– Он нервно подергал отворот своего дорогого черного костюма. – Лично меня все это не касается, но вам, по-моему, нелишне было бы знать.
– На какое время назначено собрание?
– На семь. Хотите прийти? Вольф кивнул.
– Хорошо, очень хорошо. Там и увидимся. Вежливо улыбаясь, мэр склонил голову в знак прощания. В его движениях и улыбке Бодин заметил какую-то неловкость. «Миртль Ли успела взвинтить людей сильнее, чем он говорит», – заключил шериф.
Проводив мэра взглядом, он закрыл ставни. Шорти Маккол храпел в камере, похоже, до утра он не придет в сознание. «Ладно, скоро придет Эйс Джонсон и присмотрит за ним», – решил Вольф и, не дожидаясь своего помощника, вышел на улицу. Он вспоминал разговор с мэром и удивлялся, почему люди всегда готовы думать про чужаков только самое плохое. Конечно, он тоже отнесся к Ребекке Ролингс с подозрением – честно говоря, он до сих пор не изменил своего мнения, – но ведь у него такая работа, черт побери! И будь он проклят, если допустит, чтобы истеричная толпа нарушила в Паудер-Крике закон, выгнав из города одинокую беззащитную женщину.
Даже если она дочь Бэра Ролингса.
Глава 8
На собрание пришли все до единого. Миртль Ли с сыновьями и невестками сидела в первом ряду. За ними расположились доктор Уилсон, мэр с болтушкой женой Лилиан и Уэйлон Причард с родителями и обоими старшими братьями. Вольф обвел взглядом собравшихся в обеденном зале гостиницы, не оставив никого без внимания. Тут были и хорошенькая вдова Лорели Симпсон, и Дэн Баттерик, владелец лесопильного завода, все фермеры с ранчо, находящихся в радиусе тридцати миль, среди них такие преуспевающие, как Брейди, Адамсы, Уэстерли, коммерсанты, лавочники, даже шулера и девицы из «Койота» и «Золотого слитка», которые явились послушать про опасную и нежелательную здесь мисс Ролингс.
Над горным хребтом Биг-Белт прогремел гром, в долинах разразился ливень. Кетлин сидела рядом с Вольфом в дальнем конце зала, стараясь держать себя в руках.
Первой выступила Миртль Ли Андерсон с пространными разглагольствованиями о том, что в Паудер-Крике царит образцовый порядок, которому наступит конец, если позволить селиться здесь всякому сброду. Кетлин наклонилась к сыну и прошептала:
– Безмозглая курица!
Когда та ненадолго умолкла, чтобы перевести дух, из толпы вышла Эбигейл Причард, мать Уэйлона, – коренастая женщина с орлиным взглядом:
– А как будет чувствовать себя бедняжка Эмили Брейди, каждую неделю встречая в городе эту Ролингс и зная, что та живет припеваючи на денежки, которые оставил ей злодей, повинный в смерти маленькой племянницы Эмили? Слава Богу, хоть Мейсоны уехали из города. Но мы-то с вами не забыли, какое горе причинили этой семье Бэр Ролингс и его шайка. Почему мы должны терпеть здесь Ребекку Ролингс, когда малютка Лотси Мейсон лежит в сырой земле, потому что ее задавили на улице бандиты, даже не обратив на это внимания?
Эмили Брейди, тетка погибшей девочки, закрыла лицо руками и затряслась от беззвучных рыданий. Ее муж Кэл мрачно уставился на свои ботинки, в утешение поглаживая колено жены.
Тут поднялся Грифф Уэстерли, за ним вскочила его дочь Нэл, ища глазами Вольфа, и засветилась от радости, когда наконец увидела его в заднем ряду.
– Кому нужны в Паудер-Крике неприятности? – вопросил собравшихся ее отец. – Мы создали здесь для себя добропорядочный город, поэтому не желаем, чтобы рядом находились люди вроде Бэра Ролингса или его родственники. Бог знает что они могут затевать у нас за спиной.
– Вы правы, Грифф! – еще больше воодушевилась Миртль Ли.
Вольф стиснул зубы. Подождав, пока смолкнут разрозненные возгласы, он встал и хмурым взглядом окинул зал. Гром прогремел совсем рядом, деревья трещали под напором штормового ветра, гнавшего на Паудер-Крик грозу. Бодин прошел вперед мимо озабоченно качавших головами, бормотавших и споривших между собой людей, мимо Брейди и Уилсона, мимо Нэл Уэстерли, Эбигейл Причард и ее мужа Калли, самого богатого фермера в округе. По толпе, словно порыв ветра, пронесся шепот:
– Шериф собирается говорить. Давайте послушаем шерифа.
