Глава VII Второй день турнира начался без эксцессов. Мессир д'Онэ отвоевал все-таки нижнюю часть центральной трибуны для судей и теперь, довольно потирая руки, приговаривал:– Уж сегодня-то мы посмотрим на этих голубчиков! Пальчиком незаметно не шевельнут! Ох и люблю я, когда отряд на отряд бьется! Ничего краше в жизни не видел!Действительно, на такое зрелище стоило посмотреть: кавалькада рыцарей попарно выехала на поле. Там они разделились на два отряда и застыли в противоположных концах, ожидая сигнала.Замерли зрители, напряженно вглядываясь в стройные ряды и узнавая своих любимцев. Замерли конные оруженосцы, держа наготове запасные копья и готовые тут же примчаться на зов господина. Замерли упакованные в сталь рыцари, готовясь к тому моменту, ради которого и стоит жить на этом свете. Замерли все.И над этим оцепенением рыкнул бас мессира д'Онэ:– Руби канаты!Рассеченные полосатые змеи упали в пыль, и с тяжелым, как отдаленные раскаты грома, грохотом шеренги схлестнулись и разбились друг о друга.Вот теперь барон де Риберак отыгрался за все свои вчерашние поражения. Он вышибал противников из седла копьем, палицей сминал их роскошные латы, превращая грозных кентавров в поверженных божьих коровок. Ни у зрителей, ни у судей, ни у самих сражающихся рыцарей не было и тени сомнения, кто сегодня победитель.В лучах слепящего полуденного солнца нежная, словно сошедшая с иконы дева вручала мужественному коленопреклоненному рыцарю в алом плаще золотой кубок. Эта идиллическая картинка так и просилась быть нарисованной в каком-нибудь рыцарском романе в обрамлении роскошной рамочки из затейливых узоров, диковинных зверей и прекрасных цветов.Турнир завершился. Унесли покалеченных, помятых, перегревшихся в глухих панцирях. Оруженосцы бегали от шатра к шатру, ведя переговоры о выкупе коней, оружия и доспехов побежденных рыцарей.Сами же рыцари, кто был в состоянии шевельнуть хоть какой-нибудь конечностью, собрались в громадном шатре с чанами воды и там, смывая боевую грязь и блаженно потягивая вино, обсуждали прошедший бой. Повседневные заботы, жены, дети, домочадцы, любимые женщины и собаки – все осталось там, за тонкими полотняными стенами. А здесь царила атмосфера настоящего мужского братства, где только удаль и честь имели цену.«Вот так! – думал де Риберак, принимая поздравления с победой. – Я-то доказал, что являюсь рыцарем не на словах, а на деле. А вот вечером я, уважаемая королева турнира, устрою вам небольшой сюрприз. И посмотрим, выдержите ли вы испытание на звание первой дамы Аквитании, которую вы из себя упорно изображаете!»Турнир закончился, но праздник между тем продолжался.Подстой люд валом валил на свои любимые развлечения: бой на палках, поднятие булыжников, лазанье по гладко обтесанному столбу. А главным состязанием была стрельба из лука. На благодатной земле Гиени в дни Столетней войны осело много английских лучников, которые наградили свое многочисленное потомство не только светлыми, а часто и рыжими, волосами, но и пристрастием (да и умением) к этому нелегкому искусству. Быть может, пышности и благородной учтивости на этих состязаниях было и поменьше, зато веселья от души куда больше.Пользуясь удачным моментом, чуть в сторонке актеры соорудили свои пестрые подмостки, веселя зрителей сочными, грубоватыми шутками и прибаутками. Франсуа-фокусник переоделся цыганом и, скаля все тридцать два зуба, передразнивал соревнующихся лучников, борцов и столболазов: с надменным видом долго целился в большую круглую мишень, но попадал почему-то в пышный (щедро подбитый паклей) зад Коломбины, напропалую кокетничающей с Турком. Или бессильно прыгал вокруг шеста, изображающего столб, а потом, воровато озираясь и прикладывая палец к губам, подтаскивал к нему лестницу.Все его ужимки сопровождались гоготом толпы. Не смеялись только сами участники состязаний. Фокусник изрядно действовал им на нервы, ловко замечая и безжалостно копируя все их огрехи. Несколько парней сбились в небольшую компанию и в перерыве с помощью глазевшего на представление мальчишки вызвали Франсуа.Очутившись в окружении могучих, с налитыми плечами, спинами и руками серьезных молодцов, фокусник ни на секунду не утратил ни нахальства, ни самоуверенности, хотя рядом с ними казался тощим и хилым подростком.