В глазах Броуди засветился интерес.
– Когда?
– Год назад. В ливерпульских доках.
Он замер, старательно делая вид, будто ничего особенного не происходит, в то время как Броуди чуть не подскочил на койке.
– Так это вы были тогда с Ником?
Адвокат кивнул. Броуди отвернулся и уставился на стенку каюты прямо перед собой. Он прекрасно помнил тот день, когда в последний раз видел своего брата.
Прошел год, но ему казалось, все случилось нынешним утром. Ник выглядел так элегантно в модном костюме, шелковой рубашке, шейном платке с жемчужной булавкой. Даже щегольской тросточкой обзавелся! Броуди едва не задохнулся от радости, как только его увидел. Напрочь позабыв о своей потрепанной моряцкой робе, он бросился к брату и протянул руку для приветствия.
Сначала Ник побелел, потом побагровел. Он попытался улыбнуться, но в тот же миг его лицо замкнулось. «Извините, сэр, вы обознались», – произнес он бесстрастным голосом, которого Броуди так и не смог забыть.
А потом он ушел. Человек, который был с ним, дважды оглянулся с любопытством, пока они не скрылись за углом.
Броуди с усилием разжал стиснутый кулак и сделал глубокий вдох. Известие о смерти Ника причинило ему страшную боль: это было еще хуже, чем ожидание собственной казни в тюремной камере. Казалось, убили его самого – зарезали насмерть глухой ночью прямо на глазах у женщины, с которой он только что обвенчался, с которой только что занимался любовью.
Броуди сел на койке, стараясь сдержать обуревавшие его чувства, и крепко зажмурился, потирая рукой лоб.
– Ник объяснил вам, кто я такой?
Немного помедлив, О'Данн кивнул: – Да.
Ему стало чуточку легче. Значит, Ник признался хотя бы одному человеку в том, что у него есть брат. До этой самой минуты Броуди даже не подозревал, насколько для него это важно.
– Вы с ним были близкими друзьями?
И опять О'Данну потребовалось время, чтобы обдумать ответ. – Да.
– Что же он рассказал обо мне?
– Он сказал, что вы мошенническим путем присвоили все сбережения вашего отца и сбежали из дому, когда вам было четырнадцать лет.
Воздух со свистом вырвался из легких у Броуди, как будто кто-то со всего размаху ударил его поддых.
– Сукин…
Он с силой потер лицо обеими руками и рассмеялся горьким коротким смешком. Потом лег, отвернулся и замолчал, слепо уставившись в стену.
Должно быть, прошло много времени; в конце концов до него донеслось тихое, размеренное дыхание О'Данна. Повернувшись на другой бок, Броуди убедился, что адвокат уснул.
Двигаясь совершенно бесшумно, он встал с койки. Господи, как хорошо иметь возможность распрямиться, потянуться всласть! Корабль качнулся, но Броуди устоял на ногах: многолетний опыт моряка помогал ему с легкостью приспособиться к качке. За воем ветра и шумом волн стук его сапог был совсем не слышен. Он открыл дверь и вышел из каюты.
Ниже уровня палубы, рядом с камбузом, как он сразу заметил, располагались четыре каюты. У Броуди ничего особенного не было на уме, он хотел только пройтись, немного размять затекшие от долгой неподвижности ноги. За два дня, проведенных вне стен тюрьмы, он ел и спал вдоволь, но по-прежнему ощущал глубокую усталость, как будто все еще не оправился после тяжелой болезни.
Он был уже на полпути к трапу и думал лишь о том, чтобы несколько раз пройтись взад-вперед между ним и своей каютой, когда услыхал на ступенях топот чьих-то ног. Черт бы их подрал! Дверь каюты, рядом с которой он находился в эту минуту, была закрыта. Но вот заперта ли она? Нет. Броуди толкнул дверь, вошел и закрыл ее за собой.
Да так и застыл на месте, прислонившись спиной к двери. При свете тусклого масляного фонаря он увидел девушку, лежавшую на койке. Долгое время Броуди просто смотрел на нее молча, не веря своим глазам. Так странно было видеть ее здесь! Он мог бы по пальцам одной руки пересчитать те случаи, когда ему приходилось плыть на одном корабле с женщинами. Лишь много позже до него дошло, что эта девушка и есть жена Ника. Вернее, вдова Ника.