Миртль Ли обратила на Вольфа тревожный взгляд:
– Шериф? Вы хотите что-то добавить?
– А вы думали я просто совершаю вечерний променад? – лениво отозвался Вольф.
Вокруг захохотали, и напряженная атмосфера сразу разрядилась. Щеки Миртль Ли покрылись бордовыми пятнами.
– Вам это кажется смешным, шериф, но мы здесь вовсе не шутим, – пробормотала она, задетая его небрежным тоном.
– Позвольте мне доказать, насколько я далек от мысли считать происходящее шуткой, – протянул Вольф, одним молниеносным движением сдирая с груди звезду и бросая ее на стол. Толпа взревела от изумления.
– Что ты делаешь, Вольф?
– Что случилось?
– Он не хочет быть шерифом, разве не видишь?!
– Как не хочет? Это недопустимо!
– Вольф, сейчас же надень звезду!
Страх, близкий к панике, охватил коренных жителей Паудер-Крика, тех, кто помнил, как шесть лет назад в городе появился шериф Бодин с маленьким сыном и веселой матерью, тех, кто помнил, как он быстро очистил город от бандитов Сондерса, восемь из которых были убиты. Все отпетые головорезы, насильники и грабители.
Спустя год Бодин также ловко разобрался с воинственными братьями Бентли. С тех пор в Монтане жить стало намного спокойнее.
Никто из собравшихся в большом, освещенном керосиновыми лампами зале, не мог представить себе Паудер-Крик без шерифа Вольфа Бодина. Одно его имя способно отпугнуть самого отъявленного преступника, но еще важнее, что Вольф обладает необыкновенной проницательностью, ему нет равных в умении обращаться с оружием. Более того, он смел, никогда не уклоняется от исполнения своего долга, не обманывает, не прячется в кусты в случае опасности.
Вольф справедлив и неподкупен, а такие достоинства не часто встречаются среди блюстителей порядка.
Несколько лет на открытые в Монтане золотые месторождения отовсюду съезжались тысячи людей, честные старатели, которые выстроили на этой территории процветающие, оживленные города. Но вместе с ними сюда понаехали бандиты всех мастей, иногда вступавшие в сговор с жадными до денег законниками. В начале шестидесятых банда шерифа Генри Пламмера грабила дилижансы и повозки жителей на дороге между Бэннеком и Альдер-Гальчем, успев перебить более ста человек, пока местный «комитет бдительности» не выловил и не перевешал бандитов, в том числе и Пламмера, который был далеко не единственным шерифом, оказавшим преступникам радушный прием на своей территории.
Все участники собрания в зале гостиницы отлично знали, как важно иметь в городе честного шерифа, отдавали должное Вольфу Бодину, понимая, что другого шерифа, который бы так защищал Паудер-Крик, его жителей и их собственность, им больше не найти.
Эрнест Дюк тоже сознавал это, хотя разделял точку зрения Миртль Ли.
– Ну-ну, друзья, у вас нет причин для волнения, – старался он успокоить горожан, перекрывая испуганные возгласы, но пот, катившийся по его круглому лицу, свидетельствовал, что мэр сам этому не верит.
Гвалт усилился, заставив Эрнеста отказаться от попыток утихомирить толпу.
– Пусть говорит Вольф, – приказал Калли Причард, и шум в зале утих.
Снаружи бушевал ветер, неся с собой запахи дождя, хвои и мокрой земли. Скоро осень, а за ней придет зима, наступит трудное время. Зачем же еще осложнять себе жизнь беспокойством о том, кто будет охранять закон в Паудер-Крике.
Все это понимали. И каждый, затаив дыхание, с надеждой воззрился на большого сильного человека, стоявшего перед ними.
– Кажется, некоторые, а может, даже большинство из сидящих в зале уже составили мнение о новой жительнице города, – начал Вольф, обводя холодным взглядом собравшихся и задержавшись на Миртль. – Если бы все зависело от кое-кого из наших сограждан, то мы бы дружно проголосовали за то, чтобы выгнать мисс Ребекку Ролингс из города, и без колебаний исполнили бы свое решение? Так?
– Нам лучше побеспокоиться о себе, чем потом сожалеть, как ты Вольф? – подал голос Уэйлон Причард, который не мог простить Ребекке того, что, едва прибыв в город, она при всех посадила его в лужу.
