Это мой прием. Но каждый может привести гостью, так что нас будет восемь.
Я пришла в восторг и немедленно пригласила Аннабе. Она отнеслась к приглашению несколько высокомерно и не могла сразу решить, не уронит ли свое достоинство, приняв его. Когда я призналась подругам, что Аннабе считает себя слишком взрослой для нашей компании, Хельга сказала, что, поскольку она не знает, кого пригласить, то почему бы Аннабелинде не позвать Люсию Дуротти? Мы пригласили их обеих, и они с готовностью согласились.
Ивонн пригласила Терезу де ла Монтэнь, чей дом находился неподалеку от школы и чьи родители знали семью Рошеров еще до превращения старого особняка в пансион для девочек.
— Она может рассказать много интересного, — сказала Ивонн.
Гостьей Кэролайн была Мари Кристин де Брэй, грустная девочка, у которой всего полгода назад родители погибли в железнодорожной катастрофе.
Мари Кристин чудом осталась жива, долго болела и еще не до конца оправилась. Ее родственники решили, что для нее лучше находиться в школе в окружении сверстниц, а Кэролайн взяла опеку Мари на себя.
Вечеринку готовили в секрете.
— Нам не нужны незваные гости, — сказала Кэролайн.
Конечно, весь ажиотаж вокруг мероприятия вызывался его незаконностью. Не было ничего восхитительного в печенье и небольшом количестве довольно неприятного на вкус сгущенного молока, съеденного одной общей ложкой. Главная прелесть заключалась в атмосфере полуночного сборища… и запретности плода.
Наступило время вечеринки. Восемь девочек расселись в нашей спальне на двух кроватях, по четыре на каждой, друг против друга.
Банку открыли с трудом, и, когда часть молока попала на покрывало, последовали неистовые усилия очистить его и возбужденный визг.
Печенье было роздано и съедено.
— Только не оставляйте крошек. — предупредила Кэролайн. — У Арти глаза, как у коршуна.
Разговор велся наполовину по-английски, наполовину по-французски, а иногда на смеси того и другого, и было легко произнести, например, такую фразу: «Parlez doucement. Est-ce que vous» хочешь, чтобы старушка Арти услышала нас?»Это давало повод для веселья, а от необходимости вести себя тихо становилось еще смешнее. Без сомнения, нам было чрезвычайно весело.
Потом Ивонн вспомнила, зачем пригласила Терезу де ла Монтэнь, и ей очень захотелось, чтобы ее гостья блеснула в компании, поэтому, когда разговор перестал клеиться, а хихиканье стало несколько вымученным, она сказала:
— Тереза, расскажи нам о мадам Рошер и этом доме.
— Это очень старый дом, — вставила Кэролайн, — с ним наверняка связаны какие-нибудь страшные истории. Здесь есть привидения?
— Я знаю только об одном привидении, живущем здесь, — сказала Тереза. — Это дама, которая ходит по ночам.
Мы огляделись вокруг.
— Не здесь, — сказала Тереза, — хотя, я полагаю, духи старых владельцев сердятся, что в доме все изменилось. Привидения не любят, когда комнаты перестраивают. Ведь это должно причинять им беспокойство, правда?
— Представь себе, что место, где живет привидение, переделывают! — сказала Хельга.
— И в него поселяют множество девочек, — сказала Ивонн.
— Которые устраивают в нем полуночные вечеринки, — сказала Аннабе.
— Удивляюсь, что оно не пришло и не напугало нас, — сказала Люсия.
— Мы не виноваты, — сказала, подчеркивая каждое слово, Кэролайн. — Дом перестраивали не мы.
Я считаю, что это мадам Рошер надо быть настороже.
— Ее испугается любое привидение.
— Сколько времени прошло после того, как мадам Рошер все переделала здесь? — поощрила Ивонн свою гостью.
— Думаю, около тридцати лет. Содержать старые дома очень дорого. Рошеры потеряли большую часть собственности во время революции… у них остался только этот дом… прямо по другую сторону границы. Они жили здесь, как раньше в своем французском замке… но наступило время, когда мадам Рошер это стало не по карману. Месье Рошер умер довольно молодым, и, будучи не в силах поддерживать дом в хорошем состоянии, она решила превратить его в школу.
— Об этом мы все знаем, — сказала Аннабе. — А как насчет привидения?
— О, это произошло намного раньше… около двухсот лет назад.
— Для привидения время не имеет значения, — сказала Аннабе. — Оно может бродить здесь тысячи лет.
— Это женщина…
— Конечно, — резко сказала Аннабе. — Женщины лучшие привидения, чем мужчины.
