Он еще больше распалял ее, осыпая поцелуями шею, плечи, грудь, пока в мозгу Джейн не вспыхнули ослепительные звезды. Торп начал двигаться еще быстрее, изо всех сил прижимая к себе Джейн, и, наконец, тоже утолил свою страсть.
Джейн повисла в воде, цепляясь за плечи Торпа, и вдруг разрыдалась — сама не зная почему. Ведь ей было так хорошо, наслаждение казалось почти нестерпимым!
Очевидно, она плакала оттого, что все это было и прошло. Жизнь двинулась дальше, и ее поступь была неостановима, как круговорот мироздания.
Внезапно Джейн заметила, что туман над источником начинает рассеиваться. Солнце лизнуло поверхность воды. Джейн подняла руку и широко повела ею, разбивая зеркало воды на сотни осколков. Капли посыпались золотым дождем, сверкающими искрами, прогоняя последние клочки тумана.
Тогда она тихо сказала:
— Это ничего не меняет, Торп. Я хочу, чтобы вы это знали.
Он ответил не сразу.
— Все-таки будете продолжать погоню за Уэйнгровом? — голос его был подозрительно спокойным.
— Да, — ответила Джейн, отворачивая лицо.
Она легла на спину и медленно поплыла, краем глаза наблюдая, как Торп выбирается на берег. Он быстро оделся, собрал в корзинку остатки завтрака, аккуратно упаковал и отнес в экипаж.
Джейн вылезла из воды лишь после того, как услышала удаляющийся галоп его лошади.
Вечером того же дня они снова оказались вместе — в оружейной. Джейн стояла у стола, обхватив плечи руками, а Торп сидел чуть поодаль, в черном лакированном кресле, положив ногу на ногу. Он все еще был очень сердит на нее. По этой причине и она была сердита на него.
— Начнем, может быть?
Джейн указала на листы бумаги, сиротливо лежащие на столе. Торп подошел к столу, протянул руку, но не к бумаге, а к шару булавы, и постучал ногтем по его боку. Нахмурившись, он поджал губы, взял наконец верхний лист и, скрипнув зубами, прочитал:
— «Три акта и фарс». Ну что же, один акт мы уже сыграли, не так ли? Или это был сразу фарс?
— Оставьте дешевый театр, Торп! — поморщилась Джейн. — Мы с вами были близки — но больше не будем. Все кончено. И ничего не изменилось.
Торп раздул ноздри и углубился в текст, но все еще тяжело дышал и, судя по всему, никак не мог сосредоточиться.
— Все изменилось, — недовольно пробормотал он. — Все! Разве вы сами этого не видите?
— Что вы хотите этим сказать? — Джейн нервно сплетала пальцы рук, чтобы успокоиться. — Что после прогулки к источнику вдруг сразу пылко полюбили меня? Или вы полагаете, что до сегодняшнего дня я была вольна делать выбор, а теперь мое будущее зависит только от вас? Что я теперь непременно должна стать вашей любовницей, что я отныне — ваша собственность и должна поступать так, как вам будет угодно приказать?
Торп в ярости швырнул бумаги на пол, и они разлетелись по всей комнате. Детский жест, конечно, но он был по-настоящему взбешен.
— Прежде всего, я хочу, чтобы вы перестали лицемерить! Вы поступаете дурно, вы…
— Ах, ах! Зато вы, надо полагать, всегда поступаете абсолютно правильно и безупречно во всех отношениях.
— Да уж почестнее вашего!
— Слышу голос благополучного человека, который никогда не будет способен понять чьи-то трудности. Куда уж там!
— Я просто не верю, что вы справитесь с ними таким способом.
— Справлюсь, не беспокойтесь. Я сегодня совершила ошибку — вот и все.
Торп изо всех сил стукнул кулаком по столу. Он пылал от ярости. Он ненавидел — себя, Джейн, весь мир… С чего он взял, что, добившись ее близости еще раз, он тем самым исполнит свое заветное желание — сделает Джейн своей любовницей? О, Боже, ведь его сегодняшняя «победа» выглядит как худший образчик мужского высокомерия! Торп заметил, что Джейн испуганно смотрит на него, смутился и принялся подбирать с пола листы.
Целый день он жил надеждами, но вот пришел вечер, и все надежды рухнули. С треском. Слова Джейн обожгли его, словно раскаленные угли. Она подтвердила, что, несмотря на сегодняшнее приключение возле горячего источника, собирается продолжать охоту за Уэйнгровом!