Вольф изучающе посмотрел на него:
– Уэйлон, если ты действительно считаешь, что нам следует побеспокоиться о себе, то у меня есть предложение. Давай повесим девушку. Сегодня ночью. Так будет надежнее. Ведь мертвая она не сможет доставить нам, законопослушным и добропорядочным жителям города Паудер-Крик, никаких неприятностей, что скажешь?
Уэйлон судорожно проглотил застрявший в горле ком.
– Я не говорил, что хочу ее повесить, – возразил он, ища глазами Корал, которая сидела рядом с Молли и внимательно следила за происходящим.
В ответ она послала ему презрительный взгляд.
– Хватит, Вольф, – снова вмешался Эрнест Дюк, не в силах больше хранить молчание и тяжело поднимаясь с места, – Никто не говорил о повешении. Мы все знаем, что для этого нет причин, по крайней мере сейчас…
– Может, этот город не нуждается в шерифе, который поддерживал бы законность, – прервал его Вольф. – Может, здесь хотят организовать «комитет бдительности», глава которого будет принимать только самые популярные решения, безучастно взирая на то, как добропорядочные жители Паудер-Крика самолично вершат суд и расправу. Если вам нужно именно это, лучше выберите другого шерифа. Я слагаю с себя все обязанности, поскольку не хочу жить в таком городе, служить ему, растить здесь сына.
– Не торопитесь, Вольф! – воскликнул мэр, стараясь перекричать поднявшийся в зале невообразимый шум. – Никто не говорил про «комитет бдительности»…
– Мэр, – донесся с заднего ряда голос Кетлин, – выступавшие на собрании призывали к самоуправству, чем, по сути, и занимаются «комитеты бдительности». Я думала, в Монтане, особенно в Паудер-Крике, миновали те времена. Для чего нам содержать шерифа, тюрьму и ежемесячно проводить заседания суда, если всякий раз, когда какому-то идиоту не понравится его новый сосед, все до единого готовы тут же линчевать несчастного? Это же просто дурость! Неудивительно, что Вольф отказывается. Док Уилсон замахал руками:
– Я согласен с Вольфом и Кетлин. Чего мы хотим: законности или самоуправства? Вольф Бодин представляет закон. И до тех пор пока эта мисс Ролингс ничего не совершила, думаю, мы не должны нарушать ее права.
– Вы хотите сказать, что мы должны сидеть сложа руки и дожидаться, пока снова ограбят наш банк, захватят дилижанс с жалованьем для всего города или задавят невинного ребенка, убегая от погони? – взорвалась Миртль.
– Нет, я предлагаю не спешить, присмотреться к новой жительнице. И доверить шерифу охранять порядок в нашем городе, – ответил док Уилсон, сверкнув на Миртль карими глазами-бусинками. – Насколько мне известно, девушка еще ни в чем не провинилась.
– Вы правы, док, – поддержала Кетлин, ткнув в его сторону указательным пальцем. – Если дурную славу родителя считать преступлением и судить за это потомков, то многим в нашем городе придется худо. – Она вскочила на ноги. – Почему, Саймон Джонс, вашего отца не сажают за решетку по три раза на неделе за то, что он напивается и буянит? – обратилась Кетлин к кривоногому низкорослому фермеру, который густо покраснел от ее слов. – Зато вы сами – его противоположность, не так ли? Никто не видел вас с рюмкой в руке, и это, несомненно, ваша заслуга. А вы, Миртль? Разве нам всем не известно, что вашего отца в шестьдесят четвертом году обвиняли в незаконном захвате земли?
– Это не доказано!
– Да, не доказано, но слухов ходило много. И все же, вы стали одним из наиболее уважаемых жителей города. Вы глава общественного комитета города и член школьного совета. И мне кажется, вам следует беспокоиться о том, кто будет учить зимой наших детей, а не забивать себе голову решением судьбы одинокой девушки, которая пока не причинила вреда никому, кроме Скупа Пармали, который пытался ограбить дилижанс. Еще вчера она всем здесь нравилась, а сегодня, когда мы узнали ее имя, половина города уже готова прогнать ее из Монтаны. Мне стыдно, что я живу в Паудер-Крике!
Приутихшее было собрание вдруг снова заволновалось. Все говорили хором, спорили, махали руками. Каждый старался перекричать соседа. Разъяренная тем, какой оборот приняло дело после выступления шерифа, обиженная на Кетлин за вздорные и совершенно необоснованные обвинения в адрес отца, Миртль Ли Андерсон схватила молоток и принялась лупить по столу, вынуждая всех замолчать.
