Под хмельком, подумать только! Уж в эту ночь ей достанется, думала Агнес, вне себя от волнения. Она вспомнила, что, когда граф отдавал ей распоряжение насчет ванны, его глаза так и горели.В этот момент она заметила, что Фрэнсис задремала в ванне, и осторожно потрясла ее за плечо.— Миледи! Миледи!— Наверное, я уже свекольная… — пробормотала та, рассеянно улыбаясь.— Почти! Поднимайтесь, я вас высушу.Фрэнсис послушно позволила промокнуть себя полотенцем, время от времени хихикая каким-то своим мыслям.— Я проиграла партию в пикет, — сообщила она значительно, когда Агнес натягивала на нее сорочку.— Да уж, как тут выиграть, — покачала головой горничная.— Вот именно. Я не следила за игрой, — продолжала Фрэнсис, пристально разглядывая большой палец правой ноги.— Конечно, не следили, миледи, это уж как пить дать. Давайте я помогу вам лечь в постель.— В постель, — тупо повторила Фрэнсис и решительно отстранила Агнес. — Пожалуй, я схожу на кухню и поищу чего-нибудь поесть. Я у-ми-ра-ю с голоду.Агнес возвела глаза к небу.— Да-да, — оживилась Фрэнсис, аппетит которой стремительно нарастал. — На кухне найдется что-нибудь съест… съестное.Девушка бросила встревоженный взгляд на внутреннюю дверь. Что скажет его светлость, снова найдя комнату ее светлости пустой? Она решила протянуть время.— Я пошлю на кухню кого-нибудь из лакеев, и он принесет поднос прямо сю…— Нет! — заявила Фрэнсис с нетрезвым упрямством, — Я могу и сама снис… снискать хлеб насущный!Она огляделась в поисках домашних туфелек. К неописуемому облегчению Агнес, во внутреннюю дверь постучали. Девушка бросилась навстречу вошедшему Хоку:— Ее светлость голодна!Хок посмотрел на Фрэнсис, которая снова и снова надевала на кончики пальцев сваливающуюся туфельку.— Я позабочусь о ее светлости.Он подождал, пока горничная закроет за собой дверь спальни, и подошел к постели, на краю которой пристроилась его жена.— Ты и правда голодна, дорогая?— Что за идиот делает такую дурацкую обувь? Совершенно не держится на ноге!Фрэнсис соскользнула с края постели на пол и уселась там, борясь с туфелькой.— Вот! — воскликнула она с торжеством, вытягивая ногу. — Только… только вид какой-то странный… мысок не в ту сторону.Это было непередаваемо забавное зрелище, но Хок не засмеялся. На какое-то время его дыхание пресеклось. Подол тонкой сорочки волной лежал на полу, из-под него тянулась нога, белая и стройная, с изящной узкой лодыжкой. Волосы, которые Агнес так и не нашла возможности заплести, рассыпались по плечам и полуобнаженной груди.— Я помогу тебе, — сказал он, опускаясь на пол перед Фрэнсис.— Спасибо, — сказала та с полнейшей серьезностью. Хок снял туфельку и бросил ее через плечо, потом поднес к губам ногу Фрэнсис и поцеловал каждый палец. Вначале она просто смотрела, склонив голову к плечу с озадаченным видом. Раздалось хихиканье. Нога завозилась в его руках, мягко ткнувшись в лицо кончиками пальцев.Хок укусил кончик мизинца.Фрэнсис откинулась на спину и зашлась в настоящем припадке смеха, держась за бока и дергая ногой.Он не заметил, как начал улыбаться в ответ. Затея с бренди повернулась в довольно неожиданном направлении. Но не неприятном, вовсе нет. Он положил ладонь на лодыжку и легко провел вверх по ноге Фрэнсис.— Щекотно! — ахнула она и попробовала высвободить ногу.Не теряя времени, Хок приподнял другой рукой подол сорочки. Он никогда не видел ее ног так близко и в таком неожиданном ракурсе. Какие же они длинные и белые! А бедра… округлые, нежные, такие шелковистые на ощупь! Господи Боже, даже ее колено было точеное, мраморно-белое под его смуглой рукой.Он совершенно перестал сознавать окружающее. Между тем Фрэнсис, все еще в приступе нетрезвого смеха, уперлась другой ногой ему в грудь и вложила все силы в хороший толчок. От неожиданности Хок потерял равновесие и повалился на спину, продолжая крепко держать ее лодыжку.Ему удалось поймать обе ноги и потянуть на себя. Сорочка задралась еще немного выше. Другой рывок. Подол был уже выше талии Фрэнсис. Хок развел ее ноги, равно наслаждаясь открывшимся зрелищем и яростными рывками, сопровождаемыми все тем же хихиканьем.Неожиданно он почувствовал, что вот-вот потеряет контроль над собой.