Ловким сальто он выскочил из круга и, оказавшись вне досягаемости увесистых кулаков, молча поманил парней за собой. Те чуть растерянно двинулись следом, недоверчиво глядя на выкрутасы акробата и готовые в любой момент кинуться за ним в погоню, если он попытается улизнуть.Франсуа бесцеремонно распихал толпу у столба, с которого только что свалился очередной неудачник. И не успели зеваки и рта раскрыть, как он уже обхватил столб руками и ногами и быстро добрался до вершины. Отцепив заветный мешочек с медяками, фокусник помахал им над головой и, заткнув за пояс, съехал вниз.Затем, опять же кривляясь, но не говоря ни слова, Франсуа добрался до стрелков и там остановился, озираясь в поисках лука. Пожилой лучник, с интересом смотревший на его подвиги, протянул фокуснику свой. Не целясь, Франсуа спустил тетиву, и свистящая стрела вонзилась в мишень – пусть не в яблочко, но все-таки ближе к центру, чем к краю.Покончив со стрельбой из лука, фокусник кивнул в сторону громадных каменюк, которые тягали дюжие силачи (в основном молотобойцы, мясники и прочие уважаемые люди, постоянно имеющие дело с тяжестями). Он обнажил свой тощий торс и, проведя пальцем по выступающим ребрам, как по прутьям корзины, отрицательно покачал головой. Но в искуплении этого неумения Франсуа удивил всех каскадом акробатических прыжков, кувырков и хождением на руках.Хмурые лица парней постепенно прояснились: фокусник и вправду имел право высмеивать неудачливых молодцов. Так уж и быть, учить уму-разуму его не придется.А Франсуа вытащил выигранный мешочек и, позвенев медяками, впервые за все их знакомство открыл рот.– Ну, ребята, где тут можно выпить хорошего винца? Угощаю! – сказал он.И уже лучшими друзьями они направились к ближайшему кабачку. К предстоящему балу в замке Монпеза готовились особенно тщательно: он был не только послетурнирным, но и прощальным. Завтра гости разъедутся по домам, разнося по своим землям рассказы, сплетни и слухи о прошедшем празднике.Мадам Изабелла понимала, что ситуация вышла из-под ее бдительного контроля, но что поделать – неожиданный роман с шевалье дю Пиллоном основательно выбил ее из колеи.Теперь собственных проблем и переживаний хватало, чтобы еще следить и за Жанной, хотя и затевалось все ради ее замужества.Совсем неожиданно графиня почувствовала себя не солидной вдовой со взрослой незамужней дочерью на руках, а молодой беспечной девицей, флиртующей направо и налево. И весь турнир, находясь в полном безразличии ко всему остальному миру, она напряженно глядела на поле, следя за черно-желто-красными цветами шевалье.Это любовное приключение заставило ее по-новому взглянуть на отношения с Робером.Действительно, этот мальчишка, который ничуть не старше, если не моложе, Жанны, вообразил себя незаменимым и в последнее время ведет себя с ней, своей благодетельницей, не как с трепетной возлюбленной, а как со старой, давно надоевшей женой. Наглый щенок! А если прибавить к этому все те мерзости с покойным графом, о которых тайком судачат на всех перекрестках и которые, как это ни печально, чистая правда…Боже! Как она была слепа! А ведь сколько этот негодяй вытянул у нее денег, драгоценностей и прочих подарков?! Не – е-ет, определенно, дорогой Робер засиделся в пажах!А за Жанну беспокоиться нечего. Как мило смотрелись они с бароном в момент награждения, да и дю Пиллон шепнул ей на ушко, что в ту ночь де Риберак, как и сам шевалье к ней, спешил в комнату Жанны, а он такой, милый, шевалье дю Пиллон, Арман, мой Арман!Вечером сигнал рога возвестил начало бала. Гости направились в парадный зал, где их уже ждали хозяйки замка. Под торжественную музыку они важно шествовали парами по направлению к графиням. Ради последнего бала все постарались разодеться в пух и прах. Со дна дорожных сундуков доставались лучшие, надежно спрятанные наряды, надевавшиеся один – два раза в год.По традиции бал открыли старинным каролем. Ведущим был ристалищный король мессир д'Онэ. Как и в турнирных схватках, в кароле дядюшка д'Онэ был большим спецом. Он затянул песню и повел танцоров по залу. «Открытый круг» Именно так переводится слово «кароль».