– Может, у нас пока нет причины вышвыривать из города бандитскую дочь, но я скорее соглашусь проглотить гремучую змею, чем позволю ей занять учительское место, о чем мечтает Кетлин Бодин! В зале опять воцарилась тишина.
– Это правда, Кетлин? – спросила Эбигейл Причард, озабоченно наморщив лоб. – У меня нет личной неприязни к девушке, вы же понимаете, но взять ее в качестве новой учительницы…
Вольф решил, что пора снова завладеть инициативой, и поднял руку:
– Я сделал по телеграфу запрос о мисс Ролингс, и мне кажется, вам будет интересно узнать, какой ответ я получил. Рассказывать?
Все разом закричали:
– Конечно… Да, черт побери… Говорите… Вольф кивнул, дожидаясь, пока стихнет шум. Из зала на него смотрели хмурые, напряженные, озабоченные люди. Справа в заднем ряду он заметил незнакомца: молодого темноволосого человека лет двадцати, гладко выбритого, в добротном темном костюме и шляпе. На миг Вольф удивился, что какой-то чужак присутствует на городском собрании, ведь, не будучи жителем Паудер-Крика, он не мог принимать участия в дискуссии.
Видимо, незнакомец услышал в салуне толки о предстоящем собрании и решил поподробнее разузнать, из-за чего, собственно, разгорелся весь сыр-бор.
«Наверное, игрок», – решил Вольф. Но глаза черноволосого молодого человека совсем не походили на бегающие масленые глазки заядлых картежников.
И все же в его взгляде шериф заметил какой-то неистовый блеск, выдававший огромный интерес этого господина к происходящему, хотя внешне он казался совершенно спокойным.
В зале стало тихо, насколько это возможно в помещении, где собралось много народу. Тишину нарушал только дождь, внезапно забарабанивший в окна гостиницы. Вскоре гроза доберется и сюда.
Вольф повысил голос, чтобы его услышали сквозь шум дождя и ветра:
– Так вот. О Ребекке Ролингс не известно ничего предосудительного, если, конечно, не считать уликой имя ее отца. Но мне удалось выяснить и еще кое-какие факты, которые, друзья мои, говорят о том, что она превосходный учитель, именно такой, какой нужен в Паудер-Крике. Она училась в Бостоне в привилегированной частной школе для молодых леди мисс Элизабет Райт. Учебу закончила с отличием, получив диплом преподавателя. Наилучшие отзывы о ней оставили учителя литературы, истории и музыки, она также проявила незаурядные способности в математике и географии. Кроме того, после выпуска она еще два года преподавала в своей школе, а это, как вы понимаете, означает, что у нее на два года больше практики, чем у той новоиспеченной учительницы, которая сбежала, еще не доехав до места.
– Но можно ли доверить ей наших детей? – спросила Эмили Брейди, озабоченно пришлепывая нижней губой. Ее сын Джоуи был лучшим другом Билли Бодина, к тому же она искренне хотела поддержать Кетлин, однако Лотси Мейсон, задавленная после ограбления банка, приходилась Эмили племянницей, и боль утраты до сих пор жила в ней. – Мы ведь не знаем, что на самом деле представляет собой эта молодая женщина. Ведь наставница должна не только учить, она должна привить детям высокие моральные качества и быть в высшей степени благонадежной личностью.
– Я провела с ней большую часть вчерашнего дня и поразилась тем, насколько мисс Ролингс чистая, благородная девушка, – ответила Кетлин, твердо встретив беспокойный взгляд Эмили. – Конечно, это мое личное мнение. Но почему бы, скажем, школьному комитету не побеседовать с ней? Тогда они смогут сами решить.
Ее предложение встретили с оптимизмом, но некоторые с сомнением качали головами. Тут послышался голос Калли Причарда:
– Разумно. Лично я за то, чтобы дать шанс девушке. Предлагаю голосование.
Вольф ударил молотком:
– Прошу всех, кто за то, чтобы школьный комитет поговорил с Ребеккой Ролингс, сказать «да».
– Да! – взревело множество голосов. Следом прогремел гром.
– Все, кто против, скажите «нет».
– Нет! – выкрикнуло не более дюжины человек, и среди их нестройного хора выделялся голос Миртль Ли.
Незнакомец выскользнул из зала, однако его уход не остался незамеченным. Проследив за тем, как ретировался стройный брюнет, Вольф снова обратился к собранию:
– Голосование окончено. Давайте поскорее разойдемся по домам, пока не началась гроза.