— Потому что с ними всегда происходят ужасные вещи, — добавила Кэролайн. — И у них есть причина возвращаться… для возмездия.
— Ну, так что это за привидение? — спросила Ивонн.
— Хорошо, — сказала Тереза. — Когда-то здесь жила молодая и красивая дама.
— В этом нет ничего необычного, — усмехнулась Аннабе.
— Вы хотите послушать о привидении, или нет? — спросила Люсия.
— Конечно, продолжай, — резко потребовала Аннабе.
— Так вот, женщина была молода, красива и замужем за человеком, унаследовавшим» Сосновый Бор «, но ее муж заболел оспой и его жизнь находилась в опасности.
— Когда болеешь оспой, все тело покрывается волдырями, — сказала Люсия. — И ты на всю жизнь остаешься рябым.
— Правильно, — продолжала Тереза. — Эта болезнь очень заразна. Все предупреждали ее, но она все равно ухаживала за любимым. Она не позволяла это никому другому и была рядом с ним ночью и днем. Говорят, что она рисковала жизнью, ведь, как вы знаете, от оспы можно умереть.
— Нам это известно, — сказала Аннабе. — Что с ней случилось? Ведь она умерла.
— Не тогда. Благодаря заботам супруги муж вылечился. Ему стало лучше, и на его теле не осталось никаких следов. Он стал еще красивее.
Но как только он начал выздоравливать, она обнаружила, что заразилась оспой.
— От него! — сказала Люсия.
— Конечно, от него, — сказала Аннабе. — От кого же еще?
— Рассказывай дальше! — воскликнула Ивонн.
— Да, ее красота пропала. Она вся покрылась. волдырями.
— И он ухаживал за ней, пока она не выздоровела, — вставила Люсия.
— Ничего подобного. И хотя она и выздоровела, все лицо ее покрылось оспинами. Она носила вуаль, и он… ну, он разлюбил ее…
— Что за печальная история! — сказала Хельга.
— Это еще не все. Он пренебрегал ею. Он завел… любовницу.
Все присутствующие глубоко вздохнули. С появлением любовницы рассказ стал еще интереснее.
— Она потеряла красоту, ухаживая за ним, а он бесчестно поступил с ней. Что она должна была делать?
— Убить любовницу… или его? — предположила Аннабе.
— Нет. Она поднялась на самый верх башни и бросилась вниз…
Последовало потрясенное молчание.
— И стала привидением, — продолжала Тереза. Она не может обрести покой, иногда проходит через холл прямо к винтовой лестнице… знаете, той, что ведет в башню. Говорят, можно услышать стук ее каблуков о ступени.
— Я никогда не слышала, — сказала Хельга.
— Чтобы их услышать, надо иметь чуткий слух, — ответила ей Тереза.
— Я чуткая, — промолвила Кэролайн.
— И я, — закричали мы все.
— Ну, возможно, вы еще услышите их в один прекрасный день.
— А ее кто-нибудь видел?
— Одна девочка сказала, что видела. У призрака были длинные развевающиеся волосы, а лицо закрывала вуаль.
— Мне бы очень хотелось увидеть призрак, — сказала Аннабе.
— Может быть, тебе это удастся.
— А с ним можно поговорить? — спросила Люсия.
— Конечно, — ответила Тереза. — Но тебе будет слишком страшно.
— Возможно, кто-то из нас увидит ее, — мечтательно промолвила я.
— Кто знает? — ответила Тереза.
После этого разговор перешел на привидения.
Никто из нас никогда их не видел, но мы, конечно, очень много о них слышали.
Перед уходом гостей часы на башне пробили два часа ночи, и, убедившись, что нигде нет крошек, которые могут привлечь внимание мадемуазель Артуа, мы все отправились спать.
После этой ночи было много разговоров о при видениях вообще и, в частности, о духе женщины, изуродованной оспой и бросившейся с башни. Сведения о полуночной вечеринке и откровениях Терезы шепотом передавались из спальни в спальню.
Мы четверо часто вспоминали эту историю перед отходом ко сну. А Аннабе сказала, что мораль рассказа в том, что надо быть начеку с мужчинами и что, заболей они оспой, никогда не следует ухаживать за ними.
Некоторые девочки говорили, что уже слышали, как ночью кто-то шел через холл к лестнице в башне.
После этого вечера я стала чаще видеться с Аннабелиндой. Вечеринка сблизила нас, ведь тех, кто может пригласить приятно провести время, не следует презирать, даже если им всего тринадцать лет.
При встрече Аннабелинда останавливалась поболтать со мной, и я часто спрашивала, все ли у нее хорошо. — Она говорила, что вполне довольна пансионом. Ей нравятся уроки танцев, и они прекрасно ладят с Люсией. Она не спрашивала, как идут мои дела. Но это было типичным для нее.
