Но вы - трусы, ничтожества! Убили человека, а теперь все сваливаете на кого-то другого!
- Я ни на кого ничего не сваливаю! Бутылку бросил Харабадзе!
- Как тебе не стыдно, Накашидзе! Подумай, что ты говоришь: Харабадзе подошел к вашему столу, взял бутылку и швырнул ее в своего товарища?
- Да.
- Разве не проще было ему схватить бутылку со своего же стола?
- Проще.
- Зачем же ты упрямишься?
- Но ведь мог он поступить так, как говорю я?
- Нет, не мог!
- Почему? Почему не мог? Допросите его!
- Накашидзе, твое запирательство - тоже преступление!
- Преступление - держать невиновного под арестом!
- Невиновного?
- Допросите Харабадзе!
- Хорошо. Допросим. И он скажет - убили Накашидзе и Амилахвари. Что тогда?
- Если он порядочный человек, не скажет!
- Допустим, сказал. Что тогда?
- Тогда... тогда... - я запнулся.
Действительно, что же будет тогда? Ведь тогда мы погибли - я и Ростом!
- А если он вообще ничего не вспомнит?
Господи, ведь возможно и такое!
- А если он умрет?
Что? Что он сказал? Умрет Харабадзе?! Нет, этого не может быть! Он не имеет права умирать! Еще чего! Погубил нас, а теперь умереть? Это проще простого - умереть! Нет, он должен жить! Смерть Харабадзе - это смерть моя, Ростома, наших матерей!
- Нет, уважаемый следователь! Харабадзе не имеет права умирать! крикнул я, вскакивая со стула.
- Мда-а-а... Подобного тебе нахала я еще не встречал, Накашидзе!.. Ладно, подпиши заключение, и кончим базар!.. Тем более что Амилахвари сознался во всем.
- Ложь! Я не верю ни одному вашему слову! Дайте мне очную ставку с Амилахвари!
- А как насчет "боржома" с похмелья?
- Издеваетесь?
- Накашидзе, пойми же: все улики против тебя! Назови хоть одного человека, свидетельствовавшего в твою пользу, и я сегодня же освобожу тебя!
- Я, я сам этот человек!
- Ты?!
- Да, я!
- Как я могу поверить тебе, тебе, который не верит ни одному моему слову?
- Поверьте моему честному слову! Других доказательств у меня нет!
- Честное слово... - повторил следователь, - правосудие не может основываться на честном слове... Нет, брат, на честное слово я не поверю даже родному отцу...
- Значит, нет на свете ни чести, ни совести, ни доверия?!
- Подобные понятия Уголовным кодексом не предусмотрены.
- Но есть же и другой - моральный кодекс?!
- Накашидзе, Уголовный кодекс составляли люди высокой морали и нравственности!
- Дайте мне встретиться с Амилахвари!
- Нет!
- С матерью!
- Не имею права. Следствие еще не закончено.
- В таком случае больше не вызывайте меня! Я не стану вам отвечать!
- Воля твоя... - Следователь нажал кнопку звонка.
- Отведи его! - приказал он вошедшему надзирателю. - А ты, Накашидзе, сопляк! Будь у меня право, я набил бы тебе морду!
- Что поделаешь, уважаемый следователь, мы оба терпим бесправие, иначе я тоже с удовольствием набил бы морду вам! - ответил я и вышел.
"КАРТЛИС ЦХОВРЕБА"*
Гигла Мошиашвиди (нижние нары, второй ряд) - скромный, тихий парень лет двадцати пяти. До ареста он работал в Гагре продавцом обувного магазина. Попался Гигла на продаже по спекулятивным ценам бесфактурных лаковых туфель.
_______________
* "К а р т л и с Ц х о в р е б а" ("Житие Грузии") - свод
грузинских летописей, начавших складываться с XII в. Важнейший
источник по истории древней и средневековой Грузии.
Гигла добряк. Полученные из дому посылки он делит между всеми поровну, сам же не дотрагивается ни до чего чужого, особенно до мяса.
