— Почему же, наша красавица ходит гулять почти каждое утро, верно, мисс Лаура?
Лаура взглянула на толстенькую маленькую экономку, стоявшую у раковины. На мгновение она забыла, что Меган и Фиона рядом с ними. У нее появилось чувство, что Коннор может заставить ее забыть, почти все, включая ее собственное имя.
— Я не думаю, что Коннор вполне поправился, чтобы гулять по Бостону. Коннор ухмыльнулся.
— Я более чем здоров для прогулки. Именно этого она боялась.
— Я так не думаю. Коннор пожал плечами.
— Тогда пойду один.
— Нет! — Мысль о том, как викинг будет бродить по ничего не подозревающему Бостону, ужаснула ее. И у нас сегодня много дел.
Коннор нахмурился.
— Новые правила?
— Да. Кроме того, ты до сих пор не умеешь танцевать.
— Я уйду только на пару часов.
— Но ты можешь… заблудиться. Его улыбка превратилась в дьявольскую гримасу.
— Я умею находить дорогу.
Упрямый варвар так или иначе пойдет в город— с ней или без нее. Она нахмурилась, подумав о переполохе, который дикарь может натворить в городе.
— Хорошо, только ненадолго.
— Мне не терпится посмотреть Бостон в сопровождении такого прелестного гида.
Лаура отвернулась. Глубоко вздохнув, она попыталась справиться с участившимся сердцебиением.
Глава 12
— А где родители Меган? — спросил Коннор, когда они выходили из дома.
— Мать Меган умерла в родах. — Лаура огляделась и с облегчением убедилась, что мисс Гарднер нигде не видно. Она не раз сталкивалась с матерью Филиппа во время утренних прогулок. Миссис Гарднер любила ходить по Бикон-стрит, как королева, обозревающая свои владения, или сплетница в поисках свежей информации. — Вскоре после этого отец Меган бросил девочку. Он не хотел брать на себя лишние хлопоты по воспитанию ребенка.
— Мать Меган была дочерью Фионы? Лаура кивнула, вспоминая застенчивую молодую женщину, которая была ее подругой несколько недолгих лет.
— Ее звали Эрлин.
Коннор оглядывался, как будто пораженный высокими каменными домами, выстроившимися вдоль улицы.
— Меган родилась слепой?
— Нет. — Лаура остановилась на усыпанном снегом тротуаре, ожидая, когда проедет экипаж, прежде чем перейти Бикон-стрит. — Четыре года назад, когда ей было три года, она перенесла лихорадку и ослепла. Она видит смутные очертания, но не больше.
— И врачи оставили надежду вернуть ей зрение?
Лаура прищурила глаза, ослепленная солнечным блеском, отражающимся от снега, который усыпал Общинный Луг сверкающими белыми бриллиантами.
— Они говорили, что, может быть, зрение вернется к ней со временем, но едва ли. Но с тех пор прошло столько лет, и я сомневаюсь, чтобы это когда-нибудь произошло.
— Она счастлива, хотя и лишена зрения.
— Да. — Коннор улыбнулся, взглянув на Лауру. — Ее тепло тронуло меня.
«Как его тепло тронуло мою душу», — подумала Лаура и вздрогнула, поняв это.
Она шла рядом с Коннором, и снег скрипел у нее под ногами. Вязы поднимали изогнутые ветви, образующие серебристый полог над их головами. Они были единственными людьми в парке, единственными людьми в этом сверкающем мире ceрeбpa и белизны. И почему-то — хотя она не хотела понимать, почему — ей казалось правильным, что она здесь, с ним. В сущности он провел с ней большую часть ее жизни.
— Когда я был ребенком, мы с братьями строили снежные крепости. Мы разделялись на армии и проводили великие сражения.
Холодный ветерок взъерошил его черные волосы.
— Наверно, маленькие викинги должны учиться воевать.
— Нет, просто все дети любят играть в снегу.
— Неужели? — Лаура отвернулась от Коннора, чувствуя, как в ней зашевелились воспоминания, принося с собой холодок, как будто с какого-то мрачного, пустого места у нее в душе сбросили покрывало.
— Разве ты не любила играть в снегу? — удивился Коннор.
«Как ты можешь играть в снегу!» — эхом отдавались в ее памяти слова, произнесенные в такое же утро, после сильного снегопада, когда Лауре было шесть лет. Сад позади ее дома был таким красивым, как будто солнце разбросало бриллианты по снегу. Надев пальто, перчатки и ботинки, она выскользнула из дома, чтобы поиграть на поле сверкающих алмазов.
Лаура вспомнила колючий холодок на щеках, когда она бросала пригоршни снега к солнцу, глядя, как он осыпается на нее дождем бриллиантов. Затем за ней пришел Ридли. Она вспоминала печаль его темных глаз, когда он вел ее в комнату матери.
