Он наклонил ведро, и на ее голову обрушился сверкающий водопад чистой воды. Остатки пены он смахнул рукой, и вскоре ее волосы заблестели, как умытое дождем эбеновое дерево.
Тамсин подняла голову и правой рукой откинула с лица волосы, продолжая левой закрывать грудь. Ее пальцы скользнули по его руке, задержавшись всего на мгновение. Этого короткого мгновения было достаточно, чтобы сердце Уильяма принялось стучать с удвоенной скоростью.
– Спасибо, – сказала ему девушка и вдруг, закрыв глаза, принялась потирать лоб.
– Что с тобой? – поинтересовался Уильям. – Болит голова?
– Немного, – ответила Тамсин.
Она откинула голову на край чана и закрыла глаза. Черные ресницы отбрасывали длинные тени на ее смуглых щеках. С откинутыми назад волосами ее лицо с высокими скулами и тонкими чертами показалось ему еще прекраснее.
Уильям не мог оторвать от нее восхищенного взгляда, думая о том, как проста, естественна и в то же время притягательна ее красота. Естество мужчины налилось тяжестью. Дыхание Уильяма участилось. Обнаженная и мокрая, в отсветах пламени камина, Тамсин казалась ему сейчас обворожительной сиреной, а не земной женщиной. Он был уверен, что она даже не догадывается о силе своего очарования.
Зато Уильям ощутил эту силу на себе. Вспомнив, что он дал обещание уважать чистоту их отношений, он убрал с ее головы руку и отошел, словно расстояние между ними могло хоть немного уменьшить силу его желания. Впрочем, он тут же убедился, что это ровным счетом ничего не изменило.
– Я поела совсем немного, зато хорошо подружилась с вином, – произнесла Тамсин. – Я не привыкла к таким крепким напиткам.
– Знаю, – приглушенно сказал он. – Я объяснил маме, что ты привыкла пить разбавленное вино или эль.
Девушка кивнула, между ее бровей залегла тонкая морщинка.
– О, Уильям, – пробормотала она, закрывая глаза правой рукой с тонкими, изящными пальцами. – Мне так стыдно…
– Ну что ты, красавица, не стоит стыдиться. Моя мама и сестра думают, что ты красива и очаровательна.
– Красива и очаровательна? – переспросила Тамсин. – Если они и сказали это, то только из вежливости. Наверняка они думают, что я – неуклюжая деревенщина! Грязная, невоспитанная, скандальная, одетая в тряпье и напивающаяся в стельку за двадцать минут… Ну и жена у владельца Рукхоупа! Должно быть, именно так они и думают. – Тамсин снова покачала головой и тут же поморщилась, как от сильной боли. – Хорошо, что по правде я тебе не жена, – заключила она.
Уильям провел рукой по ее волосам, стряхнув с них остатки мыльной пены. Он гладил ее по голове, время от времени надавливая на виски, чтобы успокоить боль.
– Не думай об этом, – мягко сказал он. – Хелен весело смеялась над тем, как ты уронила ложку и салфетку. Она сказала, что это было похоже на забавную, шутливую игру. И Сэнди тоже остался под впечатлением. Он просто поражен. Он сказал, что ты выпила достаточно для того, чтобы превратиться в поросенка, а из комнаты вышла, как королева. Ты заслужила его уважение своей силой воли.
Тамсин поморщилась и застонала.
– Я не посмею встретиться с ним лицом к лицу.
Уильям старательно спрятал улыбку.
– Моя мама думает, что ты сокровище.
Тамсин придержала его пальцы и, резко повернув голову, посмотрела на Уильяма.
– Она так сказала?
– Почти. Она смеялась, Тамсин. Я забыл, когда в последний раз видел ее смеющейся так весело… не над тобой, – поспешно добавил он, заметив, как она ужаснулась, – а потому, что она действительно наслаждалась обедом. Она сказала, что если ты дружишь с винными духами, то, возможно, за следующей трапезой тебе следует подкормить их.
– Скажи им, что я не смогу спуститься на ужин, – простонала Тамсин. – Скажи им, что я не смогу спуститься никогда. Скажи им, что ты решил запереть меня в этих комнатах на две недели, как договаривался с Масгрейвом. Ох, Уильям, Уильям, что я наделала?
Ему понравилось, как она произносит его имя, ее голос проникал ему прямо в душу.
– Что же ты сделала, красавица Тамсин? – ласково спросил он. – Рассмешила мою печальную сестру. Заставила маму улыбаться, хотя она носит траур, потому что не так давно снова овдовела. Скажи мне, что же в этом плохого?
