Даст Бог, она будет счастлива в замужестве и Эдвард когда-нибудь простит ее и устроит свою жизнь.
Прервав на минуту свое занятие, Джулия окинула взглядом просторную библиотеку. Стеллажи с книгами, тянувшиеся от пола до потолка, свидетельствовали о широте интересов сэра Перрана. Шелковые занавески на окнах были розовато-кремовые, в тон лепнины на потолке. Вощеный пол был покрыт длинным – во всю комнату – ковром в кремовых, золотистых и синих тонах. Глядя на мягкие кресла у камина, обитые темно-синим бархатом, она почти зримо представляла, как долгим зимним вечером, уютно устроившись перед пылающим очагом, она погрузится в чтение какого-нибудь приключенческого романа, полного высоких мыслей и чувств. Судя по всему, ей предстояло провести немало часов за этим занятием.
Из-за окна донесся частый перестук копыт: по-видимому, кто-то спешил. Джулия машинально повернула голову – и покачнулась от неожиданности. Сомнений быть не могло. По гравиевой аллее к дому верхом на лошади подъезжал Эдвард.
Ее руки дрогнули, ваза упала и разбилась, красные розы упали в хлынувшую на пол воду.
15
Майор Блэкторн радовался как мальчишка. За короткое в сущности время он успел сделать очень много, и ему не терпелось рассказать обо всем Джулии.
Вернувшись в Сомерсет, он первым делом поспешил в Хатерлей, однако там ему почему-то был оказан весьма сдержанный прием. Григсон, вместо того, чтобы вразумительно объяснить ему, где Джулия, отослал его к Элизабет. От Элизабет он тоже мало чего добился. По всей видимости, она была слишком смущена его неожиданным появлением и поэтому не могла толком ответить ни на один вопрос, лишь сообщила, что ее сестра поехала в Монастырскую усадьбу и он непременно найдет ее там.
Но зачем надо было говорить об этом таким скорбным тоном? – недоумевал Блэкторн.
Сам он не видел ничего особенного в том, что его невеста отправилась в гости к его дяде: она всегда почитала сэра Перрана своим добрым другом. Непонятно было другое: отчего это все обитатели Хатерлея сделались вдруг так немногословны? Впрочем, решил он, скоро он увидит Джулию, она все ему объяснит.
Поручив свою лошадь одному из дядиных лакеев, Эдвард легко взбежал по ступенькам парадного крыльца, разделенного площадками из золотистого камня на три небольших пролета, торопливо поздоровался с Бистоном и тотчас спросил, где мисс Вердель.
Бистон удивленно приподнял одну бровь и, кажется, хотел не то переспросить, не то сообщить что-то, но потом, видимо, рассудив, что лучше воздержаться от лишних объяснений, ответил коротко:
– Полагаю, что она расставляет розы в библиотеке.
– Вот как, – улыбнулся Блэкторн. Значит, она украшает дядин дом. Как это похоже на нее – всегда заботиться о благе ближнего.
При мысли о Джулии, о том, какая она чудная, нежная и как мечтает скорее стать его женой, сердце его наполнилось радостью. Он отстранил Бистона, который собирался о нем доложить, и, перешагивая через две ступеньки, взбежал по лестнице.
В библиотеке он почти бегом устремился к Джулии и, едва успев заметить на ходу восхитительно изумленное выражение ее лица, заключил ее в объятья.
После первого нежного поцелуя он отстранился, чтобы получше ее разглядеть. Прекрасные зеленые глаза, казалось, вобрали его в себя целиком, и он тотчас простил ее за то, что она не ответила ни на одно из его многочисленных писем. В Полперро он пробыл три дня, и только после того, как таможенники помогли ему предать Суткоума и его соотечественника земле, поехал дальше в Плимут. Здесь он задержался на две недели, но за все время так и не получил ни единой весточки от Джулии. Чувствуя неладное, он готов был бросить все свои дела и помчаться в Хатерлей, однако все же пересилил себя: ведь до отъезда надо было заключить хотя бы один договор на поставку камня из карьера.
Но как же сладко было прижимать к груди любимую после долгой разлуки! Он целовал ее и думал о том, что уже через несколько минут, насладившись долгожданными объятьями, они вместе поедут к священнику, чтобы договориться о дне венчания.
Покрывая поцелуями ее шею, щеки, нос, глаза, он вдруг ощутил смутное беспокойство. Перед ним была уже не та Джулия, нежная и мягкая, в порыве страсти отдавшая ему даже то, чего не должна была отдавать.
Теперь ее руки как деревянные лежали на его плечах.
