Джефф так небрежно бросил блюда в машину, что одно из них раскололось. С годами он научился контролировать свое поведение и спокойно и разумно решать проблемы. Однако с некоторых пор все изменилось.
Джеффу не верилось, что он увлекся Виолеттой Гудвин. Однако ему волей-неволей пришлось признать это, ибо он не находил других объяснений своему поведению. Зачем еще нужно было обедать с женщиной, в которой оказалось собрано воедино все то чего Джефф совершенно не принимал. Зачем нужно было говорить, будто собирается делать то, о чем даже и не помышлял? Только ли для того, чтобы позлить ее?
Джефф загрузил в подъемник остальные блюда. Хорошо, что они серебряные, а то бы он разбил их все до одного.
Во время обеда Джефф с интересом наблюдал за Виолеттой. Сияние свечей причудливым образом отражалось в ее синих, как бездонные озера, глазах, и от этого на фоне белой кожи лица они казались почти черными.
Волосы Виолетты тоже вызывали его восхищение. Было совершенно невозможно понять, какого же они цвета. В лучах солнца волосы казались почти красными, а при обычном освещении приобретали насыщенный медный оттенок. В сиянии свечей они становились такими же темными, как ее брови и ресницы.
Все в Виолетте представляло контраст между яркими вызывающими цветами.
Интересно, почему она ничего не сказала о штанах? Виолетта ведь знала, что это такое, и догадалась, что все было сделано намеренно. Джефф ожидал, что она выйдет из себя, но Виолетта даже не упомянула о них. И вообще вела себя не так, как он ожидал.
Нет, она совершенно не походила на тех женщин в Массачусетсе, отказавшихся посещать тюрьму. Виолетта была более нежной, обладала мягким голосом и больше напоминала леди. Правда, у нее существовало свое мнение буквально обо всем на свете, которое редко совпадало с его собственным. Джефф знал: Виолетта никогда не отказалась бы помочь заключенному.
Однако все это вместе взятое нисколько не оправдывало подобного увлечения. Единственным разумным объяснением случившегося могло быть то, что Джефф давно не виделся с Луизой. Он всегда отличался горячим темпераментом, а необходимость находиться рядом с красивой женщиной, не имея возможности удовлетворить свое желание, наверняка вынуждала его поступать, говорить и чувствовать себя так необычно.
Ему оставалось находиться здесь меньше двух дней. Придется потерпеть до понедельника, и нечего создавать себе проблемы. Женщины – совершенно непредсказуемые существа. Они вполне способны заманить в ловушку мужчину, когда тому кажется, будто он в полной безопасности. Вот и Джефф оказался слишком уязвимым именно в тот момент, когда сам не ожидал этого. Ему следовало постоянно быть начеку, если он собирается вернуться в Вирджинию холостяком.
Виолетта снова проснулась от лязга штанги. Но . в это утро грохот был не таким сильным, да и Джефф начал свои упражнения гораздо позже. Видимо, он старался не разбудить девочек, хотя вряд ли преуспел в этом намерении, не имея ни малейшего понятия, как жить бок о бок с другими людьми.
Виолетта не стала выходить из комнаты, чтобы не оказаться с Джеффом лицом к лицу в тот момент, когда на нем нет ничего, кроме коротких штанов. Судя по всему, Джефф достал их, как только она ушла, потому что близнецы больше не жаловались на непонятный предмет за окном. За обедом Виолетта просто забыла сказать ему об этом недоразумении. Сегодня же не имело смысла поднимать этот вопрос: у нее вполне хватает проблем с ванной.
– Этот человек опять там? – спросила Бетти Сью.
– Он принимает ванну, – кивнула Виолетта.
– Не понимаю, почему мистер Рандольф пользуется нашими ваннами?
– Но у нас нет других. А что ты делаешь здесь в такую рань? Обычно ты встаешь не раньше, чем я дважды позову тебя.
– Я не могу спать при таком шуме, – капризно заявила Бетти Сью.
– Ты намерена принять ванну?
– Нет, просто я хотела узнать: здесь или нет этот человек. Мой папа очень рассердится, узнав обо всем.
Виолетта ожидала рано или поздно услышать эти слова. Глупо было полагать, будто девочки никому не расскажут о присутствии в пансионате Джеффа Рандольфа. Однако ей хотелось бы, чтобы кто-нибудь другой, а не Бетти Сью подняла этот вопрос.
– Это никому не нравится, но мистер Рандольф не может отсюда уехать раньше, чем закончится карантин.