— Ох, Фрэнсис!.. — прошептал он, не решаясь двинуться и зажмурившись изо всех сил.За эти несколько секунд она успела освободиться. Когда Хок открыл глаза, она стояла на четвереньках и смотрела ему в лицо, по-совиному моргая и неуклюже балансируя на ладонях. Он заметил, что она так и не одернула сорочку, которая собралась вокруг ее талии.— Ты боишься щекотки? — спросила она сурово.— Я? Я не зн…В следующее мгновение Фрэнсис нырнула вперед, приземлилась ему на грудь и, хохоча, начала щекотать его под мышками. Ее лицо с блестящими глазами, пылающими щеками и мстительно высунутым кончиком языка оказалось очень близко от его лица.Хок забарахтался. Он боялся щекотки больше всего на свете. Фрэнсис в считанные секунды добралась до его наиболее уязвимых мест и упоенно предалась расправе. Он зашелся от смеха, на время забыв о желании, которое всерьез начинало мучить его. Ему не сразу удалось поймать ее запястья и отвести в сторону.Только отдышавшись, он обнаружил, что халат давно раскрылся и что их голые до пояса тела соприкасаются. Фрэнсис лежала между его разведенных ног и смеялась, нимало не заботясь, прилично это или нет.Он отпустил ее запястья и сцепил пальцы у нее за спиной, притянув ее ближе. Его сцепленные пальцы сомкнулись на затылке, пригибая голову.— Поцелуй меня, Фрэнсис.— Будь по-твоему, — сказала она важно и вытянула губы.— Нет, не так! — засмеялся он, несмотря на болезненное стеснение между бедер. Он приоткрыл рот Фрэнсис кончиками пальцев. — Так и оставайся, только не говори ни слова. Вот как это делается…Он провел языком внутри ее рта, по прохладному ряду зубов, по ее языку. Взял губы, казавшиеся сладковатыми и очень нежными. Ее покорность!.. Он не думал, что сможет сдерживаться дольше.— А дальше что? — вдруг спросила Фрэнсис, отстраняясь. — Поцелуи — это ведь не самое страшное…— А ты хочешь еще чего-нибудь? — спросил Хок, делая вид, что борется с локоном, упорно щекотавшим его лицо.Он бросил взгляд из-под ресниц. Лицо Фрэнсис внезапно и разительно изменилось. Зрачки расширились, дыхание прервалось. Она думала о запаснике! Он тоже. Его бедра невольно дернулись в ее сторону, и Хок понял по лицу Фрэнсис, что она впервые осознала, на чем лежит сейчас.— Хок… — начала она нерешительно.— Да, милая.— Это все очень… очень странно…— Ничего странного в этом нет. Пойдем в постель, Фрэнсис.Глаза ее затуманились, взгляд стал тревожным и ушел в сторону, но улыбка на губах не померкла. «Надеюсь, он теперь на небесах, тот, кто придумал бренди», — мелькнуло в голове у Хока. Он высвободился и поднялся на ноги, потом поднял Фрэнсис. Она пошатнулась и еле устояла на ногах.Улыбаясь, он взвалил ее на плечо, легко, но звучно шлепнув по голому заду. Оказавшись в постели, Фрэнсис спросила самым встревоженным голосом, который ему когда-либо приходилось слышать:— А где крем, Хок?— Я думаю… я уверен, что сегодня он нам не понадобится.— Ну, не знаю… возможно, ты прав. Я так странно себя чувствую…К его безмерному удивлению, ее бедра содрогнулись.Ох, Фрэнсис!.. Глава 21 In vino ventas. Латинская пословица У Фрэнсис закружилась голова, и она помотала ею, чтобы комната перестала раскачиваться взад-вперед.— Это не поможет, — усмехнулся Хок. — Просто не закрывай глаза.Он сбросил халат на пол и, осторожно опираясь на локти, опустился на жену.— А я все видела! — хихикнула Фрэнсис. — Природа наделила тебя щедро, точь-в-точь как Джентльмена Дэна.— Не настолько щедро, к счастью для тебя. — Он слегка щелкнул ее по кончику носа.— Ты знаешь, — продолжала она с серьезным видом и таким сильным шотландским акцентом, что Хок едва мог понять смысл, — я нахожу, что это… это зрелище волнует…— Вот и хорошо. А теперь, если ты не против, я сниму наконец эту чертову сорочку!Она была не против и даже приподнялась, чтобы ему было удобнее. Когда тонкая ткань на несколько секунд прикрыла ей лицо, Фрэнсис снова захихикала:— У тебя такой мрачный вид, Хок! Это заметно даже через мою паранджу.«Еще бы! Я так хочу ее, что сейчас испачкаю простыни и опозорю себя на всю оставшуюся жизнь!» — пронеслось у него в голове.— Значит, ты решила остановиться на Хоке? — спросил он вслух, пытаясь отвлечься.