приходилось вникать во все детали, готовиться к балу. Список гостей был составлен, исправлен, уточнен, и наконец разослали приглашения с конюхами и лакеями. Лоренс был доволен тем, как идут приготовления. Общими усилиями выбрали меню. Я спросила, нельзя ли нанять оркестр, который играл на балу в честь моего дебюта два года назад. Лоренс, мой добрый муженек, велел управляющему Суонсону позаботиться об этом.Слава Богу, так много дел! Черная комната и чье-то злобное присутствие начисто выветрились из моей памяти. Я больше туда не входила, как и в музыкальную комнату Кэролайн. И я каждую ночь старательно запирала дверь своей спальни, проверяя на всякий случай замок.За три дня до бала прибыли родители Амелин. Ее отец, Хобсон Борленд, виконт Уэверли, был столь погружен в собственные мысли и идеи, а также в постоянные дискуссии по вопросам сверхъестественных явлений и так рассеян, что уже через пять минут после знакомства с семьей наткнулся на стул и вылил чай в большое растение в горшке, стоявшее как раз у дивана, на котором он расположился рядом с женой Джулией. Большую часть времени он упорно смотрел в дальний угол гостиной.Как ни странно, но отец Амелии оказался таким же красавцем, как Томас. Правда, виконт был полностью погружен в мир духов, а Томаса целиком поглощали проблемы собственного здоровья, тайны которого он считал ничуть не менее увлекательными, хотя многие могли бы с этим поспорить.Интересно было также, что Амелия относилась ко всем эксцентричным выходкам отца, как и к поведению Томаса, с любовью, снисходительностью и бесконечным терпением.Виконтессе пришлось долго стараться, прежде чем она умудрилась привлечь внимание своего мужа.— Хобсон, — объявила она наконец, — дорогой мой, здесь тебе придется разгадать немало загадок. Не помнишь? Твоя дочь Амелия писала тебе об этом. Упоминала, что нуждается в тебе, чтобы справиться с необъяснимыми проблемами.— Амелия? Да-да, прелестная дочь, которую я сумел привести в этот магический мир, когда врач ухитрился свалиться в канаву и только через три дня, со сломанной рукой, явился взглянуть на несостоявшуюся пациентку.— Да, и ты прекрасно справился!— Разве я здесь не по просьбе Амелии?— Да, отец. Слишком много загадок, как говорит мама. И кроме того, мы устраиваем рождественский бал. Дядюшка Лоренс, мой отец к тому же великолепный танцор. Совсем как Томас. Столь же грациозен.— Я люблю танцевать, — кивнул виконт, — чтобы скоротать время между сеансами общения с духами. И рад, что сейчас не приходится танцевать, поскольку здесь что-то произошло. Именно в этом углу. Неужели не чувствуете?Последние слова были обращены ко мне. Я покачала головой и поспешно произнесла, пока он еще меня слушал:— Но в доме есть две комнаты, исследовать которые вам, несомненно, доставит огромное удовольствие. Мы были бы вам весьма благодарны, милорд.Виконт поднялся, оглядел присутствующих и изрек:— Ну? Где эти комнаты? Неужели мы так и просидим весь день сложа руки? Однако этот угол все равно интересует меня. Джулия, запиши в свою книжку, чтобы я проверил его позднее.— Да, дорогой Хобсон, — послушно согласилась виконтесса.Мне пришлось вернуться в Черную комнату. Джон, которого я не видела полтора дня, показался как раз в тот момент, когда приехали родители Амелии. Он и проводил Амелию, меня и виконта в западное крыло. Лоренс уклонился от посещения Черной комнаты под тем предлогом, что не любит ничего потустороннего. Что же касается Томаса, он лишь рассмеялся, погладил жену по щеке и попросил:— Только не засни в какой-нибудь каморке, дорогая.Амелия мгновенно побелела, но тут же взяла себя в руки и улыбнулась мужу.