— Это не так. Сильнее всего я пострадала от ужасного пристрастия моего мужа к игре и не хочу так страдать впредь.
— Итак, для вас важнее выйти замуж за Уэйнгрова, чем сохранить уважение к самой себе?
— При чем здесь самоуважение? Это все общие рассуждения, досужие слова. А реально — как я буду себя чувствовать, если не смогу прокормить своих детей и обеспечить их будущее?
— Ну да, вы же не склоняетесь перед судьбой! — ядовито заметил он.
Джейн слабо улыбнулась:
— Легко быть судьей, когда у тебя самого все хорошо!
Торп нахмурился: ее слова явно задели его.
— Мое условие остается в силе. Итак, вы согласны оставить свои планы в отношении Уэйнрова?
Джейн покачала головой.
— Это невозможно, — просто ответила она. — Вы можете осуждать меня, считать, что я охочусь за деньгами… Но я буду хорошей женой для Фредди — верной и заботливой. Ему не придется ни о чем волноваться. У нас будет прекрасный дом. Я воспитаю ему любящих детей.
— И все же вы продаете себя!
— Если вы так считаете — считайте, не стану переубеждать. Думайте что хотите.
— Жаль, но вы не убедили меня, миссис Амбергейт.
— Как вам угодно, — в ее голосе послышался холод. — Вы всегда остаетесь при своем. Что же касается виньетки — пишите что хотите. И хватит мучить меня! Я ухожу к себе. Можете всем сказать, что у меня разболелась голова.
Джейн поспешно покинула оружейную. Голова у нее действительно болела, но сердце болело сильней.
На следующий день, спустившись вниз, чтобы ехать обозревать дербиширские достопримечательности, Джейн столкнулась в холле с Генриеттой, и та неожиданно принялась извиняться.
— Мне страшно жаль! — Генриетта протянула свою маленькую ручку к Джейн. — Жребий был так жесток! Вам придется терпеть общение с Торпом, лишившись компании Фредди, — и все из-за меня. Это я должна была вытащить ту карточку! И зачем я только закрыла глаза?!
Джейн в удивлении остановилась. Она могла ожидать, что Фредди заговорит с ней об ужасном и несчастном жребии, но никак не думала, что именно Генриетта станет сокрушаться из-за того, что судьба выбрала ей в партнеры Уэйнгрова.
— Гетти, вы придаете всему этому слишком большое значение. — Джейн сделала несколько шагов. — Можно подумать, вы нарочно подстроили выбор партнеров. Но ведь это не так?
— Нет, конечно, нет, поверьте! Это просто несчастный случай! Но мне так жаль, что я — именно я — нарушила ваши планы в отношении мистера Уэйнгрова. Он должен был стать вашим партнером! Скажите, может быть, мы можем переиграть?
Джейн пожала плечами:
— Да не волнуйтесь вы так! Вы давно и хорошо знаете Фредди и будете ему прекрасной партнершей.
Генриетта покраснела и, казалось, готова была провалиться сквозь землю. Джейн в который раз подумала, какая же все-таки мисс Хартуорт трусиха и простофиля. Но при этом у молодой девушки был мягкий характер и золотое сердце. Эх, если бы она еще научилась не краснеть, когда ей делают комплименты, успокаивают ее или просто к ней обращаются!
Гетти была изящной девушкой с худеньким личиком. Ее можно было бы даже назвать красивой, если бы она не выглядела столь болезненной. Каштановые волосы и хрупкая фигурка делали Гетти похожей на птичку. Большие влажные глаза постоянно меняли выражение и цвет в зависимости от освещения, что всегда восхищало Фредди. Он даже попытался описать глаза Гетти в одном из своих сонетов под названием «Овалы Прекрасной Маленькой Леди».
«Овалы»! Это слово всегда вызывало у Джейн ассоциацию с орбитами планет, и она с трудом удерживалась от смеха, когда Фредди читал этот опус.
На Генриетте было скромное платье из индийского хлопка, с рисунком из маленьких зеленых квадратиков по палево-желтому фону. Каштановые локоны прикрывала простенькая соломенная шляпка с зелеными лентами. И, хотя оттенок платья очень шел Гетти, она была похожа в нем на деревенскую девочку. Бедняжка!
Джейн еще от своей матери усвоила одну вещь — одевайся всегда изящно, независимо от того, куда идешь. Собираясь в Дербишир, Джейн заранее узнала у леди Сомеркоут расписание праздника и с этим списком отправилась на Нью-Бонд-стрит. Там она заказала наряды на июль, вместе с модисткой-француженкой тщательно продумала каждый ансамбль. Эту модистку, кстати, порекомендовала ей сама леди Сомеркоут, и результат оказался превосходным.