— Я всегда считала ястреба не самой симпатичной птицей… хм… но теперь… — К удивлению Хока, Фрэнсис вдруг схватила его за голову обеими руками, притянула и звучно поцеловала в губы.— А можно я на тебя посмотрю?Он поморгал, впервые в жизни смущенный в постели с женщиной, и даже не нашелся что ответить на столь неожиданную просьбу.— Можно, да? Тогда ложись.Он подчинился, чувствуя себя словно в одном из редкостных эротических снов. Наяву он должен был ласкать ее, уговаривая расслабиться, уверяя в том, что ничего неприятного не случится… вместо этого он расслабился сам. Фрэнсис устроилась рядом, подогнув ноги, и принялась разглядывать его с головы до ног.В свою очередь, он воспользовался моментом, чтобы рассмотреть наконец жену. Ее лицо было очень серьезно, и это создавало волнующий контраст с ее наготой: тяжелой, полной грудью — слишком тяжелой для тонкой талии и округлых, но стройных бедер. Потом взгляд его упал на треугольник волос, более светлых, чем рыже-каштановая грива. Хок напрягся, испугавшись, что не сумеет снова сдержаться, и поспешно поднял глаза. Фрэнсис как раз рассматривала его гордо вздымающуюся плоть! Ее ладонь была едва в дюйме… и опустилась.— О! — воскликнула она, не отнимая руки. — Как это все странно! Такое мягкое, бархатное — и в то же время такое твердое…— Фрэнсис, ради Бога!.. — выдавил Хок сквозь стиснутые зубы.— Хочешь, я тебя поцелую?Он хотел этого больше всего на свете, хотя и понимал, что она-то имела в виду обычный поцелуй в губы.— Да-да, иди ко мне! — Он протянул руки.Как только Фрэнсис оказалась в пределах досягаемости, он в мгновение ока опрокинул ее на спину. Отвел с лица перепутавшиеся пряди. Погладил бедром ее бедра, зажмурившись, чтобы лучше почувствовать кожей шелковистость женской плоти. Он готов был взорваться, как вулкан, но Фрэнсис вдруг захихикала, и это в очередной раз позволило ему справиться с собой.Однако пора было перехватить инициативу. Хок провел ладонью по животу Фрэнсис, накрыв треугольник волос.— Ты помнишь, как все было тогда, в запаснике? Помнишь, что ты чувствовала?Он пошевелил пальцами. Неопределенная улыбка Фрэнсис уступила место выражению беспокойства.— Да, я помню… но мне страшно.Дай руку.В ответ она озадаченно сдвинула брови. Хок взял ее руку, в этот момент неподвижную, безвольную, и несильно надавил на пальцы, заставив ее дотронуться до себя.— Тебе не нужно бояться. Чувствуешь, как там влажно и горячо? Там все открыто для меня, понимаешь?Она кивнула с той же серьезностью, с какой принимала каждую крупицу нового знания.— Ты никогда не испытывала ничего подобного?— Как я могла? — спросила Фрэнсис рассудительно. — Ты ведь тоже ничего подобного не делал.— Как это верно… — сказал Хок совсем тихо, больше для себя.Неожиданно ему вспомнился один из деканов Итона, который любил повторять по любому поводу: «Великие мужи никогда не спешат».Он убрал руку Фрэнсис и начал ласкать ее, полностью отдавшись этому занятию. Стоило ему на миг прерваться, как Фрэнсис взмолилась, подаваясь навстречу его пальцам:— Почему ты остановился? Ты ведь не перестанешь так делать?— Можешь не волноваться, — усмехнулся Хок. «Наконец-то, Амалия, я делаю все правильно. Не прошло и года».— У меня кружится голова, — жалобно сказала Фрэнсис. — То есть не кружится, но… я не могу собраться с мыслями.— Вот еще новости! Зачем тебе собираться с мыслями?— Но мне, наверное, нехорошо! То есть очень хорошо, но у меня темнеет в глазах!«У меня тоже», — подумал Хок, совершенно измученный желанием. Он до крови прикусил нижнюю губу. Фрэнсис была неисследованной землей, белым шелковистым пространством, которое ему еще предстояло познать и насладиться. Он развел горячие, легонько вздрагивающие ноги и наклонился.Фрэнсис больше не находила в происходящем ничего забавного. Теперь ей хотелось кричать или, может быть, стонать, хотелось чего-то… она не знала, чего именно. Она и сама не заметила, как зарылась руками в волосы мужа, сжимая и разжимая пальцы в такт ритму его ласки.— Хо-ок!.Вместо ответа бессовестное, сводящее с ума движение между ног только усилилось.Она — лучшее, что случилось с ним за всю жизнь, думал Хок, и вкус ее лучше вкуса любой другой женщины Она мягче. Нежнее. Совершеннее.