закручивался в спираль, вился змейкой… То под убыстряющуюся песню несся вперед, то топтался на месте под тянучий напев.Да, господин д'Онэ заставил всех попотеть, и после такого кароля требовалось время, чтобы прийти в себя.– Вот так танцевали мы в дни моей молодости. Как сейчас помню, в пятьдесят четвертом году я попал аккурат к королевскому двору, когда там давали представление «Пир Фазана». После него так и хотелось нашить на плащ белый крест и отправиться в поход на Святую Землю. Ну и танцы там были, скажу я вам! Я тогда стоптал свои новехонькие пулены, а ведь только перед пиром забрал их у башмачника! – Довольный дядюшка д'Онэ отирал зубчатым краем конста Концы головного убора мужчин, спадающие на плечо.
пот со лба. – Ну а теперь пусть молодежь трудится, а мы, старики, отдохнем!Заиграли приглашение к эстапми Старинный танец, его танцевали на балах парами и по трое – кавалер и две дамы.
. Барон де Риберак пригласил Жанну с Рене, и они образовали первую тройку. Этот танец был внове для большинства присутствующих, поэтому к ним присоединились только три тройки, в каждой из которых кавалер, высоко приподняв руки, вел двух дам.Танцующие образовали большой квадрат, и при первых тактах танца две тройки, стоящие по диагонали, двинулись друг к другу. Дамы шли церемонными плавными шажками, изящно приподняв подолы юбок и волоча по полу тяжелые шлейфы, касаясь рук кавалера лишь кончиками тонких пальцев. Встретившись в центре, тройки обогнули друг друга и вернулись обратно на свои места. Теперь такой же маневр проделали другие. Первая фигура завершилась.– Ах, как это прекрасно, Беатриса! – восторженно шепнула подруге мадам Изабелла. – Ты не находишь? Как ты думаешь, барон будет неплохим супругом для Жанны?– Ас чего ты взяла, что будет? – спросила мадам Беатриса, поправляя головной убор.– Но как, же, он ведь от нее не отходит! Сама не видишь?! – обиделась грубому вопросу графиня.Баронесса де Шатонуар удивленно посмотрела на подругу и спросила:– Милая моя, ты не заболела, часом? Уж не знаю, что у них произошло, но на турнире барон как-то забыл принять рукав от своей, как ты утверждаешь, невесты. А она на него чуть охоту не устроила. Да что с тобой, ты же рядом сидела? Кстати, я и не знала, что у тебя водятся такие прекрасные шелка. Я и в Париже таких не видела.– Какие шелка? – машинально спросила мадам Изабелла, чувствуя, что пропустила что-то очень важное и все окружающие видят совсем иную картину бала, чем она.– А те, что на рукава Жанне пошли. Двадцать восемь рукавов, если я не ошибаюсь… – любезно проинформировала ее мадам Беатриса.Вот теперь мадам Изабелла припомнила кое-какие вчерашние события, которые она все-таки заметила краем глаза, хотя смотрела исключительно в сторону красавца дю Пиллона. Ей все стало ясно.Мерзавец барон не поладил с этой негодницей, и на турнире вся округа наблюдала, как они выясняют отношения. А мерзавка Жанна, умом пошедшая, конечно, в мать, но характером в своего невыносимого папашу, кидала направо и налево, на любое захудалое копье рукава из ее, мадам Изабеллы, лучшего шелка! Сейчас выяснение отношений продолжается, иначе дочь так мило не улыбалась бы, и все это может завершиться громадным скандалом! Господи! Зачем ты придумал детей?!– Дорогая, пойдем подкрепимся! – понимающе глядя на ее искаженное лицо, предложила мадам Беатриса. Глава VIII Бал шел своим чередом. Все с нетерпением ждали темноты, чтобы перейти к любимому развлечению.Наконец за окнами окончательно стемнело, слуги внесли в зал пылающие факелы.Со всех сторон раздались крики:– Басданс с факелами! Басданс с факелами!Кавалеры выхватывали у слуг факелы и приглашали дам, у которых от восторга горели глаза. Танец с факелами должен был вести рыцарь-победитель и королева турнира. Вот этого-то момента и ждал со вчерашнего поражения барон де Риберак.Держа в одной руке факел, а в другой прохладную узкую ладонь Жанны, он встал во главе парной колонны.Заиграла музыка. Скользящими шагами танцующие двинулись по залу. Де Риберак закрутил первую фигуру и в задних парах раздался женский смех: теперь все следили, как дамы управляются со своими хвостами, – ведь высший шик танцевального искусства дамы состоял в том, чтобы на поворотах красиво раскинуть шлейф, не отрывая его от плит пола. Именно в этом танце проверялось, кто настоящая дама; а кто так себе, тщеславная выскочка.