Как-то меня ожидал большой сюрприз.
Наши занятия закончились около половины пятого вечера, и наступило время отдыха, когда мы могли пойти в спальни почитать или поболтать друг с другом.
Я решила немного прогуляться по парку, который был очень красив. Нам это позволялось при условии, что мы не удалимся за его территорию.
Выходя из школы, я увидела Аннабе. Она спешила к аллее, обсаженной кустами, и я пошла за ней.
Она несколько опередила меня, и, опасаясь, что, когда она достигнет аллеи, я потеряю ее из виду, я окликнула ее. Аннабелинда оглянулась.
— О, это ты, — сказала она и продолжила путь.
Я подбежала к ней.
— Куда ты идешь? — спросила я.
— О… никуда.
— Право же, Аннабе. Невозможно идти никуда.
— Просто на прогулку, вот и все.
И в этот момент я увидела его. Это было так неожиданно, что сначала я не поверила своим глазам. На аллее находился Карл Циммерман. Я вспомнила нашу последнюю встречу и его, стоящего в нерешительности у дверей» укромного местечка «.
Карл переводил взгляд с меня на Аннабелинду.
— Почему… — начал он.
— Вы были у нас дома… помните? — сказала я.
Молодой человек кивнул. — Как странно видеть вас здесь… в нашей школе.
Аннабе казалась немного раздраженной.
Она сказала:
— Я знала, что Карл здесь. Я как-то увидела его, и он мне все объяснил, — сказала она.
— Объяснил?..
Я не могла отвести от него глаз. Карл выглядел совсем не так — « как при нашей прошлой встрече, когда на нем был безукоризненный вечерний костюм. Теперь на нем была свободная рубашка, выпачканная землей, и такие же брюки, более того, он нес грабли. Карл улыбнулся мне.
— Да, — сказал он. — Это так.
— Он не хочет, чтобы кто-то знал… правду, — продолжала Аннабе.
— Что ты хочешь сказать?
— Это… э-э… шутка. Авантюра… пари, в которое я вошел, — промолвил Карл. — То есть я хотел сказать, которое я заключил. Мой друг заявил, что я не смогу заниматься физическим трудом несколько месяцев подряд. Он имел в виду, что мне не справиться с такой работой, как эта.
— А как же посольство? Разве вы не при посольстве?
— Да… да. Но я должен находиться здесь, ведь я поспорил, что эта работа мне по силам и я буду заниматься ею в течение двух месяцев. Мой друг сказал, что я так долго не выдержу, а я ответил, что выдержу, и вот я здесь.
— Пари, — сказала я. — Я слышала о подобных вещах.
— Да… пари. Я выиграю его… я твердо это решил.
— Мадам Рошер знает, что вы здесь… из-за пари?
— О нет, нет, нет. Она бы выгнала меня'. Она считает меня обыкновенным садовником.
— Это просто шутка, — сказала Аннабе. — Но я считаю, что вы очень мужественно ведете себя, Карл.
— О, это не требует мужества… просто надо работать. — Он печально посмотрел на свои руки. — А я не привык к подобному труду.
— У вас прекрасно все получается, — сказала Аннабе. — Я уверена, что вами очень довольны.
Как будет замечательно, когда вы выиграете это пари! Вы сможете по праву гордиться собой. На сколько вы спорили, Карл?
— На двадцать тысяч франков.
Аннабе поджала губы и казалась глубоко взволнованной.
— О, но дело не в деньгах, — сказал он.
— Честь Швейцарии, да? — шутливо спросила Аннабе.
— Что-то вроде этого.
— Вы живете рядом? — спросила я.
Карл махнул рукой.
— Вон там есть несколько маленьких коттеджей… скорее, лачуг. Но что ни стерпишь… ради пари. Все работающие в пансионе живут в них…
— Понимаю.
— Ну… я, конечно, не должен вступать в разговор с молодыми леди из школы.
— Нас укрывают деревья, — сказала Аннабе. — По крайней мере, я надеюсь на это.
Мы шли по аллее, обсаженной кустарником, и Карл показал нам издали свой домик.
— Там я живу, — сказал он. — А теперь, с вашего позволения, я удалюсь.
С этими словами он поклонился и ушел.
Аннабелинда казалась слегка раздраженной, и я догадалась, что она сердится на меня. Я уже собиралась заговорить с ней, когда она сказала:
— На твоем месте я бы не рассказывала о нашей встрече с Карлом.
— Почему?