Для поездок по окрестностям Джейн заказала платье с длинными рукавами, защищавшими от солнца. Оно было из прозрачного муслина, усыпанного тысячами мельчайших блесток. Легкая ткань обволакивала Джейн, словно облачко тумана, юбка сзади была высоко присборена и как бы летела вслед за телом. А чтобы юбка, при всей своей невесомости, не задиралась вверх от дуновения ветерка, по самому низу платья были пришиты три ряда изящных рюшей, каждая не шире дюйма. Под платьем на Джейн была белая шелковая нижняя юбка, легко обвивавшая ноги.
Наряд завершали подобранный в тон летний зонтик и шляпка из жатого муслина с небольшой вуалью, прикрывавшей темно-карие глаза Джейн. Она чувствовала себя уверенной и неуязвимой и от этого еще больше жалела бедняжку Гетти.
Холл был уже заполнен гостями, одетыми в летние костюмы. Все оживленно переговаривались, готовые отправиться осматривать достопримечательности. В открытые двери были видны изящные ландо, специально нанятые для сегодняшней поездки. Леди Сомеркоут приложила немало сил, чтобы найти пять одинаковых открытых удобных экипажей для своих дорогих гостей.
— Но вы не понимаете! — расстроенно продолжала Генриетта, пока они шли через холл. — Вчера, когда вы стреляли из лука, я тоже увела Фредди от вас, а между тем…
Джейн крепко пожала руку Гетти:
— Вы напрасно огорчаетесь. Относительно вчерашнего — я очень благодарна Фредди за то, что он проводил вас до дома.
— О, Фредди всегда так заботлив! — воскликнула Гетти. — Но я не это имела в виду. Дело в том, что он сам слегка перегрелся на солнце. Когда мы добрались с ним до дома и мистер Уэйнгров послал за лимонадом для меня, он выглядел совсем больным. Он, разумеется, никогда не скажет вам об этом — чтобы не расстраивать, — но у него была ужасная мигрень! Как вы думаете, это от солнца?
Джейн вздрогнула и почему-то насторожилась:
— Вы правы в одном: Фредди ничего мне не говорил. Мне жаль, что он был болен.
— О, не волнуйтесь, Джейн, я позаботилась о нем. Отвела его в свою спальню и приложила к голове холодный компресс. Это сразу облегчило боль. Затем я почитала ему вслух, он продиктовал мне письмо своей матери… К пяти часам ему стало лучше — да вы и сами видели его за обедом. — Генриетта мягко улыбнулась. — Он совсем поправился!
Джейн не знала, что сказать. Не было ли в словах Генриетты чего-то большего, чем тревога за здоровье друга? К тому же этот друг провел полдня в ее спальне…
— Я поговорю с ним. Хочу узнать поподробнее о его мигрени.
— Конечно, — вздохнула Гетти. — Поэтому я и обратилась к вам. Ведь на моем месте должны были быть вы! Вам наверняка тоже удалось бы справиться с его болезнью. Но он отказался — решительно! — от того, чтобы позвать вас. Мне так жаль, Джейн! Очень жаль, поверьте!
— Все это чепуха, — успокаивающе сказала Джейн, пытаясь не признаваться себе, что Генриетта начинает раздражать ее. — Пойдемьте-ка лучше к экипажам.
Еще раз всхлипнув, Гетти послушно пошла к своему ландо.
Все рассаживались парами, чтобы совершить поездку по близлежащим четырем селениям и ознакомиться с местными достопримечательностями. Леди Сомеркоут решила, что после каждой остановки мужчины будут переходить в следующий экипаж и, таким образом, за время поездки все смогут пообщаться друг с другом.
Джейн должна была ехать четвертой. Впереди — леди Сомеркоут, второй — миссис Улльстри, и миссис Ньюстед — третьей. Генриетта, как самая младшая, замыкала цепочку.
Поначалу джентльмены рассаживались в соответствии со вчерашним жребием, поэтому Джейн не удивилась, увидев поджидавшего ее у раскрытой дверцы ландо лорда Торпа. Он стоял, обхватив плечи руками; вид у него был спокойный, на губах блуждала ленивая улыбка. Торп слегка поклонился Джейн, при этом взгляд его остался внимательным, но холодным.
Какой мошенник!
Какой негодяй!
Джейн так же холодно кивнула в ответ и прошла дальше — поздороваться с Фредди и спросить его о здоровье.
Фредди, помогавший Генриетте разместиться в ландо, удивленно взглянул на Джейн, и лицо его сразу покрылось пятнами.