Броуди подошел поближе, придерживая руками цепь, чтобы та не звякнула. Жена Ника оказалась худенькой и миниатюрной и напоминала подростка. Лицо у нее было белее подушки, на которой она лежала. Может, она больна? Волосы рыжеватые или светло-каштановые: при таком скудном освещении трудно было разглядеть. Броуди вспомнил, что ее зовут Анной. Вот ее нежные веки затрепетали, и ему показалось, что она сейчас откроет глаза, но нет, она так и не проснулась.
Ему бы следовало уйти: нехорошо глазеть на спящую. Ее лицо казалось таким открытым и беззащитным, что в его душу закралась жалость. Видимо, ей снился приятный сон, потому что легкая улыбка заиграла у нее на губах. До чего же она хорошенькая! Броуди пожирал ее зачарованным взглядом. Улыбка исчезла с лица Анны, тихий стон вырвался из ее груди. Что это? Испуг? По лицу невозможно было судить, только ресницы трепетно вздрагивали, больше ничего, но ему стало страшно за нее.
Подойдя ближе, Броуди склонился над ней, словно мог этим защитить ее.
Анне снилось, что она шла по весеннему лесу, усеянному ландышами. Солнце жарко пригревало, но тугие, белые, как снег, свежие ландыши источали прохладу. Николас шел рядом с ней и держал ее за руку. Счастье согревало ее изнутри. Один раз он остановился, повернул ее лицом к себе и поцеловал. Страстно и нежно. А потом они возобновили свою прогулку по лугу среди прохладных белых ландышей.
Откуда-то доносился странный звук, похожий на вой, пугавший ее. Вой становился все громче, проникал прямо под кожу… Ей было страшно. Она хотела, чтобы Ник остановился, вернулся на покрытый ландышами луг, но он все шел вперед. Она увидела просвет в облаках у себя над головой. Сквозь него показалось сверкающее острие ножа. Вой стал оглушительным, он врезался ей в мозг, как пила, а лезвие ножа между тем спускалось все ниже.
Она открыла рот, и панический крик вырвался из ее груди – отчаянный вопль, заглушивший все вокруг. Она и представить не могла, что умеет так громко кричать. Весь мир превратился в звук, расплылся бесформенными цветовыми пятнами и заплясал у нее перед глазами. Весь ее страх вышел криком через легкие, очистил их. Она ничуть не удивилась, увидев, что лезвие ножа превращается в серебристый дым и растворяется среди облаков. Николас вернулся к ней, его глаза сияли благодарностью и любовью.
Анна проснулась и увидела его. Он стоял на коленях возле ее постели и смотрел на нее с сочувствием и преданностью. Она протянула к нему руки, и он склонился к ней. Из ее горла вырвался не то стон, не то рыдание, она обняла его, прижалась к нему. Ее сердце так переполнилось любовью, что ей стало больно. Анна еще крепче обвила руками его шею, содрогаясь от радости и облегчения, и подставила ему губы для поцелуя.
Впоследствии Броуди много раз вспоминал эту сцену, этот миг, когда ему следовало отпустить ее, и всякий раз приходил к тому, что не смог бы так поступить. Не потому, что она была прелестна, не потому, что ее тело под тонкой рубашкой оказалось гибким, хрупким и волнующим, не потому, что его очаровал нежный аромат, исходивший от ее волос. Он отозвался на ее простодушно пылкие объятия и ответил на ее чистый поцелуй просто потому, что она сама страстно желала этого. Ее желание он ощутил как нечто осязаемое, весомое, как насущную и острую потребность. Этой жажде, этим самозабвенно обнимающим его тонким рукам он не мог противостоять.
Анна открыла глаза, когда поцелуй прервался, и что-то кольнуло ее – какое-то ускользающее от осмысления, не передаваемое словами предчувствие… или воспоминание. Ее губы л питались, но до его слуха донесся лишь еле слышный шепот:
– Ты…
Его руки беспокойно задвигались у нее на плечах, и до нее опять донесся звук, уже слышанный раньше, но впервые дошедший до сознания: звяканье металла. Что-то тяжелое и холодное лежало у нее на груди. Он медленно выпрямился и убрал руки. И тут Анна увидела цепь.
В этот момент Броуди показалось, что кто-то вынимает из него душу: затаив дыхание, он ждал, что она вот-вот обрушится на него с проклятиями. Опять ее губы беззвучно задвигались, и он закрыл глаза, подавленный бесконечным сожалением. Но в тот же миг в его груди вспыхнул протест. Не успела она заговорить, как он снова прижал ее к подушке и поцеловал.