– Он не должен находиться здесь, – упорствовала Бетти.
– Ты права, но тем не менее он в пансионате. Мы должны потерпеть еще до завтра. После полудня карантин закончится, и мистер Рандольф вернется домой. А наша жизнь войдет в нормальное русло.
– Я все равно расскажу папе.
– Думаю, мисс Сеттл уже сделала это, но, если хочешь, тоже можешь поделиться с отцом этой новостью.
– Я ему и про близнецов расскажу.
– А в чем дело? – озабоченно спросила Виолетта, пытаясь догадаться, что они натворили на этот раз. .
– Еще я собираюсь рассказать папе про эту противную маленькую подлизу Эсси Браун.
Так вот оно что: близнецы взяли Эсси под защиту, и это, судя по всему, окончательно разозлило Бетти Сью.
– Бетти, у тебя в школе много друзей. Твой папа богатый уважаемый человек, мама – светская женщина. Почему ты не можешь не обращать внимания на этих девочек?
– Я их ненавижу.
– Если ты не любишь близнецов, просто не обращай на них внимания.
– Они думают, будто такие красавицы, что могут делать все, что угодно. Близнецы утверждают, что их дядя богаче моего отца, а их тетя красивее, чем моя мама, – выпалила Бетти.
Зависть… Она просыпается в душах многих девочек при столкновении с более красивой представительницей женского пола. А в данном случае таких соперниц оказалось вдвое больше.
До приезда близнецов Бетти Сью считалась самой хорошенькой девочкой в пансионате, имеющей богатых и почитаемых родителей. И хотя школьные друзья оставались по-прежнему верны ей, Бетти сразу почувствовала: над ее положением в школе нависла угроза.
– Я думала, ты уже достаточно взрослая, чтобы обращать внимание на подобные разговоры. В конце концов, это только маленькие девочки, а тебе уже тринадцать лет, – заметила Виолетта, обрадовавшись тому, что ее слова заставили Бетти задуматься.
– Но они так раздражают меня, – возразила Бетти.
– Маленькие Девочки часто бывают несносны. А теперь вернись в свою комнату. Я больше не слышу плеска воды. Мистер Рандольф, наверняка, скоро выйдет.
– Почему ему никто не сделает руку? – вдруг спросила Бетти Сью. – Мама говорит, что очень неприятно видеть его обрубок.
Виолетта почувствовала боль не только за Джеффа, но и за любого другого человека, когда-то сражавшегося за дело, в которое верил. Каково им видеть, как все отворачиваются от них только потому, что они не соответствуют общепринятым рамкам?! Временами ей казалось, что леди, подобные матери Бетти Сью, предпочли бы, чтобы их друзья, родственники и любимые были убиты, чем вернулись домой калеками.
– Я не могу ответить на этот вопрос, – как можно спокойнее постаралась произнести Виолетта. – Но если это, действительно, так беспокоит твою маму, пусть постарается не встречаться с мистером Рандольфом.
– Мама говорит, что он слишком важный человек, чтобы не обращать на него внимания, – упрямо сказала Бетти Сью.
– Ну, тогда не знаю, что можно с этим поделать. Возможно, если вы вспомните, что мистер Рандольф потерял руку на войне, это не будет казаться таким ужасным.
– А мама говорит, что он сражался не на той стороне, и так ему и надо, что потерял руку.
Виолетта буквально дрожала от охватившей ее ярости. Если именно это пришлось терпеть Джеффу последние пятнадцать лет, не удивительно, что он столько работал. Вполне очевидно, это был единственный способ забыть о жестокости людей, которые должны, по сути дела, до конца жизни благодарить его за то, что он, а не они, заплатил столь высокую цену за эту долгую войну.
– Я не стану повторять, что если бы я оказалась на вашем месте… Впрочем, это не очень уместная тема для разговора, особенно в воскресенье.
– Но мама говорит…
– В данном случае твоя мама ошибается, – сухо перебила вредную девчонку Виолетта. – Мистер Рандольф воевал за то, во что верил. Уже за это он заслуживает восхищения и уважения. Многие мужчины вообще не вернулись с войны. Мы должны очень хорошо относиться к оставшимся в живых, даже если у них нет рук или ног. А мистер Рандольф даже преуспел, несмотря на ампутированную руку. Это вызывает еще большее восхищение. Твоя мама должна гордиться знакомством с этим человеком.