Дни напролет сидит он себе тихо-смирно и мурлычет одну и ту же глупую песенку:
Люблю я лавки Сабуртало
Братьев-евреев там ведь полно.
Что вы желаете - драп? Коверкот?
Цена ему двести - берем пятьсот!..
Товар продается - деньги плывут.
Бедного еврея в тюрьму ведут...
Люблю я лавки Сабуртало
Братьев-евреев там ведь полно...
- Люди, вы видели второго такого беззаботного человека? - вопрошает со своей галерки Шошиа. - Сидит и поет, сидит и поет!
- А о чем мне заботиться, дорогой мой Шошиа? - спокойно отвечает Гигла. - Не сегодня, так завтра я выйду отсюда.
- Жди! Кабы выпускали таких, как ты, я давно был бы дома!
- Мне нельзя быть в тюрьме. Вот увидишь, не сегодня, так завтра меня позовут: "Мошиашвили, с вещами!"
- Это почему же тебе нельзя быть в тюрьме? Депутат ты, что ли?
- Да, депутат! - смеется Гигла.
- Чего же ты скрывал, болван! Собирай вещи и уходи!..
- Уйду, Шошиа, уйду! Дай только людям время повернуться!
- Каким людям, Гигла?
- Тем, кто остался на свободе. Они раздобудут хоть пуд золота, но меня отсюда вызволят. Вот увидишь! - И Гигла снова запел:
Люблю я лавки Сабуртало
Братьев-евреев там ведь полно...
- Слушай, - оборвал его Шошиа, - побойся бога! У тебя ведь ни слуха, ни голоса! Пожалей нас.
- Отстань, Шошиа, пусть человек поет в свое удовольствие. Мы ведь не мешаем тебе петь! - заступился за Гиглу Девдариани.
- Лимон, дорогой! Я пою печальные песни, а он? Что он поет? Одни слова чего стоят!
Я и Тигран играем в шахматы. Шум в камере мешает Тиграну, и он демонстративно затыкает пальцами уши.
- Шах! - говорю я.
- Не шах, а киши!* - поправляет Тигран.
_______________
* К и ш и - по-грузински "шах".
- Извиняюсь. Киши!
Тигран долго вглядывается в доску.
- Чем? - спрашивает он наконец.
- Конем!
- Это не конь, а всадник!
- Дурак, это конь, а всадником называют человека, сидящего на коне!
- Ва-а! - удивляется Тигран.
Я взял коня и поднес его к носу Тиграна.
- Ну, смотри, сидит на этом коне человек?
- Нет.
- Следовательно, что это такое?
Тигран взял моего коня и поставил его на место.
- Накашидзе, во всех газетах написано, что Петросян Фишеру объявил киши всадником. Почему так написано?
- Не знаю.
- А коли не знаешь, заткнись и называй вещи своими именами!
- Убийца Гулоян!.. - начал я.
- Я не убийца.
- Находящийся под следствием по подозрению в убийстве гражданин Гулоян! Находящийся также под следствием по обвинению в убийстве гражданин Накашидзе, играющий белыми, своим всадником объявляет вашему черному королю киши!
- Вот это понимаю! - сказал довольный Тигран. - Но это... Это не киши, а мат...
- Не мат, а шамати!* - поправил его я.
_______________
* Ш а м а т и - по-грузински "мат".
- Ладно, сам знаю! - Тигран встал, в сердцах смешал шахматные фигуры и прилег на нары.
Выждав несколько минут, пока расстроенный Тигран успокоился, я тихо позвал:
- Тигран...
- Аджан!*
_______________
* А д ж а н - отклик: "Слушаю тебя", "К твоим услугам!"
(армян.).
- Прошу тебя как брата: укройся как следует одеялом и вообще береги свое здоровье!
- А в чем дело? - спросил удивленно Тигран, приподнявшись на нарах.
- Не дай бог, случится с тобой беда, ведь погиб тогда наш родной грузинский язык!
В камере поднялся хохот.
- У, черт, чтоб тебя!.. - беззлобно выругался Тигран...
