Сон предыдущей ночи преследовал ее непрестанно. Каждый раз, взглянув на Коннора, она вспоминала прикосновение его губ к своей коже.
— Я думаю, что не стоит подпускать Коннора к лорду и леди Синклер. — Лаура натянула перчатку, разгладив белую лайку на локте. — Они могут задавать слишком много вопросов.
Софи уселась за туалетный столик. Лаура в зеркале видела, что ее тетя разглядывает изящный веер, лежавший раскрытым на ее коленях, как будто не слышала ни единого слова Лауры. Лаура сегодня уже не раз замечала, что тетя думает о чем-то своем, как будто неприятные воспоминания заставляют ее забыть об окружающем мире. Лаура обернулась.
— Тетя Софи, что с вами?
Софи не ответила. Она все так же смотрела на раскрытый веер, как будто на нем были написаны какие-то древние тайны.
— Тетя Софи, — позвала Лаура, дотронувшись до ее плеча.
Софи вопросительно посмотрела на племянницу.
— Прости меня, ты что-то сказала?
— Вы такая рассеянная весь день. Вы плохо себя чувствуете?
Софи улыбнулась, но ее глазам недоставало их обычного блеска.
— Я в полном порядке. Так, немножко устала. — Она снова принялась рассматривать веер — мужчина в придворном платье стоит на коленях перед дамой. — Просто я плохо спала ночью.
— Вам не кажется, что сегодня нас ждет катастрофа? — Лаура стиснула перчатку в руке. — Миссис Гарднер и ее друзья разорвут Коннора на кусочки.
— Я уверена, что все пройдет отлично.
— Сомневаюсь. У него было слишком мало времени, чтобы выучить все, что он должен знать.
— Не волнуйся, дорогая. — Софи погладила Лауру по руке. — Коннор их всех очарует, вот увидишь.
— По крайней мере, я позабочусь, чтобы никто не оскорбил его. — Лаура натянула перчатку, решившись защищать Коннора.
* * *
О, как ей хотелось задушить этого человека! Лаура взглянула поверх плеча партнера на Коннора, который танцевал с Джулиет Марсдейл. Хорошенькая хрупкая блондинка мило улыбалась Коннору.
— Кажется, вашему кузену здесь очень нравится.
Лаура сумела улыбнуться, подняв глаза на лорда Синклера.
— По-моему, да.
Коннор не пропустил ни одного танца за вечер, приглашая то одну леди, то другую. Лаура понимала, что должна радоваться его успехам. Ни одна из женщин, танцевавших с ним, не жаловалась на его манеры, хотя некоторые замечали, что у ее кузена странное чувство юмора.
— Он великолепный танцор. Лаура кивнула.
— Это удивительно, поскольку ему почти не приходилось бывать в свете. Сомневаюсь, что за всю свою жизнь он был больше, чем на одном или двух балах.
— В самом деле! — Лорд Синклер взглянул на Коннора и Джулиет, танцевавших в нескольких футах от них. Сквозь звуки скрипок раздавался смех Джулиет. — Кажется, он чувствует себя вполне уверенно.
— Да, вы правы. — О, как ей хотелось придушить этого варвара! А вместо этого приходится защищать его. — Это просто потрясающе, если учесть, что его отец никогда не
бывал в свете. Неудивительно, что Коннор так плохо знаком с английским обществом.
Остин, улыбнувшись, взглянул на нее, и его серебристо-голубые глаза были полны тепла, от которого у Лауры появилось чувство, что она знает этого человека всю свою жизнь.
— Наверно, именно поэтому мы никогда не встречались. Лаура кивнула.
— Он всю свою жизнь провел в деревне. Остин нахмурился.
— Кажется, ваш отец упоминал, что мистер Пакстон учился в Кембридже.
— А! — Боже, помоги ей, она совершенно забыла о Кембридже. — Ну да, конечно.
— Тогда у нас с мистером Пакстоном есть нечто общее. Я тоже учился в Кембридже.
— Вы учились в Кембридже? — Лаура оступилась, отдавив ногу лорду Синклеру. Он, сжав ее руку, мягко вернул ее в плавный ритм танца. — Простите, пожалуйста!
— Джентльмен никогда не обижается на красивую даму, отдавившую ему ногу.
Она сумела улыбнуться, подняв на него глаза. Было трудно не улыбнуться, глядя на это красивое лицо. Лицо, излучающее тепло, которое располагало к доверию.