Он слегка отклонился, чтобы поймать ее взгляд и попытаться понять, в чем дело, – однако она отвела глаза. Опустив руки, Джулия крепко вцепилась пальцами в его запястья, и вместо любви в этом пожатии ему почудился непонятный страх.
– Что случилось? – резко спросил он. – Почему ты не смотришь мне в глаза?
– Не могу, – ответила она шепотом. Лицо ее было бледно.
– Джулия, что за глупости?! Взгляни на меня скорее.
Она медленно подняла глаза. Из их изумрудной глубины на него смотрело такое безысходное отчаяние, что ему стало страшно.
– Что у тебя с лицом? – спросила она, заметив еще не зажившие кровоподтеки на его скулах. – Эдвард, скажи, чем ты занимался столько времени в Корнуолле? Это… связано с контрабандистами?
– Да, отчасти, – хмурясь, отвечал он.
– Значит, ты… из-за денег… пошел на преступление?
– Господи, что ты городишь! Разумеется, нет. Веллингтон приказал мне обезвредить французского шпиона, который нелегально вывозил из Англии военные документы. Шпион оказался дядиным камердинером… Но с ним уже покончено.
Щеки Джулии, и без того бледные, побелели еще больше; в глазах стояла глухая тоска.
– Я не знала, – пробормотала она. – Но если даже и так… Если ты уезжал, чтобы…
Давешний страх вернулся к нему. Почему она не отвечала на его письма?
– Теперь это уже неважно. Но объясни мне, что происходит? Почему ты смотришь на меня так?
– Я не свободна, – сдавленным шепотом отвечала она. Глаза ее теперь были широко раскрыты. Она попыталась вырваться, но он крепко держал ее за талию.
– Что значит – не свободна? Говори же! Что тут произошло после моего отъезда? Почему ты мне ни разу не написала? В Плимуте я две недели ждал от тебя писем, но так и не дождался. И почему, в конце концов, ты шарахаешься от меня, как от привидения?
– Я не понимаю… Ты ждал моих писем в Плимуте? – На ее лице отобразилось смятение.
– А-а, Эдвард приехал!
Вздрогнув от неожиданности, Блэкторн обернулся на голос. В дверях библиотеки стоял сэр Перран.
– Это вы, дядя, – сказал он, досадуя на помеху. В такую минуту любой дурак сообразил бы, что постороннему лучше удалиться. – Простите, но нам с Джулией надо поговорить. Я должен выяснить, чем она расстроена.
Джулия вдруг начала вырываться, но он держал ее крепко, словно боясь отпустить.
Однако более всего его удивило дядино поведение. Вместо того, чтобы удалиться, как его просили, сэр Перран направился к ним, аккуратно обходя по дороге кресла.
– Возможно, она расстроена именно тем, что ты так бесцеремонно прижимаешь ее к себе и она понимает, что это дурно, – предположил он.
– Вы же прекрасно знаете, что мы помолвлены!.. – В комнате повисло какое-то странное напряжение, которого Блэкторн никак не мог постичь. – Мы поженимся, как только священник назначит нам день. Так что прошу вас…
– К сожалению, мой мальчик, из этого ничего не выйдет, – прервал его сэр Перран. – Джулия не может за тебя выйти.
Эдвард развернулся к дяде лицом.
– Надеюсь, вы не собираетесь чинить нам препятствий? Имейте в виду, запретить мне жениться на ком я хочу не в вашей власти.
Баронет остановился рядом с Джулией и с улыбкой взглянул на столик у окна.
– Я вижу, милая, у вас маленькая неприятность? Надеюсь, с вами все в порядке? Вы не поранились?
Блэкторн только сейчас заметил в луже на столе розы и осколки фарфора. Полированная столешница уже начала кое-где светлеть от воды, и эти белесые пятна на темной древесине тоже почему-то вселяли в него беспокойство.
– Нет, нисколько, – глядя в ковер, пробормотала Джулия. – Все хорошо, уверяю вас.
Взглянув на Джулию, Блэкторн снова нахмурился. Ее глаза по-прежнему были опущены, на лице застыло непонятное выражение покорности. Да, что-то определенно изменилось в ее отношении к сэру Перрану. Не было той дружеской легкости, с которой она всегда обращалась к баронету, зато появилась какая-то новая, почти благоговейная почтительность.
Эдвард и сам не понял, что заставило его опустить руки и отступить на шаг. Но как только он это сделал, сэр Перран приблизился к Джулии, уверенно обнял ее за плечи и поцеловал в щеку. В ответ она слабо улыбнулась, взгляд изумрудных глаз на миг скользнул по лицу баронета и снова вернулся к узорам на ковре.