В считанные минуты зал опустел. Не ушли только Вольф и Кетлин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
– На какое время назначено собрание?
– На семь. Хотите прийти? Вольф кивнул.
– Хорошо, очень хорошо. Там и увидимся. Вежливо улыбаясь, мэр склонил голову в знак прощания. В его движениях и улыбке Бодин заметил какую-то неловкость. «Миртль Ли успела взвинтить людей сильнее, чем он говорит», – заключил шериф.
Проводив мэра взглядом, он закрыл ставни. Шорти Маккол храпел в камере, похоже, до утра он не придет в сознание. «Ладно, скоро придет Эйс Джонсон и присмотрит за ним», – решил Вольф и, не дожидаясь своего помощника, вышел на улицу. Он вспоминал разговор с мэром и удивлялся, почему люди всегда готовы думать про чужаков только самое плохое. Конечно, он тоже отнесся к Ребекке Ролингс с подозрением – честно говоря, он до сих пор не изменил своего мнения, – но ведь у него такая работа, черт побери! И будь он проклят, если допустит, чтобы истеричная толпа нарушила в Паудер-Крике закон, выгнав из города одинокую беззащитную женщину.
Даже если она дочь Бэра Ролингса.
Глава 8
На собрание пришли все до единого. Миртль Ли с сыновьями и невестками сидела в первом ряду. За ними расположились доктор Уилсон, мэр с болтушкой женой Лилиан и Уэйлон Причард с родителями и обоими старшими братьями. Вольф обвел взглядом собравшихся в обеденном зале гостиницы, не оставив никого без внимания. Тут были и хорошенькая вдова Лорели Симпсон, и Дэн Баттерик, владелец лесопильного завода, все фермеры с ранчо, находящихся в радиусе тридцати миль, среди них такие преуспевающие, как Брейди, Адамсы, Уэстерли, коммерсанты, лавочники, даже шулера и девицы из «Койота» и «Золотого слитка», которые явились послушать про опасную и нежелательную здесь мисс Ролингс.
Над горным хребтом Биг-Белт прогремел гром, в долинах разразился ливень. Кетлин сидела рядом с Вольфом в дальнем конце зала, стараясь держать себя в руках.
Первой выступила Миртль Ли Андерсон с пространными разглагольствованиями о том, что в Паудер-Крике царит образцовый порядок, которому наступит конец, если позволить селиться здесь всякому сброду. Кетлин наклонилась к сыну и прошептала:
– Безмозглая курица!
Когда та ненадолго умолкла, чтобы перевести дух, из толпы вышла Эбигейл Причард, мать Уэйлона, – коренастая женщина с орлиным взглядом:
– А как будет чувствовать себя бедняжка Эмили Брейди, каждую неделю встречая в городе эту Ролингс и зная, что та живет припеваючи на денежки, которые оставил ей злодей, повинный в смерти маленькой племянницы Эмили? Слава Богу, хоть Мейсоны уехали из города. Но мы-то с вами не забыли, какое горе причинили этой семье Бэр Ролингс и его шайка. Почему мы должны терпеть здесь Ребекку Ролингс, когда малютка Лотси Мейсон лежит в сырой земле, потому что ее задавили на улице бандиты, даже не обратив на это внимания?
Эмили Брейди, тетка погибшей девочки, закрыла лицо руками и затряслась от беззвучных рыданий. Ее муж Кэл мрачно уставился на свои ботинки, в утешение поглаживая колено жены.
Тут поднялся Грифф Уэстерли, за ним вскочила его дочь Нэл, ища глазами Вольфа, и засветилась от радости, когда наконец увидела его в заднем ряду.
– Кому нужны в Паудер-Крике неприятности? – вопросил собравшихся ее отец. – Мы создали здесь для себя добропорядочный город, поэтому не желаем, чтобы рядом находились люди вроде Бэра Ролингса или его родственники. Бог знает что они могут затевать у нас за спиной.
– Вы правы, Грифф! – еще больше воодушевилась Миртль Ли.
Вольф стиснул зубы. Подождав, пока смолкнут разрозненные возгласы, он встал и хмурым взглядом окинул зал. Гром прогремел совсем рядом, деревья трещали под напором штормового ветра, гнавшего на Паудер-Крик грозу. Бодин прошел вперед мимо озабоченно качавших головами, бормотавших и споривших между собой людей, мимо Брейди и Уилсона, мимо Нэл Уэстерли, Эбигейл Причард и ее мужа Калли, самого богатого фермера в округе. По толпе, словно порыв ветра, пронесся шепот:
– Шериф собирается говорить. Давайте послушаем шерифа.