Торп внезапно вспомнил о миссис Ньюстед и о том, что она с трепетом ждет развязки этой драмы. Что ж, придется признать свое поражение и сообщить миссис Ньюстед о том, что между ним и миссис Амбергейт все кончено… Однако с поражением готова была смириться лишь малая часть его существа. Ничтожнейшая! Труднее всего было вынести то, что Джейн ведет себя как опытная, точно рассчитывающая свои ходы лицемерка. Как она может думать об охоте за Фредди после того, что случилось между ними в горячем источнике?!
Но не только это беспокоило его. Сразу после обеда, перед тем, как партнеры по виньеткам должны были разойтись по своим местам, Джейн пригласила Фредди прогуляться с ней в саду с китайскими фонариками. Торп был так охвачен ревностью, что позволил себе неджентльменский поступок: он прокрался в оружейную, из которой хорошо просматривался сад, и приготовился наблюдать за свиданием.
Почти все время Фредди шел рядом с Джейн, не касаясь ее. Он спотыкался и что-то бормотал, но, когда они уже повернули к дому, неожиданно остановился, обнял свою спутницу и нежно, страстно поцеловал. Оторвавшись от губ Джейн, он сконфузился, она же, напротив, выглядела спокойной и очень довольной. И только тогда Торп окончательно понял, что Джейн не отстанет от Фредди Уэйнгрова, несмотря ни на какие горячие источники. А Фредерик Уэйнгров, похоже, решил таки наконец дать волю своим чувствам: Решил связать с Джейн свою судьбу…
Сладкая парочка, соединенная самим сатаной!
Торп понял, что не может больше находиться с ней в одной комнате. Собрав с пола бумаги, он выпрямился, протянул их Джейн и неожиданно пожелал ей доброй ночи.
Он просит извинить его. У него разболелась голова. Он надеется, что Джейн принесет его извинения хозяйке дома и сама примет его извинения — но он вынужден покинуть ее и поскорее лечь в постель.
Джейн ошарашенно выслушала его и молча проводила глазами. Что же она наделала?! Сама разрушила едва возникшие дружеские отношения с Торпом: сначала дав волю своей похоти, а затем — посвятив его в свои замыслы, связанные с Фредди. Боже, какая же она идиотка!
Но самым странным было то, что она чувствовала себя предательницей не по отношению к Фредди, но — к Торпу. Конечно, глупо было надеяться на то, что она сумеет остаться безразличной к пылким проявлением его страсти. Глупо и смешно.
Но что же ей теперь делать? Что ей делать с этим ужасным человеком, который так долго искушал ее, который украл ключ, оставленный ею Фредди, и той же ночью похитил ее добродетель? С человеком, который настиг ее возле источника? Что ей делать с ним, а точнее — что ей делать без него?..
Джейн попыталась было представить себе, как занимается любовью с Фредди, но у нее ничего не получалось. Как ни крути, а Фредди похож на неуклюжего, только что вставшего на ноги жеребенка. Это так же верно, как то, что Торп больше всего смахивает на жеребца. Да, на хорошего, чистокровного жеребца!
Джейн опустилась в кресло, прижимая к себе листы с текстом виньетки. Они мало продвинулись с тех пор, как решили ввести в свою сцену дуэль. И при этом у них оставалась всего неделя до того момента, когда придет пора предстать перед почтеннейшей публикой со своей версией извечной темы: любовь и брак глазами мужчины и женщины.
«Проклятье, — подумала Джейн, и слезы покатились у нее из глаз. — Ну почему, почему это должно было случиться именно со мной? Почему именно на моем пути повстречался Торп — такой красивый, такой сильный — ив мгновение ока разрушил душевный мир и покой, а затем поломал и все планы?!»
Джейн подперла рукой подбородок, и несколько слезинок капнуло на исписанный лист. Они смазали чернила, и Джейн заметила, что расплылись слова «Три акта».
Приходилось признаться себе, что после любовного приключения на горячих источниках многое все-таки изменилось. И прежде всего — в ней самой. Эта мысль посетила Джейн, когда она спускалась по лестнице в элегантном лазурном шелковом платье, тайно мечтая встретить по дороге Торпа. И встретила. Джейн заглянула в глаза Торпа и растворилась в них. Утонула в их синеве, словно в небе. Торп не улыбался, но лицо его светилось радостью. Во всяком случае, так показалось Джейн.
Как всегда некстати, в эту минуту рядом возник Фредди — в роскошном светло-синем сюртуке и со страусовым пером в волосах. Джейн подала ему руку и оставила Торпа в одиночестве возле подножия лестницы.