— Кому-то известно, что случилось в этой комнате? — осведомился виконт. — Что-нибудь страшное?— Ничего, — объяснила я. — Никто даже не помнит, отчего ее выкрасили в черный цвет. Амелия поведала мне, что самая интересная история, которую рассказывают про эту комнату, — о том, как графиня заколола любовника, но доказательств тому не существует. Никто, кроме меня, не почувствовал присутствия здесь зла, омерзительного ощущения чего-то пагубного. Кроме меня, никто не находит в этом помещении ничего необычного.— Хм-м… посмотрим. Значит, вы чувствительны к подобного рода вещам?— До сих пор и не подозревала об этом.Я никак не могла сдержать дрожь волнения. Амелия же преспокойно переступила порог вместе с Джоном и отошла, давая отцу пройти, что он и сделал очень медленно, по одному шажку, принюхиваясь, прислушиваясь, такой сосредоточенный, что едва не споткнулся о табурет и не упал.И тут он внезапно замер. Застыл, уставившись в угол, откуда на меня наплывал леденящий холод. Однако лорд Уэверли отнюдь не был трусом и в следующее мгновение направился прямо туда. Я отступила в коридор.— Чувствуете, сэр? — окликнула я. — Это место излучает холод, который просачивается прямо в кости и душу.Лорд Уэверли ничего не ответил. Просто закрыл глаза. Никто не сказал ни слова, все молча наблюдали.Наконец он открыл глаза, кивнул дочери и, вернувшись в коридор, сжал мои руки.— Видите ли, дорогая леди, это не дух, терзаемый давно совершенным преступлением. Я испытал то же, что и вы, даже больше. Да, тут сотворено преступление, но зло, которым пропитан воздух, исходит не из мира духов, а от живых людей. Оно существует здесь, с нами, в этом доме.И тут отец Амелии снова смежил веки и соскользнул по стене на пол. Я, насмерть перепуганная, упала на колени.— Нет, Энди, все в порядке. С ним всегда так бывает. Наверное, эти переживания слишком его изматывают. Джон, не мог бы ты отнести его в спальню? Он поспит час-другой и наберется сил.— Совсем как вы, Амелия?— Именно. Во мне течет отцовская кровь. Но в этой комнате я ничего не чувствую, только мрачная черная краска раздражает, верно, Джон?Я посмотрела вслед Джону, который перекинул через плечо лорда Уэверли и понес по коридору. Леди Уэверли только кивнула, когда ей сообщили, что муж мирно дремлет в своей постели.— Мой милый Хобсон скоро оправится, а потом выпьет три чашки очень крепкого чая. Таков уж его обычай. — И с улыбкой прибавила:— Надеюсь, он сумел помочь вам, леди Девбридж?— Да, мэм, — обронила я, не найдясь, что еще сказать или объяснить, что в доме царит зло, недавно совершенное, но живое, как случайно уцелевшая змея, которая время от времени поднимает голову, стараясь ужалить. Оно тут, я это знаю. Тут. И выжидает.Но чего?
На следующее утро, за завтраком, я слушала рассказ лорда Уэверли о разрушенном замке в Корнуолле, рядом с Пензансом, в котором он лично обнаружил двенадцать весьма активных, если можно так выразиться, призраков умерших людей.— Ни один не желал покидать руины, хотя там давно никто не обитает. Они ясно давали понять, что им там хорошо. Призраки никогда не беспокоили местных жителей, зато наслаждались, терроризируя приезжих англичан, которые желали осмотреть замок.Я не хотела верить этому, но пришлось. Виконт, кроме того, собирался осмотреть маленькую комнату, где заснула Амелия. Лоренс, накануне провожая меня до спальни, обмолвился, что хотел бы при этом присутствовать. Он улыбнулся мне, нежно притронулся ладонью к щеке и похвалил:— Вы так хорошо справляетесь со своими обязанностями, Энди. Я очень горжусь вами. Вчера, когда был в деревне, я слышал, как вас восхваляют в каждой лавке, где вы так мудро потратили немного денег. Теперь все торговцы от вас без ума. Молодец!