Аббат сказал:— Ты рассуждаешь, как спейсер, Ваун. Будем надеяться, что нам удастся обучить тебя хорошим манерам! Мы развернули проекторы. С удовольствием покажем тебе все после. Но, пожалуйста, расскажи нам о покойном брате.Это разумно. На самом деле все жутко очевидно, а ультийское главнокомандование не подумало об этом лишь потому, наверное, что никто никогда не рассматривал Q-корабль как военное судно. Ваун снова задумался, что имеет дело с организацией людей таких же смышленых и способных, как… каким был Приор.Итак, теперь он заключен в надежнейшую тюрьму. Но если ультийское командование не может причинить вреда Q-кораблю, то и Братство навряд ли сумеет завоевать планету. Тупик. Перспективы Вауна неожиданно и драматично изменились.Он покосился на море ожидающих Ваунов вокруг.— Он подошел очень близко, — признал он.— Громче, пожалуйста, брат.— Приор почти добился успеха. Страшное невезение помешало ему.Ваун неохотно принялся рассказывать историю, и стоило ему задуматься, как Аббат задавал въедливый вопрос и вытягивал дополнительные подробности. Трудно сопротивляться таким внимательным слушателям — вот-вот он расскажет им все.Братья слушают в мрачной тишине, кроме некоторых совсем маленьких, которые уснули либо тихо поигрывают с волосами, ушами или губами своих защитников.Все это время какая-то его часть размышляла о том, как это было бы — снять с себя форму с смешаться с толпой. Бросить Патруль, бросить свое детство, исчезнуть в Братстве, никогда не стать настоящим представителем улья, возможно, но почти настоящим — если его примут, как приняли Радж и Дайс. Не черноволосый придурок, не слизень из деревни…Вэлхэл — теперь эта плата недоступна. И Мэви… Мэви с ним не попрощалась.Кроме того, чем он занимался с этой девушкой! Вспомнить противно. Деградация, поведение животного!В конце концов он смолкает, и Аббат не задает больше вопросов. Вместо этого он медленно поворачивается кругом, жестом предлагая высказать мнения, и никто ничего не говорит.Ваун тоже оглядывает все хмурые лица. Он испытывает странный стыд и злится на себя за этот стыд. Он страдает из-за того, что явно заставил страдать этих людей, которых… которых он не хотел бы заставлять страдать. Единожды предав, можно говорить себе, что следовал своим убеждениям, дважды — нельзя. — Приор изнасиловал мою мать! — начал он оправдываться. — Он пытался захватить планету.— Результатом его действий стало твое появление на свет, брат, — спокойно ответил Аббат. — Как можешь ты осуждать его за них? И он хотел спасти планету, а не захватить ее. Вижу, что нам нужно объяснить свои цели. Согласны?Желтый справа от Вауна говорит:— История.Другой голос говорит:— Политология. Другие:— Философия… Физиология… Оборона… Улыбка Дайса на лице Аббата.— Выбирай, Брат.— История. Говорит Желтый.— Слышал когда-нибудь о Homo erectus, брат Ваун?— Нет.— Это один из наших предшественников с Земли. Он был скорее животным, нежели человеком. Но когда некоторые представители Homo erectus — человека прямоходящего — превратились в процессе естественного отбора в человечество, этот тип распространился по планете. Неразвившиеся прямоходящие вымерли повсеместно. Так развивается Вселенная, это тайна прогресса. Высшие заменяют низших. По-другому невозможно.— Вы говорите, что наши предшественники убивали своих низших родственников? Требую доказательств.— Не могу предоставить никаких доказательств, но могу спросить — что еще могло уничтожить прямоходящих, которые владычествовали миллионы лет и заселили мир? Я не могу представить никаких доказательств об исторических событиях, хотя у нас есть данные, если ты поверишь им. Братство зародилось не на Авалоне, Ваун; то, что переживаем мы здесь, случалось в других мирах. Рэндомы считают Homo erectus угрозой для себя, они нас терпеть не могут. Этому ты веришь?Терпимость? Ваун вспоминает детство. Вспоминает попытки Олмина побелить его черные волосы. Он сопротивляется воздействию:— Но если мы высшие, не должны ли мы быть и выше в терпимости и сочувствии? Не можем ли мы научить их тому, как ценно сотрудничество?Он ощущает вокруг злобу и неодобрение, но говорит только Желтый.