Он оторвался от Фрэнсис только тогда, когда ее ног и напряглись в миг, предшествующий оргазму. Он хотел видеть все, каждое ее движение, выражение ее лица, ее взгляд Он поднял голову и протянул руку, продолжая ласку.— Хок, — вдруг ясно проговорила Фрэнсис. — я умираю, да?Она закричала и выгнулась дугой. Испуганный взгляд сменился пустым взглядом слепого, лицо исказила гримаса Для Хока это было самое прекрасное зрелище, какое только можно себе представить. Он видел, как Фрэнсис прикусила губу. Как судорожно поднялось ее тело. Как взметнулись вверх руки… и упали бессильно.Он дышал часто, хрипло, едва находя в себе силы оттягивать и дальше свое удовольствие. Наконец, когда последняя слабая дрожь еще пробегала по телу Фрэнсис, он вошел в нее самозабвенно, целиком, успев ощутить стихающую пульсацию внутри ее.Ее руки обвились вокруг его плеч, притягивая еще ближе, губы приоткрылись, принимая поцелуй. Все было так как мечталось в тот первый день после его приезда и как не случилось тогда. Он был свободен ловить губами тихие возгласы ее наслаждения и погружаться в теплую глубину всем своим существом.— О Господи! — крикнул Хок и в следующее мгновение потерялся в ослепляющей бездне, о которой до сих пор просто не знал…Фрэнсис продолжала прижиматься к нему, счастливо и недоверчиво прислушиваясь к тому, что происходило внутри ее. Там бился их совместный бешеный пульс, наполняя ее тем, что тело воспринимало, как поток густого сладкого меда. Как глубоко он был, ее муж, и как странно он реагировал на все в этот раз!— О Господи, Фрэнсис… — повторил Хок. приходя в себя.Он был весь в поту и слаб, как котенок. Сердце даже не колотилось, а словно металось в груди, пытаясь выскочить наружу. Он приподнял голову и тотчас уронил снова. Он едва мог шевелить ресницами.— Ты был прав, — прошептала Фрэнсис. — Крем нам не понадобился.В следующую минуту она уснула.Хок лежал, уткнувшись лицом в подушку, но он почувствовал, что она на время оставила его одного. Он приподнялся на подрагивающих руках и прилег рядом.— Отныне ты будешь получать на ужин бренди каждый вечер, — объявил он вполголоса, убирая с ее лба влажную прядь.«Как же ты была права, Амалия!» — думал он, улыбаясь во весь рот. Он понимал, что своей непринужденностью Фрэнсис была обязана выпитому спиртному, но это не делало его менее счастливым. Поднявшись, чтобы погасить свечи, он долго смотрел на разметавшуюся обнаженную жену и решительно улегся рядом с ней, махнув рукой в сторону своей спальни. Фрэнсис во сне инстинктивно устроилась на его плече.Последней мыслью, мелькнувшей в голове Хока перед тем как он уснул, было: «Не взять ли ее на конюшню и завтра?»Как всякая вышколенная горничная, Агнес прекрасно знала, что недопустимо входить утром в спальню хозяйки без вызова. Тем не менее она бесшумно приоткрыла дверь и рискнула бросить взгляд через щелочку. Как она и предполагала, в постели лежали двое, во сне прижимаясь друг к другу. Голова леди Фрэнсис покоилась на плече мужа. Агнес улыбнулась и исчезла. Когда через несколько минут она принесла новость на кухню, никто и не подумал подвергнуть ее слова сомнению: очень уж лукавое было у нее лицо.Между тем Фрэнсис медленно просыпалась. Повернувшись на бок, она увидела спящего Хока.— Ох нет! — прошептала она, прижав ладонь ко рту. События прошлой ночи живо всплыли в ее памяти.— Ох нет! — повторила она громче, заливаясь краской.Шеки Хока были темными от утренней щетины, волосы взлохматились и перепутались. Как великолепен он был!Фрэнсис протянула руку, чтобы дотронуться до него, и это движение отозвалось пульсирующей болью в висках.Сердце частило, а во рту было противно. Ощущение было такое, что она выпила целую бадью вина. «Не вина, а бренди», — вспомнив, уточнила она.— Ох нет! — прошептала она снова, на этот раз едва шевеля губами, чтобы не разбудить мужаРазумеется, он тут же открыл глаза.— Какое славное утро, не так ли, жена? — спросил он. с улыбкой глядя в ее смущенное лицо. — Как ты себя чувствуешь?— Отвратительно! У меня раскалывается голова.— Ничего удивительного. Я скажу Граньону, чтобы приготовил микстуру против похмелья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44