— О, Джейн! Вы прекрасно выглядите, моя голубка! Какое лучезарное платье! Оно величаво, как солнце, и великолепно, как дуновение небес!
«Дуновение небес»! О, Боже!
Джейн снова почувствовала раздражение, но не похожее на то, которое вызвал у нее разговор с Генриеттой. «Ну почему он не может говорить просто?!» — подумала она, содрогаясь от его комплимента. Вслух же сказала:
— Спасибо, Фредди. — И тут же ощутила на себе острый, змеиный взгляд миссис Ньюстед.
Джейн уже расхотелось о чем-нибудь спрашивать Фредди. Она улыбнулась Генриетте и собиралась вернуться к своему ландо, но Фредди окликнул ее:
— Джейн! Я смотрю в будущее с надеждой и нетерпеливо ожидаю конца дня, когда мы окажемся вместе в одном экипаже. Надеюсь, вы тоже ждете этого мига, моя несравненная?
Он смотрел на нее с такой любовью, что Джейн почувствовала, как надежда вновь затеплилась в ее сердце.
— Очень жду, дорогой Фредди — шепнула она. — Я слышала, вчера вы были нездоровы. Почему же вы не сказали мне?
Фредди покраснел и улыбнулся.
— Я не хотел беспокоить вас, — серьезно сказал он. — Спасибо, что спросили. Думаю, все началось, когда я ходил за стрелами. Именно тогда я и почувствовал себя не совсем хорошо. Вы, конечно, знаете это состояние, когда боль начинает пульсировать в висках, а затем постепенно перемещается к затылку…
Джейн слушала его излияния с застывшей улыбкой и мысленно спрашивала себя, насколько ей удается роль идиотки. А Фредди продолжал заливаться соловьем, расписывая свои болячки. Он был неудержим. Он был неисчерпаем, как и его комплименты — нудные и ненужные.
Торп наблюдал за этой сценой с довольной улыбкой. Он не мог понять одного: неужто Джейн и впрямь думала, что сможет пробыть счастливой хоть один день с этим чучелом?
Или для удовлетворения амбиций женщинам непременно нужно замаскировать свои истинные чувства и ловить, ловить мужчину — день за днем, пока он не женится на ней?
— Что это вы сегодня так невеселы, милорд? — прервала его раздумья миссис Ньюстед.
— А почему вы сегодня так веселы? — в тон ей ответил Торп.
Миссис Ньюстед на эту прогулку решила одеться по-деревенски: распущенные светлые локоны выбивались из-под шелковой шляпки цвета персика, поверх платья был надет шелковый передничек, туго обхватывающий талию и украшенный шелковыми розанами, тоже персикового цвета. Короткие белые шелковые перчатки, пышные рукава и белый шелковый зонтик делали ее похожей на прекрасную пастушку.
— Вы сегодня просто неотразимы, — галантно заметил Торп.
Миссис Ньюстед звонко рассмеялась.
— Как вы считаете, графу понравится мой передник? — В ее голубых глазах плясали лукавые огоньки. — Я думаю, что да. Я похожа в нем на горничную, а этот образ наверняка многое напомнит его светлости.
— Мне кажется, до сих пор он ни разу не покидал стойла, — усмехнулся Торп.
— Все когда-то случается в первый раз!
— Не забывайте: его жена — хозяйка этого дома.
Миссис Ньюстед пожала плечами и улыбнулась.
— Да, я знаю. Ну и что же? Кстати, а как наше пари? — быстро сменила она тему. — За кого я выхожу в следующий понедельник?
Торп посмотрел на Джейн, и она показалась ему усталой. Впрочем, такой Джейн все чаще бывала в последнее время после разговоров с Фредди: своими пылкими речами он доводил ее буквально до слез. И Торпа это очень устраивало.
— Дело движется, и лично я убежден, что вас ожидает счастье стать миссис Даффилд.
— Вы так уверены в этом, милорд? — Она состроила надменную гримасу. — Вот увидите, вы ошибаетесь! — Поигрывая зонтиком, миссис Ньюстед отошла, и Торп, нахмурившись, проводил ее взглядом. Ему вдруг захотелось отговорить ее от флирта с лордом Сомеркоутом, хотя он и сам не понимал — почему.
Лорд Сомеркоут оказался легок на помине. Приподняв черную ворсистую шляпу, он обратился к Торпу:
— Недурная штучка, а?
Покачиваясь на длинных ногах, граф пожирал глазами миссис Ньюстед, остановившуюся поболтать с Улльстри.
— Да, просто райская птичка! — откликнулся Торп.
— Нет, в самом деле! — Лорд Сомеркоут снова прокашлялся и нервно посмотрел на Торпа.