– Ты приехал слишком поздно, – оборачиваясь к племяннику, сказал сэр Перран. Сощуренные серые глаза баронета казались совершенно непроницаемыми. – Право, не знаю, на что ты рассчитывал, когда за несколько недель не прислал Джулии ни строчки и даже не соизволил известить ее о своем местопребывании. Разумеется, я объяснил ей, что ты поехал в Корнуолл по делам, но кто мог предполагать, что тебя не будет целый месяц? Для завершения твоих дел не требовалось столько времени. Мы уже потеряли надежду, что ты вообще когда-нибудь вернешься. А что нам оставалось думать?
На миг Эдварду показалось, что острие шпаги вошло между ребрами ему в грудь. Боли не было, но внутри у него все словно онемело.
– То есть как – ни строчки? Что за черт?! Я отослал ей больше двух десятков писем, каждый день по письму!..
При этих словах Джулия испуганно вскинула на него глаза, и он застыл от неожиданной догадки.
– Джулия, ты что, не получала моих писем? – в ужасе вскричал он. – Ты не знала, где я был все это время?..
Джулия покачала головой, и ее глаза наполнились слезами.
– Это становится невыносимо, – едва слышно выдохнула она.
– Ну хорошо, теперь это уже неважно, – поспешно сказал Эдвард и протянул к ней руку. Его пальцы легли на прохладный рукав ее черного шелкового платья. – Как видишь, я вернулся, притом с наилучшими новостями. Я ведь говорил тебе, что ты должна мне верить. – Он извлек из внутреннего кармана несколько сложенных листов бумаги. – Я привез тебе целых три контракта на поставку камня! Вот, взгляни: это мост в Уилтшире, это перестройка большого особняка в Девоншире, а это строительство канала неподалеку от Бата. Все-таки со связями можно кое-чего добиться.
Он протянул бумаги Джулии, однако она продолжала стоять неподвижно и смотреть на них с таким выражением, словно они объяты пламенем и ей страшно к ним притронуться.
– Что я наделала!.. – в безысходной тоске воскликнула Джулия, но тут же в смятении обернулась к сэру Перрану. – Простите, вы не заслужили такой… неблагодарности. Пожалуйста, объясните все вашему племяннику. Я буду у себя в спальне. – И, зажав рот рукой, она выбежала из комнаты.
Блэкторн озадаченно глядел ей вслед. Она будет у себя в спальне? Что за бред? И что такое сэр Перран должен ему объяснить?
Он обернулся к дяде, и сердце почему-то тревожно заныло у него в груди.
Сэр Перран медленно поглаживал костяную ручку своей трости. Взгляд его, как и прежде, оставался непроницаемым.
– Надеюсь, мой мальчик, что перед лицом сложившихся обстоятельств ты сумеешь вести себя как благородный человек. Дело в том, что на днях мы с Джулией обвенчались. Увы – ты приехал слишком поздно. Тебе нечего так удивляться: просто я оказался в состоянии дать сестрам то, что им было нужно. Может быть, конечно, нам следовало больше тебе доверять, но… – Он кивнул на бумаги, которые Эдвард все еще сжимал в руке. – Ты ведь не соизволил посвятить меня в свои планы; вот я и поступил так, как считал наилучшим.
Блэкторн почувствовал, как острие шпаги начало медленно поворачиваться у него в груди. Ведь дядя знал, почему он так спешно уехал в Корнуолл, знал – и все же не убедил Джулию дождаться.
– Вы венчались с нею, зная, что я люблю ее и что мы с нею уже… были близки?
– Будь благоразумен, – сказал сэр Перран. – В конце концов, что ты можешь ей дать? Я же дам ей все.
– Что я могу ей дать? Да хотя бы это! – Он взмахнул бумагами перед дядиным лицом. – Кроме того, я нашел нанимателя для Хатерлея… – Тут в голову ему пришла неожиданная мысль. – Кажется, я припоминаю какие-то слухи о том, что вы присматриваете себе жену… А может, вы давно уже присмотрели Джулию? – Спрашивая, он уже знал ответ.
Некоторое время сэр Перран молчал. Вглядевшись в его лицо, Эдвард увидел вдруг, что от давешней дядиной непроницаемости не осталось и следа, а его серые глаза сделались почти черными от ненависти и гнева.
– Да, – наконец произнес он. – Я присмотрел ее для себя два с лишним года назад. Вот только я никак не мог ожидать, что ты вернешься в Монастырскую усадьбу и влюбишься в нее без памяти. Ты чуть не расстроил мне все планы.