Заметив явную растерянность Бетти Сью, Виолетта уже мягче добавила:
– Это ведь могло случиться с твоим отцом или дядей. Думаю, ты не хотела бы, чтобы люди поворачивались спиной к тем, кого ты любишь.
– Нет, конечно.
– Я тоже так полагаю. А сейчас ступай в комнату. Я скажу, когда мистер Рандольф поднимется наверх.
Но даже после ухода Бетти Сью Виолетта не могла успокоиться. Никогда раньше она не сталкивалась с подобной жестокостью. Никто никогда не говорил ничего подобного о Джонасе. Может, Колорадо в этом плане сильно отличается от Массачусетса? У нее на родине каждый считал себя патриотом. Там так верили в справедливость войны, что боготворили ветеранов, всех до единого.
– Вы всегда защищаете своих врагов? Виолетта даже вздрогнула от неожиданности, услышав голос Джеффа Рандольфа.
Глава 9
Джефф с усмешкой смотрел на Виолетту, все еще стоявшую с приоткрытым от изумления ртом. Ее взгляд перебегал с его лица на вырез халата.
– Когда уж вы научитесь предупреждать меня, выходя из ванной? – слабым голосом спросила Виолетта.
– Тому виной ваше красноречие. Оно заставило меня забыть обо всем.
– Уверена, дело вовсе не в этом. Я не сказала ничего особенного, – смутилась Виолетта.
Но Джефф был просто удивлен, нет, скорее, поражен услышанным. Конечно, он не ожидал, что Виолетта относится к нему так же, как Клара Рабин, эта эгоистичная дрянь, заставлявшая ради собственных амбиций мужа зарабатывать все больше и больше денег. Упаси Бог! К тому же Джеффу было абсолютно наплевать на то, что думает о нем Клара, и она прекрасно знала об этом. После одной стычки несколькими годами раньше Клара теперь старательно избегала его.
Но Джеффа немало удивило, что Виолетта защищала его. Ему казалось, что она питает к южанам глубокую неприязнь.
– Никогда не слышал, чтобы кто-нибудь сказал так много. В основном, люди предпочитают или не обращать внимания на мою руку, или делают вид, будто в этом нет ничего особенного. Даже моя семья предпочитает забыть это.
– Очень трудно помнить и забыть одновременное Джефф терпеть не мог загадок.
– Что, черт возьми, это значит? – нетерпеливо спросил он.
Виолетта улыбнулась. «Удивительно, как меняется в зависимости от настроения цвет ее глаз, – подумал Джефф. – И даже не сам цвет, а его оттенки: от темно-синего, почти черного, до светлого, близкого к цвету глубокого горного озера, пронизываемого до самого дна солнечными лучами. Да, мужчине совсем не трудно забыть, что Виолетта – янки, и помнить лишь о том, что она красивая женщина».
– Не могу сказать, что я так же хорошо, как вы, разбираюсь в южных красавицах, но думаю, вам следует приобрести хорошие манеры, прежде чем вы убедите свой образец красоты выйти за вас замуж, – заметила Виолетта. – Вы резкий и грубый, и постоянно богохульствуете, когда вас что-то раздражает.
– Не похоже, чтобы вас это слишком задевало.
– А разве что-нибудь изменится, если я стану возражать?
– Нет, – согласился Джефф.
– Значит, хорошо, что я этого не делаю. Джефф совсем не хотел спорить с Виолеттой. Она уже и так показала себя достойным противником.
– Вы мне все еще не объяснили свое замечание, – напомнил Джефф.
– Вам наверняка не понравится то, что я скажу.
– Понравится.
Виолетта с сомнением посмотрела на него и глубоко вздохнула.
– Ваша ампутированная рука ставит семью в очень сложное положение. Я знаю, поскольку сама испытала подобное. Конечно, невозможно забыть о такой ране, как ваша. Это будет несправедливо и у, бесчеловечно. Забыть по-настоящему, значит забыть , о вашей жертве и отказать в уважении за все сделанное вами. Это также означает не обращать внимания на усилия, которые приходится прикладывать вам, чтобы сделать то, что другим достается гораздо легче. Нельзя не принимать во внимание то усердие, которое привело вас к успеху, те обиды, которые вы терпели от людей, подобных матери Бетти Сью, Рабин. Другими словами, нельзя игнорировать черты характера, которые вы воспитали в себе для преодоления этого.
– Не нужно превращать меня в святого. Виолетта опять рассмеялась. Джефф почувствовал растерянность. Этот смех выбивал почву у него из-под ног. Он не мог думать ни о чем другом, как о ее соблазнительных губах.
