Он послал ей воздушный поцелуй.
— Я вернусь.
И, подойдя к ведущей на балкон двери, исчез за шторами.
Послышался тихий стук.
После его ухода ее снова охватил удушливый страх, и, знай Кристина, куда пошел Макс, бросилась бы за ним и уговаривала немедленно уехать. Но отпечатки на снежном ковре, выстлавшем балкон, уже наполовину занесло, и, даже если бы она хотела найти его, было уже поздно.
Кристина быстро заперла дверь в покои, но тут же отперла, не уверенная, каким способом Макс предпочтет явиться на этот раз. Правда, будь она по-настоящему сильна, нашла бы в себе мужество отказаться от счастья и прогнать его… навсегда…
Будь она…
Кристина молилась о том, чтобы ему не пришло в голову воспользоваться коридорами дворца: здание кишело слугами, гостями и приглашенными помочь жителями деревни. Но тут она кое-что вспомнила: Макс говорил о новом привратнике. Неужели это тот Берт, о котором упоминали мальчики? Но имеет ли он доступ в ее комнаты? Неужели Макс скрывается в его коттедже? Следует ли ей отправиться туда? Может, и в самом деле благоразумнее будет покинуть свои покои?
Но она все же осталась, потому что Макс ожидал увидеть ее, когда вернется. Осталась, хотя каждый стук, каждый шорох заставлял ее вздрагивать и оглядываться.
Как он мог быть таким безрассудным, чтобы явиться сюда?
Как мог подвергнуть такой опасности ее мальчиков?
Как мог быть так опрометчив?
Как ей жить, если он не возвратится к ней?
Кристина горела как в лихорадке, переходя от возбуждения к тревоге и головокружительному восторгу. Она металась по комнате, присаживалась и снова металась. Может, выпить немного вина, чтобы успокоить нервы?
Но, налив себе бокал, она с отвращением взглянула на него и отставила.
Дальше начались сомнения относительно того, зажечь или погасить лампы. Что привлечет меньше внимания? Стоит ли переодеть вечернее платье или нет?
Изнемогая от нервного возбуждения, она никак не могла решить, что делать, и поэтому все осталось по-прежнему до тех пор, пока вскоре после полуночи не открылась балконная дверь. В комнату ступил Макс.
Неистовое желание заглушило едва слышный голосок разума, и Кристина, подлетев к Максу, бросилась в его объятия и стиснула изо всех сил.
— Я хочу чуда, — прошептала она. — И хочу тебя.
Прижимая ее к себе, он коснулся губами маленького ушка.
— Я твой волшебник… только сначала поздоровайся с Бертом.
Кристина, сконфуженно багровея, отпрянула. Макс, отнюдь не отличавшийся застенчивостью, небрежно взмахнул рукой:
— Дорогая, это Берт Дэвис. Берт, это княгиня Кристина. А теперь скажи ей, кто ушел.
— Князь покинул замок десять минут назад, мэм, — почтительно сказал Берт.
Кристина облегченно вздохнула.
— Спасибо, Берт. За то, что помогаете… нам. Будем надеяться, что все скоро уладится.
— Да, мэм. Маркиз, похоже, готов на все ради этого.
— Я скоро вернусь в сторожку, — пообещал Макс, кивнув Берту на прощание. У него были дела поважнее. Например, целовать любимую женщину.
— Да, сэр. Следите за светом в бильярдной, когда будете уходить. Братья все еще там пьют.
— Обязательно.
Когда Берт исчез в ночи, Макс закрыл дверь и с улыбкой повернулся к Кристине.
— Итак… о чем мы? Да, о чудесах, — поддразнил он, притягивая ее к себе. — Что ты скажешь, если мы переделаем мир по нашему вкусу? Каково твое первое желание?
Кристина глубоко вдохнула, пытаясь успокоить нервы.
— Я думать связно и то не могу. Слишком уж страшно… видеть тебя тут.
— Никто не знает, что я здесь. Ганс ушел.
Имя мужа резануло слух, и она в ужасе сжалась.
— Ты не можешь оставаться долго, — прошептала она. — Прости, но…
— Всего несколько минут. Садись, — утешил он, подводя ее к стулу. — Я пока проверю двери и окна. На всякий случай.
Он чувствовал ее неотступный взгляд все то время, когда обходил комнату, задергивал шторы, задвигал засов, прислушивался к посторонним звукам, перед тем как вернуться к ней. Усевшись на пол у ее ног, он нежно коснулся сцепленных пальцев.
— Что он тебе сказал?
— Ничего, — пробормотала она, не глядя на него. — Просто, как всегда, был невыносимо груб. Ничего нового.