«О чем ты думаешь, глупый ребенок? — отчитывала ее мать. — Ты хочешь заболеть? Ты хочешь притащить в дом заразу? Ты когда-нибудь убьешь меня своим безрассудством».
Лаура глубоко вздохнула, втянув в себя едкий запах горящего дерева и угля, который дымом поднимался из сотен труб, почувствовав такой же острый укол вины, как и в то далекое утро. Она обещала матери, что больше никогда не будет играть в снегу. И она сдержала обещание.
— Лаура! — Коннор дотронулся до ее руки.
Она повернулась к нему.
— Что?
Коннор улыбнулся, слегка изогнув губы, как будто он мог прочесть каждую ее мысль.
— Ты любила ребенком играть в снегу? Она отвела взгляд.
— Нет, играть в снегу для меня не представляло никакого интереса.
— Ясно…
Этому человеку с его красивыми синими глазами было ясно слишком многое. Лаура шагала по снегу толщиной в несколько дюймов там, где вчера расчистили тропинку, и в три или четыре фута там, где он скапливался неделями.
— Пора возвращаться. Тебе нужно научиться танцевать и…
Что-то ударило ее в спину. Лаура обернулась и увидела, что Коннор стоит, улыбаясь, в нескольких ярдах позади нее.
— Что это было?
— Я бросил в тебя снежный шарик.
— Ты бросил в меня снежком?
— Вот именно, — Коннор наклонился и набрал пригоршню снега из сугроба, достававшего ему до колен.
Лаура смотрела, как он медленно скатывает снежок.
— Немедленно выбрось!
— Хорошо, — он бросил снежок, едва взмахнув рукой.
У Лауры перехватило дыхание, кода мягкий снежок ударил ее в грудь, плеснув снегом в лицо.
— Что ты делаешь, ты… ты…
— Варвар?
— Да! — крикнула она, стряхивая снег, прилипший к изумрудно-зеленой шерсти пальто.
— Я предлагаю тебе защищаться. — Он набрал в горсть снега. — Сейчас я кину еще один!
— Джентльмен никогда не…
— Я предупреждал тебя! — И Коннор подбросил снежок. Блестящий серебристый шарик по дуге опустился на ее зеленую бархатную шапочку, преломив черные страусовые перья и осыпав снегом ее плечи.
Лаура взвизгнула.
— Как ты смеешь!
— Я смею, я варвар! — И он нагнулся за новым снежком.
Она откинула с глаз сломанное страусовое перо.
— Сейчас же прекрати!
— Он не такой мокрый, как мне бы хотелось, — заметил Коннор, лепя снежок. — Самые лучшие снежки получаются из тяжелого, влажного снега.
Лаура огляделась, надеясь, что никто не видит этот спектакль. Парк был пуст.
— Но и этот снег сойдет! — Коннор бросил снежок, попав ей в бедро. Что-то хрустнуло внутри нее: лед, защищавший ее самообладание, дал трещину.
— Немедленно прекрати!
— Слепи снежок и брось в меня.
— Я сейчас тебя задушу! Коннор разразился густым, раскатистым смехом, как человек, который любит смеяться.
— Попробуй — вот я! — крикнул он, вытягивая в стороны руки.
— 0-о-х! — Она схватила пригоршню снега и швырнула в него. Снежные крупинки взметнулись облаком алмазной пыли.
— Слепи снежок! — посоветовал он, скатывая аккуратный снежный шарик.
— Я не собираюсь вступать в… — Снежок ударил Лауру в плечо, раскалывая лед внутри нее. — Ах ты… — Она схватила горсть снега, слепила снежок и швырнула прямо ему в лицо.
— Неплохая попытка! — усмехнулся Коннор.
«Сейчас я покажу этому наглецу!» — думала Лаура, вылепив отличный большой снежок. Когда она обернулась, Коннор попал ей в руку точно нацеленным броском.
— Негодяй! — крикнула она, запуская в него свой снаряд. Снежок ударил его в грудь, окатив фонтаном снежных хлопьев.
— Отличный выстрел! — похвалил Коннор, вытирая снег с подбородка.
Лаура рассмеялась и затанцевала на цыпочках.
— Получилось!
Очередной снежок попал ей в грудь, осыпав ее лицо холодными хлопьями.
— Ах ты… подлец! — Она слепила снежок и побежала за ним, чтобы прицелиться поточнее.
Коннор отступал от нее, сотрясая морозный воздух своим смехом, пока ее снежок не угодил ему точно в лицо. Он заморгал, счищая снег, попавший на густые ресницы.