От неожиданности Анна потеряла способность двигаться и только следила за ним с широко открытыми глазами, пока ее ум безуспешно пытался осмыслить происходящее. Это происходило не наяву… это не могло быть правдой…
– Анна, – проговорил он, не отрываясь от ее губ.
Его голос!
Она уперлась ладонями ему в грудь, но не попыталась оттолкнуться. Броуди, найдя ту хрупкую границу, где ее губы смыкались, попытался преодолеть ее вкрадчивым и нежным движением языка. Тело Анны вздрагивало в его объятиях, она балансировала на грани между возмущением и покорностью. Потом ее губы раскрылись, и их языки встретились и соприкоснулись в застенчивом приветствии.
Они позабыли о дыхании, их сердца тяжко и бурно бились в унисон. Броуди начал легонько покусывать ее верхнюю губу, наслаждаясь ее бархатистым теплом. Теперь их языки стали кружить смелее, перемежая чувственное скольжение с дразнящими замираниями. Он погладил кончиками пальцев нежную кожу у нее на шее и был вознагражден тихим стоном блаженства, который заставил его затрепетать и вызвал на губах улыбку.
Поцелуй, начавшийся как в полусне, стал более требовательным и жадным. Дрожь пробегала по телу Анны, и ее возбуждение передалось Броуди. Ее нежная грудь прижималась к его груди, согревая сквозь грубую ткань льняной рубашки. Держа в ладонях его голову, упиваясь поцелуем, она прерывисто вздохнула, и он ртом ощутил этот глубокий вздох.
Броуди прервал поцелуй и выпрямился, лихорадочно соображая, как бы раздеть ее побыстрее. Никаких сомнений, никаких угрызений у него не осталось, его совесть смыло волной страсти, похоронило под сокрушительной тяжестью желания. Он коснулся пальцами верхней пуговицы на застегнутом наглухо воротничке ее рубашки, но в этот самый миг томная мечтательность в ее глазах вдруг сменилась настороженностью, голова заметалась по подушке.
Пальцы Броуди замерли.
– Ты поранилась, – заметил он удивленно. – У тебя рана на голове!
Такое искреннее сочувствие прозвучало в его голосе, что ее глаза наполнились слезами.
– Да, я… но теперь мне уже лучше, – прошептала Анна.
Это были ее первые слова, обращенные к нему. Анна вдруг совершенно ясно осознала, что разговаривает с этим человеком впервые. Она никогда раньше его не видела… потому что он не был Николасом.
Броуди догадался, что она наконец очнулась и все поняла. Не успел он заговорить, – хотя что он мог сказать? – как дверь с треском распахнулась и ударилась о перегородку.
– Вот он где! – закричал Билли Флауэрс.
При появлении этого гиганта в каюте сразу стало тесно. Броуди медленно поднялся на ноги. О'Данн и Дитц столкнулись, пытаясь одновременно прорваться в тесный дверной проем. Дитц пролаял отрывистый приказ, и Флауэрс начал действовать.
Первый удар громадного кулака пришелся Броуди по скуле и отбросил его к противоположной переборке. Он вскинул руки, заслоняясь от очередного удара. Рука невезучего Билли запуталась в цепи, соединявшей его запястья. Сцепив пальцы, Броуди размахнулся изо всех сил и врезал Билли прямо в солнечное сплетение. Бедняга с хриплым стоном согнулся пополам. Увы, Броуди не долго праздновал победу. Деться ему было некуда: спиной он упирался в стену, а необъятное тело Билли преграждало путь вперед. Мысль о том, чтобы использовать цепь, была ему противна, но другого оружия под рукой не оказалось. Броуди размахнулся.
Флауэрс принял удар как теннисный мяч, посланный «свечой». Первый же яростный рывок заставил Броуди рухнуть на колени, в ушах раздался звон. А может, это был крик Анны?
– Остановите его! Ради всего святого…
– Довольно! – рявкнул Дитц.
Билли повиновался, как хорошо выдрессированный пес-волкодав.
– Вы не пострадали, миссис Бальфур? Он не причинил вам вреда?
Анна не слыхала вопроса. Прижимая к груди простыню и вся дрожа, она, не отрываясь, смотрела на Броуди. Она была близка к обмороку, но держалась усилием воли, потому что должна была услышать его ответ.
– Кто вы? – прошептала она едва слышно.
Броуди с трудом поднялся на ноги, не обращая внимания на грозное упреждающее рычание Билли. Бряцая цепью, он вытер тыльной стороной ладони окровавленный рот и откинул упавшие на лоб волосы.