– Почему вы мне ничего не сказали?
– Зачем же было настораживать тебя без нужды?
– Настораживать, – повторил Блэкторн. Казалось, какая-то отвратительная трясина засасывала его все глубже. – Вы как будто говорите со своим злейшим врагом.
Память тут же унесла его в далекое прошлое, когда он, еще подросток, стоял в этой самой комнате рядом со своей матерью, а она разговаривала о чем-то с сэром Перраном. Его поразило тогда, как дядя смотрел на нее: то нежно и страстно, то, в следующее мгновение, почти с ненавистью. Может, сэр Перран перенес эту свою давнюю ненависть с матери на сына?
Не удостоив племянника ответом, баронет отвернулся и, прихрамывая, вышел из комнаты. В голове у Эдварда теснились обрывки самых невообразимых мыслей: «Старик не может жить вечно, когда-нибудь он умрет, и Джулия будет моей… А что, если прикончить его прямо сейчас?.. Фу, какой бред! Меня же повесят за убийство… Да, но какова Джулия! Значит, она совсем не верила в меня? Правда, она не получала моих писем… Хотелось бы знать, почему. А то письмо, которое я отдал Бистону, – что сталось с ним? И со всеми остальными?..»
– Эдвард!
Он обернулся. На пороге стояла Джулия. В черном траурном платье она казалась особенно бледной.
– Мне нужно с тобою поговорить, – сказала она, делая неуверенный шаг в его сторону.
Эдвард все еще держал в руке контракты на поставку камня и письмо от адмирала Микловера, который не раз бывал в Хатерлее и желал бы поселиться там, выйдя в отставку. Он недоуменно взглянул на документы, которые вдруг показались ему непомерно тяжелыми, потом снова на Джулию. Ее глаза были полны волнения и страха.
– Пожалуйста, пойми меня, – заговорила она. – От тебя не было ничего, ни строчки. Сэр Перран и его батские знакомые убедили меня, что из наших с тобою планов ничего не выйдет. Что же мне было делать? Ведь ты целый месяц не давал о себе знать…
Ему пришлось произвести над собой неимоверное усилие, чтобы сдвинуться с места, и в конце концов ему это удалось. Он кое-как дошел до двери и, держа бумаги, как клинок, на вытянутой руке перед собой, вложил их Джулии в руку. При этом ее лицо еще больше побледнело.
– Я понимаю, что теперь они тебе уже не нужны, – сказал он. – Считай их свадебным подарком. Однако у меня к тебе просьба: поскольку я вел переговоры в святой уверенности, что условия поставок будут неукоснительно выполняться, то, пожалуйста, проследи за тем, чтобы так оно и было. Для меня это вопрос чести: ведь уговорить покупателей было не так-то легко. Мне пришлось лично заверять каждого из них, что камень будет доставляться вовремя. По всей видимости, сделки на поставки камня из карьера Делабоула в последние годы представлялись крайне ненадежными. По-моему, в этом есть даже известная ирония. Как ты полагаешь?
– Ты несправедлив ко мне. Ты никогда не понимал всей меры моей ответственности перед сестрами…
– А ты никогда не верила в меня и поэтому не дождалась.
– Но неужели ты не мог на минуту завернуть перед своим отъездом в Хатерлей? Ведь я только благодаря твоему дяде и узнала, что ты уехал. Будь у меня хотя бы письмо, хотя бы маленькая записка от тебя, я бы еще могла на что-то надеяться.
– Заехать к вам я не мог – дело было слишком спешное, – сказал он. – Что же до письма, то, заверяю тебя, я оставил его и передал Бистону. Ума не приложу, как ты могла его не получить.
А что, если письмо и впрямь не было передано? – вдруг мелькнуло у него в голове. Может быть, дядя нарочно придержал его, чтобы облегчить себе путь к сердцу Джулии? Не исключено, что баронет способен еще и не на такое лицемерие… Впрочем, какая разница. Он сумел воспользоваться моментом и жениться на Джулии, остальное теперь уже неважно.
Пока Блэкторн смотрел на Джулию долгим прощальным взглядом, боль утраты все глубже вгрызалась в его сердце. Он уже хотел отвернуться, чтобы покинуть Монастырскую усадьбу навсегда, но вспомнил о кольце с изумрудом, достал его из внутреннего кармана и протянул Джулии.
Она вздрогнула от неожиданности.
– Откуда это у тебя? – Лицо ее вдруг жалобно сморщилось, в глазах заблестели слезы.