Лаура засмеялась чистым, звенящим смехом, который поднимался из родника, скрытого где-то глубоко внутри нее. Прошло много-много времени с тех пор, как она в последний раз чувствовала такую свободу.
Воздух сотрясло глухое рычание. Она успела только взвизгнуть, когда Коннор бросился на нее. Он обхватил ее руками вокруг пояса и повалился вместе с ней в сугроб. Снег, взлетевший в воздух серебристыми тучами, оседал им на головы.
— Викинг! — смеялась она, упираясь ему в плечи и отталкивая его от себя.
— Чаровница, — отвечал он, улыбаясь ей. Над ними плыли снежинки, сверкая на солнце и осыпая его волосы алмазами, серебря его черные брови, целуя его улыбающиеся губы. Лаура неподвижно лежала под ним, внезапно ощутив тепло его тела, прижимавшегося к ней.
Едва слышный внутренний голос кричал ей: так нельзя! Нельзя быть так близко к нему! Это неприлично. Нет, это опасно. Чересчур опасно. И все же она не могла найти слов, чтобы приказать ему оставить ее в покое. Она столько времени провела одна, и с ней был Коннор, только Коннор.
— У тебя такой чудесный смех, — сказал он и смахнул снег с ее щеки, прикасаясь холодной и гладкой черной перчаткой к ее коже, и ей ужасно захотелось ощутить тепло его пальцев. — Ты должна чаще дарить его другим людям.
Снежинки таяли на его смеющихся губах, и прозрачные капли падали на ее губы, теплые от его поцелуя. Она помнила, каким было прикосновение его губ: крепким, нежным и бесконечно соблазнительным. Неужели он целовал ее только вчера? Казалось, прошла целая жизнь с тех пор, как его губы прижались к ней.
Она высунула язык изо рта, ловя и пробуя снег на вкус. Коннор шумно вдохнул воздух.
Густые черные ресницы опустились — он посмотрел на ее губы. Лаура знала, о чем он думает. Он хотел поцеловать ее. И он поцелует ее, если его не остановить. Она должна остановить его, думала Лаура, глядя, как его губы приближаются к ней. О Боже, да, она должна остановить его!
— Лаура! — прошептал он, прикасаясь к ней губами. — Моя прекрасная Лаура!
Его дыхание согревало ее окоченевшую щеку. Он целовал ее, медленно прижимаясь своими губами к ее губам. «Нужно остановить его! Нельзя позволять ему такие вольности!» Но когда Лаура попыталась оттолкнуть его, ее пальцы ухватились за его широкие плечи, пытаясь крепче прижиматься к нему.
Он был как лето, пришедшее в мир вечной зимы. Он был как все улыбки, какие она видела в жизни, смех, который она когда-либо слышала, все надежды и все мечты. И она хотела его тепла, его улыбки, его смеха.
Вдруг из его груди вырвалось рычание. Кончик его язычка проник в щель между ее губами. Лаура вспомнила восхитительный вкус его языка, проникающего ей в рот и сражающегося с ее языком. Она знала, что хочет снова почувствовать это, и сильнее, гораздо сильнее, чем прежде.
Она раскрыла рот, уступая натиску его скользкого языка. У него был вкус корицы, кофе и тех пряностей, которые всегда заставят ее вспоминать о Конноре, только о Конноре.
Руками она обхватила его за шею, чтобы быть ближе к нему. Но как бы крепко она ни прижималась к нему, этого было недостаточно, явно недостаточно. Их разделяла плотная одежда.
В ее мозгу вспыхнули видения из запретного сна. Каждая клеточка тела хранила воспоминания о том, как его Кожа скользила по ее коже, как его плоть прикасается к ней, стремясь к таинственному месту, спрятанному глубоко внутри нее.
Она извивалась под ним, пытаясь подобраться ближе к его телу. Неожиданно она почувствовала, как он застыл, услышала болезненный стон. Затем Коннор поднялся, освобождая ее.
Он смотрел на нее, выдыхая на ее губы теплые облачка пара. Лаура устремила взгляд в невероятную синеву его глаз, желая его поцелуя и недоумевая, почему он остановился.
Он проглотил комок в горле.
— Ты простудишься, если будешь лежать.
«Слишком поздно», — подумала Лаура, когда реальность ледяной водой проникла ей в жилы. Она закрыла глаза, чтобы не видеть неотразимой красоты его лица. Нужно прекратить эти глупости! Нельзя путать сны с реальностью. Господи, помоги ей, она должна уберечь себя от гибельного увлечения этим викингом.
Лаура чувствовала, как Коннор отстраняется от нее. Ей с трудом удалось удержаться от того, чтобы потянуться к нему. Если она не справится со своими причудливыми фантазиями… Лаура содрогнулась, подумав о последствиях. Однако она не знала толком, была ли это дрожь страха или дрожь предчувствий.