— Ну, ведь это секрет, правда? А мадам Рошер не нужны люди, работающие здесь, чтобы выиграть пари, не так ли? Она рассчитывает на опытного садовника.
— Ну, Карл же здесь ненадолго.
— Она этого не знает. Поэтому не говори ничего, хорошо?
— Ты не сказала, что видела его.
— Я случайно наткнулась на него на днях… как ты сегодня.
— Наверное, мы никогда бы не увидели его, если бы ты неожиданно не столкнулась с ним.
— Может быть.
— Ты не думаешь, что встреча с нами немного выбила его из колеи?
— Ты права, Карлу не хотелось бы, чтобы его пари получило широкую огласку.
— Он сказал это тебе?
— Да, надеюсь ты ничего не расскажешь Кэролайн или кому-нибудь из соседок. Если кто-то узнает о Карле, это распространится по всей школе.
— Я не скажу.
— Чем ты собираешься заняться сейчас?
— Просто немного прогуляюсь перед возвращением. В шесть вечер бесед. Не знаю, о чем пойдет речь.
— Подождем и увидим.
Мы немного прошлись, а потом вернулись в пансион.
Прошло несколько дней после неожиданной встречи с Карлом, и я уже перестала удивляться совпадению, по которому он выбрал именно нашу школу для выполнения условий своего пари.
Я сказала Аннабелинде:
— Кажется, Карл один из тех людей, на которых наталкиваешься в самых неожиданных местах.
Она улыбнулась каким-то своим мыслям.
— Ну, — продолжала я, — он был в нашем доме… около «укромного местечка»… а потом мы обнаруживаем его здесь. Это странно.
— Но ведь он дипломат.
— По-моему, у него к тому же еще и очень длинный отпуск. Для дипломата необычно вдруг превратиться в садовника.
— Карл же объяснил. Я думаю, что он прекрасно проводит здесь время.
Аннабелинда улыбалась. Уже некоторое время она выглядела не такой, как раньше. Мне казалось, что причина в том, что ей очень нравилось в школе. Они с Люсией всегда шептались с видом некоторого превосходства, словно им было известно что-то, о чем не знали все остальные.
В ту ночь я крепко спала, и меня внезапно разбудил зов: «Люсинда… Люсинда!»
У моей кровати стояла Кэролайн в пеньюаре.
— Проснись, — сказала она. — Прислушайся.
Я села на кровати, пытаясь стряхнуть дремоту.
— Что? — пробормотала я.
— Шаги, — прошептала Кэролайн. — Я слышала, как кто-то шел по коридору, а потом спустился в холл.
— Привидение! — воскликнула я.
— Вставай. Я собираюсь пойти взглянуть. Пойдем со мной.
— Поздно…
— Слушай.
Я прислушалась и тоже услышала шаги. Без сомнения, они раздавались на лестнице, ведущей в холл. Я почувствовала, что мое сердце забилось быстрее. Теперь я была так же заинтригована, как Кэролайн. Проснулась Ивонн.
— Что случилось? — спросила она.
— Привидение. Мы обе слышали его шаги.
— Где?
Кэролайн кивнула на дверь.
— В коридоре, а теперь на лестнице. Послушай!
Мы замерли.
Теперь проснулась Хельга. Мы быстро ей все объяснили.
— Мы собираемся пойти посмотреть, — сказала Кэролайн.
Пока она тихо отворяла дверь, Хельга торопливо встала и надела пеньюар. Мы вышли в коридор, спустились по лестнице в холл и онемели от изумления, потому что впереди у одного из окон стояло привидение. Стройная фигура молодой женщины с распущенными по плечам волосами. Она стояла к дам спиной, и мы не видели, носит ли она вуаль, но в первые мгновенья у нас не возникло в этом сомнения.
А потом мы поняли, что ее платье вовсе не отвечает моде прошлого века, а очень похоже на наши пеньюары. И вот фигура повернулась, и мы увидели, что нашим привидением была не рябая красавица, а Мари Кристин де Брэй.
— Мари Кристин! — прошептала Кэролайн.
В это время Мари Кристин медленно направилась к нам, вытянув руки перед собой, словно двигаясь ощупью. Она ничем не показала, что видит нас.
Кэролайн прошептала:
— Она лунатик.
— Что нам делать? — спросила Ивонн.
— Пойти и привести мадемуазель Артуа, — сказала Кэролайн.
— Что? — переспросила Хельга.
— Тише. Мари Кристин нельзя будить. Нам надо уложить ее обратно в постель.
Кэролайн взяла эту задачу на себя и поспешила вверх по лестнице в комнату, где спала мадемуазель Артуа. В конце дортуара располагались ее спальня и рабочий кабинет.