– Выставила себя на посмешище. Показала всем, что я не более чем грубая, невоспитанная девица, не заслуживающая того, чтобы называться женой лэрда, – резко сказала она. – Они непременно попросят тебя указать мне на дверь и велят найти себе в жены более подходящую тебе, благородную девушку. И ты не станешь спорить с ними, – добавила она.
– Мне решать, кто будет хозяйкой в моем доме.
Тамсин уставилась на него.
– Я разочаровала тебя. Я видела, какие сердитые взгляды ты бросал на меня. Ты готов был вышвырнуть меня за дверь.
– Я думаю, – покачал он головой, – что ты на все сто процентов дочь Арчи Армстронга.
– Что это значит?
– У тебя острый язык, как у Арчи. Вы оба за словом в карман не лезете, – объяснил он. – Я бы и сам рассмеялся во весь голос, глупая девушка, если бы был уверен, что родные поймут меня правильно. Я думаю, что такая, как ты есть, ты понравилась им гораздо больше, чем если бы носила парчу и кружева и золотой ложкой ела бы суп, как деликатес.
Пока Тамсин молча смотрела на него, он вытащил из стопки кусок льняного полотна и начал вытирать густую копну ее волос.
– А теперь давай-ка оденем тебя. Хелен страстно желала посмотреть, подойдет ли тебе ее платье.
– Должно, – сказала Тамсин, выглядывая из-под полотенца. – Похоже, размер у нас одинаковый.
– Мама предложила Хелен отдать тебе некоторые из ее лучших платьев и других вещей, а себе заказать новые.
– Отдать мне хорошие платья? Такие красивые наряды просто отдать мне? Я… это… это очень мило с ее стороны.
– Я сказал ей, что это хорошая мысль. Насколько я помню, – сказал Уильям, – тебе очень нравятся дорогие, красивые вещи и всякие безделушки.
– Не очень, – пожала плечами девушка.
Уильям улыбнулся про себя.
– Пусть так. Зато Хелен понравилась эта идея. Она проявляла всегда так мало интереса к своей внешности… Думаю, мама была рада видеть, как она сияла сегодня.
– Но она красавица и одевается как принцесса.
– Сейчас она одевается скромно по сравнению с тем, что привыкла носить, – заметил Уильям. – Хелен думает, что она уродлива.
– Из-за оспинок на лице?
Он утвердительно кивнул.
– Она не выходит из дома без крайней нужды, а когда выходит, обязательно надевает траурное платье с вдовьим покрывалом и вуалью. Она редко выходит к посетителям. Я был рад видеть, что ты ей сразу понравилась. – Он взял из стопки еще одну большую льняную простыню и поднялся на ноги. – Готова?
– Да. Отвернись, – сказала она, но в этом не было необходимости, потому что Уильям уже развернул полотно и, держа его в вытянутых руках, стоял, отвернувшись от нее и закрыв для надежности глаза.
Послышались всплески, бульканье, и мужчина почувствовал, как она взяла ткань из его рук. Секунду спустя он открыл глаза и увидел, что она стоит возле него, плотно обернувшись льняным полотном и оставив обнаженными только плечи и руки.
Он не мог отвести от нее глаз. Она была прекрасна, как языческая богиня. От порозовевшей кожи исходил аромат роз, щеки раскраснелись, глаза сияли, как зеленое стекло в витрине, сквозь которое просвечивает солнце.
Сердце Уильяма замерло, его естество снова упрямо дало о себе знать. Казалось, он вновь превратился в зеленого юнца, не способного владеть собой.
– Нам нужна расческа, – проговорил он нетвердым голосом.
Тяжелая масса великолепных черных локонов опускалась ниже пояса. Развернувшись на каблуках, Уильям направился к кровати. Он растерянно смотрел на вещи, которые разложила Хелен, и пытался найти среди них расческу. Уильям не знал толком предназначение некоторых предметов, но расческу из гладкой слоновой кости он обнаружил без труда. Обернувшись, он увидел, что Тамсин стоит рядом с ним, у кровати, придерживая спадающую с тела ткань и с любопытством разглядывая черное платье.
Фактически он уже видел многие части этого великолепного тела. Он вспомнил крепкую стройную ногу в полумраке кибитки, изумительно красивые плечи и лицо, окутанные паром холмики грудей в вырезе блузки. Эти видения всегда заставляли его кровь быстрее бежать по жилам, однако осознание того, что сейчас рядом с ним стоит обнаженная, теплая и желанная женщина, которую отделяет от него лишь тонкое льняное полотно, вызвало в нем непреодолимое желание отбросить эту последнюю преграду и заключить ее в свои объятия.