— Без сомнения. Интересно, это была ваша идея или ее? — небрежно спросил Торп.
Лорд Сомеркоут внезапно рассердился:
— Что за наглость, Торп?!
— О, я не хотел вас обидеть, милорд, — невинно ответил Торп. — Я всего лишь оценил предмет, который вы мне показали. Вы же сами поинтересовались моим мнением!
Сомеркоут смутился, обиженно засопел и посмотрел тяжелым взглядом на свою жену, которая также подошла к Улльстри, на миссис Ньюстед и снова на Торпа.
— Я знал, что она вам нравится, — пробормотал он.
— Провалиться мне на месте, если у меня когда-либо было такое сокровище! Но, увы — я не женат, и мне подобные радости недоступны, — ответил Торп с непосредственностью, заставившей лорда Сомеркоута скрипнуть зубами и важно прошествовать дальше.
Леди Сомеркоут вскоре покинула маленькую компанию и подошла к экипажу Торпа. Обменявшись с лордом несколькими незначащими фразами, она наконец спросила:
— Что вы ему сказали? Он зол, как сто чертей!
— Извините, миледи, это был сугубо мужской разговор.
Леди Сомеркоут с любопытством посмотрела на него:
— Хмм. Признайтесь, вы говорили с ним о миссис Ньюстед. И ваши замечания ему очень не понравились.
— Не понравились, — согласился Торп. Улыбнувшись, леди Сомеркоут прошла к третьему экипажу, возле которого уже красовалась миссис Ньюстед, и что-то сказала ей. Миссис Ньюстед густо покраснела.
Полковник Даффилд, стоявший достаточно близко, чтобы услышать, повернулся в сторону Торпа, давясь от смеха.
— Что она сказала? — спросил Торп.
— Что ей лучше держать свои коготки подальше от чужого мужа!
Торп не мог сдержаться и громко захохотал, привлекая к себе общее внимание. Даффилд выразительно погрозил ему кулаком и отправился утешать миссис Ньюстед, стоявшую возле дверцы ландо.
Миссис Улльстри, желая поздороваться с каждым, шла вдоль линии экипажей. Она остановилась поприветствовать полковника Даффилда, похвалила платье миссис Ньюстед и затем подошла к лорду Торпу.
Миссис Улльстри было «сильно за сорок», но тем не менее она выглядела прекрасно. Торп знал, что в свое время она была удивительно красива и поразила весь Лондон, выйдя замуж за очень некрасивого мужчину. У нее было семеро детей — хорошо воспитанных, похожих на нее саму в годы юности. Торп всегда относился к миссис Улльстри с огромным уважением. Вот и сейчас он почтительно склонился к ее руке.
— Надеюсь, вы позволите поцеловать ваши пальцы.
— Позволю, — мягко улыбнулась она. — Как ваши дела, Торп? Вы, как всегда, красивы и по-прежнему свободны. А знаете, какое это искушение для нас, несчастных женщин?
— На ваш первый вопрос могу ответить, что дела прекрасны, не стоит и желать лучшего. Что же касается второго вопроса, то я не вполне вас понимаю.
— Свободный мужчина с годовым доходом в десять тысяч, красивый и удачливый! Да вы стали объектом прямо-таки религиозного культа для молоденьких девушек, и этот культ растет из года в год. И не только у молоденьких девушек, если я не ошибаюсь.
Торп сокрушенно вздохнул и развел руками:
— Как же мне исправиться?
— Женитесь, и все ваши грехи спишутся!
— Но это невозможно. Я еще не встретил ни одной, достаточно… — Он остановился на полуслове, увидев ее огорченный взгляд.
— Достойной? — предположила миссис Улльстри.
Торп решил быть честным до конца:
— Большинство девушек, которых я знаю, просто-напросто жадны. Их взгляды прикованы к моему кошельку, а не к сердцу. Но расскажите лучше о себе. Мне всегда казалось, что ваш брак — одна из загадок английской истории. Я никогда не видел несчастными ни вас, ни вашего мужа. В чем секрет вашего счастья?
Торп задал этот вопрос не из вежливости. Он внезапно почувствовал, что для него чрезвычайно важно, что ответит миссис Улльстри.
Его собеседница улыбнулась:
— Боюсь, что разочарую вас. В свое время я вышла замуж за уродливого мужчину с кучей денег. У меня решительно не было другого шанса. Но я твердо знала, что он будет счастлив обладать мной, и это до сих пор — краеугольный камень нашего счастья.
Торп нахмурился — он и в самом деле был шокирован откровенностью миссис Улльстри. Ему и в голову не приходило, что этой женщиной могли управлять такие корыстные помыслы. Он раскрыл было рот, но она опередила его:
— Милорд, не вздумайте читать мне мораль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
— Итак, для вас важнее выйти замуж за Уэйнгрова, чем сохранить уважение к самой себе?