Их глаза встретились, и Кристина вдруг улыбнулась:
— Теперь, узнав, что такое счастье, я нахожу Ганса еще более омерзительным, чем обычно, вот и все.
— Он не угрожал тебе?
— Нет, только говорил гадости.
— Значит, угрожал.
— Не более, чем раньше. Дорогой, я не хочу о нем говорить. И даже думать. Никогда.
— Какой красавицей ты выглядела сегодня утром: розовощекая, свежая, как полураскрывшаяся роза!
Разве можно было устоять против его улыбки?! Нахмуренное лицо Кристины сразу разгладилось.
— А ты — словно сон, вдруг ставший явью.
— Я не смог жить в разлуке с тобой.
— Я рада, хотя мое сердце готово выскочить из груди.
— Могу я посидеть с тобой?
Он чувствовал себя зеленым юнцом, просившим о первом свидании, но в воздухе ощутимо разливалось напряжение.
— Дверь заперта, — добавил Макс, видя, что она колеблется. — А если кто-то попытается вломиться, я спрыгну с балкона, прежде чем они войдут и увидят, что ты одна.
Кристина зябко потерла руки.
— Пожалуйста, садись, — пролепетала она, желая того же, что и он, пусть и на секунду.
Макс только сейчас понял, что все это время сдерживал дыхание. Одним упругим движением он поднялся на ноги и повел Кристину к диванчику с вышитыми подушками. Устроившись поудобнее, он усадил ее себе на колени, но изо всех сил старался не целовать.
— Скажи мне, что никто сюда не ворвется, — дрожащим голосом выдавила она, неестественно выпрямившись, словно на экзамене по манерам и этикету.
— Ты в безопасности, — мягко заверил он.
— И ты не останешься надолго.
— Я уйду, когда ты попросишь.
— Ты уверен? Никто не сможет войти?
— Им придется взломать дверь, милая, — повторил он, как ему казалось, уверенным тоном.
Кристина облегченно вздохнула и легко коснулась его руки. Тепло его тела проникало сквозь рубашку, согревая ее ладонь. Спокойная сила умиротворяла.
— Ты, наверное, считаешь меня…
— Я знаю, почему ты так напугана, дорогая. Все вполне естественно. И, не будь я безумно влюблен, не стал бы пугать тебя еще больше. Прости. Я знаю, нужно уходить, но… — Он слегка пожал плечами. — Я не могу.
— А я не хочу, чтобы ты уходил, иначе сразу же вытолкала бы тебя за дверь.
— Значит, мы оба едины в своем желании, — рассмеялся он.
— Или в любви.
— Иногда мне кажется, что это одно и то же. Я никогда раньше не был в Силезии, да и не приехал бы, если бы не ты. А ты… глуха к доводам рассудка.
Кристина медленно провела ладонью по его руке, до самого плеча.
— Это доводы рассудка побуждают тебя лазать по балконам в такую метель?
— Совершенно верно, — кивнул он, сидя неподвижно и наслаждаясь ее прикосновением. — В жизни еще не испытывал подобного вдохновения!
— Но ты любишь меня?
— Да, — прошептал он.
— Не слишком мудро с твоей стороны.
Макс покачал головой.
— Ты и не представляешь, на что я способен.
— Почему же, ведь ты смог принести с собой кусочек рая, — призналась она, обвив руками его шею. Его любовь озаряла ее душу. Его уверенность давала мужество.
— Я знал, что тебе это нужно.
— Ты всегда знаешь, что мне нужно.
Макс перевел дыхание.
— Тебе, пожалуй, не стоило этого говорить.
Кристина ощутила, как его возбужденная плоть упирается в ее ягодицы, и осторожно взъерошила волосы любовника.
— Мне и этого не хватало, — призналась она.
— Иисусе, Кристина, — взмолился он, — и это после того, как я пытаюсь разыгрывать здесь джентльмена!
Зеленые глаза озорно сверкнули.
— Мы могли бы поторопиться.
— Ты уверена? — сдавленно выдохнул он. Никогда еще он не проявлял подобного бескорыстия!
— Но ты ведь тоже кое в чем уверен.
Его достоинство мгновенно набухло еще сильнее, и Кристина с лукавой усмешкой немного поерзала на твердом стержне, сгорая от желания.
— Я едва держусь, — умолял он. — Не делай этого, если только не намереваешься…
Но Кристина прижалась к нему еще теснее.
— Мы так давно не были вместе…
— Слишком, черт побери, давно, — задохнулся он.
— Тебе нужна кровать?
Темные глаза неистово сверкнули.
— Ты о чем?
— Думаю, ты мог бы взять меня стоя, на городской площади, средь бела дня.