Лорд Синклер напоминал чем-то тех рыцарей, которые в давние времена в далеких странах спасали прекрасных девушек от свирепых драконов. И по какой-то странной причине, когда она танцевала в его теплых объятиях и смотрела в его серебристо-голубые глаза, у нее появилась почти неудержимая потребность признаться ему во всем. Лорд Синклер никогда в своей жизни не лгал женщинам. Без сомнения, он не знал, как можно в одно мгновение признаваться в любви, а в следующее забывать о ней.
Она взглянула на Коннора. Тот улыбался своей хорошенькой партнерше, сказав что-то, что заставило Джулиет рассмеяться.
О, как ей хотелось задушить этого человека!
Такая роскошь, этот зал, танец и музыка! Чудесная музыка! Коннор взглянул на оркестр, расположившийся на галерее для менестрелей в конце зала. Голоса инструментов наполняли комнату звуками вальса, и музыка проникала ему в самую душу. А держать Лауру в своих руках — ах, это было лучшее из наслаждений.
— У тебя очень довольный вид, — сказала Лаура.
— Мне здесь нравится.
Она сощурила в щелки изумрудные глаза.
— Я заметила.
— Настоящий праздник. — Он нахмурился, смущенный злостью, закипающей в ней. — Разве возможно не наслаждаться всем этим?
Высоко над головой в хрустальных люстрах сияли сотни ламп, заливая золотым дождем гостей, собравшихся в большом зале. В позолоченных зеркалах, висевших на стенах, отражались всеми цветами радуги платья дам, кружившихся в объятиях кавалеров. Запах дорогих духов смешивался с ароматом свежесрезанных белых лилий и желтых роз, стоящих в высоких вазах на столах с прохладительными напитками.
Но Лауру не радовало окружающее ее великолепие.
— Ты пойдешь на ужин со мной? — спросил Коннор. Когда она замешкалась с ответом, добавил: — Вдруг я стану есть салат вилкой для устриц? Подумай только, какой скандал поднимется!
Уголок ее рта дернулся.
— Наверно, будет лучше, если я пойду с тобой.
Он смотрел на ее крепко сжатые губы, вспоминая ее теплое и нежное дыхание на его щеке, ее губы, прижимающиеся к его губам, желание, сиреной поющее в его крови. Но сейчас все, что он чувствовал — гнев, бурлящий в ней.
— Я чем-то обидел тебя?
— Обидел? — Она выпятила подбородок. — Нет, ничем.
— Ты злишься на меня. Правила запрещают сказать тебе, почему?
— Я не злюсь.
— Злишься.
— Нет.
— У тебя подергивается уголок рта, когда ты злишься.
Она нахмурилась.
— Неправда.
— Если ты не скажешь мне, чем я разозлил тебя, то откуда мне знать, чего мне впредь не следует делать?
— Я не злюсь, просто… — Она смотрела на свою руку в перчатке, лежащую на его плече. — Просто ужасно думать, как похотливый викинг ухаживает сразу за всеми женщинами Бостона.
Он все крепче и крепче прижимал ее к себе.
— Этот похотливый викинг мечтает об одной-единственной женщине.
Она бросила на него взгляд, сверкающий гневом.
— А что, все викинги с такой же легкостью лгут?
— Не кто иной, как ты, сказала мне, что я должен приглашать других женщин. Я очень хорошо помню, как ты говорила, что я не должен танцевать с тобой больше двух раз, чтобы не пошли пересуды. И я не собираюсь истратить свой шанс впустую и приглашать тебя на какой-либо другой танец, кроме вальса.
Она вздернула голову.
— Меня совершенно не волнует, со сколькими женщинами ты танцевал.
— Я уверен, что в твоем лице нашел партнера, с которым рожден танцевать.
— Какие красивые слова!
— Ты не представляешь насколько прекрасна ты для меня.
Лаура только фыркнула.
— Тебе так идет твое светло-зеленое платье.
Она облизала губы.
— Побереги свои комплименты для других женщин.
— Все другие женщины — ничто по сравнению с тобой.
У нее округлились глаза.
— Неужели твои другие партнерши поддаются на такую напыщенную лесть? Он вздохнул.
— Скажи мне, что я должен сделать, чтобы покорить тебя, моя любовь? Скажи мне, как мне убедить тебя, что мне нужна только ты?
Она раскрыла рот, желая отделаться от его настойчивости. Но у нее пропал голос, когда она посмотрела в его глаза и увидела в них любовь — к ней и только к ней.
Лаура ощущала то же самое чувство, оно наполняло их обоих, связывало золотыми цепями. Но она сопротивлялась, как будто течение, которое несло их навстречу друг другу, могло завлечь ее в смертельный водоворот.