— При чем здесь самоуважение? Это все общие рассуждения, досужие слова. А реально — как я буду себя чувствовать, если не смогу прокормить своих детей и обеспечить их будущее?
— Ну да, вы же не склоняетесь перед судьбой! — ядовито заметил он.
Джейн слабо улыбнулась:
— Легко быть судьей, когда у тебя самого все хорошо!
Торп нахмурился: ее слова явно задели его.
— Мое условие остается в силе. Итак, вы согласны оставить свои планы в отношении Уэйнрова?
Джейн покачала головой.
— Это невозможно, — просто ответила она. — Вы можете осуждать меня, считать, что я охочусь за деньгами… Но я буду хорошей женой для Фредди — верной и заботливой. Ему не придется ни о чем волноваться. У нас будет прекрасный дом. Я воспитаю ему любящих детей.
— И все же вы продаете себя!
— Если вы так считаете — считайте, не стану переубеждать. Думайте что хотите.
— Жаль, но вы не убедили меня, миссис Амбергейт.
— Как вам угодно, — в ее голосе послышался холод. — Вы всегда остаетесь при своем. Что же касается виньетки — пишите что хотите. И хватит мучить меня! Я ухожу к себе. Можете всем сказать, что у меня разболелась голова.
Джейн поспешно покинула оружейную. Голова у нее действительно болела, но сердце болело сильней.
На следующий день, спустившись вниз, чтобы ехать обозревать дербиширские достопримечательности, Джейн столкнулась в холле с Генриеттой, и та неожиданно принялась извиняться.
— Мне страшно жаль! — Генриетта протянула свою маленькую ручку к Джейн. — Жребий был так жесток! Вам придется терпеть общение с Торпом, лишившись компании Фредди, — и все из-за меня. Это я должна была вытащить ту карточку! И зачем я только закрыла глаза?!
Джейн в удивлении остановилась. Она могла ожидать, что Фредди заговорит с ней об ужасном и несчастном жребии, но никак не думала, что именно Генриетта станет сокрушаться из-за того, что судьба выбрала ей в партнеры Уэйнгрова.
— Гетти, вы придаете всему этому слишком большое значение. — Джейн сделала несколько шагов. — Можно подумать, вы нарочно подстроили выбор партнеров. Но ведь это не так?
— Нет, конечно, нет, поверьте! Это просто несчастный случай! Но мне так жаль, что я — именно я — нарушила ваши планы в отношении мистера Уэйнгрова. Он должен был стать вашим партнером! Скажите, может быть, мы можем переиграть?
Джейн пожала плечами:
— Да не волнуйтесь вы так! Вы давно и хорошо знаете Фредди и будете ему прекрасной партнершей.
Генриетта покраснела и, казалось, готова была провалиться сквозь землю. Джейн в который раз подумала, какая же все-таки мисс Хартуорт трусиха и простофиля. Но при этом у молодой девушки был мягкий характер и золотое сердце. Эх, если бы она еще научилась не краснеть, когда ей делают комплименты, успокаивают ее или просто к ней обращаются!
Гетти была изящной девушкой с худеньким личиком. Ее можно было бы даже назвать красивой, если бы она не выглядела столь болезненной. Каштановые волосы и хрупкая фигурка делали Гетти похожей на птичку. Большие влажные глаза постоянно меняли выражение и цвет в зависимости от освещения, что всегда восхищало Фредди. Он даже попытался описать глаза Гетти в одном из своих сонетов под названием «Овалы Прекрасной Маленькой Леди».
«Овалы»! Это слово всегда вызывало у Джейн ассоциацию с орбитами планет, и она с трудом удерживалась от смеха, когда Фредди читал этот опус.
На Генриетте было скромное платье из индийского хлопка, с рисунком из маленьких зеленых квадратиков по палево-желтому фону. Каштановые локоны прикрывала простенькая соломенная шляпка с зелеными лентами. И, хотя оттенок платья очень шел Гетти, она была похожа в нем на деревенскую девочку. Бедняжка!
Джейн еще от своей матери усвоила одну вещь — одевайся всегда изящно, независимо от того, куда идешь. Собираясь в Дербишир, Джейн заранее узнала у леди Сомеркоут расписание праздника и с этим списком отправилась на Нью-Бонд-стрит. Там она заказала наряды на июль, вместе с модисткой-француженкой тщательно продумала каждый ансамбль. Эту модистку, кстати, порекомендовала ей сама леди Сомеркоут, и результат оказался превосходным.