Она встала, не замечая его руки, которую Коннор протянул, чтобы помочь ей.
— Ты должен прекратить это.
— Что именно?
— Такое неприличное поведение, — объяснила она, стряхивая снег с пальто. — Джентльмен никогда не застанет леди врасплох, как ты.
Он взял ее рукой за подбородок и заставил взглянуть на него. На его губах и в его глазах играла теплая, нежная улыбка, говорившая обо всем, что Лаура желала и боялась услышать.
— А что, я сейчас застал тебя врасплох?
— Да! — Она оттолкнула его руку. — Как еще это назвать?
— Мне казалось, что я просто-напросто поцеловал тебя.
— Это и называется застать врасплох. — Лаура вдохнула полную грудь холодного воздуха. — Джентльмен никогда не позволит себе поцеловать леди с таким… с таким пылом.
Он засмеялся, и в его глазах зажегся озорной огонек.
— Пожалуйста, покажи мне, как джентльмен должен целовать леди.
— Он не станет ее целовать!
— Никогда?
— Только если они помолвлены. — Лаура откинула с глаз сломанное страусовое перо. — И то только в щеку.
Коннор нахмурился.
— Ты уверена?
— Конечно, уверена.
Уголки его губ поднялись вверх.
— Даже если леди захочет, чтобы ее поцеловали?
Лаура со свистом выпустила воздух между зубами.
— Если ты на мгновение подумал, что я жду от тебя поцелуя, то ты очень сильно ошибался!
— Может быть, кто-то другой только что обнимал меня руками за шею?
Лаура повернулась и зашагала к дому. Она не позволит этому человеку унижать себя и дальше!
— Подожди! — Коннор схватил ее за руку и заставил остановиться.
Лаура застыла под его прикосновением.
— Будь любезен, убери руку!
— Ты злишься на меня? — спросил он, не отпуская ее. — Или злишься на себя, потому что тебе нравилось целовать меня?
— Мне не нравилось целовать тебя!
— А я думаю, что нравилось, — он схватил ее за плечи и не выпускал, когда она попыталась вырваться. — Я думаю, что впервые в жизни ты не справилась со своими чувствами, и это испугало тебя до полусмерти.
Она закрыла глаза.
— Может быть, хватит?
— Лаура, разве ты не понимаешь? Ты не можешь запирать свои чувства внутри себя.
— Женщина высокого происхождения не станет выставлять свои чувства напоказ, как прачка.
— В вашем веке женщина высокого происхождения должна хоронить все свои чувства в мрачной могиле в глубине себя — так что ли?
Она смотрела на него, пытаясь сохранить достоинство и не замечать сломанного пера, лезущего в глаза.
— Человек высокого происхождения, разумеется, не станет выставлять все свои чувства напоказ.
— И, видно, ему не подобает злиться?
— Конечно, злоба— это низменное чувство.
— А смеяться от души тоже неприлично? «Твой смех никогда не должен становиться вульгарным, — звенели в ее ушах слова матери. — Он всегда должен быть сдержанным».
— И уж наверняка чудовищное неприличие — чувствовать что-либо, отдаленно напоминающее желание.
Лаура вздернула подбородок, и черное перо запрыгало перед ее глазами.
— Ты становишься очень вульгарным.
— Неужели? — Коннор еще крепче схватил ее и привлек к себе. — И это тоже вульгарно? — спросил он, перед тем, как прижаться к ней губами.
Этот поцелуй был совсем не похож на два других, уже полученных ей от Коннора. Он поцеловал ее с грубой страстью, которая вырвалась из него и поразила ее, как молния. Он прижимался к ней губами, как будто хотел впитать ее в себя, съесть, поглотить.
Лаура старалась вырваться из его объятий, испугавшись, что этот поцелуй освободит туго сжатую внутри нее пружину желания, и зная, что погибнет, если ее чувства ответят на его страсть.
Он еще крепче обнял ее своими сильными руками, прижимая к крепкой груди. Его язык проник ей в рот, затем отступил, но лишь для того, чтобы тут же проникнуть снова, танцуя в ритме, глухо отдававшемся в ее теле, дразня ее самым таинственным образом, который не мог воспринять ее разум, но прекрасно понимало тело.
Ее разум вел битву с инстинктом. Несмотря на предупреждающий внутренний голос, Лаура чувствовала, что ее тело уступает и поддается. Она пыталась сдержать стон удовольствия и проиграла — тихий звук вырвался из ее рта.
— Лаура, в этом нет ничего плохого, — прошептал Коннор, лаская ее своими губами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37