Во взгляде Анны ясно читался упрек, да и его собственная совесть напоминала ему, что он виноват, поэтому пришлось занять оборонительную позицию. Он отвесил ей насмешливый поклон.
– Рад с вами познакомиться, миссис Бальфур. Меня зовут Джон Броуди. Я брат Ника. Брат-близнец.
Она старалась держаться, но шок, вызванный его ответом, разрушил тонкую стенку ее самообладания.
Флауэрс неожиданно бережным жестом подхватил своего подопечного под руку, и Броуди черепашьим шагом двинулся к двери. Ему не хотелось уходить. На пороге он обернулся, чтобы бросить на нее прощальный взгляд, но над ней уже суетливо склонился О'Данн, шепча слова утешения и полностью загородив ее своей спиной. И все-таки Броуди показалось, что он услыхал ее плач.
Глава 5
– Я хотела бы удостовериться, что понимаю вас правильно, – язвительно проговорила Анна.
Она терпеть не могла ехидства и никогда не прибегала к сарказму, но сейчас ее душил бессильный гнев, и она нашла выход в обычно не свойственном ей презрении.
– Вы предлагаете, чтобы по прибытии во Францию я отправилась в Италию в карете вместе с мистером Броуди, разыграла спектакль с «медовым месяцем» во Флоренции, потом поехала в Рим и ждала там, пока они с Эйдином в Неаполе выясняют, не был ли мой муж преступником. Я все правильно изложила, сэр?
– Анна… – примирительно начал О'Данн.
– Это еще не все, – перебил его Дитц, скрестив руки на груди и словно не замечая ее возмущенного взгляда. – Если вы сделаете все, как следует, и если Броуди окажется достаточно сносным актером, возможно, мы используем его и в Англии, чтобы узнать, кто из работников судостроительной компании Журдена был замешан в контрабанде вместе с вашим мужем.
Анна медленно покачала головой. Глаза у нее округлились от недоверия. Ее поражала хладнокровная наглость этого господина.
– Мистер Дитц, у меня просто нет слов. С чего вы взяли, будто я соглашусь на этот безумный план?
– У меня есть несколько соображений на сей счет. Во-первых…
– Тем более что единственная так называемая «улика» против моего мужа, которую вам удалось раздобыть, состоит из бессмысленной карандашной записи на обложке книги!
Схватив лежавший на койке злосчастный путеводитель, «уличающий» Николаса, Анна принялась лихорадочно переворачивать страницы, пока не дошла до внутренней стороны обложки.
– Вот: «Грили, Н. 30.V. №12, полночь». – Она презрительно рассмеялась. – Вы утверждаете, что это доказывает, будто Николас собирался встретиться с человеком по имени Грили в неапольском порту на двенадцатом причале в полночь тридцатого мая. Я считаю, что эта запись не доказывает ровным счетом ничего. Вы просто хватаетесь за соломинку.
– Боюсь, что вы не знаете многих фактов относительно личности вашего мужа, которые нам удалось установить.
– Может быть, вам пора познакомить меня с этими фактами, сэр?
В голове у нее пульсировала тупая боль. Она поплотнее завернулась в капот, остро ощущая уязвимость своего положения: в неглиже наедине с двумя мужчинами в тесной корабельной каюте. Впрочем, ей было сейчас не до приличий. Не по своей воле Анна оказалась в обстоятельствах столь чудовищных, что благопристойность можно было считать непозволительной роскошью. Она чувствовала себя настолько далекой от привычных светских условностей, словно очутилась на другой планете.
– Боюсь, что я не вправе их разглашать.
Анна насмешливо взглянула на него:
– Интересно, почему такой ответ меня ничуть не удивляет?
– Но я могу сообщить вам кое-что, в чем мы практически уверены: мистер Бальфур (будем называть его так, поскольку его подлинное имя нам неизвестно) действительно несет ответственность за точно такую же незаконную операцию, проделанную больше года назад с другим судном, построенным на верфях Журдена.
– Это просто смехотворно.
Дитц провел пальцами по коротким седеющим волосам и устало вздохнул.
– Сударыня, правительство полно решимости довести расследование до конца. Мне очень жаль, что приходится об этом упоминать, но, если вы откажетесь сотрудничать с нами, нам не останется ничего иного, как закрыть компанию вашего отца.
Анна возмущенно вскинула голову, и Дитц поднял руку, пресекая ее возражения.
– Разумеется, закрытие компании приведет к шумному скандалу, – продолжил он прежде, чем она успела открыть рот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45