Он поцеловал меня в щеку, к чему я уже привыкла и больше не отстранялась, даже мысленно. «Прогресс, — подумала я, — доверие к мужу». Лоренс хороший человек, и я снова пообещала себе, что никогда не забуду, сколько он сделал для меня.Но что же именно он сделал для меня?Превратил в хозяйку прекрасного дома, дал свое имя, не требовал выполнения супружеского долга. А я? Чем ответила я?Я не какая-нибудь неловкая краснеющая барышня, но так ли уж это важно? Не злобная, не подлая, не сварливая. Он часто твердил, что я развлекаю его. Я неплохо ладила с его родными и слугами. Мы с его дочерью подружились, ко всеобщему благу, конечно.Но теперь я сумела понять, что все это время была невыносимо высокомерна. Диктовала свои правила и предполагала, что все будут следовать им.И хуже всего, что я была невероятно глупа. Совершеннейшая идиотка. Только полная кретинка могла совершить эту роковую ошибку — стать женой Лоренса. Но что сделано, то сделано. Никогда, никогда Лоренс не увидит от меня ничего, кроме симпатии и уважения, доброты и преданности, которые я готова отдать ему.Этим утром за столом, кроме меня и, разумеется, Джорджа, была лишь чета Уэверли. Виконтесса просто влюбилась в Джорджа, и тот бессовестно этим пользовался.Я как раз намазала маслом тост, скормила Джорджу кусочек хрустящего бекона, от которого тот должен был бы отказаться, не будь таким обжорой, ибо леди Уэверли уже пожертвовала ему целых три ломтика. Но тут на пороге возник Брантли с серебряным подносиком.— Письмо для вас, миледи, — объявил он и покинул комнату так же тихо, как появился.— Я с самого начала знала, что он библейский Моисей, — сообщила я, улыбаясь гостям. И в следующий же миг пришла в такое волнение, что едва не разорвала конверт. — Это от моего кузена!Я старательно расправила листок бумаги. Вряд ли это ответ на мое приглашение: слишком рано. Может, Питер хочет примириться со мной? Какое длинное послание! Две страницы!Я принялась читать первую. 25 ноября 1817 года Брюссель, Бельгия
Моя дорогая Энди!Я буду с тобой, как только смогу оставить Брюссель. Прошу, нет, умоляю прочитать вложенное в конверт письмо от твоего отца. Он отправил его мне, боясь, что ты не захочешь даже развернуть его послание. Кроме того, насколько я понял, он опасается, что письмо перехватят и оно до тебя не дойдет. Хотя причины его волнения мне не известны, он вне себя от страха за тебя и всеми силами рвется в Девбридж-Мэнор.Прочти письмо, Энди, хотя бы ради меня. Увидимся к Рождеству. Пожалуйста, побереги себя. Любящий тебя Питер.
Я подняла голову, и хотя слышала голоса, лица присутствовавших расплывались перед глазами. Отец. Только не он, этот мерзкий предатель! Я всегда считала, что он мертв. Он давно уже должен был сойти в ад, где ему место! Однако он пишет мне! Мне, после того как убил матушку, которая вот уже десять лет лежит в могиле!Дрожащими пальцами я медленно расправила измятую страничку. Большие, округлые, слегка наклонные буквы. 22 ноября 1817 года Антверпен, Бельгия
Дражайшая дочь!Молю Бога о том, чтобы ты прочла это письмо. Не стану тратить время, рассказывая, сколько горя принесла мне наша долгая разлука. Возможно, скоро ты дашь мне шанс все объяснить и я увижу, какой ты стала.Я узнал о твоем замужестве. Этого быть не может, Андреа. Ты в опасности, смертельной опасности. Я знаю, тебе трудно поверить, но сделай то, о чем я прошу. Немедленно оставь Девбриджа и позаботься, чтобы никто не проследил, куда ты поедешь. Вернись в Лондон, в дом деда. Я буду с тобой, как только смогу, и все объясню. Питер ждет, пока я закончу письмо, и я могу лишь добавить, что безмерно люблю тебя. Твой отец Эдвард Кент Джеймсон.