Юбка Лауры светло-зеленого шелка задевала ноги Коннора, искушая его сорвать с нее одежды и воспламеняя в нем страсть к длинным, изящным ногам, скрытым под тканью. Губы Лауры раскрылись, и из них вырвалось теплое, нежное дыхание. Она крепко вцепилась пальцами в его плечи, опустила взгляд на его губы, и Коннор почувствовал, что ее оборона слабеет.
Поцелуй меня, Коннор.
Он услышал ее голос, беззвучно произносивший слова в его мозгу. На короткое мгновение ему захотелось подчиниться, привлечь ее к себе и поцеловать. Но он знал, что тем самым вызовет в переполненном зале скандал, и за один неосторожный момент ей придется расплачиваться вечным унижением.
Он сделал глубокий вдох и попытался думать о чем-либо другом.
Музыка обрушилась на зал финальным крещендо. Замерли последние звуки. Танец кончился, а он все еще держал ее в своих объятьях. Лаура смотрела на него, и в ее глазах светилось желание.
— Как правило, джентльмен в конце танца отпускает свою партнершу, мистер Пакстон.
При звуках голоса Филиппа Гарднера Лаура выскользнула из объятий Коннора и, отступив от него, нахмурилась, неожиданно вспомнив, что они не одни. Напротив, они находились в самой середине танцевального зала, окруженные тремя сотнями других гостей. А ей захотелось, чтобы Коннор поцеловал ее! Боже правый, этот человек обладает просто чудовищной способностью заставить ее забыть обо всем на свете!
— Насколько я понимаю, этот танец вы обещали мне, — сказал Филипп, схватив Лауру за руку, как будто собирался оттащить ее от Коннора.
Лаура смотрела на напряженное лицо Филиппа, потрясенная яростью, которую увидела в его глазах.
Коннор взял Лауру под другую руку.
— А мы как раз собирались идти ужинать.
— Боюсь, вы ошиблись, — заявил Филипп. Лауре казалось, что ее сейчас разорвут пополам. — Она ужинает в полночь со мной.
На губах Коннора заиграла ледяная улыбка.
— А вам не пришло в голову спросить у леди, хочет ли она ужинать с вами?
— Мы с мисс Салливен обо всем договорились, мистер Пакстон.
— Правда?
— Истинная правда, — ответил Филипп, больно сжимая руку Лауры своими длинными пальцами.
У Лауры по спине побежали мурашки. Филипп вел себя так, как будто она была его собственностью.
— Прошу вас, отпустите руку леди, — сказал Коннор тихим спокойным тоном, от которого Лауру бросило в озноб.
Филипп отдернул руку, как будто в него попала молния. Смесь страха и негодования превратила его лицо в неподвижную маску.
— Филипп, я обещала Коннору, что пойду ужинать с ним. Но, может быть, вы захотите к нам присоединиться?
— Присоединиться?! — Филипп посмотрел на нее так, как будто она лишилась разума. Лаура нахмурилась.
— Вот именно.
Филипп поправил на себе черный шелковый жилет.
— Я предпочитаю ужинать позже.
Лаура почувствовала укол, хотя понимала, что шпилька предназначалась Коннору.
— Надеюсь, мы с вами потанцуем после того, как вы поужинаете. — И Филипп, не дожидаясь ответа, направился прочь.
Она никогда не видела его таким. «Нет, он сегодня определенно груб», — подумала Лаура, потирая руку в том месте, где крепкие пальцы Филиппа оставили красные пятна на коже под белыми кружевами рукава.
Коннор посмотрел на ее руку, затем взглянул на Филиппа, сощурив синие глаза. Казалось, он взглядом способен заморозить воду.
— Мне не нравится, как он прикасался к тебе.
Едва эти слова сорвались с губ Коннора, как из-под полы фрака Филиппа показались концы подтяжек, и с него начали сваливаться штаны. Но Филипп, задравший нос, ничего не заметил.
— Филипп! — окликнула Лаура, чтобы предупредить его.
Филипп повернулся, сложив губы в надменную ухмылку.
— Уж не передумали ли вы, Лаура? Иными словами, не вернулся ли к ней здравый смысл?
Лаура вздернула подбородок.
— Нет. Но мне хотелось бы заметить…
Филипп махнул рукой, обрывая ее.
— Потом поговорим.
— Надменный ублюдок, — прошептал Коннор, нацелив ледяной взгляд на Гарднера.
Филипп повернулся, и его штаны сползли до лодыжек, открывая взорам публики мешковатые белые кальсоны. Все головы обернулись к нему, леди охнули, мужчины усмехнулись.
— Что за… — Филипп сделал шаг, споткнулся и повалился на пол, ударившись руками и коленями о полированный дубовый паркет. Его упрятанный в кальсоны зад выпячивался вперед, как стойка палатки.