— Мы пытались, и не один раз. Дикая раса недолго держит слово. Движимые страхом, рано или поздно они набросятся на наши ульи. На одном Авалоне уничтожено четыре улья — Ксанакор, Монада, Уилц Хиллз, Гоцин. Мы не знаем, не случились ли еще трагедии за время нашего отсутствия. Рэндомы жили в мире по меньшей мере с двумя из перечисленных мною ульев, а потом всех выследили и уничтожили как предателей. Погромы против меньшинств — непременная часть истории человечества в каждом из заселенных людьми миров. С той единственной разницей, что в случае с нами мародеры не имели возможности включить в список обычных мерзостей детоубийство и изнасилование.Ваун задумывается о Рокере и ультийском главнокомандовании, об их ненависти и страхе, о том, что они сделали с Приором. Еще он вспоминает экипаж шаттла, свою команду, так грязно убитую. Ни одна из сторон в этой войне не признает другую людьми.Желтый, похоже, закончил; в спор включается стоящий в центре Аббат:— Ты считаешь себя выше рэндомов, Ваун? Ты превосходишь их в силе, уме и всех талантах. У тебя меньше прав, чем у кого-либо из них?— Нет.— Они с этим не согласятся. Ответь вот на какой вопрос: если бы Приор приехал в твою родную деревню с братом-малышом и попросил, чтобы того взяли на воспитание… Если бы он предложил оплатить тому питание, уход и обучение…Было бы дитя принято и заботились бы о нем, как о малыше-рэндоме?Он тихонько пошлепал ребенка, спящего у него на плече. Ваун обернулся на слушателей, увидел, что плечо Аббата закапано молоком, и от этой мелочи почемуто стало больно.— Что сделала моя мать… приемная мать… чтобы заслужить такое? — злобно cпроcил он.— Ничего. Что сделал Приор, чтобы заслужить то, что случилось с ним?— Он трусливо и зверски напал на беззащитную девушку!— В этом состояло его преступление? Выкачка мозгов — обычное наказание за изнасилование?Ваун не ответил. Обычно Патруль реагировал на обвинение в изнасиловании быстрым сокрытием следов.Аббат ответил на свой вопрос сам:— Нет. его преступлением было то, что он пытался найти пути для продолжения своего рода, своей расы, которая не является расой рэндомов, а они этого никогда не позволят. Они отказывают тебе в праве на существование и распространение своего генотипа, брат.Ваун не отвечал.— Когда двое сражаются, — мрачно говорил Аббат, — и один ни за что не хочет принять существование другого, то у другого остается два выхода самоубийство или борьба. Что ты выбираешь? Что ты хочешь, чтобы выбрали мы?Ваун смотрит на Розового у себя на коленях, милого черноволосого карапуза.Он никогда не сможет быть отцом такого ребенка. Он сможет только трудиться на благо улья, который будет производить его собственные копии — такие же, как эта. Заметив, куда направлено его внимание. Розовый доверительно улыбается.— Или такой вопрос, Ваун, — настаивает Аббат. — Если в поисках примирения мы свяжемся сейчас с ультийским Патрулем и попросим дать нам какой-нибудь ненужный уголок где-нибудь в пустыне, чтобы там поселиться, и всего-то будет нас несколько сотен против многих миллиардов — каков будет ответ?— Они охотно согласятся, а потом — в тот момент, когда вы будете наиболее уязвимы, — набросятся на вас.Аббат немного помолчал и добавил:— Стало быть, единственное, что мы можем предложить им из сочувствия, это убить нас. Ты это рекомендуешь?Тишина.Он упорствует — мягкий, как шелк, твердый, как сталь:— Брат, мы из разных видов! У них нет нашей крови.— В том-то весь и смысл, да? — хрипло говорит Ваун. — Оправдание всему!Тому, что было сделано с девушкой, спейсерами и всем остальным! Просто они животные?— Больше, чем животные, но меньше, чем мы.— А для них мы просто артефакты, а значит, меньше, чем они. Аббат вздыхает.— В этой игре команду не выбирают! Отвечай, кому ты предан?Глаза Вауна наполняются слезами. Вэлхэл… богатство и слава… плотские удовольствия с Мэви… Эти амбиции кажутся безвкусными и постыдными теперь, когда его братья в беде.Розовый протягивает руку и дотрагивается до слезинок на его щеках.— Вы думаете, что я поверю, что вы будете доверять мне после того, что я сделал? Вы не сможете! Я пришел сюда, чтобы убить вас!— Тогда давай. Начни с ребенка у себя на коленях.— С меня! — говорит Белый, обнажая зубы и скрючивая пальцы. — Разорви меня в клочья!