А для Мошиашвили, назови ты шахматную фигуру конем, лошадью, мулом, ослом или еще как-нибудь, - все один черт... Он устроился, поджав под себя ноги в своем углу, и тихо напевает:
Что вы желаете - драп? Коверкот?
Цена ему двести - берем пятьсот...
Товар продается - деньги плывут.
Бедного еврея в тюрьму ведут...
- Слышь, Гигла, эту песню ты знаешь до конца? - спрашивает вдруг Лимон.
- До конца, дорогой, до конца, - покорно отвечает Гигла.
- До самого-самого конца?
- Да, дорогой. Хочешь, продиктую слова?
- Слова потом, а вот если ты не умолкнешь сейчас же, я окуну тебя головой в парашу! - пригрозил вышедший из терпения Лимон.
- Вот видите, видите? А я что говорил? Надоел ты всем, Гигла! обрадовался Шошиа.
- Почему так, Лимон-джан? Ведь ты недавно сам говорил - "пусть поет в свое удовольствие"! Вот я и пою, - запротестовал Мошиашвили.
- Очень длинное у тебя получается удовольствие. Говорю тебе - хватит, закройся!
- Замолчи, Гигла, знаешь ведь, в тюрьме хозяин - вор! - вмешался Мебуришвили, бывший директор кладбища, которого Лимон прозвал Лабрадором.
- Уважаемый Чичико, - обратился Гигла к Гоголю, - вы староста. Объясните, пожалуйста, мне: что, в тюрьме действительно хозяевами являются воры?
- Да, Гигла, воры! И дай им бог владеть тюрьмой безраздельно!
- Вах, что за несчастье! Там не дает покоя Обэхээс, здесь Девдариани... Что же делать, куда мне деваться?! - заныл Мошиашвили.
- В Израиль, дорогой Гигла, в Израиль! - посоветовал Чичико.
До сих пор разговор шел в шутливом, безобидном тоне. Но тут неожиданно для всех Мошиашвили вдруг побледнел, потом покраснел и, подскочив к развалившемуся на нарах Гоголю, ледяным голосом спросил:
- Что ты сказал? А ну повтори!
Чичико от удивления раскрыл рот.
- Тебе говорю: повтори свои слова! - повысил голос Гигла.
- Мошиашвили, это на самом деле ты? Или мне кажется?
- Это я, Гигла Мошиашвили, и я спрашиваю тебя, Чичико Гоголя: повтори, что ты сказал?
- Я повторю свои слова, Мошиашвили, но ты их уже не услышишь!
Гоголь вскочил, обеими руками схватил Гиглу за горло и приподнял над землей. Лицо у Гиглы побагровело, но он не издал ни звука, не пошевельнул пальцем.
- Чичико, оставь его в покое! - попросил Девдариани.
Чичико отпустил Гиглу. Тот молча вернулся на свое место.
- Что он такого тебе сказал? - со смехом обратился к нему Девдариани. - Поезжай, говорит, в Израиль? Ну и что? Мало разве евреев едет в Израиль?
- Мне он этого не должен говорить! - очень серьезно ответил Гигла.
- А ты кто? Багратион-Мухранский?!* - спросил с галерки Шошиа.
_______________
* Б а г р а т и о н-М у х р а н с к и й - княжеская фамилия.
- Я двух братьев потерял на фронте Отечественной войны. Мои родители похоронены здесь, на еврейском кладбище в Навтлуги*.
_______________
* Н а в т л у г и - район в Тбилиси.
- Тем более! Сирота, человек без роду, без племени... Что тебя здесь держит?
- А ты кто такой? - взорвался Мошиашвили. - Ты, приблудная овца?! Как ты смеешь прогонять отсюда меня?! Запомни, я, жена моя, дети мои, внуки и правнуки мои - все мы должны умереть здесь, на этой земле! Понятно тебе. Гоголь?!