Господи боже, думал он. Она, его жена, стоит у его постели. Каким же дураком он был, что женился только по цыганскому обычаю да еще пообещал быть целомудренным. Честь боролась в нем с вожделением. Он перевел дыхание и вручил ей расческу.
Тамсин села на край кровати и погрузила зубья из слоновой кости в волосы, но они вскоре застряли, зацепившись за маленькие узелки. Она пыталась распутать их, закусив от усердия нижнюю губу. Время от времени она что-то сердито бормотала. Судя по тону, а также по тому, что Уильям не разобрал ни слова, она ругалась по-цыгански.
– Дай мне, – вздохнув, сказал Уильям и опустился рядом с ней на кровать. Он разделил ее волосы на пряди, а потом начал расчесывать по очереди каждую прядь, терпеливо распутывая узелки руками.
Тамсин откинула голову назад и издала слабый стон. Уильям предпочел бы, чтобы она этого не делала, потому что его мужское естество и так было напряжено до предела. Тем не менее он продолжал расчесывать, распутывать, освобождать густые пряди с поистине ангельским терпением.
– Когда Хелен была ребенком, я часто расчесывал ей волосы, они почти такие же кудрявые, как твои, но сейчас спрятаны под маленькими шапочками, которые она носит, – заговорил он. – Только у мамы хватало терпения расчесывать кудри Хелен, но когда мама занималась с малышом Джорди, это делал я. Мы сидели рядышком, как сейчас с тобой, и я рассказывал ей разные истории. – Он рассмеялся своим воспоминаниям.
– Уилл, а когда это произошло с Хелен? – спросила Тамсин.
– Шесть лет назад она и ее муж одновременно заразились. Хелен выжила. Ее муж умер от горячки. Они были женаты всего шесть месяцев.
Тамсин судорожно вздохнула.
– О, Уильям! – воскликнула она. – Как печально! У нее добрая и благородная душа, она с таким мужеством несет свое тяжкое бремя. – Девушка опустила глаза. – Она не вышла еще раз замуж из-за этого? Из-за шрамов?
Уильям опустил руку с расческой.
– Да, – тихо произнес он. – И еще потому, я думаю, что до сих пор тоскует по своему мужу.
Тамсин кивнула. Она сидела, разглядывая руки, лежащие на коленях.
– Я могу понять, почему она прячется от людей. Только жаль, что она так делает, потому что она красивая, даже если она думает иначе. Оспинки на ее лице не очень заметны. А если поговорить с Хелен минутку-другую, их вообще перестаешь замечать.
Уильям смотрел на девушку, чуть нахмурясь.
– Может быть, когда-нибудь ты сможешь сказать ей это, – предложил он. – Ей будет полезно услышать это от тебя.
Тамсин пожала плечами.
– Почему ты считаешь, что мои мысли важны для нее?
– А почему ты не показывала сегодня свою руку?
– Ты знаешь почему, – сказала девушка и отвернулась. Она привычным жестом сжала в кулак левую руку, спрятанную между колен, и накрыла сверху правой.
– Я давно уже не замечаю шрамов Хелен, когда смотрю на нее, – сказал Уильям. – И точно так же я не замечаю разницы между твоей левой рукой и правой. – Он коснулся ее недоразвитой руки. – Но ты всегда видишь эту разницу, красавица. Ты, но не я.
Тамсин, задрожав от его легкого прикосновения, тряхнула головой.
– Нет, – не согласилась она. – Я и Хелен… это совсем не то же самое…
– Почему же? – спросил Уильям. Он взял расческу и вновь принялся расчесывать ей волосы.
– Никто не думает, что Хелен приносит несчастье из-за того, что ее лицо испещрено оспинками.
Уильям вздохнул, глядя на нее. Рука с расческой застыла над ее головой.
– А ты как думаешь? Считаешь ли ты сама, что приносишь несчастье?
– Я… я так не думаю, – неуверенно проговорила Тамсин. – Так думают другие.
– Невежды могут думать, что хотят. Почему тебя это беспокоит? Главное, ты сама знаешь, какая ты.
Вместо ответа мужчина услышал ее тихий, неуверенный смех.
– Какая же? – спросила Тамсин.
– Красивая, – прошептал он. – Это правда.
Девушка наклонила голову, и густое покрывало ее волос скользнуло вперед. Уильям видел, как обнаженные плечи Тамсин согнулись под тяжестью ее мыслей, ее неуверенности в себе. Она молчала.