Раздавшиеся кое-где смешки быстро переросли в волну оглушительного хохота, прокатившуюся по залу.
— Господи помилуй! — прошептала Лаура, пытаясь подавить нарастающий в ней смех, но ее постигла неудача.
Филипп поднялся на ноги, натягивая штаны. Он обратил к Лауре пунцовое от ярости лицо.
Лаура прижала ладонь к губам, пытаясь остановить смех.
— Простите, — выдавила она между приступами хохота.
Филипп подтянул штаны к поясу. Жилы на его шее вздулись канатами.
— Это вовсе не смешно, Лаура!
— Конечно. — Она прикусила губу. — Конечно, не смешно.
Филипп пробрался сквозь толпу и исчез.
— Какой ужас, — промолвила Лаура, но смех лишил ее слова всякой серьезности. — Это для него такое унижение!
— Да. И вряд ли кто-нибудь заслуживал его больше, чем он. — Коннор улыбнулся, обратив взор к Лауре. — Не пора ли идти на ужин, миледи?
Лаура взглянула на своего викинга. Она могла бы поклясться, что причиной унижения Филиппа был Коннор, если бы не была уверена в обратном. Но каким образом?
Она взяла его под руку, заметив, что в нескольких футах от них стоит Софи. Тетя смотрела на них с ехидной улыбкой.
— Странно, что у Филиппа расстегнулись помочи как раз в этот момент.
— Неужели? — спросил Коннор с самым невинным видом.
— Да. И странно, что у него свалились штаны до коленей, как будто одновременно с подтяжками расстегнулись пуговицы. — Лаура нахмурилась, глядя на тетю. Может быть, кто-то приказал пуговицам расстегнуться? Придется поговорить с Софи.
Коннор вышел на террасу, спасаясь от духоты и шума бального зала, чтобы на мгновение отдохнуть от роли мистера Коннора Пакстона. Ночь была великолепной — морозной и ясной, и звезды усеяли небо своим хрустальным блеском.
Коннор стоял у каменного парапета, подняв лицо к луне и глубоко вдыхал холодный ночной воздух. Испытание подходило к концу, и Лаура была довольна мистером Коннором Пакстоном. Он нахмурился, представив, что она подумает, если узнает, что именно он расстегнул помочи Филиппа. У него появилось неприятное чувство, что тогда его победа превратится в поражение.
Музыка, доносящаяся из зала, стала громче, как будто кто-то открыл за его спиной дверь. Коннор повернулся и увидел около распахнутой двери лорда Остина Синклера.
— В доме стало немного душновато, не правда ли? — Остин прикрыл дверь, и музыка превратилась в приглушенную звуковую мозаику.
— Да, вы правы. — Хотя Лаура предупреждала Коннора, чтобы он держался подальше от лорда Синклера, единственным способом уклониться от разговора было трусливое бегство. А трусом Коннор никогда не был. Остин улыбнулся, подходя к Коннору поближе.
— Я с нетерпением ждал встречи с вами, мистер Пакстон.
— Неужели?
— Да. Я уверен, что у нас много общего.
— Много общего?
«Как странно», — подумал Коннор, пожимая руку лорда Синклера. Он не мог прочесть ни одного чувства в глазах этого человека, как будто Синклер выставил перед собой черный занавес щита. Неужели такое возможно?
— В конце концов, мы же соотечественники, и у нас с вами, так сказать, общие предки.
Коннор нахмурился. Инстинкт говорил ему, что в словах Синклера скрывается второй смысл. И еще он догадывался, что Синклер своими расспросами преследует какую-то цель.
Лорд Синклер смотрел в заснеженный сад, где ветерок гнал по снегу серебристую поземку.
— Насколько я знаю, вы в Бостоне совсем недавно.
— Да. — Коннор рассматривал профиль Синклера, испытывая странное чувство, будто они давно знакомы. Было легко поверить, что они действительно родственники. — Я живу здесь всего несколько дней.
Синклер бросил на Коннора взгляд. Его серебристо-голубые глаза пылали огнем, как будто он пытался увидеть человека, скрывшего свое лицо под маской.
— Вас сюда привело какое-нибудь дело или простое любопытство?
Коннор разглядывал Синклера, и внутри него росло подозрение, побуждающее сорвать темную завесу, скрывающую этого человека, и узнать правду.
— Я приехал, чтобы поближе познакомиться с мисс Салливен. Синклер улыбнулся.
— Прелестная девушка.
— Она просто несравненна. — Коннор оперся локтем о холодный камень балюстрады. — Может быть, вы поймете меня, если я скажу, что она — моя Эдайна.
Синклер несколько секунд пристально смотрел в глаза Коннору.