Миртль Ли обратила на Вольфа тревожный взгляд:
– Шериф? Вы хотите что-то добавить?
– А вы думали я просто совершаю вечерний променад? – лениво отозвался Вольф.
Вокруг захохотали, и напряженная атмосфера сразу разрядилась. Щеки Миртль Ли покрылись бордовыми пятнами.
– Вам это кажется смешным, шериф, но мы здесь вовсе не шутим, – пробормотала она, задетая его небрежным тоном.
– Позвольте мне доказать, насколько я далек от мысли считать происходящее шуткой, – протянул Вольф, одним молниеносным движением сдирая с груди звезду и бросая ее на стол. Толпа взревела от изумления.
– Что ты делаешь, Вольф?
– Что случилось?
– Он не хочет быть шерифом, разве не видишь?!
– Как не хочет? Это недопустимо!
– Вольф, сейчас же надень звезду!
Страх, близкий к панике, охватил коренных жителей Паудер-Крика, тех, кто помнил, как шесть лет назад в городе появился шериф Бодин с маленьким сыном и веселой матерью, тех, кто помнил, как он быстро очистил город от бандитов Сондерса, восемь из которых были убиты. Все отпетые головорезы, насильники и грабители.
Спустя год Бодин также ловко разобрался с воинственными братьями Бентли. С тех пор в Монтане жить стало намного спокойнее.
Никто из собравшихся в большом, освещенном керосиновыми лампами зале, не мог представить себе Паудер-Крик без шерифа Вольфа Бодина. Одно его имя способно отпугнуть самого отъявленного преступника, но еще важнее, что Вольф обладает необыкновенной проницательностью, ему нет равных в умении обращаться с оружием. Более того, он смел, никогда не уклоняется от исполнения своего долга, не обманывает, не прячется в кусты в случае опасности.
Вольф справедлив и неподкупен, а такие достоинства не часто встречаются среди блюстителей порядка.
Несколько лет на открытые в Монтане золотые месторождения отовсюду съезжались тысячи людей, честные старатели, которые выстроили на этой территории процветающие, оживленные города. Но вместе с ними сюда понаехали бандиты всех мастей, иногда вступавшие в сговор с жадными до денег законниками. В начале шестидесятых банда шерифа Генри Пламмера грабила дилижансы и повозки жителей на дороге между Бэннеком и Альдер-Гальчем, успев перебить более ста человек, пока местный «комитет бдительности» не выловил и не перевешал бандитов, в том числе и Пламмера, который был далеко не единственным шерифом, оказавшим преступникам радушный прием на своей территории.
Все участники собрания в зале гостиницы отлично знали, как важно иметь в городе честного шерифа, отдавали должное Вольфу Бодину, понимая, что другого шерифа, который бы так защищал Паудер-Крик, его жителей и их собственность, им больше не найти.
Эрнест Дюк тоже сознавал это, хотя разделял точку зрения Миртль Ли.
– Ну-ну, друзья, у вас нет причин для волнения, – старался он успокоить горожан, перекрывая испуганные возгласы, но пот, катившийся по его круглому лицу, свидетельствовал, что мэр сам этому не верит.
Гвалт усилился, заставив Эрнеста отказаться от попыток утихомирить толпу.
– Пусть говорит Вольф, – приказал Калли Причард, и шум в зале утих.
Снаружи бушевал ветер, неся с собой запахи дождя, хвои и мокрой земли. Скоро осень, а за ней придет зима, наступит трудное время. Зачем же еще осложнять себе жизнь беспокойством о том, кто будет охранять закон в Паудер-Крике.
Все это понимали. И каждый, затаив дыхание, с надеждой воззрился на большого сильного человека, стоявшего перед ними.
– Кажется, некоторые, а может, даже большинство из сидящих в зале уже составили мнение о новой жительнице города, – начал Вольф, обводя холодным взглядом собравшихся и задержавшись на Миртль. – Если бы все зависело от кое-кого из наших сограждан, то мы бы дружно проголосовали за то, чтобы выгнать мисс Ребекку Ролингс из города, и без колебаний исполнили бы свое решение? Так?
– Нам лучше побеспокоиться о себе, чем потом сожалеть, как ты Вольф? – подал голос Уэйлон Причард, который не мог простить Ребекке того, что, едва прибыв в город, она при всех посадила его в лужу.