Мари Кристин за это время дошла до конца галереи и села в кресло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Я пришла в восторг и немедленно пригласила Аннабе. Она отнеслась к приглашению несколько высокомерно и не могла сразу решить, не уронит ли свое достоинство, приняв его. Когда я призналась подругам, что Аннабе считает себя слишком взрослой для нашей компании, Хельга сказала, что, поскольку она не знает, кого пригласить, то почему бы Аннабелинде не позвать Люсию Дуротти? Мы пригласили их обеих, и они с готовностью согласились.
Ивонн пригласила Терезу де ла Монтэнь, чей дом находился неподалеку от школы и чьи родители знали семью Рошеров еще до превращения старого особняка в пансион для девочек.
— Она может рассказать много интересного, — сказала Ивонн.
Гостьей Кэролайн была Мари Кристин де Брэй, грустная девочка, у которой всего полгода назад родители погибли в железнодорожной катастрофе.
Мари Кристин чудом осталась жива, долго болела и еще не до конца оправилась. Ее родственники решили, что для нее лучше находиться в школе в окружении сверстниц, а Кэролайн взяла опеку Мари на себя.
Вечеринку готовили в секрете.
— Нам не нужны незваные гости, — сказала Кэролайн.
Конечно, весь ажиотаж вокруг мероприятия вызывался его незаконностью. Не было ничего восхитительного в печенье и небольшом количестве довольно неприятного на вкус сгущенного молока, съеденного одной общей ложкой. Главная прелесть заключалась в атмосфере полуночного сборища… и запретности плода.
Наступило время вечеринки. Восемь девочек расселись в нашей спальне на двух кроватях, по четыре на каждой, друг против друга.
Банку открыли с трудом, и, когда часть молока попала на покрывало, последовали неистовые усилия очистить его и возбужденный визг.
Печенье было роздано и съедено.
— Только не оставляйте крошек. — предупредила Кэролайн. — У Арти глаза, как у коршуна.
Разговор велся наполовину по-английски, наполовину по-французски, а иногда на смеси того и другого, и было легко произнести, например, такую фразу: «Parlez doucement. Est-ce que vous» хочешь, чтобы старушка Арти услышала нас?»Это давало повод для веселья, а от необходимости вести себя тихо становилось еще смешнее. Без сомнения, нам было чрезвычайно весело.
Потом Ивонн вспомнила, зачем пригласила Терезу де ла Монтэнь, и ей очень захотелось, чтобы ее гостья блеснула в компании, поэтому, когда разговор перестал клеиться, а хихиканье стало несколько вымученным, она сказала:
— Тереза, расскажи нам о мадам Рошер и этом доме.
— Это очень старый дом, — вставила Кэролайн, — с ним наверняка связаны какие-нибудь страшные истории. Здесь есть привидения?
— Я знаю только об одном привидении, живущем здесь, — сказала Тереза. — Это дама, которая ходит по ночам.
Мы огляделись вокруг.
— Не здесь, — сказала Тереза, — хотя, я полагаю, духи старых владельцев сердятся, что в доме все изменилось. Привидения не любят, когда комнаты перестраивают. Ведь это должно причинять им беспокойство, правда?
— Представь себе, что место, где живет привидение, переделывают! — сказала Хельга.
— И в него поселяют множество девочек, — сказала Ивонн.
— Которые устраивают в нем полуночные вечеринки, — сказала Аннабе.
— Удивляюсь, что оно не пришло и не напугало нас, — сказала Люсия.
— Мы не виноваты, — сказала, подчеркивая каждое слово, Кэролайн. — Дом перестраивали не мы.
Я считаю, что это мадам Рошер надо быть настороже.
— Ее испугается любое привидение.
— Сколько времени прошло после того, как мадам Рошер все переделала здесь? — поощрила Ивонн свою гостью.
— Думаю, около тридцати лет. Содержать старые дома очень дорого. Рошеры потеряли большую часть собственности во время революции… у них остался только этот дом… прямо по другую сторону границы. Они жили здесь, как раньше в своем французском замке… но наступило время, когда мадам Рошер это стало не по карману. Месье Рошер умер довольно молодым, и, будучи не в силах поддерживать дом в хорошем состоянии, она решила превратить его в школу.
— Об этом мы все знаем, — сказала Аннабе. — А как насчет привидения?
— О, это произошло намного раньше… около двухсот лет назад.
— Для привидения время не имеет значения, — сказала Аннабе. — Оно может бродить здесь тысячи лет.
— Это женщина…
— Конечно, — резко сказала Аннабе. — Женщины лучшие привидения, чем мужчины.
— Потому что с ними всегда происходят ужасные вещи, — добавила Кэролайн. — И у них есть причина возвращаться… для возмездия.