— Я прекрасно понимаю, что вы имеете в виду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
— Я думаю, что не стоит подпускать Коннора к лорду и леди Синклер. — Лаура натянула перчатку, разгладив белую лайку на локте. — Они могут задавать слишком много вопросов.
Софи уселась за туалетный столик. Лаура в зеркале видела, что ее тетя разглядывает изящный веер, лежавший раскрытым на ее коленях, как будто не слышала ни единого слова Лауры. Лаура сегодня уже не раз замечала, что тетя думает о чем-то своем, как будто неприятные воспоминания заставляют ее забыть об окружающем мире. Лаура обернулась.
— Тетя Софи, что с вами?
Софи не ответила. Она все так же смотрела на раскрытый веер, как будто на нем были написаны какие-то древние тайны.
— Тетя Софи, — позвала Лаура, дотронувшись до ее плеча.
Софи вопросительно посмотрела на племянницу.
— Прости меня, ты что-то сказала?
— Вы такая рассеянная весь день. Вы плохо себя чувствуете?
Софи улыбнулась, но ее глазам недоставало их обычного блеска.
— Я в полном порядке. Так, немножко устала. — Она снова принялась рассматривать веер — мужчина в придворном платье стоит на коленях перед дамой. — Просто я плохо спала ночью.
— Вам не кажется, что сегодня нас ждет катастрофа? — Лаура стиснула перчатку в руке. — Миссис Гарднер и ее друзья разорвут Коннора на кусочки.
— Я уверена, что все пройдет отлично.
— Сомневаюсь. У него было слишком мало времени, чтобы выучить все, что он должен знать.
— Не волнуйся, дорогая. — Софи погладила Лауру по руке. — Коннор их всех очарует, вот увидишь.
— По крайней мере, я позабочусь, чтобы никто не оскорбил его. — Лаура натянула перчатку, решившись защищать Коннора.
* * *
О, как ей хотелось задушить этого человека! Лаура взглянула поверх плеча партнера на Коннора, который танцевал с Джулиет Марсдейл. Хорошенькая хрупкая блондинка мило улыбалась Коннору.
— Кажется, вашему кузену здесь очень нравится.
Лаура сумела улыбнуться, подняв глаза на лорда Синклера.
— По-моему, да.
Коннор не пропустил ни одного танца за вечер, приглашая то одну леди, то другую. Лаура понимала, что должна радоваться его успехам. Ни одна из женщин, танцевавших с ним, не жаловалась на его манеры, хотя некоторые замечали, что у ее кузена странное чувство юмора.
— Он великолепный танцор. Лаура кивнула.
— Это удивительно, поскольку ему почти не приходилось бывать в свете. Сомневаюсь, что за всю свою жизнь он был больше, чем на одном или двух балах.
— В самом деле! — Лорд Синклер взглянул на Коннора и Джулиет, танцевавших в нескольких футах от них. Сквозь звуки скрипок раздавался смех Джулиет. — Кажется, он чувствует себя вполне уверенно.
— Да, вы правы. — О, как ей хотелось придушить этого варвара! А вместо этого приходится защищать его. — Это просто потрясающе, если учесть, что его отец никогда не
бывал в свете. Неудивительно, что Коннор так плохо знаком с английским обществом.
Остин, улыбнувшись, взглянул на нее, и его серебристо-голубые глаза были полны тепла, от которого у Лауры появилось чувство, что она знает этого человека всю свою жизнь.
— Наверно, именно поэтому мы никогда не встречались. Лаура кивнула.
— Он всю свою жизнь провел в деревне. Остин нахмурился.
— Кажется, ваш отец упоминал, что мистер Пакстон учился в Кембридже.
— А! — Боже, помоги ей, она совершенно забыла о Кембридже. — Ну да, конечно.
— Тогда у нас с мистером Пакстоном есть нечто общее. Я тоже учился в Кембридже.
— Вы учились в Кембридже? — Лаура оступилась, отдавив ногу лорду Синклеру. Он, сжав ее руку, мягко вернул ее в плавный ритм танца. — Простите, пожалуйста!
— Джентльмен никогда не обижается на красивую даму, отдавившую ему ногу.
Она сумела улыбнуться, подняв на него глаза. Было трудно не улыбнуться, глядя на это красивое лицо. Лицо, излучающее тепло, которое располагало к доверию.
Лорд Синклер напоминал чем-то тех рыцарей, которые в давние времена в далеких странах спасали прекрасных девушек от свирепых драконов. И по какой-то странной причине, когда она танцевала в его теплых объятиях и смотрела в его серебристо-голубые глаза, у нее появилась почти неудержимая потребность признаться ему во всем. Лорд Синклер никогда в своей жизни не лгал женщинам. Без сомнения, он не знал, как можно в одно мгновение признаваться в любви, а в следующее забывать о ней.