Я встала из-за стола, улыбнулась лорду и леди Уэверли и, извинившись, сказала, что у меня много дел. Джордж с лаем побежал за мной. Я прошла в бальную залу в самой глубине дома. Здесь никого не было, хотя всего неделю назад слуги суетились, вытирая пыль и полируя паркет. Хрустальные подвески люстр сверкали, словно драгоценные камни. Тяжелые парчовые шторы, закрывавшие высокие окна, сняли и выбили накопившуюся за пять лет пыль.Я снова развернула письмо, подошла к дальним окнам, таким чистым, что стекол, казалось, не было, и перечитала каждую строчку.Отец хотел, чтобы я немедленно уехала отсюда. Но почему? В чем причина? Почему он не объяснил? Вероятно, потому, что так спешил и не хватило времени. Но это вздор! Какие могут быть причины? Просто хотел снова вкрасться мне в доверие? Зачем? Неужели ему не хватает своих денег? Собирается попросить у меня? А может, побоялся, что письмо попадет в руки посторонним и вспугнет мнимых злодеев?Значит, он проведал о моем замужестве и считает, что именно поэтому мне грозит опасность? Чушь! Да, но разве старуха не пыталась прикончить меня кинжалом Джона?Я стала разглядывать садовников, косивших траву на восточном газоне. По дорожке важно выступали два павлина с гордо распущенными хвостами. Такая обычная мирная сценка!Но что-то в самом доме было необычным, странным, зловещим. Черным.Означало ли это, что мишень сил зла — именно я?Сложив письма, я вернулась к себе. Белинда раскладывала мои щетки и расставляла флакончики на туалетном столике. Подойдя к бюро, я вынула шкатулку в итальянском стиле для писем. Она была пуста. Я положила туда письма, заперла шкатулку и уже хотела было положить в ящик маленький золотой ключик, но передумала. Нашла золотую цепочку, нацепила на нее ключ и повесила на шею.Потом сунула в карман «дерринджер». Никто не дождется, чтобы я покинула собственный дом, но, с другой стороны, осторожность не помешает. Что бы ни имел в виду мой отец, я готова встретить опасность. Если старуха снова явится, я пристрелю ее. Кто бы мне ни угрожал, я всажу в него пулю. И пусть только драгоценный папаша попробует встретиться со мной!Но этой ночью никто не потревожил меня. Глава 19 На следующий день все мы сопровождали лорда Уэверли в комнату, где когда-то была музыкальная комната Кэролайн. Амелия отказалась войти туда, и я ее не осудила. Взяв под руку Лоренса, мы вслед за виконтом шагнули внутрь. Я, не двигаясь, наблюдала, как лорд Уэверли обходит помещение. Он долго молчал, прежде чем поднять голову и провозгласить:— Тут нет зла. Эта комната принадлежала молодой даме. Возможно, она писала здесь письма, читала — словом, занималась мирными, ни к чему не обязывающими делами. Здесь было ее убежище. Чувствую, она была глубоко несчастна, но ничего более. Именно тут и заснула Амелия?— Да, отец, — откликнулась с порога Амелия. — Я просто ощутила, как молодая леди… Кэролайн, вторая жена дяди Лоренса, извинилась передо мной. Клянусь! Не словами, конечно, но каким-то образом дала знать, что сожалеет, поскольку я не та, кто ей нужен.— Лоренс, так у вас была вторая жена?— Да. Бедная Кэролайн покончила с собой после рождения дочери. Такая ужасная трагедия! Все это очень грустно. К несчастью, она помешалась. Ее смерть ужасно подействовала на нас. Она была чуть старше Энди, когда погибла.Лорд Уэверли хотел было что-то сказать, но осекся и покачал головой:— Если ты не та, Амелия, кого же она ждала?Амелия шагнула вперед, но не успела ответить.— Скорее всего это я, — призналась я, подходя ближе. — Но в этой комнате я ничего не ощущаю, сэр, абсолютно ничего. Если я понадобилась Кэролайн, у нее было немало возможностей поговорить со мной или передать мне свои мысли.Лорд Уэверли задумчиво погладил подбородок.— Вы его третья жена. Кэролайн была второй. Интересно, чего же она хочет? И почему не пришла к вам?— Не знаю.— Я хотел бы побывать там, где она покончила с собой, — объявил виконт.Я думала, что Лоренс откажется. Он был белее снега, руки судорожно сжаты в кулаки. Разумеется, такое заявление кого хочешь расстроит! Пусть все произошло много лет назад, Кэролайн была его любимой женой, он страдал, когда потерял ее.— Хорошо, — вымолвил он наконец, — будь что будет.Джон, Лоренс и я проводили лорда Уэверли в северную башню. В конце западного крыла оказались прихотливо извивающиеся узкие ступеньки, уходившие куда-то вверх… вверх… и кончавшиеся узкой дверью, пружины которой завизжали, как разгневанный дух, когда мой муж открыл ее. В круглой комнате стояла древняя кровать с ветхими занавесками. У изножья возвышался комод. Больше ничего.