Чутким ухом де Риберак уловил, как подкупленные им музыканты стали играть все быстрей, и в такт музыке ускорил шаг. Ведя танцоров очередным кругом по залу, он начал делать повороты, заворачивая колонну то вправо, то влево. Смех стих. Теперь дамам требовалось все умение, чтобы подчинить своим движениям непокорный шлейф. Несколько шлейфов оторвались от пола к великому стыду их хозяек.Труднее всего, и это все знали, приходилось Жанне: ведь ее шлейф был самым длинным, и управлять шестью локтями тяжелой ткани было ничуть не легче, чем боевым, закованным в латы, но все-таки живым конем.Вошедший в раж де Риберак начал закладывать такие виражи, что половина дам окончательно потеряла власть над своими взлетающими над полом хвостами. Но Жанна, как ни в чем не бывало, продолжала танец, с большим искусством управляя тяжелым шлейфом, и опять, как на турнире, насмешливо улыбалась. С каждым поворотом улыбка становилась все ехидней, и наконец она сказала:– Не нервничайте так, дорогой барон. А то наш басданс с факелами превратится в галоп. И не старайтесь зря: мой шлейф от пола не оторвется. Ведите-ка нас во двор, а то уже скучно восьмой круг здесь топтаться.Де Риберак уже понял, что испытание Жанна выдержала и дальше он действительно становится смешным, он вывел колонну во двор. Музыканты сбавили темп, и напряжение танцующих спало. Опять всем стало весело, и под дружный хохот огненная змейка долго кружила под звездным небом по дворикам и закоулкам замка.Вместе с рассветом, по утренней бодрящей прохладе, фургон бродячих актеров покинул гостеприимный замок.– Побродим по Пуату Пуату – провинция во Франции, к северу от Гнени. Столица – город Пуатье.
, а там, глядишь, и опять пойдем по Луаре колесить, – решила труппа.Франсуа сидел на задке повозки в обнимку со своей лысой Нинеттой, а камеристки гурьбой шли рядом с медленно катящимся фургоном, провожая полюбившегося им балагура.– Эх, красотки! – вздохнул Франсуа. – Кабы не мой шебутной характер, я бы остался в вашем благословенном краю. Попивал бы чудесные бордосские вина и любил бы вас на сеновале.– Надорвался бы, дружок! – расхохотались девушки. – Обещался, обещался все свое умение показать, да так и не собрался! Знать, на ярмарке толстые тетки были слаще, чем мы? Хвастун ты, Франсуа!– Но, но! Сударыни, только нерасположение к моей персоне всесильных звезд помешало мне проявить всю свою прыть! – отбивался фокусник. – Да и вы, прямо сказать, своим адским трудолюбием не располагали к любовным утехам: хорошо любить девицу, бездельничавшую весь день, тогда она способна достойно ответить на мой безудержный пыл!– Да ладно, не заливай! Возьми-ка лучше свеженького! – Девушки совала Франсуа припасы на дорожку. – Все-таки ваше ремесло хоть и веселое, но уж больно ненадежное и опасное. Мало ли лихих людей на дорогах?Сложив подарки из девичьих корзинок в объемистый холщовый мешок, Франсуа пристроил среди пожитков сонную Нинетту и спрыгнул с фургона.– Ну все, – объявил он. – Будем целоваться, а то вам обратно пора. Боже мой, ну почему я не петух и у меня нет такой красивой стайки разноцветных курочек?Девушки с визгом и хохотом колотили его по спине корзинками, вырываясь из цепких объятий. Не обойдя никого вниманием, Франсуа попрощался с каждой и напоследок дополнительно чмокнул Жаккетту в нос:– Прощай, моя маленькая аквитаночка! Если мои зоркие глаза опять увидят твою сдобную фигурку, то я обязательно расскажу тебе секрет оживления Нинетты!Чуть попозже начали отъезжать гости благородных кровей.Первым покинувшим почти родной для себя кров был экс-паж Робер.За годы пребывания под теплым крылышком семейства де Монпеза он обзавелся солидными пожитками, и теперь слуги укрепляли на задке и крыше экипажа многочисленные сундуки и дорожные мешки.Сама графиня, неприступная в холодном величии, с материнской заботой в голосе напутствовала отставного любовника:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
закручивался в спираль, вился змейкой… То под убыстряющуюся песню несся вперед, то топтался на месте под тянучий напев.Да, господин д'Онэ заставил всех попотеть, и после такого кароля требовалось время, чтобы прийти в себя.– Вот так танцевали мы в дни моей молодости. Как сейчас помню, в пятьдесят четвертом году я попал аккурат к королевскому двору, когда там давали представление «Пир Фазана». После него так и хотелось нашить на плащ белый крест и отправиться в поход на Святую Землю. Ну и танцы там были, скажу я вам! Я тогда стоптал свои новехонькие пулены, а ведь только перед пиром забрал их у башмачника! – Довольный дядюшка д'Онэ отирал зубчатым краем конста Концы головного убора мужчин, спадающие на плечо.