— Отличная мысль! — бормочет Черный и тянет Вауна за ухо.Аббат подходит поближе к Вауну.— Ты действуешь по незнанию, а незнание мы можем излечить. Думаю, что уже излечили. Брат никогда не пойдет на брата, против своего улья, находясь в здравом рассудке. Конечно, мы будем доверять тебе впредь. Ты хочешь, чтобы тебе доверяли?Итак, Ваун знает ответ на вопрос Фрисд. Он знает, что предлагает Братство.Адмиралиссимус предложила славу, власть и богатство, а они легко ее обошли.Любовь!— Да! Да, пожалуйста!Двое соседей улыбаются ему, сжимают руками его плечи.— С радостью принимаем тебя, брат, — но я не думаю, что это возможно.Аббат снова медленно поворачивается, чтобы осмотреть слушателей. Кажется, будто он не может успокоиться и вновь обращается к Вауну:— Судя по тому, что ты рассказал нам, мы не сможем создать улей на Ульте.— Тогда вам надо убираться! — говорит Ваун. — Убираться на приграничные планеты! А лучше — обратно на Авалон.И он улетит с братьями…Тишина говорит ему, что его выводы не совсем верны. Настроение изменилось.Никто не смотрит теперь ему в глаза. Один или двое из малышей захныкали, и старшие шепчут им на ухо слова утешения и ободрения.— Это для нас неприемлемо, — мягко говорит Аббат. — Мы поставили все на Приора и на тайну. И в том, и в другом потерпели неудачу. Корабль необходимо перестроить и дать ему остыть, прежде чем предпринять следующее путешествие.Прости меня! — спейсер, конечно, это поймет. Нет, позволь договорить. На Авалоне мы столкнемся с теми же самыми проблемами.— Бецит ближе, всего два с половиной элуя.— Семь лет пути… далековато, все-таки, и опять те же самые проблемы.Малыш хнычет; Аббат укладывает его на руках и заботливо предлагает бутылочку, прежде чем продолжить.— Позволь рассказать тебе историю. Экипаж шаттла уничтожен — все, кроме тебя. Ты сам видел с капитанского мостика, как мы препятствовали попыткам Рокера нас уничтожить. Поверив, что ты Приор, мы не следили за тобой пристально. Как и на всех межзвездных кораблях, на этом находилась система разрушения, так что…— Нет!— Дослушай меня. С незапамятных времен Космический Патруль всегда на этом настаивал — на случай попадания на корабль чужих. Если за тобой не следить, ты можешь запустить систему разрушения. Ты бы бросился на свое судно, расстыковался… — Нет! Нет!— Выжить может только один из нас, брат. Только одного из нас могут радостно встретить на Ульте.— Тогда выбери другого! — кричит Ваун, пытается встать, но сильные руки удерживают его на месте. — Я останусь!— Никто другой не может сойти за тебя, — настаивает Аббат. — Согласны?— Байо, — доносится откуда-то идентичный голос. — Ты прав, Аббат. Они могли его как-нибудь пометить. Стронцием, например. Небольшая доза заменяет кальций в костях, оставляя безошибочный знак. Есть так много вариантов… На то, чтобы изучить их все, уйдет не один день, но они тут же узнают, если мы предложим замену. Выкачка мозгов длится долго.— Я не пойду! — орет Ваун. — Я убил одного из вас, другого ранил! Я участвовал в том, что они сделали с Приором. Я предал Раджа и Дайса. Я не буду больше вас предавать!Аббат подходит ближе и встает перед ним, как отражение.— Слушай! Вернувшись, ты не предашь нас, ты будешь служить Братству!— Что?Лицо, столь похожее на его собственное, улыбается ему его собственной улыбкой.— У тебя есть возможность, какой нет ни у одного из нас. Делай все, что они захотят, брат Ваун! Служи им, чтобы в конце концов иметь возможность послужить нам… то есть и себе в том числе. Ты возвращаешься, а мы гибнем. Нас тут всего несколько сотен — Братство легко сможет нас заменить. И ты поклянешься в верности рэндомам, и тебе воздадут почести. Братство попробует еще раз!— Что? Где? Как?— Понятия не имею. Но оно никогда не сдастся. Может быть, через несколько веков, может быть, в течение твоей жизни. И в следующий раз тебе будут доверять, и у тебя будет наилучшая возможность послужить нашим целям.— Не буду! Не могу!Аббат поворачивается, чтобы посмотреть на молчаливую, мрачную компанию.— Кто-нибудь может предложить другой выход? Никто не отвечает.— Мы договорились?На этот раз в ответ раздается глубокий, грустный гул.— Договорились.