— А я думаю, что ты бы мне позволила, — проворчал он, резко поднимая ее и задирая платье и нижние юбки. Снова усадив ее на колени, он легко развел стройные бедра, сунул пальцы в разрез панталон и проник во влажные недра.
— Ты действительно хочешь, чтобы я поспешил?
Кристина что-то неразборчиво пробормотала. Каждое его прикосновение воспламеняло, разжигая неукротимое вожделение, опалявшее жестоким огнем желания. Она покачала головой, но он не заметил, потому что в этот момент другой рукой расстегивал брюки. Еще секунда, и он повернул ее так, что она оседлала его бедра. Без малейшего усилия поддерживая ее за ягодицы, он направил свою плоть в ее медовую сладость. И замер, раздувая ноздри.
— Последний шанс остановить меня.
Но ее глаза были закрыты. Тело напряглось в ожидании.
Напрасный призыв совести затих, растворился в порыве страсти, и Макс опустил ее на свой стальной стержень. Она вобрала его, обволокла, приветствовала тихим самозабвенным всхлипом, прозвучавшим эхом его лихорадочного желания.
И когда прижалась к его бедрам своими, когда светлые завитки смешались с темными, когда его фаллос погрузился глубоко-глубоко, Макс снова остановился — не потому, что хотел. Просто не смог дышать. И Кристина тоже.
Она забыла, как он велик, какой длинный и греховно огромный, и поэтому раздвинула ноги шире, чтобы дать ему место.
Макс прерывисто вздохнул.
— Быстро или медленно? — хрипло, настойчиво пробормотал он, похоже, сам не сознавая, что говорит.
— Быстро, быстро, я не могу ждать.
Она шевельнула бедрами, стараясь втянуть его еще глубже.
Он вонзился в нее, не обращая внимания на секундное сопротивление ее неподатливых мышц.
Кристина охнула, тихо вскрикнула и прильнула к нему. Он сжал ее талию, поднимая над собой, делая выпад за выпадом, будоража, обжигая, проникая в самые потаенные уголки тела, и не прошло и нескольких минут, как она ощутила первые спазмы.
— Нет… — заплакала она в отчаянии. Ей так хотелось продлить блаженство!
— Нет? — повторил он.
Кристина покачала головой, не в силах говорить. Поздно, слишком поздно!
Она вцепилась ему в руки, разорвала кольцо объятий, с силой опустилась вниз и, счастливая, оглушенная знакомыми ощущениями, тихо застонала, чувствуя, как омывают ее волны экстаза.
Когда она немного успокоилась, он немедленно возобновил ритм, сходя с ума от наслаждения после стольких проведенных в целомудрии недель, пробиваясь, заполняя ее ненасытный грот. Кристина снова кончила, когда он вонзился в нее с исступленной яростью, и мгновение спустя, когда его сотрясла первая конвульсия, она внезапно вскрикнула:
— Нет-нет, ты не можешь кончить в меня!
Но легче было остановить четверку взбесившихся лошадей.
Макс выругался, вскинул ее вверх в последнем невероятном усилии и бросил на диван как раз в ту секунду, когда его плоть взорвалась высоким фонтаном, залив все вокруг: ее юбки, его брюки, диван и ковер.
— Спасибо, — проговорила она, распростертая на диване.
Макс, тяжело дыша, повернулся к ней: глаза превратились в щелки, лицо потрясенное.
— Иисусе! — выдохнул он. — В следующий раз хотя бы предупреждай заранее!
— Я думала, ты знаешь.
— Я думал, ты воспользовалась губкой! Ты ведь знала, что я вернусь.
— У меня нет губки.
Он снова выругался, но тут же извинился, потому что у нее в глазах стояли слезы. И потянулся было к ней, но рука наткнулась на скользкую лужицу. Вытирая ладонь о брюки, он пробормотал:
— Прости.
— Боюсь, что не могу позвать горничную, — усмехнулась она.
— Вот я и заставил тебя улыбнуться.
— У тебя был такой брезгливый вид!
— Боже, я чувствую себя пятнадцатилетним, — вздохнул Макс. — Сейчас все вытру. Хотя вот это пятно на юбке… тут я бессилен.
— Я запихну платье в самую глубину гардероба.
Плутовские искорки заплясали в его глазах.
— Могу помочь раздеться.
— Раздеться?
— Именно.
— И ты готов помочь?
Его голос приобрел вкрадчиво-ласкающие нотки:
— Учтивость и галантность — моя вторая натура.
— А я думала — порок.
— Ах, не верьте пустым сплетням, — манерно произнес он.
— Что ж, из нас двоих один не дилетант.
—Лично я считаю твой статус дилетанта весьма привлекательным.
— А вот я, — призналась Кристина, — нахожу в тебе привлекательным— все. Каждую мелочь.
— Значит, все?