- Та-а-ак... Это я, значит, приблудная овца, да?! Да знаешь ли ты, дурья твоя башка, что мои предки поселились в Мегрелии двести пятьдесят лет тому назад?! Что в моих жилах восемьдесят процентов голубой лазской* крови и что прапрапрабабушка моей матери - Медея - была колхидянкой**?! Кто из вас осмелится сказать, что это не так?! И я, и моя жена, и мои дети, и их дети, и дети их детей - все мы умрем и будем похоронены здесь, на этой земле! Понятно тебе, Мошиашвили?!
_______________
* Л а з ы - этнографическая группа грузин.
** К о л х и д а - историческая область в Западной Грузии. В
VI в. до н. э. там возникло грузинское рабовладельческое Колхидское
царство. М е д е я - в древнегреческой мифологии дочь царя Колхиды
Аэта.
- Что же это получается? - развел руками недовольный Тигран Гулоян. Получается, что нашу Грузию вы превратили в свое кладбище?
- Только тебя как раз нам и не хватало, Тигран! - воскликнул Девдариани.
- Не говори так, Лимон-джан! Предков этих пришельцев не было здесь и в помине, когда мой дед на Ходжеванке* в кости играл! Кроме того, до ареста я скрывался под фамилией Дадешкелиани, - обосновал Тигран свое грузинское происхождение.
_______________
* Х о д ж е в а н к а - название кладбища в старом Тбилиси.
- Почему же ты избрал именно фамилию Дадешкелиани? Скрывался бы под фамилией Петросяна! - рассмеялся Девдариани.
- Что ты, Лимон-джан! Разве фамилия Петросян сравнится с Дадешкелиани?!
- Вот потеха, - воскликнул Мебуришвили, - еврей, украинец и армянин спорят, чтоб доказать свое грузинское происхождение! Иди разберись, кто из них прав!
- Все они правы, - проговорил себе под нос Исидор Саларидзе.
Камера замерла. Молчал и Исидор. Наконец Шошиа не выдержал:
- Дядя Исидор, или убей меня, или объясни - как могут быть грузинами еврей, украинец и армянин?!
- Ну, что касается Гулояна... - начал с улыбкой Исидор, - сами небось слышали, как он, армянин, поправлял грузинскую речь грузина Накашидзе... А что Хаос и Картлос* - братья, это всем известно...
_______________
* Х а о с и К а р т л о с - по преданию, два брата, положившие
начало армянскому и грузинскому народам.
- Молодец, дядя Исидор! Молодец! - крикнул Гулоян.
- Хорошо, дядя Исидор, не спорю, Тигран - наш, свой. Но как быть с ними? - Шошиа указал рукой на Гоголя и Мошиашвили.
Исидор на минуту задумался.
- У евреев, - сказал он, - есть один весьма интересный закон: евреем считается тот, у кого мать - еврейка.
- А отец? - спросил Тигран.
- Отец не имеет значения.
- Как это не имеет? А если, скажем, отец - еврей, а мать француженка? - спросил Чейшвили.
- Ребенок - француз! - коротко ответил Исидор.
- Это меня вполне устраивает! - обрадовался Чейшвили. - Моя жена по происхождению француженка, следовательно, наши дети - французы. Чего ради я должен выплачивать алименты каким-то французам? Тем более что они вовсе не мои дети!
- Прекрасно! В таком случае поменяйся документами с Мошиашвили и дуй в Израиль! - посоветовал Тигран.
- С удовольствием, если бы он не был арестован за мошенничество и присвоение святой государственной собственности!
- Пой, пташка, пой! А меня через пару дней вызовут: "Мошиашвили, с вещами!"
- Почему, почему вызовут тебя, а не меня?! - захныкал на своей галерке Шошиа. - Чем ты лучше меня? Я украл меньше, чем ты? Растратил меньше, чем ты? Или семья у меня хуже твоей? Или мне меньше тебя хочется дышать свежим воздухом? Скажи: чем ты лучше меня?!
- Тем, дорогой мой Шошиа, что организм у меня слабый, нежный и тюрьма мне противопоказана. Еще два-три допроса, и я могу погубить много, много народу... Потому что секретов знаю много...