— Я так и не смог приказать слугам, чтобы навели здесь порядок, — прошептал Лоренс. — Эта мебель более старая, чем дубы в роще. Не знаю, кто здесь жил, но если его дух до сих пор не покинул комнату, не вижу причины его тревожить.Он подошел к высокой двери и попытался ее отворить. Она ответила заунывным стоном. За ней оказался неширокий полукруглый балкон, с каменными перилами высотой фута три. Я подошла к перилам и глянула вниз. Прямо под балконом проходила вымощенная камнями дорожка. По моей спине пробежали мурашки. Она взобралась на перила и прыгнула.Я закрыла глаза. Ах, Кэролайн, как мне жаль!— Я нашел ее.Я резко обернулась. Позади стоял Джон.— Вон там, — показал он, — на втором камне. Там все еще осталась кровь. Не сходит, как ее ни отскребали. Помню, когда увидел ее, подумал, что она спит. И только когда перевернул… кровь… столько крови!— Как ужасно, — пробормотала я. — Вы были тогда совсем ребенком. Должно быть, нелегко пришлось.— Кэролайн было еще труднее, — вздохнул Джон и отвернулся.Я взглянула на лорда Уэверли, который с хмурым видом осматривал комнату.— Я должен был бы почувствовать кошмар ее последних мыслей, но этого не случилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
На следующее утро, за завтраком, я слушала рассказ лорда Уэверли о разрушенном замке в Корнуолле, рядом с Пензансом, в котором он лично обнаружил двенадцать весьма активных, если можно так выразиться, призраков умерших людей.— Ни один не желал покидать руины, хотя там давно никто не обитает. Они ясно давали понять, что им там хорошо. Призраки никогда не беспокоили местных жителей, зато наслаждались, терроризируя приезжих англичан, которые желали осмотреть замок.Я не хотела верить этому, но пришлось. Виконт, кроме того, собирался осмотреть маленькую комнату, где заснула Амелия. Лоренс, накануне провожая меня до спальни, обмолвился, что хотел бы при этом присутствовать. Он улыбнулся мне, нежно притронулся ладонью к щеке и похвалил:— Вы так хорошо справляетесь со своими обязанностями, Энди. Я очень горжусь вами. Вчера, когда был в деревне, я слышал, как вас восхваляют в каждой лавке, где вы так мудро потратили немного денег. Теперь все торговцы от вас без ума. Молодец!Он поцеловал меня в щеку, к чему я уже привыкла и больше не отстранялась, даже мысленно. «Прогресс, — подумала я, — доверие к мужу». Лоренс хороший человек, и я снова пообещала себе, что никогда не забуду, сколько он сделал для меня.Но что же именно он сделал для меня?Превратил в хозяйку прекрасного дома, дал свое имя, не требовал выполнения супружеского долга. А я? Чем ответила я?Я не какая-нибудь неловкая краснеющая барышня, но так ли уж это важно? Не злобная, не подлая, не сварливая. Он часто твердил, что я развлекаю его. Я неплохо ладила с его родными и слугами. Мы с его дочерью подружились, ко всеобщему благу, конечно.Но теперь я сумела понять, что все это время была невыносимо высокомерна. Диктовала свои правила и предполагала, что все будут следовать им.И хуже всего, что я была невероятно глупа. Совершеннейшая идиотка. Только полная кретинка могла совершить эту роковую ошибку — стать женой Лоренса. Но что сделано, то сделано. Никогда, никогда Лоренс не увидит от меня ничего, кроме симпатии и уважения, доброты и преданности, которые я готова отдать ему.Этим утром за столом, кроме меня и, разумеется, Джорджа, была лишь чета Уэверли. Виконтесса просто влюбилась в Джорджа, и тот бессовестно этим пользовался.Я как раз намазала маслом тост, скормила Джорджу кусочек хрустящего бекона, от которого тот должен был бы отказаться, не будь таким обжорой, ибо леди Уэверли уже пожертвовала ему целых три ломтика. Но тут на пороге возник Брантли с серебряным подносиком.— Письмо для вас, миледи, — объявил он и покинул комнату так же тихо, как появился.— Я с самого начала знала, что он библейский Моисей, — сообщила я, улыбаясь гостям. И в следующий же миг пришла в такое волнение, что едва не разорвала конверт. — Это от моего кузена!Я старательно расправила листок бумаги. Вряд ли это ответ на мое приглашение: слишком рано. Может, Питер хочет примириться со мной? Какое длинное послание! Две страницы!Я принялась читать первую. 25 ноября 1817 года Брюссель, Бельгия
Моя дорогая Энди!Я буду с тобой, как только смогу оставить Брюссель. Прошу, нет, умоляю прочитать вложенное в конверт письмо от твоего отца. Он отправил его мне, боясь, что ты не захочешь даже развернуть его послание. Кроме того, насколько я понял, он опасается, что письмо перехватят и оно до тебя не дойдет. Хотя причины его волнения мне не известны, он вне себя от страха за тебя и всеми силами рвется в Девбридж-Мэнор.Прочти письмо, Энди, хотя бы ради меня. Увидимся к Рождеству. Пожалуйста, побереги себя. Любящий тебя Питер.