Они с Фредди направились в сад, и он принялся пространно извиняться за испорченный день. Признал, что был не прав, не поехав с Джейн к источнику. Согласился, что поступил глупо, усомнившись в себе, а главное — не проявил должного уважения к чувствам Джейн. Она была изумлена. А когда Фредди обнял ее и поцеловал, она совершенно забыла о Торпе. Ей стало не до него: ведь сейчас и здесь решалась ее судьба! Пройдет совсем немного времени, и Фредди станет ее мужем, а чуть позже — отцом ее детей. И все фантазии и мечты, связанные с Торпом, мгновенно улетучились из прелестной головки Джейн.
Но зато теперь к Джейн опять вернулись сомнения — особенно после того, как она увидела страдание во взгляде Торпа. Какую роль отвела ему судьба в ее жизни? Кем он был на самом деле? Неужели только богатым сумасбродом, каким виделся полковнику Даффилду и леди Сомеркоут?
Смущение нарастало. Джейн чувствовала себя раздвоенной. Та половина ее существа, что стремилась по-прежнему к завоеванию Фредди, вступила в войну с другой половиной, заинтригованной тем, что для Торпа их отношения переросли физическое влечение и стали чем-то большим.
Джейн рассеянно смотрела на бумажные листы, мысли ее были далеко от недописанной пьесы. Гораздо больше ее занимал сейчас другой вопрос — что принесет в ее жизнь следующий акт?
Шорох платьев, негромкие голоса и шелест шагов по паркету — эти звуки наполнили субботним вечером бальный зал. Вдоль стен тесно друг к другу стояли обитые синим бархатом стулья — по двенадцать у каждой стены. Оркестр играл соль-мажорное Аллегро Моцарта, а двадцать пять человек гостей прохаживались вдоль стульев, ожидая и ловя момент, когда музыка внезапно оборвется. Тогда каждый как можно быстрее постарается занять любой свободный стул. Затихают звуки музыки, раздается веселый смех, и вот уже один из игроков — самый медлительный или невезучий — выбывает из игры. Следом за ним убирается один стул, и игра продолжается.
Леди Сомеркоут предложила совместить игру с маскарадом — и многие из гостей были в костюмах и масках. Три огромные люстры заливали светом красочное зрелище.
Джейн нарядилась Клеопатрой. Лицо ее прикрывала плотная маска, на голове красовался мелко завитый черный парик. Она решила на несколько часов забыть про все свои заботы. Забыть о том, что должна как можно скорее добиться руки Фредди — не позже чем через неделю. Забыть о Торпе, которому ничего не стоило разрушить все ее планы.
Музыка вновь зазвучала — быстрее и громче, чем прежде. Смех и оживление царили в зале, где за веселым соревнованием следило человек пятьдесят, одетых в костюмы и маски, — все они были соседями лорда Сомеркоута, приглашенными на сегодняшний вечер.
Музыка оборвалась, и началась веселая кутерьма — пошла борьба за стулья. Зал наполнился шумом, возгласами, шорохами туфель по паркету.
Милейший мистер Улльстри, одетый в традиционный наряд придворного шута — треугольный фиолетовый колпак с бубенчиками и двухцветное фиолетово-синее трико, — огорченно вскрикнул, когда Генриетта захватила стул под самым его носом. Он по-шутовски поднял вверх руку Гетти в знак победы, а затем поцеловал ее, и бедная девушка густо покраснела под своей белой шелковой полумаской, украшенной жемчугом.
Генриетта изображала Фею. На ней было прелестное розовое платье — легкое, воздушное, с двумя маленькими тугими крылышками на спине. Светло-каштановые волосы падали на плечи каскадом мелких локонов. «Она никогда еще не была так хороша», — подумала Джейн. Сама же Гетти от всей души наслаждалась игрой, легко порхая по залу в белых туфельках — непременном атрибуте Феи.
Лорд Сомеркоут убрал еще один стул. Вновь заиграл оркестр, и двадцать три оставшихся игрока продолжали охоту за стульями под гениальную музыку Моцарта. Они шли быстрым шагом по кругу, и их движение сопровождалось гудением и вздохами толпы гостей, предвкушавших борьбу, замерших в напряженном ожидании. Шаркали подошвы. Двигаясь среди возбужденных соперничеством игроков, Джейн была готова к битве за заветный свободный синий стул.
Моцарт оборвался на полуфразе.
Визг и смех взлетели к потолку.
Началась толкотня и давка.