Для поездок по окрестностям Джейн заказала платье с длинными рукавами, защищавшими от солнца. Оно было из прозрачного муслина, усыпанного тысячами мельчайших блесток. Легкая ткань обволакивала Джейн, словно облачко тумана, юбка сзади была высоко присборена и как бы летела вслед за телом. А чтобы юбка, при всей своей невесомости, не задиралась вверх от дуновения ветерка, по самому низу платья были пришиты три ряда изящных рюшей, каждая не шире дюйма. Под платьем на Джейн была белая шелковая нижняя юбка, легко обвивавшая ноги.
Наряд завершали подобранный в тон летний зонтик и шляпка из жатого муслина с небольшой вуалью, прикрывавшей темно-карие глаза Джейн. Она чувствовала себя уверенной и неуязвимой и от этого еще больше жалела бедняжку Гетти.
Холл был уже заполнен гостями, одетыми в летние костюмы. Все оживленно переговаривались, готовые отправиться осматривать достопримечательности. В открытые двери были видны изящные ландо, специально нанятые для сегодняшней поездки. Леди Сомеркоут приложила немало сил, чтобы найти пять одинаковых открытых удобных экипажей для своих дорогих гостей.
— Но вы не понимаете! — расстроенно продолжала Генриетта, пока они шли через холл. — Вчера, когда вы стреляли из лука, я тоже увела Фредди от вас, а между тем…
Джейн крепко пожала руку Гетти:
— Вы напрасно огорчаетесь. Относительно вчерашнего — я очень благодарна Фредди за то, что он проводил вас до дома.
— О, Фредди всегда так заботлив! — воскликнула Гетти. — Но я не это имела в виду. Дело в том, что он сам слегка перегрелся на солнце. Когда мы добрались с ним до дома и мистер Уэйнгров послал за лимонадом для меня, он выглядел совсем больным. Он, разумеется, никогда не скажет вам об этом — чтобы не расстраивать, — но у него была ужасная мигрень! Как вы думаете, это от солнца?
Джейн вздрогнула и почему-то насторожилась:
— Вы правы в одном: Фредди ничего мне не говорил. Мне жаль, что он был болен.
— О, не волнуйтесь, Джейн, я позаботилась о нем. Отвела его в свою спальню и приложила к голове холодный компресс. Это сразу облегчило боль. Затем я почитала ему вслух, он продиктовал мне письмо своей матери… К пяти часам ему стало лучше — да вы и сами видели его за обедом. — Генриетта мягко улыбнулась. — Он совсем поправился!
Джейн не знала, что сказать. Не было ли в словах Генриетты чего-то большего, чем тревога за здоровье друга? К тому же этот друг провел полдня в ее спальне…
— Я поговорю с ним. Хочу узнать поподробнее о его мигрени.
— Конечно, — вздохнула Гетти. — Поэтому я и обратилась к вам. Ведь на моем месте должны были быть вы! Вам наверняка тоже удалось бы справиться с его болезнью. Но он отказался — решительно! — от того, чтобы позвать вас. Мне так жаль, Джейн! Очень жаль, поверьте!
— Все это чепуха, — успокаивающе сказала Джейн, пытаясь не признаваться себе, что Генриетта начинает раздражать ее. — Пойдемьте-ка лучше к экипажам.
Еще раз всхлипнув, Гетти послушно пошла к своему ландо.
Все рассаживались парами, чтобы совершить поездку по близлежащим четырем селениям и ознакомиться с местными достопримечательностями. Леди Сомеркоут решила, что после каждой остановки мужчины будут переходить в следующий экипаж и, таким образом, за время поездки все смогут пообщаться друг с другом.
Джейн должна была ехать четвертой. Впереди — леди Сомеркоут, второй — миссис Улльстри, и миссис Ньюстед — третьей. Генриетта, как самая младшая, замыкала цепочку.
Поначалу джентльмены рассаживались в соответствии со вчерашним жребием, поэтому Джейн не удивилась, увидев поджидавшего ее у раскрытой дверцы ландо лорда Торпа. Он стоял, обхватив плечи руками; вид у него был спокойный, на губах блуждала ленивая улыбка. Торп слегка поклонился Джейн, при этом взгляд его остался внимательным, но холодным.
Какой мошенник!
Какой негодяй!
Джейн так же холодно кивнула в ответ и прошла дальше — поздороваться с Фредди и спросить его о здоровье.
Фредди, помогавший Генриетте разместиться в ландо, удивленно взглянул на Джейн, и лицо его сразу покрылось пятнами.
— О, Джейн! Вы прекрасно выглядите, моя голубка! Какое лучезарное платье! Оно величаво, как солнце, и великолепно, как дуновение небес!