— Ну, так что это за привидение? — спросила Ивонн.
— Хорошо, — сказала Тереза. — Когда-то здесь жила молодая и красивая дама.
— В этом нет ничего необычного, — усмехнулась Аннабе.
— Вы хотите послушать о привидении, или нет? — спросила Люсия.
— Конечно, продолжай, — резко потребовала Аннабе.
— Так вот, женщина была молода, красива и замужем за человеком, унаследовавшим» Сосновый Бор «, но ее муж заболел оспой и его жизнь находилась в опасности.
— Когда болеешь оспой, все тело покрывается волдырями, — сказала Люсия. — И ты на всю жизнь остаешься рябым.
— Правильно, — продолжала Тереза. — Эта болезнь очень заразна. Все предупреждали ее, но она все равно ухаживала за любимым. Она не позволяла это никому другому и была рядом с ним ночью и днем. Говорят, что она рисковала жизнью, ведь, как вы знаете, от оспы можно умереть.
— Нам это известно, — сказала Аннабе. — Что с ней случилось? Ведь она умерла.
— Не тогда. Благодаря заботам супруги муж вылечился. Ему стало лучше, и на его теле не осталось никаких следов. Он стал еще красивее.
Но как только он начал выздоравливать, она обнаружила, что заразилась оспой.
— От него! — сказала Люсия.
— Конечно, от него, — сказала Аннабе. — От кого же еще?
— Рассказывай дальше! — воскликнула Ивонн.
— Да, ее красота пропала. Она вся покрылась. волдырями.
— И он ухаживал за ней, пока она не выздоровела, — вставила Люсия.
— Ничего подобного. И хотя она и выздоровела, все лицо ее покрылось оспинами. Она носила вуаль, и он… ну, он разлюбил ее…
— Что за печальная история! — сказала Хельга.
— Это еще не все. Он пренебрегал ею. Он завел… любовницу.
Все присутствующие глубоко вздохнули. С появлением любовницы рассказ стал еще интереснее.
— Она потеряла красоту, ухаживая за ним, а он бесчестно поступил с ней. Что она должна была делать?
— Убить любовницу… или его? — предположила Аннабе.
— Нет. Она поднялась на самый верх башни и бросилась вниз…
Последовало потрясенное молчание.
— И стала привидением, — продолжала Тереза. Она не может обрести покой, иногда проходит через холл прямо к винтовой лестнице… знаете, той, что ведет в башню. Говорят, можно услышать стук ее каблуков о ступени.
— Я никогда не слышала, — сказала Хельга.
— Чтобы их услышать, надо иметь чуткий слух, — ответила ей Тереза.
— Я чуткая, — промолвила Кэролайн.
— И я, — закричали мы все.
— Ну, возможно, вы еще услышите их в один прекрасный день.
— А ее кто-нибудь видел?
— Одна девочка сказала, что видела. У призрака были длинные развевающиеся волосы, а лицо закрывала вуаль.
— Мне бы очень хотелось увидеть призрак, — сказала Аннабе.
— Может быть, тебе это удастся.
— А с ним можно поговорить? — спросила Люсия.
— Конечно, — ответила Тереза. — Но тебе будет слишком страшно.
— Возможно, кто-то из нас увидит ее, — мечтательно промолвила я.
— Кто знает? — ответила Тереза.
После этого разговор перешел на привидения.
Никто из нас никогда их не видел, но мы, конечно, очень много о них слышали.
Перед уходом гостей часы на башне пробили два часа ночи, и, убедившись, что нигде нет крошек, которые могут привлечь внимание мадемуазель Артуа, мы все отправились спать.
После этой ночи было много разговоров о при видениях вообще и, в частности, о духе женщины, изуродованной оспой и бросившейся с башни. Сведения о полуночной вечеринке и откровениях Терезы шепотом передавались из спальни в спальню.
Мы четверо часто вспоминали эту историю перед отходом ко сну. А Аннабе сказала, что мораль рассказа в том, что надо быть начеку с мужчинами и что, заболей они оспой, никогда не следует ухаживать за ними.
Некоторые девочки говорили, что уже слышали, как ночью кто-то шел через холл к лестнице в башне.
После этого вечера я стала чаще видеться с Аннабелиндой. Вечеринка сблизила нас, ведь тех, кто может пригласить приятно провести время, не следует презирать, даже если им всего тринадцать лет.
При встрече Аннабелинда останавливалась поболтать со мной, и я часто спрашивала, все ли у нее хорошо. — Она говорила, что вполне довольна пансионом. Ей нравятся уроки танцев, и они прекрасно ладят с Люсией. Она не спрашивала, как идут мои дела. Но это было типичным для нее.