– Я выиграл его у твоего отца вечером накануне его самоубийства, и у меня тогда же возникло подозрение, что вряд ли оно принадлежит ему:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Прервав на минуту свое занятие, Джулия окинула взглядом просторную библиотеку. Стеллажи с книгами, тянувшиеся от пола до потолка, свидетельствовали о широте интересов сэра Перрана. Шелковые занавески на окнах были розовато-кремовые, в тон лепнины на потолке. Вощеный пол был покрыт длинным – во всю комнату – ковром в кремовых, золотистых и синих тонах. Глядя на мягкие кресла у камина, обитые темно-синим бархатом, она почти зримо представляла, как долгим зимним вечером, уютно устроившись перед пылающим очагом, она погрузится в чтение какого-нибудь приключенческого романа, полного высоких мыслей и чувств. Судя по всему, ей предстояло провести немало часов за этим занятием.
Из-за окна донесся частый перестук копыт: по-видимому, кто-то спешил. Джулия машинально повернула голову – и покачнулась от неожиданности. Сомнений быть не могло. По гравиевой аллее к дому верхом на лошади подъезжал Эдвард.
Ее руки дрогнули, ваза упала и разбилась, красные розы упали в хлынувшую на пол воду.
15
Майор Блэкторн радовался как мальчишка. За короткое в сущности время он успел сделать очень много, и ему не терпелось рассказать обо всем Джулии.
Вернувшись в Сомерсет, он первым делом поспешил в Хатерлей, однако там ему почему-то был оказан весьма сдержанный прием. Григсон, вместо того, чтобы вразумительно объяснить ему, где Джулия, отослал его к Элизабет. От Элизабет он тоже мало чего добился. По всей видимости, она была слишком смущена его неожиданным появлением и поэтому не могла толком ответить ни на один вопрос, лишь сообщила, что ее сестра поехала в Монастырскую усадьбу и он непременно найдет ее там.
Но зачем надо было говорить об этом таким скорбным тоном? – недоумевал Блэкторн.
Сам он не видел ничего особенного в том, что его невеста отправилась в гости к его дяде: она всегда почитала сэра Перрана своим добрым другом. Непонятно было другое: отчего это все обитатели Хатерлея сделались вдруг так немногословны? Впрочем, решил он, скоро он увидит Джулию, она все ему объяснит.
Поручив свою лошадь одному из дядиных лакеев, Эдвард легко взбежал по ступенькам парадного крыльца, разделенного площадками из золотистого камня на три небольших пролета, торопливо поздоровался с Бистоном и тотчас спросил, где мисс Вердель.
Бистон удивленно приподнял одну бровь и, кажется, хотел не то переспросить, не то сообщить что-то, но потом, видимо, рассудив, что лучше воздержаться от лишних объяснений, ответил коротко:
– Полагаю, что она расставляет розы в библиотеке.
– Вот как, – улыбнулся Блэкторн. Значит, она украшает дядин дом. Как это похоже на нее – всегда заботиться о благе ближнего.
При мысли о Джулии, о том, какая она чудная, нежная и как мечтает скорее стать его женой, сердце его наполнилось радостью. Он отстранил Бистона, который собирался о нем доложить, и, перешагивая через две ступеньки, взбежал по лестнице.
В библиотеке он почти бегом устремился к Джулии и, едва успев заметить на ходу восхитительно изумленное выражение ее лица, заключил ее в объятья.
После первого нежного поцелуя он отстранился, чтобы получше ее разглядеть. Прекрасные зеленые глаза, казалось, вобрали его в себя целиком, и он тотчас простил ее за то, что она не ответила ни на одно из его многочисленных писем. В Полперро он пробыл три дня, и только после того, как таможенники помогли ему предать Суткоума и его соотечественника земле, поехал дальше в Плимут. Здесь он задержался на две недели, но за все время так и не получил ни единой весточки от Джулии. Чувствуя неладное, он готов был бросить все свои дела и помчаться в Хатерлей, однако все же пересилил себя: ведь до отъезда надо было заключить хотя бы один договор на поставку камня из карьера.
Но как же сладко было прижимать к груди любимую после долгой разлуки! Он целовал ее и думал о том, что уже через несколько минут, насладившись долгожданными объятьями, они вместе поедут к священнику, чтобы договориться о дне венчания.
Покрывая поцелуями ее шею, щеки, нос, глаза, он вдруг ощутил смутное беспокойство. Перед ним была уже не та Джулия, нежная и мягкая, в порыве страсти отдавшая ему даже то, чего не должна была отдавать.
Теперь ее руки как деревянные лежали на его плечах.