пот со лба. – Ну а теперь пусть молодежь трудится, а мы, старики, отдохнем!Заиграли приглашение к эстапми Старинный танец, его танцевали на балах парами и по трое – кавалер и две дамы.
. Барон де Риберак пригласил Жанну с Рене, и они образовали первую тройку. Этот танец был внове для большинства присутствующих, поэтому к ним присоединились только три тройки, в каждой из которых кавалер, высоко приподняв руки, вел двух дам.Танцующие образовали большой квадрат, и при первых тактах танца две тройки, стоящие по диагонали, двинулись друг к другу. Дамы шли церемонными плавными шажками, изящно приподняв подолы юбок и волоча по полу тяжелые шлейфы, касаясь рук кавалера лишь кончиками тонких пальцев. Встретившись в центре, тройки обогнули друг друга и вернулись обратно на свои места. Теперь такой же маневр проделали другие. Первая фигура завершилась.– Ах, как это прекрасно, Беатриса! – восторженно шепнула подруге мадам Изабелла. – Ты не находишь? Как ты думаешь, барон будет неплохим супругом для Жанны?– Ас чего ты взяла, что будет? – спросила мадам Беатриса, поправляя головной убор.– Но как, же, он ведь от нее не отходит! Сама не видишь?! – обиделась грубому вопросу графиня.Баронесса де Шатонуар удивленно посмотрела на подругу и спросила:– Милая моя, ты не заболела, часом? Уж не знаю, что у них произошло, но на турнире барон как-то забыл принять рукав от своей, как ты утверждаешь, невесты. А она на него чуть охоту не устроила. Да что с тобой, ты же рядом сидела? Кстати, я и не знала, что у тебя водятся такие прекрасные шелка. Я и в Париже таких не видела.– Какие шелка? – машинально спросила мадам Изабелла, чувствуя, что пропустила что-то очень важное и все окружающие видят совсем иную картину бала, чем она.– А те, что на рукава Жанне пошли. Двадцать восемь рукавов, если я не ошибаюсь… – любезно проинформировала ее мадам Беатриса.Вот теперь мадам Изабелла припомнила кое-какие вчерашние события, которые она все-таки заметила краем глаза, хотя смотрела исключительно в сторону красавца дю Пиллона. Ей все стало ясно.Мерзавец барон не поладил с этой негодницей, и на турнире вся округа наблюдала, как они выясняют отношения. А мерзавка Жанна, умом пошедшая, конечно, в мать, но характером в своего невыносимого папашу, кидала направо и налево, на любое захудалое копье рукава из ее, мадам Изабеллы, лучшего шелка! Сейчас выяснение отношений продолжается, иначе дочь так мило не улыбалась бы, и все это может завершиться громадным скандалом! Господи! Зачем ты придумал детей?!– Дорогая, пойдем подкрепимся! – понимающе глядя на ее искаженное лицо, предложила мадам Беатриса. Глава VIII Бал шел своим чередом. Все с нетерпением ждали темноты, чтобы перейти к любимому развлечению.Наконец за окнами окончательно стемнело, слуги внесли в зал пылающие факелы.Со всех сторон раздались крики:– Басданс с факелами! Басданс с факелами!Кавалеры выхватывали у слуг факелы и приглашали дам, у которых от восторга горели глаза. Танец с факелами должен был вести рыцарь-победитель и королева турнира. Вот этого-то момента и ждал со вчерашнего поражения барон де Риберак.Держа в одной руке факел, а в другой прохладную узкую ладонь Жанны, он встал во главе парной колонны.Заиграла музыка. Скользящими шагами танцующие двинулись по залу. Де Риберак закрутил первую фигуру и в задних парах раздался женский смех: теперь все следили, как дамы управляются со своими хвостами, – ведь высший шик танцевального искусства дамы состоял в том, чтобы на поворотах красиво раскинуть шлейф, не отрывая его от плит пола. Именно в этом танце проверялось, кто настоящая дама; а кто так себе, тщеславная выскочка.