Вольф изучающе посмотрел на него:
– Уэйлон, если ты действительно считаешь, что нам следует побеспокоиться о себе, то у меня есть предложение. Давай повесим девушку. Сегодня ночью. Так будет надежнее. Ведь мертвая она не сможет доставить нам, законопослушным и добропорядочным жителям города Паудер-Крик, никаких неприятностей, что скажешь?
Уэйлон судорожно проглотил застрявший в горле ком.
– Я не говорил, что хочу ее повесить, – возразил он, ища глазами Корал, которая сидела рядом с Молли и внимательно следила за происходящим.
В ответ она послала ему презрительный взгляд.
– Хватит, Вольф, – снова вмешался Эрнест Дюк, не в силах больше хранить молчание и тяжело поднимаясь с места, – Никто не говорил о повешении. Мы все знаем, что для этого нет причин, по крайней мере сейчас…
– Может, этот город не нуждается в шерифе, который поддерживал бы законность, – прервал его Вольф. – Может, здесь хотят организовать «комитет бдительности», глава которого будет принимать только самые популярные решения, безучастно взирая на то, как добропорядочные жители Паудер-Крика самолично вершат суд и расправу. Если вам нужно именно это, лучше выберите другого шерифа. Я слагаю с себя все обязанности, поскольку не хочу жить в таком городе, служить ему, растить здесь сына.
– Не торопитесь, Вольф! – воскликнул мэр, стараясь перекричать поднявшийся в зале невообразимый шум. – Никто не говорил про «комитет бдительности»…
– Мэр, – донесся с заднего ряда голос Кетлин, – выступавшие на собрании призывали к самоуправству, чем, по сути, и занимаются «комитеты бдительности». Я думала, в Монтане, особенно в Паудер-Крике, миновали те времена. Для чего нам содержать шерифа, тюрьму и ежемесячно проводить заседания суда, если всякий раз, когда какому-то идиоту не понравится его новый сосед, все до единого готовы тут же линчевать несчастного? Это же просто дурость! Неудивительно, что Вольф отказывается. Док Уилсон замахал руками:
– Я согласен с Вольфом и Кетлин. Чего мы хотим: законности или самоуправства? Вольф Бодин представляет закон. И до тех пор пока эта мисс Ролингс ничего не совершила, думаю, мы не должны нарушать ее права.
– Вы хотите сказать, что мы должны сидеть сложа руки и дожидаться, пока снова ограбят наш банк, захватят дилижанс с жалованьем для всего города или задавят невинного ребенка, убегая от погони? – взорвалась Миртль.
– Нет, я предлагаю не спешить, присмотреться к новой жительнице. И доверить шерифу охранять порядок в нашем городе, – ответил док Уилсон, сверкнув на Миртль карими глазами-бусинками. – Насколько мне известно, девушка еще ни в чем не провинилась.
– Вы правы, док, – поддержала Кетлин, ткнув в его сторону указательным пальцем. – Если дурную славу родителя считать преступлением и судить за это потомков, то многим в нашем городе придется худо. – Она вскочила на ноги. – Почему, Саймон Джонс, вашего отца не сажают за решетку по три раза на неделе за то, что он напивается и буянит? – обратилась Кетлин к кривоногому низкорослому фермеру, который густо покраснел от ее слов. – Зато вы сами – его противоположность, не так ли? Никто не видел вас с рюмкой в руке, и это, несомненно, ваша заслуга. А вы, Миртль? Разве нам всем не известно, что вашего отца в шестьдесят четвертом году обвиняли в незаконном захвате земли?
– Это не доказано!
– Да, не доказано, но слухов ходило много. И все же, вы стали одним из наиболее уважаемых жителей города. Вы глава общественного комитета города и член школьного совета. И мне кажется, вам следует беспокоиться о том, кто будет учить зимой наших детей, а не забивать себе голову решением судьбы одинокой девушки, которая пока не причинила вреда никому, кроме Скупа Пармали, который пытался ограбить дилижанс. Еще вчера она всем здесь нравилась, а сегодня, когда мы узнали ее имя, половина города уже готова прогнать ее из Монтаны. Мне стыдно, что я живу в Паудер-Крике!
Приутихшее было собрание вдруг снова заволновалось. Все говорили хором, спорили, махали руками. Каждый старался перекричать соседа. Разъяренная тем, какой оборот приняло дело после выступления шерифа, обиженная на Кетлин за вздорные и совершенно необоснованные обвинения в адрес отца, Миртль Ли Андерсон схватила молоток и принялась лупить по столу, вынуждая всех замолчать.