Он слегка отклонился, чтобы поймать ее взгляд и попытаться понять, в чем дело, – однако она отвела глаза. Опустив руки, Джулия крепко вцепилась пальцами в его запястья, и вместо любви в этом пожатии ему почудился непонятный страх.
– Что случилось? – резко спросил он. – Почему ты не смотришь мне в глаза?
– Не могу, – ответила она шепотом. Лицо ее было бледно.
– Джулия, что за глупости?! Взгляни на меня скорее.
Она медленно подняла глаза. Из их изумрудной глубины на него смотрело такое безысходное отчаяние, что ему стало страшно.
– Что у тебя с лицом? – спросила она, заметив еще не зажившие кровоподтеки на его скулах. – Эдвард, скажи, чем ты занимался столько времени в Корнуолле? Это… связано с контрабандистами?
– Да, отчасти, – хмурясь, отвечал он.
– Значит, ты… из-за денег… пошел на преступление?
– Господи, что ты городишь! Разумеется, нет. Веллингтон приказал мне обезвредить французского шпиона, который нелегально вывозил из Англии военные документы. Шпион оказался дядиным камердинером… Но с ним уже покончено.
Щеки Джулии, и без того бледные, побелели еще больше; в глазах стояла глухая тоска.
– Я не знала, – пробормотала она. – Но если даже и так… Если ты уезжал, чтобы…
Давешний страх вернулся к нему. Почему она не отвечала на его письма?
– Теперь это уже неважно. Но объясни мне, что происходит? Почему ты смотришь на меня так?
– Я не свободна, – сдавленным шепотом отвечала она. Глаза ее теперь были широко раскрыты. Она попыталась вырваться, но он крепко держал ее за талию.
– Что значит – не свободна? Говори же! Что тут произошло после моего отъезда? Почему ты мне ни разу не написала? В Плимуте я две недели ждал от тебя писем, но так и не дождался. И почему, в конце концов, ты шарахаешься от меня, как от привидения?
– Я не понимаю… Ты ждал моих писем в Плимуте? – На ее лице отобразилось смятение.
– А-а, Эдвард приехал!
Вздрогнув от неожиданности, Блэкторн обернулся на голос. В дверях библиотеки стоял сэр Перран.
– Это вы, дядя, – сказал он, досадуя на помеху. В такую минуту любой дурак сообразил бы, что постороннему лучше удалиться. – Простите, но нам с Джулией надо поговорить. Я должен выяснить, чем она расстроена.
Джулия вдруг начала вырываться, но он держал ее крепко, словно боясь отпустить.
Однако более всего его удивило дядино поведение. Вместо того, чтобы удалиться, как его просили, сэр Перран направился к ним, аккуратно обходя по дороге кресла.
– Возможно, она расстроена именно тем, что ты так бесцеремонно прижимаешь ее к себе и она понимает, что это дурно, – предположил он.
– Вы же прекрасно знаете, что мы помолвлены!.. – В комнате повисло какое-то странное напряжение, которого Блэкторн никак не мог постичь. – Мы поженимся, как только священник назначит нам день. Так что прошу вас…
– К сожалению, мой мальчик, из этого ничего не выйдет, – прервал его сэр Перран. – Джулия не может за тебя выйти.
Эдвард развернулся к дяде лицом.
– Надеюсь, вы не собираетесь чинить нам препятствий? Имейте в виду, запретить мне жениться на ком я хочу не в вашей власти.
Баронет остановился рядом с Джулией и с улыбкой взглянул на столик у окна.
– Я вижу, милая, у вас маленькая неприятность? Надеюсь, с вами все в порядке? Вы не поранились?
Блэкторн только сейчас заметил в луже на столе розы и осколки фарфора. Полированная столешница уже начала кое-где светлеть от воды, и эти белесые пятна на темной древесине тоже почему-то вселяли в него беспокойство.
– Нет, нисколько, – глядя в ковер, пробормотала Джулия. – Все хорошо, уверяю вас.
Взглянув на Джулию, Блэкторн снова нахмурился. Ее глаза по-прежнему были опущены, на лице застыло непонятное выражение покорности. Да, что-то определенно изменилось в ее отношении к сэру Перрану. Не было той дружеской легкости, с которой она всегда обращалась к баронету, зато появилась какая-то новая, почти благоговейная почтительность.
Эдвард и сам не понял, что заставило его опустить руки и отступить на шаг. Но как только он это сделал, сэр Перран приблизился к Джулии, уверенно обнял ее за плечи и поцеловал в щеку. В ответ она слабо улыбнулась, взгляд изумрудных глаз на миг скользнул по лицу баронета и снова вернулся к узорам на ковре.
