этот парень в прошлом работал на ЦРУ, не так ли? Переправлял оружие тем, с кем они не хотели связываться напрямую?
— Именно, и он уже несколько раз использовал военный завод во Франции, но не для нужд ЦРУ. Ты же хорошо знаешь этого подонка.
— Когда сделка была утверждена?
— Вчера.
— Теперь я вижу, что Джованни доверяет тебе.
В голосе Сэвэджа зазвучали оптимистические нотки.
— Не стоит так спешить, Джон. Пока я не могу говорить наверняка. Доминик хочет, чтобы я полетел в Марсель и проследил за упаковкой, погрузкой и доставкой оружия — на этот раз в основном это мины — на корабль, который в действительности отправится в Бомбей, а не в Нигерию. Доминик не слишком доверяет Бертрану и хочет, чтобы я завершил сделку и осуществил перевод денег до того, как мины покинут пределы Франции. Задача Бертрана — проследить за тем, чтобы груз добрался до Сирии. Могу дать голову на отсечение, что именно Сирия является конечным пунктом назначения. Джованни, видимо, решил, что мне это знать не обязательно, и ничего не рассказал об этом.
Сэвэдж удовлетворенно хмыкнул:
— В самом деле, старик, кажется, он наконец у тебя на крючке.
— Нет, к сожалению, пока нет. Ладно, Сэвэдж, не спеши. В этой сделке Джованни чист; никто, кроме больших боссов, не может доказать его причастность к сделке, и даже моих показаний будет недостаточно. Сколько раз я уже становился свидетелем подобных дел, и каждый раз надеялся, что скоро все будет позади. Возможно, мы даже не сможем взять за жабры Бертрана. Придется еще подождать.
— Как ты думаешь, когда французские власти узнают об этой сделке, они закроют военный завод?
— Нет, но я надеюсь, что они проведут расследование и выяснят, что с завода воровали продукцию. Что касается Бертрана, то у него есть могущественные друзья. А у всех этих могущественных друзей, в свою очередь, имеются могущественные друзья. Скажи Харли, пусть пропустит мины через границу, пускай они дойдут хотя бы до Бомбея. Там он может задержать их. Естественно, все разведут руками, заявят, что ни о чем знать не знают, и будут совать под нос сертификат конечного получателя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46