Чутким ухом де Риберак уловил, как подкупленные им музыканты стали играть все быстрей, и в такт музыке ускорил шаг. Ведя танцоров очередным кругом по залу, он начал делать повороты, заворачивая колонну то вправо, то влево. Смех стих. Теперь дамам требовалось все умение, чтобы подчинить своим движениям непокорный шлейф. Несколько шлейфов оторвались от пола к великому стыду их хозяек.Труднее всего, и это все знали, приходилось Жанне: ведь ее шлейф был самым длинным, и управлять шестью локтями тяжелой ткани было ничуть не легче, чем боевым, закованным в латы, но все-таки живым конем.Вошедший в раж де Риберак начал закладывать такие виражи, что половина дам окончательно потеряла власть над своими взлетающими над полом хвостами. Но Жанна, как ни в чем не бывало, продолжала танец, с большим искусством управляя тяжелым шлейфом, и опять, как на турнире, насмешливо улыбалась. С каждым поворотом улыбка становилась все ехидней, и наконец она сказала:– Не нервничайте так, дорогой барон. А то наш басданс с факелами превратится в галоп. И не старайтесь зря: мой шлейф от пола не оторвется. Ведите-ка нас во двор, а то уже скучно восьмой круг здесь топтаться.Де Риберак уже понял, что испытание Жанна выдержала и дальше он действительно становится смешным, он вывел колонну во двор. Музыканты сбавили темп, и напряжение танцующих спало. Опять всем стало весело, и под дружный хохот огненная змейка долго кружила под звездным небом по дворикам и закоулкам замка.Вместе с рассветом, по утренней бодрящей прохладе, фургон бродячих актеров покинул гостеприимный замок.– Побродим по Пуату Пуату – провинция во Франции, к северу от Гнени. Столица – город Пуатье.
, а там, глядишь, и опять пойдем по Луаре колесить, – решила труппа.Франсуа сидел на задке повозки в обнимку со своей лысой Нинеттой, а камеристки гурьбой шли рядом с медленно катящимся фургоном, провожая полюбившегося им балагура.– Эх, красотки! – вздохнул Франсуа. – Кабы не мой шебутной характер, я бы остался в вашем благословенном краю. Попивал бы чудесные бордосские вина и любил бы вас на сеновале.– Надорвался бы, дружок! – расхохотались девушки. – Обещался, обещался все свое умение показать, да так и не собрался! Знать, на ярмарке толстые тетки были слаще, чем мы? Хвастун ты, Франсуа!– Но, но! Сударыни, только нерасположение к моей персоне всесильных звезд помешало мне проявить всю свою прыть! – отбивался фокусник. – Да и вы, прямо сказать, своим адским трудолюбием не располагали к любовным утехам: хорошо любить девицу, бездельничавшую весь день, тогда она способна достойно ответить на мой безудержный пыл!– Да ладно, не заливай! Возьми-ка лучше свеженького! – Девушки совала Франсуа припасы на дорожку. – Все-таки ваше ремесло хоть и веселое, но уж больно ненадежное и опасное. Мало ли лихих людей на дорогах?Сложив подарки из девичьих корзинок в объемистый холщовый мешок, Франсуа пристроил среди пожитков сонную Нинетту и спрыгнул с фургона.– Ну все, – объявил он. – Будем целоваться, а то вам обратно пора. Боже мой, ну почему я не петух и у меня нет такой красивой стайки разноцветных курочек?Девушки с визгом и хохотом колотили его по спине корзинками, вырываясь из цепких объятий. Не обойдя никого вниманием, Франсуа попрощался с каждой и напоследок дополнительно чмокнул Жаккетту в нос:– Прощай, моя маленькая аквитаночка! Если мои зоркие глаза опять увидят твою сдобную фигурку, то я обязательно расскажу тебе секрет оживления Нинетты!Чуть попозже начали отъезжать гости благородных кровей.Первым покинувшим почти родной для себя кров был экс-паж Робер.За годы пребывания под теплым крылышком семейства де Монпеза он обзавелся солидными пожитками, и теперь слуги укрепляли на задке и крыше экипажа многочисленные сундуки и дорожные мешки.Сама графиня, неприступная в холодном величии, с материнской заботой в голосе напутствовала отставного любовника:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33