«Дуновение небес»! О, Боже!
Джейн снова почувствовала раздражение, но не похожее на то, которое вызвал у нее разговор с Генриеттой. «Ну почему он не может говорить просто?!» — подумала она, содрогаясь от его комплимента. Вслух же сказала:
— Спасибо, Фредди. — И тут же ощутила на себе острый, змеиный взгляд миссис Ньюстед.
Джейн уже расхотелось о чем-нибудь спрашивать Фредди. Она улыбнулась Генриетте и собиралась вернуться к своему ландо, но Фредди окликнул ее:
— Джейн! Я смотрю в будущее с надеждой и нетерпеливо ожидаю конца дня, когда мы окажемся вместе в одном экипаже. Надеюсь, вы тоже ждете этого мига, моя несравненная?
Он смотрел на нее с такой любовью, что Джейн почувствовала, как надежда вновь затеплилась в ее сердце.
— Очень жду, дорогой Фредди — шепнула она. — Я слышала, вчера вы были нездоровы. Почему же вы не сказали мне?
Фредди покраснел и улыбнулся.
— Я не хотел беспокоить вас, — серьезно сказал он. — Спасибо, что спросили. Думаю, все началось, когда я ходил за стрелами. Именно тогда я и почувствовал себя не совсем хорошо. Вы, конечно, знаете это состояние, когда боль начинает пульсировать в висках, а затем постепенно перемещается к затылку…
Джейн слушала его излияния с застывшей улыбкой и мысленно спрашивала себя, насколько ей удается роль идиотки. А Фредди продолжал заливаться соловьем, расписывая свои болячки. Он был неудержим. Он был неисчерпаем, как и его комплименты — нудные и ненужные.
Торп наблюдал за этой сценой с довольной улыбкой. Он не мог понять одного: неужто Джейн и впрямь думала, что сможет пробыть счастливой хоть один день с этим чучелом?
Или для удовлетворения амбиций женщинам непременно нужно замаскировать свои истинные чувства и ловить, ловить мужчину — день за днем, пока он не женится на ней?
— Что это вы сегодня так невеселы, милорд? — прервала его раздумья миссис Ньюстед.
— А почему вы сегодня так веселы? — в тон ей ответил Торп.
Миссис Ньюстед на эту прогулку решила одеться по-деревенски: распущенные светлые локоны выбивались из-под шелковой шляпки цвета персика, поверх платья был надет шелковый передничек, туго обхватывающий талию и украшенный шелковыми розанами, тоже персикового цвета. Короткие белые шелковые перчатки, пышные рукава и белый шелковый зонтик делали ее похожей на прекрасную пастушку.
— Вы сегодня просто неотразимы, — галантно заметил Торп.
Миссис Ньюстед звонко рассмеялась.
— Как вы считаете, графу понравится мой передник? — В ее голубых глазах плясали лукавые огоньки. — Я думаю, что да. Я похожа в нем на горничную, а этот образ наверняка многое напомнит его светлости.
— Мне кажется, до сих пор он ни разу не покидал стойла, — усмехнулся Торп.
— Все когда-то случается в первый раз!
— Не забывайте: его жена — хозяйка этого дома.
Миссис Ньюстед пожала плечами и улыбнулась.
— Да, я знаю. Ну и что же? Кстати, а как наше пари? — быстро сменила она тему. — За кого я выхожу в следующий понедельник?
Торп посмотрел на Джейн, и она показалась ему усталой. Впрочем, такой Джейн все чаще бывала в последнее время после разговоров с Фредди: своими пылкими речами он доводил ее буквально до слез. И Торпа это очень устраивало.
— Дело движется, и лично я убежден, что вас ожидает счастье стать миссис Даффилд.
— Вы так уверены в этом, милорд? — Она состроила надменную гримасу. — Вот увидите, вы ошибаетесь! — Поигрывая зонтиком, миссис Ньюстед отошла, и Торп, нахмурившись, проводил ее взглядом. Ему вдруг захотелось отговорить ее от флирта с лордом Сомеркоутом, хотя он и сам не понимал — почему.
Лорд Сомеркоут оказался легок на помине. Приподняв черную ворсистую шляпу, он обратился к Торпу:
— Недурная штучка, а?
Покачиваясь на длинных ногах, граф пожирал глазами миссис Ньюстед, остановившуюся поболтать с Улльстри.
— Да, просто райская птичка! — откликнулся Торп.
— Нет, в самом деле! — Лорд Сомеркоут снова прокашлялся и нервно посмотрел на Торпа.
— Без сомнения. Интересно, это была ваша идея или ее? — небрежно спросил Торп.