И Макс, не дожидаясь ответа, сбросил рубашку. Неужели не понимает, как невозможно будет прогнать его, хоть раз взглянув на этот мощный торс?
— Твоя очередь, — глухо выговорил он, вытягивая руки вдоль спинки дивана, и она зачарованно наблюдала, как ходят под загорелой кожей упругие мышцы плеч и рук.
Бессознательная демонстрация мужской красоты и силы…
Он продолжал улыбаться, дерзко, дразняще, чувственные глаза источали откровенный призыв.
Макс глянул вниз, словно приглашая ее полюбоваться, и Кристина, проследив за направлением его взгляда, молча любовалась широкой грудью, порослью темных завитков, сужавшихся к пупку, плоским животом в глыбах мускулов, плотью, все еще влажной и блестящей, поднимавшейся из расстегнутой ширинки.
Он знал, что она жаждет большего. Знал.
— У тебя ужасно самодовольная физиономия.
— Просто довольная, дорогая. Я сгораю от нетерпения. Ну же, сними что-нибудь.
— Туфли? — ехидно осведомилась она.
— Для начала сойдет, — добродушно согласился он. — Я тоже сниму свои.
Он расшнуровал ботинки, стащил шерстяные носки и снова растянулся на диване.
— Теперь чулки, дорогая, а потом я расстегну тебе платье.
Его негромкие команды усиливали в ее теле, плавящийся жар, оседавший с будоражащей неизбежностью в ее пульсирующем лоне.
— Почему именно ты всегда отдаешь приказы?
— Привычка.
— А если мне это не нравится? — раскапризничалась Кристина.
— Значит, дольше придется ждать следующего оргазма.
— И ты готов к такому?
— Решать тебе, — мягко напомнил он, опуская глаза вниз, прежде чем снова взглянуть на нее.
— А все твоя надменность!
Макс покачал головой:
— Я здесь только для того, чтобы дать тебе все, что пожелаешь. Но сначала нужно избавиться от испачканного платья.
Про себя он радовался, что страх ее прошел, что она снова прежняя, кокетливая и задорная, готовая вступить в шутливую перебранку.
— Приказывай ты, если хочешь, — предложил он, всеми силами стараясь отвлечь ее от мыслей о муже.
— Словно ты согласен подчиняться!
— Могу попробовать.
Кристина саркастически усмехнулась:
— Ну да, как в Таттоне.
— Я действительно прошу прощения, — улыбнулся он.
— Сколько?
— Сколько тебе нужно?
— Мы говорим об одном и том же?
— Да, если ты немедленно скинешь это платье.
— Ты, случайно, не отдаешь приказы?
— Считай это покорной просьбой.
— Покорной?..
— Покорнейшей.
— Лжец!
Макс с деланной наивностью вытаращил глаза:
— Разве нас обязывали говорить правду?
Кристина ринулась к нему и яростно заколотила в грудь кулачками.
— И это все, на что ты способна? — ухмыльнулся он. Кристина снова размахнулась, но он легко поймал ее руку и удержал.
— Есть лучший способ выпустить пар, дорогая, — хрипловато посоветовал он. — Тебе необходим мой петушок.
На этот раз он не спрашивал разрешения. Просто поднял ее, повернул к себе спиной и быстро расстегнул крючки платья, пока она с нарастающим нетерпением ждала того, что он готовился ей дать.
Макс действовал ловко и уверенно: ему не впервой было раздевать женщин. Мысль, извращенно-возбуждающая, подстегивала ее, словно именно ей выпало получить сокровище его прославленного искусства обольстителя.
— Так-то лучше, — пробормотал он, отшвырнув ее платье и поворачивая лицом к себе. Его взгляд медленно полз по ее затянутой в корсет фигуре.
Ей бы следовало обидеться на его понимающую улыбку, бесстыдную самоуверенность, повелительные манеры, хотя она сомневалась, что его любовниц все это оскорбляло, по крайней мере при виде его внушительной плоти… такой соблазнительной и… о, такой близкой.
— Сними нижнюю юбку и панталоны, чтобы я наконец смог добраться до твоей дырки.
Кристина покраснела, поежившись и от грубого слова, и от резкого тона. И от того, как забилась кровь в ее до боли жаждущем лоне.
— Тебе помочь? — угрожающе-ласково осведомился он. Она молча смотрела на него горящими страстью глазами.
— Поторопись, и я дам тебе это.
Он слегка выпятил бедра: и без того напряженная плоть росла на глазах. Воспламененная этим неотразимым зрелищем, она принялась поспешно развязывать нижние юбки и вскоре встала перед ним в одном белом кружевном корсете.
— У тебя огромные груди, — учтиво объявил он, словно делая комплимент ее умению держать себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28