Она взглянула на Коннора. Тот улыбался своей хорошенькой партнерше, сказав что-то, что заставило Джулиет рассмеяться.
О, как ей хотелось задушить этого человека!
Такая роскошь, этот зал, танец и музыка! Чудесная музыка! Коннор взглянул на оркестр, расположившийся на галерее для менестрелей в конце зала. Голоса инструментов наполняли комнату звуками вальса, и музыка проникала ему в самую душу. А держать Лауру в своих руках — ах, это было лучшее из наслаждений.
— У тебя очень довольный вид, — сказала Лаура.
— Мне здесь нравится.
Она сощурила в щелки изумрудные глаза.
— Я заметила.
— Настоящий праздник. — Он нахмурился, смущенный злостью, закипающей в ней. — Разве возможно не наслаждаться всем этим?
Высоко над головой в хрустальных люстрах сияли сотни ламп, заливая золотым дождем гостей, собравшихся в большом зале. В позолоченных зеркалах, висевших на стенах, отражались всеми цветами радуги платья дам, кружившихся в объятиях кавалеров. Запах дорогих духов смешивался с ароматом свежесрезанных белых лилий и желтых роз, стоящих в высоких вазах на столах с прохладительными напитками.
Но Лауру не радовало окружающее ее великолепие.
— Ты пойдешь на ужин со мной? — спросил Коннор. Когда она замешкалась с ответом, добавил: — Вдруг я стану есть салат вилкой для устриц? Подумай только, какой скандал поднимется!
Уголок ее рта дернулся.
— Наверно, будет лучше, если я пойду с тобой.
Он смотрел на ее крепко сжатые губы, вспоминая ее теплое и нежное дыхание на его щеке, ее губы, прижимающиеся к его губам, желание, сиреной поющее в его крови. Но сейчас все, что он чувствовал — гнев, бурлящий в ней.
— Я чем-то обидел тебя?
— Обидел? — Она выпятила подбородок. — Нет, ничем.
— Ты злишься на меня. Правила запрещают сказать тебе, почему?
— Я не злюсь.
— Злишься.
— Нет.
— У тебя подергивается уголок рта, когда ты злишься.
Она нахмурилась.
— Неправда.
— Если ты не скажешь мне, чем я разозлил тебя, то откуда мне знать, чего мне впредь не следует делать?
— Я не злюсь, просто… — Она смотрела на свою руку в перчатке, лежащую на его плече. — Просто ужасно думать, как похотливый викинг ухаживает сразу за всеми женщинами Бостона.
Он все крепче и крепче прижимал ее к себе.
— Этот похотливый викинг мечтает об одной-единственной женщине.
Она бросила на него взгляд, сверкающий гневом.
— А что, все викинги с такой же легкостью лгут?
— Не кто иной, как ты, сказала мне, что я должен приглашать других женщин. Я очень хорошо помню, как ты говорила, что я не должен танцевать с тобой больше двух раз, чтобы не пошли пересуды. И я не собираюсь истратить свой шанс впустую и приглашать тебя на какой-либо другой танец, кроме вальса.
Она вздернула голову.
— Меня совершенно не волнует, со сколькими женщинами ты танцевал.
— Я уверен, что в твоем лице нашел партнера, с которым рожден танцевать.
— Какие красивые слова!
— Ты не представляешь насколько прекрасна ты для меня.
Лаура только фыркнула.
— Тебе так идет твое светло-зеленое платье.
Она облизала губы.
— Побереги свои комплименты для других женщин.
— Все другие женщины — ничто по сравнению с тобой.
У нее округлились глаза.
— Неужели твои другие партнерши поддаются на такую напыщенную лесть? Он вздохнул.
— Скажи мне, что я должен сделать, чтобы покорить тебя, моя любовь? Скажи мне, как мне убедить тебя, что мне нужна только ты?
Она раскрыла рот, желая отделаться от его настойчивости. Но у нее пропал голос, когда она посмотрела в его глаза и увидела в них любовь — к ней и только к ней.
Лаура ощущала то же самое чувство, оно наполняло их обоих, связывало золотыми цепями. Но она сопротивлялась, как будто течение, которое несло их навстречу друг другу, могло завлечь ее в смертельный водоворот.
Юбка Лауры светло-зеленого шелка задевала ноги Коннора, искушая его сорвать с нее одежды и воспламеняя в нем страсть к длинным, изящным ногам, скрытым под тканью. Губы Лауры раскрылись, и из них вырвалось теплое, нежное дыхание. Она крепко вцепилась пальцами в его плечи, опустила взгляд на его губы, и Коннор почувствовал, что ее оборона слабеет.