- Не секретов, а саидумло!* - поправил Тигран.
_______________
* С а и д у м л о - по-грузински "секрет", "тайна".
- Да, знаю много... этого самого...
- А я что, я знаю меньше? - спросил Шошиа.
- Наоборот, дорогой Шошиа, ты знал больше того, что тебе полагалось знать...
- Это почему же? - разобиделся Шошиа.
- Потому, что ты все уже выложил. А я до сих пор не сказал ни одного слова... И пока я не заговорил, друзья-евреи раздобудут пуд золота, и очень скоро откроется дверь и надзиратель позовет меня: "Мошиашвили, с вещами!"
- О, горе мне, детки мои дорогие! - запричитал Шошиа. - Какого черта я впутался в это проклятое дело с ежевичным соком! Все это ваша мать, ненасытная, подлая тварь!.. Она одна виновата во всем!..
- Хватит тебе! Надоел со своими детками и соками! - прикрикнул на Шошиа Девдариани. Тот прикусил язык. - Дальше, дядя Исидор?
- Так вот. Если судить по еврейскому закону. Гоголь грузин, да еще какой! Настоящий колхидец!
- Но здесь не Израиль, а Грузия! - возразил Чейшвили.
- Правильно. Однако были отдельные случаи, когда и в Грузии при необходимости судили точно так же. Например, Лаша и Русудан назывались сыном и дочерью царицы Тамар, а не отца их - Давида.
- Ва-а-а! - вырвалось у Тиграна.
- Ладно, - сказал Шошиа, - допустим, Гоголь грузин. А этот, Мошиашвили?
- Ну, дорогой Шошиа, у Мошиашвили дела обстоят лучше всех! улыбнулся Исидор.
- Не говори только, что он - Багратиони!* - предупредил Исидор а Шошиа.
_______________
* Б а г р а т и о н и - династия грузинских царей.
- Могу сказать кое-что похлеще! Дай только вспомнить...
Исидор закрыл глаза и задумался. Потом начал медленно:
- ...И тогда царь Навуходоносор разгромил Иерусалим, и пришли бежавшие оттуда евреи в Картли*, и попросили приюта у мцхетского старосты, и поселил он их у реки Арагви, на месте, имя которому Занави... Так, если память мне не изменяет, сказано в "Картлис цховреба"...
_______________
* К а р т л и - грузинское царство.
- Ну и что?
- То, что было это в пятьсот восемьдесят шестом году до нашей эры... Так сказано в "Картлис Цховреба"... И еще известно, что чувство родины, любовь к родине - это инстинкт, который развивается на протяжении веков и передается из поколения в поколение. И, учитывая все это, можно сказать, что Мошиашвили, как и каждый из нас, а может быть и больше, имеет право считать себя грузином, ибо Грузия с незапамятных времен была его родиной. Понятно?
- Ты золото, дядя Исидор! Я ничего не понял, но верю тебе! А ты, Накашидзе, вместо того чтобы разыгрывать меня, побереги-ка лучше этого человека: как бы и вправду вам не потерять свой родной язык! - сказал Тигран так серьезно, что я невольно проникся уважением к Исидору.
И вдруг совершилось чудо, подобного которому не удавалось совершить ни Моисею, ни Христу, ни его апостолам, ни всем чудотворцам вместе взятым...
Дверь камеры отворилась, и появившийся на ее пороге надзиратель громко объявил:
- Мошиашвили, с вещами!..
ВОЗЬМИ МЕНЯ, СОЛНЦЕ!
О ты, светлое, теплое, животворящее, неиссякаемое Светило! Я спрашиваю тебя: неужели для того только лучи твои дошли до нас из недосягаемых далей, для того только пронеслись они с фантастической скоростью через Вселенную и проникли сквозь ржавую решетку тюремной камеры, чтобы лишь на пять минут прикорнуть на моей подушке, чуть согреть мое холодное тело, слегка коснуться моего лица, а потом уйти и унести с собой мою душу, а тело, опустошенное и немощное, оставить на нарах?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17