Я подняла голову, и хотя слышала голоса, лица присутствовавших расплывались перед глазами. Отец. Только не он, этот мерзкий предатель! Я всегда считала, что он мертв. Он давно уже должен был сойти в ад, где ему место! Однако он пишет мне! Мне, после того как убил матушку, которая вот уже десять лет лежит в могиле!Дрожащими пальцами я медленно расправила измятую страничку. Большие, округлые, слегка наклонные буквы. 22 ноября 1817 года Антверпен, Бельгия
Дражайшая дочь!Молю Бога о том, чтобы ты прочла это письмо. Не стану тратить время, рассказывая, сколько горя принесла мне наша долгая разлука. Возможно, скоро ты дашь мне шанс все объяснить и я увижу, какой ты стала.Я узнал о твоем замужестве. Этого быть не может, Андреа. Ты в опасности, смертельной опасности. Я знаю, тебе трудно поверить, но сделай то, о чем я прошу. Немедленно оставь Девбриджа и позаботься, чтобы никто не проследил, куда ты поедешь. Вернись в Лондон, в дом деда. Я буду с тобой, как только смогу, и все объясню. Питер ждет, пока я закончу письмо, и я могу лишь добавить, что безмерно люблю тебя. Твой отец Эдвард Кент Джеймсон.
Я встала из-за стола, улыбнулась лорду и леди Уэверли и, извинившись, сказала, что у меня много дел. Джордж с лаем побежал за мной. Я прошла в бальную залу в самой глубине дома. Здесь никого не было, хотя всего неделю назад слуги суетились, вытирая пыль и полируя паркет. Хрустальные подвески люстр сверкали, словно драгоценные камни. Тяжелые парчовые шторы, закрывавшие высокие окна, сняли и выбили накопившуюся за пять лет пыль.Я снова развернула письмо, подошла к дальним окнам, таким чистым, что стекол, казалось, не было, и перечитала каждую строчку.Отец хотел, чтобы я немедленно уехала отсюда. Но почему? В чем причина? Почему он не объяснил? Вероятно, потому, что так спешил и не хватило времени. Но это вздор! Какие могут быть причины? Просто хотел снова вкрасться мне в доверие? Зачем? Неужели ему не хватает своих денег? Собирается попросить у меня? А может, побоялся, что письмо попадет в руки посторонним и вспугнет мнимых злодеев?Значит, он проведал о моем замужестве и считает, что именно поэтому мне грозит опасность? Чушь! Да, но разве старуха не пыталась прикончить меня кинжалом Джона?Я стала разглядывать садовников, косивших траву на восточном газоне. По дорожке важно выступали два павлина с гордо распущенными хвостами. Такая обычная мирная сценка!Но что-то в самом доме было необычным, странным, зловещим. Черным.Означало ли это, что мишень сил зла — именно я?Сложив письма, я вернулась к себе. Белинда раскладывала мои щетки и расставляла флакончики на туалетном столике. Подойдя к бюро, я вынула шкатулку в итальянском стиле для писем. Она была пуста. Я положила туда письма, заперла шкатулку и уже хотела было положить в ящик маленький золотой ключик, но передумала. Нашла золотую цепочку, нацепила на нее ключ и повесила на шею.Потом сунула в карман «дерринджер». Никто не дождется, чтобы я покинула собственный дом, но, с другой стороны, осторожность не помешает. Что бы ни имел в виду мой отец, я готова встретить опасность. Если старуха снова явится, я пристрелю ее. Кто бы мне ни угрожал, я всажу в него пулю. И пусть только драгоценный папаша попробует встретиться со мной!