Поцелуй меня, Коннор.
Он услышал ее голос, беззвучно произносивший слова в его мозгу. На короткое мгновение ему захотелось подчиниться, привлечь ее к себе и поцеловать. Но он знал, что тем самым вызовет в переполненном зале скандал, и за один неосторожный момент ей придется расплачиваться вечным унижением.
Он сделал глубокий вдох и попытался думать о чем-либо другом.
Музыка обрушилась на зал финальным крещендо. Замерли последние звуки. Танец кончился, а он все еще держал ее в своих объятьях. Лаура смотрела на него, и в ее глазах светилось желание.
— Как правило, джентльмен в конце танца отпускает свою партнершу, мистер Пакстон.
При звуках голоса Филиппа Гарднера Лаура выскользнула из объятий Коннора и, отступив от него, нахмурилась, неожиданно вспомнив, что они не одни. Напротив, они находились в самой середине танцевального зала, окруженные тремя сотнями других гостей. А ей захотелось, чтобы Коннор поцеловал ее! Боже правый, этот человек обладает просто чудовищной способностью заставить ее забыть обо всем на свете!
— Насколько я понимаю, этот танец вы обещали мне, — сказал Филипп, схватив Лауру за руку, как будто собирался оттащить ее от Коннора.
Лаура смотрела на напряженное лицо Филиппа, потрясенная яростью, которую увидела в его глазах.
Коннор взял Лауру под другую руку.
— А мы как раз собирались идти ужинать.
— Боюсь, вы ошиблись, — заявил Филипп. Лауре казалось, что ее сейчас разорвут пополам. — Она ужинает в полночь со мной.
На губах Коннора заиграла ледяная улыбка.
— А вам не пришло в голову спросить у леди, хочет ли она ужинать с вами?
— Мы с мисс Салливен обо всем договорились, мистер Пакстон.
— Правда?
— Истинная правда, — ответил Филипп, больно сжимая руку Лауры своими длинными пальцами.
У Лауры по спине побежали мурашки. Филипп вел себя так, как будто она была его собственностью.
— Прошу вас, отпустите руку леди, — сказал Коннор тихим спокойным тоном, от которого Лауру бросило в озноб.
Филипп отдернул руку, как будто в него попала молния. Смесь страха и негодования превратила его лицо в неподвижную маску.
— Филипп, я обещала Коннору, что пойду ужинать с ним. Но, может быть, вы захотите к нам присоединиться?
— Присоединиться?! — Филипп посмотрел на нее так, как будто она лишилась разума. Лаура нахмурилась.
— Вот именно.
Филипп поправил на себе черный шелковый жилет.
— Я предпочитаю ужинать позже.
Лаура почувствовала укол, хотя понимала, что шпилька предназначалась Коннору.
— Надеюсь, мы с вами потанцуем после того, как вы поужинаете. — И Филипп, не дожидаясь ответа, направился прочь.
Она никогда не видела его таким. «Нет, он сегодня определенно груб», — подумала Лаура, потирая руку в том месте, где крепкие пальцы Филиппа оставили красные пятна на коже под белыми кружевами рукава.
Коннор посмотрел на ее руку, затем взглянул на Филиппа, сощурив синие глаза. Казалось, он взглядом способен заморозить воду.
— Мне не нравится, как он прикасался к тебе.
Едва эти слова сорвались с губ Коннора, как из-под полы фрака Филиппа показались концы подтяжек, и с него начали сваливаться штаны. Но Филипп, задравший нос, ничего не заметил.
— Филипп! — окликнула Лаура, чтобы предупредить его.
Филипп повернулся, сложив губы в надменную ухмылку.
— Уж не передумали ли вы, Лаура? Иными словами, не вернулся ли к ней здравый смысл?
Лаура вздернула подбородок.
— Нет. Но мне хотелось бы заметить…
Филипп махнул рукой, обрывая ее.
— Потом поговорим.
— Надменный ублюдок, — прошептал Коннор, нацелив ледяной взгляд на Гарднера.
Филипп повернулся, и его штаны сползли до лодыжек, открывая взорам публики мешковатые белые кальсоны. Все головы обернулись к нему, леди охнули, мужчины усмехнулись.
— Что за… — Филипп сделал шаг, споткнулся и повалился на пол, ударившись руками и коленями о полированный дубовый паркет. Его упрятанный в кальсоны зад выпячивался вперед, как стойка палатки.
Раздавшиеся кое-где смешки быстро переросли в волну оглушительного хохота, прокатившуюся по залу.