– Может, у нас пока нет причины вышвыривать из города бандитскую дочь, но я скорее соглашусь проглотить гремучую змею, чем позволю ей занять учительское место, о чем мечтает Кетлин Бодин! В зале опять воцарилась тишина.
– Это правда, Кетлин? – спросила Эбигейл Причард, озабоченно наморщив лоб. – У меня нет личной неприязни к девушке, вы же понимаете, но взять ее в качестве новой учительницы…
Вольф решил, что пора снова завладеть инициативой, и поднял руку:
– Я сделал по телеграфу запрос о мисс Ролингс, и мне кажется, вам будет интересно узнать, какой ответ я получил. Рассказывать?
Все разом закричали:
– Конечно… Да, черт побери… Говорите… Вольф кивнул, дожидаясь, пока стихнет шум. Из зала на него смотрели хмурые, напряженные, озабоченные люди. Справа в заднем ряду он заметил незнакомца: молодого темноволосого человека лет двадцати, гладко выбритого, в добротном темном костюме и шляпе. На миг Вольф удивился, что какой-то чужак присутствует на городском собрании, ведь, не будучи жителем Паудер-Крика, он не мог принимать участия в дискуссии.
Видимо, незнакомец услышал в салуне толки о предстоящем собрании и решил поподробнее разузнать, из-за чего, собственно, разгорелся весь сыр-бор.
«Наверное, игрок», – решил Вольф. Но глаза черноволосого молодого человека совсем не походили на бегающие масленые глазки заядлых картежников.
И все же в его взгляде шериф заметил какой-то неистовый блеск, выдававший огромный интерес этого господина к происходящему, хотя внешне он казался совершенно спокойным.
В зале стало тихо, насколько это возможно в помещении, где собралось много народу. Тишину нарушал только дождь, внезапно забарабанивший в окна гостиницы. Вскоре гроза доберется и сюда.
Вольф повысил голос, чтобы его услышали сквозь шум дождя и ветра:
– Так вот. О Ребекке Ролингс не известно ничего предосудительного, если, конечно, не считать уликой имя ее отца. Но мне удалось выяснить и еще кое-какие факты, которые, друзья мои, говорят о том, что она превосходный учитель, именно такой, какой нужен в Паудер-Крике. Она училась в Бостоне в привилегированной частной школе для молодых леди мисс Элизабет Райт. Учебу закончила с отличием, получив диплом преподавателя. Наилучшие отзывы о ней оставили учителя литературы, истории и музыки, она также проявила незаурядные способности в математике и географии. Кроме того, после выпуска она еще два года преподавала в своей школе, а это, как вы понимаете, означает, что у нее на два года больше практики, чем у той новоиспеченной учительницы, которая сбежала, еще не доехав до места.
– Но можно ли доверить ей наших детей? – спросила Эмили Брейди, озабоченно пришлепывая нижней губой. Ее сын Джоуи был лучшим другом Билли Бодина, к тому же она искренне хотела поддержать Кетлин, однако Лотси Мейсон, задавленная после ограбления банка, приходилась Эмили племянницей, и боль утраты до сих пор жила в ней. – Мы ведь не знаем, что на самом деле представляет собой эта молодая женщина. Ведь наставница должна не только учить, она должна привить детям высокие моральные качества и быть в высшей степени благонадежной личностью.
– Я провела с ней большую часть вчерашнего дня и поразилась тем, насколько мисс Ролингс чистая, благородная девушка, – ответила Кетлин, твердо встретив беспокойный взгляд Эмили. – Конечно, это мое личное мнение. Но почему бы, скажем, школьному комитету не побеседовать с ней? Тогда они смогут сами решить.
Ее предложение встретили с оптимизмом, но некоторые с сомнением качали головами. Тут послышался голос Калли Причарда:
– Разумно. Лично я за то, чтобы дать шанс девушке. Предлагаю голосование.
Вольф ударил молотком:
– Прошу всех, кто за то, чтобы школьный комитет поговорил с Ребеккой Ролингс, сказать «да».
– Да! – взревело множество голосов. Следом прогремел гром.
– Все, кто против, скажите «нет».
– Нет! – выкрикнуло не более дюжины человек, и среди их нестройного хора выделялся голос Миртль Ли.
Незнакомец выскользнул из зала, однако его уход не остался незамеченным. Проследив за тем, как ретировался стройный брюнет, Вольф снова обратился к собранию:
– Голосование окончено. Давайте поскорее разойдемся по домам, пока не началась гроза.
В считанные минуты зал опустел. Не ушли только Вольф и Кетлин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30