Лорд Сомеркоут внезапно рассердился:
— Что за наглость, Торп?!
— О, я не хотел вас обидеть, милорд, — невинно ответил Торп. — Я всего лишь оценил предмет, который вы мне показали. Вы же сами поинтересовались моим мнением!
Сомеркоут смутился, обиженно засопел и посмотрел тяжелым взглядом на свою жену, которая также подошла к Улльстри, на миссис Ньюстед и снова на Торпа.
— Я знал, что она вам нравится, — пробормотал он.
— Провалиться мне на месте, если у меня когда-либо было такое сокровище! Но, увы — я не женат, и мне подобные радости недоступны, — ответил Торп с непосредственностью, заставившей лорда Сомеркоута скрипнуть зубами и важно прошествовать дальше.
Леди Сомеркоут вскоре покинула маленькую компанию и подошла к экипажу Торпа. Обменявшись с лордом несколькими незначащими фразами, она наконец спросила:
— Что вы ему сказали? Он зол, как сто чертей!
— Извините, миледи, это был сугубо мужской разговор.
Леди Сомеркоут с любопытством посмотрела на него:
— Хмм. Признайтесь, вы говорили с ним о миссис Ньюстед. И ваши замечания ему очень не понравились.
— Не понравились, — согласился Торп. Улыбнувшись, леди Сомеркоут прошла к третьему экипажу, возле которого уже красовалась миссис Ньюстед, и что-то сказала ей. Миссис Ньюстед густо покраснела.
Полковник Даффилд, стоявший достаточно близко, чтобы услышать, повернулся в сторону Торпа, давясь от смеха.
— Что она сказала? — спросил Торп.
— Что ей лучше держать свои коготки подальше от чужого мужа!
Торп не мог сдержаться и громко захохотал, привлекая к себе общее внимание. Даффилд выразительно погрозил ему кулаком и отправился утешать миссис Ньюстед, стоявшую возле дверцы ландо.
Миссис Улльстри, желая поздороваться с каждым, шла вдоль линии экипажей. Она остановилась поприветствовать полковника Даффилда, похвалила платье миссис Ньюстед и затем подошла к лорду Торпу.
Миссис Улльстри было «сильно за сорок», но тем не менее она выглядела прекрасно. Торп знал, что в свое время она была удивительно красива и поразила весь Лондон, выйдя замуж за очень некрасивого мужчину. У нее было семеро детей — хорошо воспитанных, похожих на нее саму в годы юности. Торп всегда относился к миссис Улльстри с огромным уважением. Вот и сейчас он почтительно склонился к ее руке.
— Надеюсь, вы позволите поцеловать ваши пальцы.
— Позволю, — мягко улыбнулась она. — Как ваши дела, Торп? Вы, как всегда, красивы и по-прежнему свободны. А знаете, какое это искушение для нас, несчастных женщин?
— На ваш первый вопрос могу ответить, что дела прекрасны, не стоит и желать лучшего. Что же касается второго вопроса, то я не вполне вас понимаю.
— Свободный мужчина с годовым доходом в десять тысяч, красивый и удачливый! Да вы стали объектом прямо-таки религиозного культа для молоденьких девушек, и этот культ растет из года в год. И не только у молоденьких девушек, если я не ошибаюсь.
Торп сокрушенно вздохнул и развел руками:
— Как же мне исправиться?
— Женитесь, и все ваши грехи спишутся!
— Но это невозможно. Я еще не встретил ни одной, достаточно… — Он остановился на полуслове, увидев ее огорченный взгляд.
— Достойной? — предположила миссис Улльстри.
Торп решил быть честным до конца:
— Большинство девушек, которых я знаю, просто-напросто жадны. Их взгляды прикованы к моему кошельку, а не к сердцу. Но расскажите лучше о себе. Мне всегда казалось, что ваш брак — одна из загадок английской истории. Я никогда не видел несчастными ни вас, ни вашего мужа. В чем секрет вашего счастья?
Торп задал этот вопрос не из вежливости. Он внезапно почувствовал, что для него чрезвычайно важно, что ответит миссис Улльстри.
Его собеседница улыбнулась:
— Боюсь, что разочарую вас. В свое время я вышла замуж за уродливого мужчину с кучей денег. У меня решительно не было другого шанса. Но я твердо знала, что он будет счастлив обладать мной, и это до сих пор — краеугольный камень нашего счастья.
Торп нахмурился — он и в самом деле был шокирован откровенностью миссис Улльстри. Ему и в голову не приходило, что этой женщиной могли управлять такие корыстные помыслы. Он раскрыл было рот, но она опередила его:
— Милорд, не вздумайте читать мне мораль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34