– Иди сюда, – Уильям встал и протянул ей руку. Девушка посмотрела на него с удивлением. Он настоятельно поманил ее за собой. – Иди, дай мне руку. Я хочу тебе кое-что показать.
Тамсин плотнее прижала к телу простыню, встала и протянула Уильяму правую руку. Он ждал, молча и терпеливо, показывая ей, что он хочет левую. Девушка колебалась, потом быстрым движением сменила руки. Теперь правая прижимала к груди льняное полотно, а левую, все еще сжатую в кулак, она протягивала мужчине. Ее глаза были широко раскрыты, в них читался испуг.
– Ох, моя красавица, – выдохнул Уильям. – Что они с тобой сделали своей суеверной чепухой?! – Он аккуратно обхватил пальцами ее левую ладонь и потянул девушку за собой. – Пойдем.
Они прошли в библиотеку. В тусклом свете от единственной свечи на столе Уильям и Тамсин подошли к книжному шкафу. Мужчина открыл дверцу. Он крепко держал девушку за руку, пока водил пальцем по корешкам книг. В его библиотеке было около двухсот томов, которые он собирал не один год. Уильям искал нужную ему книгу, а Тамсин потянулась, чтобы дотронуться до маленького деревянного глобуса на медной подставке, который стоял на столе. Девушка провела пальцами по резной, раскрашенной поверхности, и глобус начал медленно вращаться под ее рукой. Она едва не вскрикнула от удивления.
– Земная сфера, – объяснил Уильям. – Ее сделали в Германии. Я купил глобус во время одного из моих путешествий.
Тамсин кивнула и снова крутанула шар, наблюдая, как он вращается под рукой от ее прикосновения.
Уильям нашел том, который искал, достал его с полки и, продолжая держать девушку за руку, подошел к столу. Он положил книгу и принялся перелистывать страницы, пока не нашел, что хотел.
– Это учебник, написанный фламандским ученым около десяти лет назад, – пояснил он. – Вот, я хочу, чтобы ты посмотрела на эту страницу. – Он ткнул пальцем в книжный листок.
Тамсин склонилась над столом. Сейчас ее рука была расслаблена, кулак раскрылся, как цветок, от тепла его руки. Уильям обхватил пальцами клинообразную кисть девушки и почувствовал, как большой палец скользнул по его руке.
Тамсин задыхалась, глядя на две страницы, которые были раскрыты перед ней. Она увидела на них серии чернильных рисунков, изображающих детализованные руки, ноги, стопы и кисти рук. Некоторые из них были рисунками внешних органов тела, некоторые были анатомическими схемами мускулов и костей. Но у всех рисунков было нечто общее: на них были изображены только деформированные части тела.
– Все они… как я, – девушка втянула в себя воздух и добавила: –… по-своему… А вот эта… другая. – Она пробежала глазами по тексту. – Я немного знаю латынь и умею читать на ней. Вот здесь говорится, что иногда люди рождаются с конечностями разной формы, с отклонением от нормы. Но в остальном все они полностью здоровы, не страдают никакими болезнями… с ними все в порядке, и таким людям не нужен врач, чтобы лечить или оперировать их физические недостатки. Их не стоит жалеть или подозревать… но принимать за здоровых людей… как часть чудесного и бесконечного…
– Чудесного и бесконечного многообразия Природы во всех ее проявлениях, – перевел Уильям вместе с ней последние слова.
Тамсин выпрямилась и устремила на него взгляд своих зеленых глаз. Потом она снова наклонилась и еще раз перечитала текст, даже не замечая, что правая рука почти перестала придерживать сползающую льняную простынь.
Она водила по строчкам с латинскими буквами кончиком левой руки, где рос маленький овальный ноготь, такой же симпатичный, как любой другой ноготь на любой другой женской руке.
Уильям наблюдал за Тамсин, терпеливо ожидая, когда она закончит. А она читала снова и снова, бормоча про себя латинские слова, шепча их перевод. Девушка медленно, с изумлением переворачивала руку, изучая ее со всех сторон и сверяя с изображенными в книге. На одном из рисунков была показана конечность, чем-то похожая на ее руку, и Тамсин очертила рисунок по контуру своим одиноким ногтем. Наконец она оторвалась от книги и посмотрела на мужчину.
– Спасибо тебе, – произнесла она. – Я так тебе благодарна за то, что ты показал мне эту книгу. Кто этот человек? – она перевела взгляд на том.
– Врач, ученый и философ, который был пленен окружающим его миром и постоянно изучал его, чтобы впоследствии у него учиться, – сказал Уильям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45