– Ты приехал слишком поздно, – оборачиваясь к племяннику, сказал сэр Перран. Сощуренные серые глаза баронета казались совершенно непроницаемыми. – Право, не знаю, на что ты рассчитывал, когда за несколько недель не прислал Джулии ни строчки и даже не соизволил известить ее о своем местопребывании. Разумеется, я объяснил ей, что ты поехал в Корнуолл по делам, но кто мог предполагать, что тебя не будет целый месяц? Для завершения твоих дел не требовалось столько времени. Мы уже потеряли надежду, что ты вообще когда-нибудь вернешься. А что нам оставалось думать?
На миг Эдварду показалось, что острие шпаги вошло между ребрами ему в грудь. Боли не было, но внутри у него все словно онемело.
– То есть как – ни строчки? Что за черт?! Я отослал ей больше двух десятков писем, каждый день по письму!..
При этих словах Джулия испуганно вскинула на него глаза, и он застыл от неожиданной догадки.
– Джулия, ты что, не получала моих писем? – в ужасе вскричал он. – Ты не знала, где я был все это время?..
Джулия покачала головой, и ее глаза наполнились слезами.
– Это становится невыносимо, – едва слышно выдохнула она.
– Ну хорошо, теперь это уже неважно, – поспешно сказал Эдвард и протянул к ней руку. Его пальцы легли на прохладный рукав ее черного шелкового платья. – Как видишь, я вернулся, притом с наилучшими новостями. Я ведь говорил тебе, что ты должна мне верить. – Он извлек из внутреннего кармана несколько сложенных листов бумаги. – Я привез тебе целых три контракта на поставку камня! Вот, взгляни: это мост в Уилтшире, это перестройка большого особняка в Девоншире, а это строительство канала неподалеку от Бата. Все-таки со связями можно кое-чего добиться.
Он протянул бумаги Джулии, однако она продолжала стоять неподвижно и смотреть на них с таким выражением, словно они объяты пламенем и ей страшно к ним притронуться.
– Что я наделала!.. – в безысходной тоске воскликнула Джулия, но тут же в смятении обернулась к сэру Перрану. – Простите, вы не заслужили такой… неблагодарности. Пожалуйста, объясните все вашему племяннику. Я буду у себя в спальне. – И, зажав рот рукой, она выбежала из комнаты.
Блэкторн озадаченно глядел ей вслед. Она будет у себя в спальне? Что за бред? И что такое сэр Перран должен ему объяснить?
Он обернулся к дяде, и сердце почему-то тревожно заныло у него в груди.
Сэр Перран медленно поглаживал костяную ручку своей трости. Взгляд его, как и прежде, оставался непроницаемым.
– Надеюсь, мой мальчик, что перед лицом сложившихся обстоятельств ты сумеешь вести себя как благородный человек. Дело в том, что на днях мы с Джулией обвенчались. Увы – ты приехал слишком поздно. Тебе нечего так удивляться: просто я оказался в состоянии дать сестрам то, что им было нужно. Может быть, конечно, нам следовало больше тебе доверять, но… – Он кивнул на бумаги, которые Эдвард все еще сжимал в руке. – Ты ведь не соизволил посвятить меня в свои планы; вот я и поступил так, как считал наилучшим.
Блэкторн почувствовал, как острие шпаги начало медленно поворачиваться у него в груди. Ведь дядя знал, почему он так спешно уехал в Корнуолл, знал – и все же не убедил Джулию дождаться.
– Вы венчались с нею, зная, что я люблю ее и что мы с нею уже… были близки?
– Будь благоразумен, – сказал сэр Перран. – В конце концов, что ты можешь ей дать? Я же дам ей все.
– Что я могу ей дать? Да хотя бы это! – Он взмахнул бумагами перед дядиным лицом. – Кроме того, я нашел нанимателя для Хатерлея… – Тут в голову ему пришла неожиданная мысль. – Кажется, я припоминаю какие-то слухи о том, что вы присматриваете себе жену… А может, вы давно уже присмотрели Джулию? – Спрашивая, он уже знал ответ.
Некоторое время сэр Перран молчал. Вглядевшись в его лицо, Эдвард увидел вдруг, что от давешней дядиной непроницаемости не осталось и следа, а его серые глаза сделались почти черными от ненависти и гнева.
– Да, – наконец произнес он. – Я присмотрел ее для себя два с лишним года назад. Вот только я никак не мог ожидать, что ты вернешься в Монастырскую усадьбу и влюбишься в нее без памяти. Ты чуть не расстроил мне все планы.
– Почему вы мне ничего не сказали?