Как-то меня ожидал большой сюрприз.
Наши занятия закончились около половины пятого вечера, и наступило время отдыха, когда мы могли пойти в спальни почитать или поболтать друг с другом.
Я решила немного прогуляться по парку, который был очень красив. Нам это позволялось при условии, что мы не удалимся за его территорию.
Выходя из школы, я увидела Аннабе. Она спешила к аллее, обсаженной кустами, и я пошла за ней.
Она несколько опередила меня, и, опасаясь, что, когда она достигнет аллеи, я потеряю ее из виду, я окликнула ее. Аннабелинда оглянулась.
— О, это ты, — сказала она и продолжила путь.
Я подбежала к ней.
— Куда ты идешь? — спросила я.
— О… никуда.
— Право же, Аннабе. Невозможно идти никуда.
— Просто на прогулку, вот и все.
И в этот момент я увидела его. Это было так неожиданно, что сначала я не поверила своим глазам. На аллее находился Карл Циммерман. Я вспомнила нашу последнюю встречу и его, стоящего в нерешительности у дверей» укромного местечка «.
Карл переводил взгляд с меня на Аннабелинду.
— Почему… — начал он.
— Вы были у нас дома… помните? — сказала я.
Молодой человек кивнул. — Как странно видеть вас здесь… в нашей школе.
Аннабе казалась немного раздраженной.
Она сказала:
— Я знала, что Карл здесь. Я как-то увидела его, и он мне все объяснил, — сказала она.
— Объяснил?..
Я не могла отвести от него глаз. Карл выглядел совсем не так — « как при нашей прошлой встрече, когда на нем был безукоризненный вечерний костюм. Теперь на нем была свободная рубашка, выпачканная землей, и такие же брюки, более того, он нес грабли. Карл улыбнулся мне.
— Да, — сказал он. — Это так.
— Он не хочет, чтобы кто-то знал… правду, — продолжала Аннабе.
— Что ты хочешь сказать?
— Это… э-э… шутка. Авантюра… пари, в которое я вошел, — промолвил Карл. — То есть я хотел сказать, которое я заключил. Мой друг заявил, что я не смогу заниматься физическим трудом несколько месяцев подряд. Он имел в виду, что мне не справиться с такой работой, как эта.
— А как же посольство? Разве вы не при посольстве?
— Да… да. Но я должен находиться здесь, ведь я поспорил, что эта работа мне по силам и я буду заниматься ею в течение двух месяцев. Мой друг сказал, что я так долго не выдержу, а я ответил, что выдержу, и вот я здесь.
— Пари, — сказала я. — Я слышала о подобных вещах.
— Да… пари. Я выиграю его… я твердо это решил.
— Мадам Рошер знает, что вы здесь… из-за пари?
— О нет, нет, нет. Она бы выгнала меня'. Она считает меня обыкновенным садовником.
— Это просто шутка, — сказала Аннабе. — Но я считаю, что вы очень мужественно ведете себя, Карл.
— О, это не требует мужества… просто надо работать. — Он печально посмотрел на свои руки. — А я не привык к подобному труду.
— У вас прекрасно все получается, — сказала Аннабе. — Я уверена, что вами очень довольны.
Как будет замечательно, когда вы выиграете это пари! Вы сможете по праву гордиться собой. На сколько вы спорили, Карл?
— На двадцать тысяч франков.
Аннабе поджала губы и казалась глубоко взволнованной.
— О, но дело не в деньгах, — сказал он.
— Честь Швейцарии, да? — шутливо спросила Аннабе.
— Что-то вроде этого.
— Вы живете рядом? — спросила я.
Карл махнул рукой.
— Вон там есть несколько маленьких коттеджей… скорее, лачуг. Но что ни стерпишь… ради пари. Все работающие в пансионе живут в них…
— Понимаю.
— Ну… я, конечно, не должен вступать в разговор с молодыми леди из школы.
— Нас укрывают деревья, — сказала Аннабе. — По крайней мере, я надеюсь на это.
Мы шли по аллее, обсаженной кустарником, и Карл показал нам издали свой домик.
— Там я живу, — сказал он. — А теперь, с вашего позволения, я удалюсь.
С этими словами он поклонился и ушел.
Аннабелинда казалась слегка раздраженной, и я догадалась, что она сердится на меня. Я уже собиралась заговорить с ней, когда она сказала:
— На твоем месте я бы не рассказывала о нашей встрече с Карлом.
— Почему?
— Ну, ведь это секрет, правда? А мадам Рошер не нужны люди, работающие здесь, чтобы выиграть пари, не так ли? Она рассчитывает на опытного садовника.