Но этой ночью никто не потревожил меня. Глава 19 На следующий день все мы сопровождали лорда Уэверли в комнату, где когда-то была музыкальная комната Кэролайн. Амелия отказалась войти туда, и я ее не осудила. Взяв под руку Лоренса, мы вслед за виконтом шагнули внутрь. Я, не двигаясь, наблюдала, как лорд Уэверли обходит помещение. Он долго молчал, прежде чем поднять голову и провозгласить:— Тут нет зла. Эта комната принадлежала молодой даме. Возможно, она писала здесь письма, читала — словом, занималась мирными, ни к чему не обязывающими делами. Здесь было ее убежище. Чувствую, она была глубоко несчастна, но ничего более. Именно тут и заснула Амелия?— Да, отец, — откликнулась с порога Амелия. — Я просто ощутила, как молодая леди… Кэролайн, вторая жена дяди Лоренса, извинилась передо мной. Клянусь! Не словами, конечно, но каким-то образом дала знать, что сожалеет, поскольку я не та, кто ей нужен.— Лоренс, так у вас была вторая жена?— Да. Бедная Кэролайн покончила с собой после рождения дочери. Такая ужасная трагедия! Все это очень грустно. К несчастью, она помешалась. Ее смерть ужасно подействовала на нас. Она была чуть старше Энди, когда погибла.Лорд Уэверли хотел было что-то сказать, но осекся и покачал головой:— Если ты не та, Амелия, кого же она ждала?Амелия шагнула вперед, но не успела ответить.— Скорее всего это я, — призналась я, подходя ближе. — Но в этой комнате я ничего не ощущаю, сэр, абсолютно ничего. Если я понадобилась Кэролайн, у нее было немало возможностей поговорить со мной или передать мне свои мысли.Лорд Уэверли задумчиво погладил подбородок.— Вы его третья жена. Кэролайн была второй. Интересно, чего же она хочет? И почему не пришла к вам?— Не знаю.— Я хотел бы побывать там, где она покончила с собой, — объявил виконт.Я думала, что Лоренс откажется. Он был белее снега, руки судорожно сжаты в кулаки. Разумеется, такое заявление кого хочешь расстроит! Пусть все произошло много лет назад, Кэролайн была его любимой женой, он страдал, когда потерял ее.— Хорошо, — вымолвил он наконец, — будь что будет.Джон, Лоренс и я проводили лорда Уэверли в северную башню. В конце западного крыла оказались прихотливо извивающиеся узкие ступеньки, уходившие куда-то вверх… вверх… и кончавшиеся узкой дверью, пружины которой завизжали, как разгневанный дух, когда мой муж открыл ее. В круглой комнате стояла древняя кровать с ветхими занавесками. У изножья возвышался комод. Больше ничего.— Я так и не смог приказать слугам, чтобы навели здесь порядок, — прошептал Лоренс. — Эта мебель более старая, чем дубы в роще. Не знаю, кто здесь жил, но если его дух до сих пор не покинул комнату, не вижу причины его тревожить.Он подошел к высокой двери и попытался ее отворить. Она ответила заунывным стоном. За ней оказался неширокий полукруглый балкон, с каменными перилами высотой фута три. Я подошла к перилам и глянула вниз. Прямо под балконом проходила вымощенная камнями дорожка. По моей спине пробежали мурашки. Она взобралась на перила и прыгнула.Я закрыла глаза. Ах, Кэролайн, как мне жаль!— Я нашел ее.Я резко обернулась. Позади стоял Джон.— Вон там, — показал он, — на втором камне. Там все еще осталась кровь. Не сходит, как ее ни отскребали. Помню, когда увидел ее, подумал, что она спит. И только когда перевернул… кровь… столько крови!— Как ужасно, — пробормотала я. — Вы были тогда совсем ребенком. Должно быть, нелегко пришлось.— Кэролайн было еще труднее, — вздохнул Джон и отвернулся.Я взглянула на лорда Уэверли, который с хмурым видом осматривал комнату.— Я должен был бы почувствовать кошмар ее последних мыслей, но этого не случилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31