– Зачем же было настораживать тебя без нужды?
– Настораживать, – повторил Блэкторн. Казалось, какая-то отвратительная трясина засасывала его все глубже. – Вы как будто говорите со своим злейшим врагом.
Память тут же унесла его в далекое прошлое, когда он, еще подросток, стоял в этой самой комнате рядом со своей матерью, а она разговаривала о чем-то с сэром Перраном. Его поразило тогда, как дядя смотрел на нее: то нежно и страстно, то, в следующее мгновение, почти с ненавистью. Может, сэр Перран перенес эту свою давнюю ненависть с матери на сына?
Не удостоив племянника ответом, баронет отвернулся и, прихрамывая, вышел из комнаты. В голове у Эдварда теснились обрывки самых невообразимых мыслей: «Старик не может жить вечно, когда-нибудь он умрет, и Джулия будет моей… А что, если прикончить его прямо сейчас?.. Фу, какой бред! Меня же повесят за убийство… Да, но какова Джулия! Значит, она совсем не верила в меня? Правда, она не получала моих писем… Хотелось бы знать, почему. А то письмо, которое я отдал Бистону, – что сталось с ним? И со всеми остальными?..»
– Эдвард!
Он обернулся. На пороге стояла Джулия. В черном траурном платье она казалась особенно бледной.
– Мне нужно с тобою поговорить, – сказала она, делая неуверенный шаг в его сторону.
Эдвард все еще держал в руке контракты на поставку камня и письмо от адмирала Микловера, который не раз бывал в Хатерлее и желал бы поселиться там, выйдя в отставку. Он недоуменно взглянул на документы, которые вдруг показались ему непомерно тяжелыми, потом снова на Джулию. Ее глаза были полны волнения и страха.
– Пожалуйста, пойми меня, – заговорила она. – От тебя не было ничего, ни строчки. Сэр Перран и его батские знакомые убедили меня, что из наших с тобою планов ничего не выйдет. Что же мне было делать? Ведь ты целый месяц не давал о себе знать…
Ему пришлось произвести над собой неимоверное усилие, чтобы сдвинуться с места, и в конце концов ему это удалось. Он кое-как дошел до двери и, держа бумаги, как клинок, на вытянутой руке перед собой, вложил их Джулии в руку. При этом ее лицо еще больше побледнело.
– Я понимаю, что теперь они тебе уже не нужны, – сказал он. – Считай их свадебным подарком. Однако у меня к тебе просьба: поскольку я вел переговоры в святой уверенности, что условия поставок будут неукоснительно выполняться, то, пожалуйста, проследи за тем, чтобы так оно и было. Для меня это вопрос чести: ведь уговорить покупателей было не так-то легко. Мне пришлось лично заверять каждого из них, что камень будет доставляться вовремя. По всей видимости, сделки на поставки камня из карьера Делабоула в последние годы представлялись крайне ненадежными. По-моему, в этом есть даже известная ирония. Как ты полагаешь?
– Ты несправедлив ко мне. Ты никогда не понимал всей меры моей ответственности перед сестрами…
– А ты никогда не верила в меня и поэтому не дождалась.
– Но неужели ты не мог на минуту завернуть перед своим отъездом в Хатерлей? Ведь я только благодаря твоему дяде и узнала, что ты уехал. Будь у меня хотя бы письмо, хотя бы маленькая записка от тебя, я бы еще могла на что-то надеяться.
– Заехать к вам я не мог – дело было слишком спешное, – сказал он. – Что же до письма, то, заверяю тебя, я оставил его и передал Бистону. Ума не приложу, как ты могла его не получить.
А что, если письмо и впрямь не было передано? – вдруг мелькнуло у него в голове. Может быть, дядя нарочно придержал его, чтобы облегчить себе путь к сердцу Джулии? Не исключено, что баронет способен еще и не на такое лицемерие… Впрочем, какая разница. Он сумел воспользоваться моментом и жениться на Джулии, остальное теперь уже неважно.
Пока Блэкторн смотрел на Джулию долгим прощальным взглядом, боль утраты все глубже вгрызалась в его сердце. Он уже хотел отвернуться, чтобы покинуть Монастырскую усадьбу навсегда, но вспомнил о кольце с изумрудом, достал его из внутреннего кармана и протянул Джулии.
Она вздрогнула от неожиданности.
– Откуда это у тебя? – Лицо ее вдруг жалобно сморщилось, в глазах заблестели слезы.
– Я выиграл его у твоего отца вечером накануне его самоубийства, и у меня тогда же возникло подозрение, что вряд ли оно принадлежит ему:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46