— Вы же можете кого-нибудь спасти? — хнычет Ваун. — Может же кто-нибудь пережить погром? Судно может вернуться на Авалон!— Так, как я сказал, лучше, — настаивает Аббат. — Я сказал тебе — мы роли не играем. Ты, правда, теперь за нас?— Да, да!— Тогда это твой долг, брат Ваун. Если ты чувствуешь, что совершил преступление против Братства — а кроме тебя, этого никто не говорил, — тогда это твоя возможность искупления. Тебе это наверняка будет легче, а для любого из нас то, что я предложил, было бы пыткой — одинокая жизнь среди дикой расы.Голубой… Черный… отведите его на патрульный корабль, а потом на капитанский мостик и объясните ему легенду. Два или три раза, если потребуется, пока он не будет помнить четко. Потом проводите его.Свалка из тел и конечностей, и Ваун оказывается на ногах, сбоку его подпирает брат.— Потом мы вернемся сюда, — говорит Черный. — Останется время.— Конечно, — соглашается Аббат. — Теперь идите.Позже, когда Ваун и два его спутника возвращаются с капитанского мостика, где система разрушения отсчитывает секунды, и направляются на патрульный корабль, на котором он отправится в изгнание, они проходят мимо зала под куполом, и от входа доносятся звуки, которые, как кажется Вауну, будут гнаться за ним вечно — баритоны и дисканты вместе, пение братьев.Древнее поселение Кохэб было именно таким, каким казалось, — заброшенным.Заблудший гость, естественно, осмотрел бы для начала здания и не нашел бы там ничего, кроме пиподов и следов других людей, побывавших здесь не один год назад. Улей был спрятан в старых шахтах, и лишь необходимые торчи стояли наверху.Соленый порывистый ветер бушевал над каменистой заболоченной местностью, принуждая Вауна пригибаться к земле, когда он шел, ведомый юным Коричневым. Они шагали на запад, и ветер дул прямо в лицо. Трое взрослых шли позади, ведя Фейрн и Клинка под прицелом Вауновского ружья. «Суперогонь» был спрятан в ангар, а местность кишела пиподами, так что двум рэндомам в любом случае деваться было некуда.Ваун выкинул их из головы. У него кружилась голова отчасти от недосыпа, отчасти от радости встречи с братьями после стольких лет, прошедших со дней, проведенных с Дайсом и Раджем. Его родня. Его народ. Он благодарил ветер, который служил оправданием слезам на глазах.Коричневый нес Джайенткиллер, потом снял его с плеча и уставился на него.Он взвесил его в руках и нахмурился:— Тяжелый же!Вздохнул и пошатнулся от резкого порыва ветра.— Давай понесу, — сказал Ваун, обрадованный возможностью вынуть из шустрых пальцев подростка такую чреватую бедой штуку.— О, нет, просто хотел сказать, что двенадцатый серийный гораздо лете. На два заряда больше, чем в этой старой рухляди, наводка калибруется с шагом в сорок герц в диапазоне…— А ты смышленый, как я погляжу! Парень счастливо улыбнулся.— Конечно! Мы все такие, а у вас, у старых версий, у всех нервные гены.Этот кустик вон там, это пипод? Подстрелю его этой штукой запросто.Ваун по-приятельски похлопал его по плечу. До сих пор его никто не называл «старой версией», но он, несомненно, таковой являлся, а этот юноша не мог ему не нравиться. Юноша, со своей стороны, обращался с Вауном так же, как и со всеми остальными своими старшими братьями, как будто они всю жизнь пользовались одной зубной щеткой. Среди дикой расы молодые люди, как правило, относились к адмиралу Вауну, как к полубогу. Перемена освежала.А пиподов Ваун не любил.— Давай. Посмотрю, как ты это сделаешь. Коричневый улыбнулся и с сожалением вздохнул.— В Кохэбе запрещено стрелять наверху. Слишком отдаленное место, и будет заметно со спутников.В этом замечании подразумевалось, что где-то было такое место, где подобная деятельность дозволялась. Другие ульи?— Кроме того, — мудро изрек Коричневый, — мы стараемся поддерживать с ними отношения, а стрельба по ним не входит в исследовательскую программу.— Твоя специальность?Коричневый гордо кивнул и забросил ружье обратно на плечо.— Научи меня, — сказал Ваун, мысленно сравнивая этого парнишку с другим экспертом по пиподам, с которым он был знаком, Куилдом. Между ними не было ничего общего, кроме очевидного желания поговорить о п и подах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39