— Господи помилуй! — прошептала Лаура, пытаясь подавить нарастающий в ней смех, но ее постигла неудача.
Филипп поднялся на ноги, натягивая штаны. Он обратил к Лауре пунцовое от ярости лицо.
Лаура прижала ладонь к губам, пытаясь остановить смех.
— Простите, — выдавила она между приступами хохота.
Филипп подтянул штаны к поясу. Жилы на его шее вздулись канатами.
— Это вовсе не смешно, Лаура!
— Конечно. — Она прикусила губу. — Конечно, не смешно.
Филипп пробрался сквозь толпу и исчез.
— Какой ужас, — промолвила Лаура, но смех лишил ее слова всякой серьезности. — Это для него такое унижение!
— Да. И вряд ли кто-нибудь заслуживал его больше, чем он. — Коннор улыбнулся, обратив взор к Лауре. — Не пора ли идти на ужин, миледи?
Лаура взглянула на своего викинга. Она могла бы поклясться, что причиной унижения Филиппа был Коннор, если бы не была уверена в обратном. Но каким образом?
Она взяла его под руку, заметив, что в нескольких футах от них стоит Софи. Тетя смотрела на них с ехидной улыбкой.
— Странно, что у Филиппа расстегнулись помочи как раз в этот момент.
— Неужели? — спросил Коннор с самым невинным видом.
— Да. И странно, что у него свалились штаны до коленей, как будто одновременно с подтяжками расстегнулись пуговицы. — Лаура нахмурилась, глядя на тетю. Может быть, кто-то приказал пуговицам расстегнуться? Придется поговорить с Софи.
Коннор вышел на террасу, спасаясь от духоты и шума бального зала, чтобы на мгновение отдохнуть от роли мистера Коннора Пакстона. Ночь была великолепной — морозной и ясной, и звезды усеяли небо своим хрустальным блеском.
Коннор стоял у каменного парапета, подняв лицо к луне и глубоко вдыхал холодный ночной воздух. Испытание подходило к концу, и Лаура была довольна мистером Коннором Пакстоном. Он нахмурился, представив, что она подумает, если узнает, что именно он расстегнул помочи Филиппа. У него появилось неприятное чувство, что тогда его победа превратится в поражение.
Музыка, доносящаяся из зала, стала громче, как будто кто-то открыл за его спиной дверь. Коннор повернулся и увидел около распахнутой двери лорда Остина Синклера.
— В доме стало немного душновато, не правда ли? — Остин прикрыл дверь, и музыка превратилась в приглушенную звуковую мозаику.
— Да, вы правы. — Хотя Лаура предупреждала Коннора, чтобы он держался подальше от лорда Синклера, единственным способом уклониться от разговора было трусливое бегство. А трусом Коннор никогда не был. Остин улыбнулся, подходя к Коннору поближе.
— Я с нетерпением ждал встречи с вами, мистер Пакстон.
— Неужели?
— Да. Я уверен, что у нас много общего.
— Много общего?
«Как странно», — подумал Коннор, пожимая руку лорда Синклера. Он не мог прочесть ни одного чувства в глазах этого человека, как будто Синклер выставил перед собой черный занавес щита. Неужели такое возможно?
— В конце концов, мы же соотечественники, и у нас с вами, так сказать, общие предки.
Коннор нахмурился. Инстинкт говорил ему, что в словах Синклера скрывается второй смысл. И еще он догадывался, что Синклер своими расспросами преследует какую-то цель.
Лорд Синклер смотрел в заснеженный сад, где ветерок гнал по снегу серебристую поземку.
— Насколько я знаю, вы в Бостоне совсем недавно.
— Да. — Коннор рассматривал профиль Синклера, испытывая странное чувство, будто они давно знакомы. Было легко поверить, что они действительно родственники. — Я живу здесь всего несколько дней.
Синклер бросил на Коннора взгляд. Его серебристо-голубые глаза пылали огнем, как будто он пытался увидеть человека, скрывшего свое лицо под маской.
— Вас сюда привело какое-нибудь дело или простое любопытство?
Коннор разглядывал Синклера, и внутри него росло подозрение, побуждающее сорвать темную завесу, скрывающую этого человека, и узнать правду.
— Я приехал, чтобы поближе познакомиться с мисс Салливен. Синклер улыбнулся.
— Прелестная девушка.
— Она просто несравненна. — Коннор оперся локтем о холодный камень балюстрады. — Может быть, вы поймете меня, если я скажу, что она — моя Эдайна.
Синклер несколько секунд пристально смотрел в глаза Коннору.
— Я прекрасно понимаю, что вы имеете в виду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37