– Со святым я вас никогда не спутаю, – наконец сказала Виолетта. – Они слишком слабы, чтобы выжить в этом мире. Здесь выживают только такие, как вы, медведи с отвратительным характером.
Джефф чувствовал, что ему хочется улыбнуться ей в ответ, и не мог понять, почему. Ведь Виолетта не соглашалась с ним, называла медведем с отвратительным характером, а ему все равно хотелось улыбаться. Эта женщина настоящая ведьма. Таких, как она, несколько столетий назад сжигали на кострах. Возможно, вовсе не следовало прекращать эту практику?
– Пожалуйста, закончите свое объяснение, – потребовал Джефф. – Почему люди должны забыть о войне?
– Уверена, эта часть вам не понравится.
– Мне уже не понравилось все, что вы сказали.
– Поймите, вы не можете жить рядом с людьми, заставляя их всю жизнь чувствовать себя виноватыми. Ваша рука была платой за вашу жизнь. Такое могло произойти с кем-то еще. К тому же все могло обернуться и хуже. Вы должны позволить людям забыть о войне, и тогда они начнут обращаться с вами как с обыкновенным человеком.
– Но я все равно не такой, как все, – возразил Джефф, помахав пустым рукавом. – И я не могу этого забыть.
– Вы должны это сделать, а иначе превратитесь еще и в нравственного инвалида, как это произошло с моим братом. Он видел в себе только руины, но упорно не желал замечать то прекрасное, что в нем осталось. Джонас не понимал, что, потеряв часть тела, он не стал другим человеком. Но вы сильный человек. Вы направили свою энергию на работу и сделали из своей жизни что-то стоящее.
Джеффу уже не хотелось улыбаться. Он рассердился на то, что Виолетта так легко расправилась с его недостатком. Разве дано ей понять, каково чувствовать себя неполноценным человеком?! Она не знает, что значит постоянно бороться с такими людьми, как Клара Рабин. Да, ему не нравится свет, но Джефф никому не позволит выкинуть себя оттуда. С рукой или без руки, он такой же человек, как и все остальные.
В то же время Джефф ощущал некоторую неловкость. Виолетта явно воздала ему почестей больше, чем он того заслужил. И все-таки Джефф твердо решил: он никому не позволит забыть, что с ним случилось, ни его семье, ни партнерам по бизнесу, ни посетителям банка. Джефф никому не позволит забыть, что ненавидит янки.
Правда, он не чувствовал ненависти к Виолетте, хотя, признаться, эта женщина несколько раздражала его.
Джефф невольно улыбнулся, сначала ощутив, как напряглись мышцы лица, потом поднялись уголки губ и изменилось настроение. Он не понимал, почему улыбается. Это произошло само собой.
– Вы видите мир в розовом цвете, мисс Гудвин. Виолетта улыбнулась ему в ответ. Лучше бы она этого не делала! Розовый цвет ее губ подстрекал Джеффа изменить собственное представление о мире, а у него накопилось больше, чем следовало, доказательств, что мир темно-серый.
– Не кажется ли вам, что нам пора перестать обращаться друг к другу «мисс» и «мистер»? Понимаю, вы уедете через несколько дней, но предпочитаю, чтобы вы называли меня Виолеттой.
– Меня зовут Джефф. Томас Джефферсон Рандольф. Сами можете догадаться, кто мой тезка.
– Томас Джефферсон! Прекрасно быть названным в честь одного из великих людей в истории нашей страны.
– Это наш дальний родственник, – сказал Джефф и тут же пожалел об этом.
Он и его братья взяли себе за правило никогда не упоминать о том, что отец назвал их в честь президентов. Они также никому не рассказывали о родственных связях с ними. Одни люди не верили в это, другим Рандольфы именно поэтому и нравились.
Виолетта недоверчиво посмотрела на Джеффа.
– Правда?
– Не знаю, зачем я сказал это… Никогда не делал этого раньше. Но раз так, добавлю: генерал Роберт Ли – тоже наш родственник.
Джефф заметил, как из глаз Виолетты сразу ушло тепло, сменившись таким холодным суровым блеском, какой ему только когда-либо приходилось видеть.
– Обычно мы с братьями стараемся не рассказывать о нашей семье. Это приносит больше вреда, чем пользы.
Виолетта силилась улыбнуться, но у нее это получалось с трудом.
– Не волнуйтесь, я вовсе не собираюсь возлагать на вас ответственность за поступки ваших родственников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41