— Ну, Карл же здесь ненадолго.
— Она этого не знает. Поэтому не говори ничего, хорошо?
— Ты не сказала, что видела его.
— Я случайно наткнулась на него на днях… как ты сегодня.
— Наверное, мы никогда бы не увидели его, если бы ты неожиданно не столкнулась с ним.
— Может быть.
— Ты не думаешь, что встреча с нами немного выбила его из колеи?
— Ты права, Карлу не хотелось бы, чтобы его пари получило широкую огласку.
— Он сказал это тебе?
— Да, надеюсь ты ничего не расскажешь Кэролайн или кому-нибудь из соседок. Если кто-то узнает о Карле, это распространится по всей школе.
— Я не скажу.
— Чем ты собираешься заняться сейчас?
— Просто немного прогуляюсь перед возвращением. В шесть вечер бесед. Не знаю, о чем пойдет речь.
— Подождем и увидим.
Мы немного прошлись, а потом вернулись в пансион.
Прошло несколько дней после неожиданной встречи с Карлом, и я уже перестала удивляться совпадению, по которому он выбрал именно нашу школу для выполнения условий своего пари.
Я сказала Аннабелинде:
— Кажется, Карл один из тех людей, на которых наталкиваешься в самых неожиданных местах.
Она улыбнулась каким-то своим мыслям.
— Ну, — продолжала я, — он был в нашем доме… около «укромного местечка»… а потом мы обнаруживаем его здесь. Это странно.
— Но ведь он дипломат.
— По-моему, у него к тому же еще и очень длинный отпуск. Для дипломата необычно вдруг превратиться в садовника.
— Карл же объяснил. Я думаю, что он прекрасно проводит здесь время.
Аннабелинда улыбалась. Уже некоторое время она выглядела не такой, как раньше. Мне казалось, что причина в том, что ей очень нравилось в школе. Они с Люсией всегда шептались с видом некоторого превосходства, словно им было известно что-то, о чем не знали все остальные.
В ту ночь я крепко спала, и меня внезапно разбудил зов: «Люсинда… Люсинда!»
У моей кровати стояла Кэролайн в пеньюаре.
— Проснись, — сказала она. — Прислушайся.
Я села на кровати, пытаясь стряхнуть дремоту.
— Что? — пробормотала я.
— Шаги, — прошептала Кэролайн. — Я слышала, как кто-то шел по коридору, а потом спустился в холл.
— Привидение! — воскликнула я.
— Вставай. Я собираюсь пойти взглянуть. Пойдем со мной.
— Поздно…
— Слушай.
Я прислушалась и тоже услышала шаги. Без сомнения, они раздавались на лестнице, ведущей в холл. Я почувствовала, что мое сердце забилось быстрее. Теперь я была так же заинтригована, как Кэролайн. Проснулась Ивонн.
— Что случилось? — спросила она.
— Привидение. Мы обе слышали его шаги.
— Где?
Кэролайн кивнула на дверь.
— В коридоре, а теперь на лестнице. Послушай!
Мы замерли.
Теперь проснулась Хельга. Мы быстро ей все объяснили.
— Мы собираемся пойти посмотреть, — сказала Кэролайн.
Пока она тихо отворяла дверь, Хельга торопливо встала и надела пеньюар. Мы вышли в коридор, спустились по лестнице в холл и онемели от изумления, потому что впереди у одного из окон стояло привидение. Стройная фигура молодой женщины с распущенными по плечам волосами. Она стояла к дам спиной, и мы не видели, носит ли она вуаль, но в первые мгновенья у нас не возникло в этом сомнения.
А потом мы поняли, что ее платье вовсе не отвечает моде прошлого века, а очень похоже на наши пеньюары. И вот фигура повернулась, и мы увидели, что нашим привидением была не рябая красавица, а Мари Кристин де Брэй.
— Мари Кристин! — прошептала Кэролайн.
В это время Мари Кристин медленно направилась к нам, вытянув руки перед собой, словно двигаясь ощупью. Она ничем не показала, что видит нас.
Кэролайн прошептала:
— Она лунатик.
— Что нам делать? — спросила Ивонн.
— Пойти и привести мадемуазель Артуа, — сказала Кэролайн.
— Что? — переспросила Хельга.
— Тише. Мари Кристин нельзя будить. Нам надо уложить ее обратно в постель.
Кэролайн взяла эту задачу на себя и поспешила вверх по лестнице в комнату, где спала мадемуазель Артуа. В конце дортуара располагались ее спальня и рабочий кабинет.
Мари Кристин за это время дошла до конца галереи и села в кресло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27