Ах, бедная, бедная миссис Ньюстед! Громоздкий пудреный парик так не вовремя сполз у нее набок! Замешкавшись, она села, но оказалась на коленях у уже занявшего стул полковника Даффилда. Скрывая досаду, миссис Ньюстед рассмеялась, полковник же ловко обнял ее за талию и слегка прижал к себе. Сам он был наряжен Моисеем — в широком галифе из коричневого полотна. Волосы его были покрыты оранжево-коричневым платком, перехваченным широким витым шнурком. Само собою, костюм дополняла большая черная борода.
Джейн была слегка шокирована, увидев, как полковник на глазах у всех обнимает миссис Ньюстед, но та казалась очень довольной и весело визжала и хохотала, пока Даффилд не отпустил ее. На миссис Ньюстед были широкие юбки с нашитыми аппликациями из ткани и золотого кружева. Отбиваясь от полковника, она успела продемонстрировать всем собравшимся свои ноги, обтянутые белыми чулками. Джентльмены могли при желании рассмотреть ее подвязки, что было уже совершенно неслыханно! Впрочем, миссис Ньюстед очень шел выбранный ею костюм — она была прелестной Марией Антуанеттой.
Миссис Ньюстед, печально вздохнув, покинула круг игроков. Сами же игроки ничуть не были огорчены ее уходом — широкие юбки миссис Ньюстед являли собой страшное оружие в борьбе за стулья.
Убрали еще один стул.
Вновь зазвучал Моцарт.
Зрители хлопали все чаще и чаще, подстегивая оркестр, который все прибавлял и прибавлял темп в Аллегро. По всему периметру зала начал нарастать оживленный шум и говор. Джейн зорко следила за стульями. Сердце учащенно и радостно билось у нее в груди. Она была настоящим игроком — и всегда стремилась только к победе!
Музыка оборвалась. Вновь началась схватка, и Джейн скользнула на стул. Не успела она усесться, как ее колена коснулось чье-то бедро. Это был Торп. Увидев, что опоздал, он рванулся к соседнему стулу, но — увы! — там уже сидела миссис Улльстри. Так две женщины выбили его из игры.
Миссис Улльстри была задрапирована в цветные шелка — по всей видимости, она изображала индийскую принцессу. Проигравший Торп был одет римским легионером времен Империи: короткая туника обнажала его ноги, только на икрах были завязаны грубые сандалии. Торп повернулся к обеим леди, легко им поклонился и отошел, смешавшись с толпой зрителей.
Джейн смотрела ему вслед и думала, что он очень удачно выбрал костюм. Но вид его полуобнаженного мускулистого тела живо напомнил ей недавнюю сцену у источника. В сердце шевельнулось безумное желание вновь погрузиться вместе с Торпом в теплые струи. Сладостные воспоминания о том, как они занимались любовью в воде, заставили ее тело содрогнуться от наслаждения.
Джейн моргнула и поспешно отвела взгляд. Ей не хотелось, чтобы Торп хоть на мгновение заметил ее интерес к нему. Сегодня он еще огорчен их объяснением после приключения у источника, но завтра может вновь приняться за свои штучки. Джейн твердо решила прекратить всякие отношения с Торпом — тем более что их легкий флирт перерос в нечто большее. Жаль только, что каждый раз, когда она видела Торпа, мысли Джейн начинали крутиться вокруг событий первой ночи в Чаллестоне или вокруг купания в источнике…
Джейн была страшно сердита на себя. Еще никогда в жизни собственные мысли не казались ей такими безнравственными! Торп мог просто улыбаться ей, или подмигнуть, или пошевелить бровью — и все ее существо охватывала неуемная страсть к этому мужчине!
Оставалось надеяться, что она успокоится, когда наконец между нею и Фредди все будет решено, они покинут Чаллестон и Торп уже никогда, никогда больше не сможет искушать ее.
Пока Джейн находилась во власти своих нелегких размышлений, лорд Сомеркоут убрал еще один стул и предложил игрокам сомкнуть ряды — уже весьма поредевшие.
Вновь зазвучал многострадальный Моцарт. Поток соревнующихся опять заструился по сверкающему паркету бального зала.
Волшебные звуки рассыпались в воздухе пригоршней хрусталиков, передавая это волшебство участникам маскарада. Но очень скоро музыка оборвалась. Теперь вместо Моцарта в зале звучали крики и смех игроков.
Джейн уселась на стул одной из первых и успела понаблюдать за борьбой, пытаясь угадать, кто станет следующей жертвой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34