– На!Встав на подножку Аньес сунула Жаккетте маленький предмет на кожаном шнурке, перекрестила их напоследок, спрыгнула на землю и пошла обратно не оглядываясь, чтобы не разреветься в полный голос.Открыли ворота. Ришар тронул коней, и Аквитанский отель остался в прошлой жизни.Жаккетта задумчиво качала на ладошке знакомый амулет.– Что это? – спросила Жанна.– Талисман от дорожных напастей! – поглаживая пальцем округлый бок медной фигурки, ответила Жаккетта.Ронять слезу на осколки разбитой вдребезги жизни и стенать по поводу утрат было некогда. В экипаже беглянок царил дух неприлично здорового практицизма.– Так. Вещи тут. Деньги и драгоценности тоже. Гребни ты, надеюсь, не забыла? – вслух перечисляла взятое Жанна.– И гребни взяла, и сеточки. Притирания в боковом отсеке. Жаль, бензоя мало, – подтвердила Жаккетта, ковыряясь в сундуке.– Ах да, чуть не забыла!Жанна краем платочка принялась тереть глаза. Через минуту веки припухли и покраснели.– Похожа я на убитую горем?– Нет, – чистосердечно ответила Жаккетта, закрывая крышку. – Больше похоже, будто вы глаза песком засорили!– Ну и дура! – не поверила Жанна и кончиками пальцев, смоченными в слюне, увлажнила уголки глаз. – Дай зеркало, сама погляжу!Получив маленькое зеркальце на ручке, она осмотрела свое лицо.– Сойдет! – решила Жанна. – Подождешь меня в карете и упаси тебя Бог раскрыть рот в мое отсутствие!Известие о том, что Жанна должна срочно ехать домой к тяжело заболевшей матушке, герцогиня Анна встретила с сочувствием и состраданием. Она без разговоров отпустила свою придворную даму, вытерев напоследок ей заплаканные глаза собственным платочком. Принимая соболезнования со всех сторон, обрадованная Жанна поспешила обратно.Пока все шло хорошо, но на выходе встретилась Франсуаза, которая намертво вцепилась Жанне в локоть и трагическим шепотом сообщила:– Моя дорогая, что я сейчас пережила! Представляешь, по пути сюда я заехала к баронессе де Круа, и на моих глазах инквизиция арестовала ее! Среди бела дня?! Я чуть в обморок не упала! Это так чудовищно, до сих пор поверить не могу!Осторожно, но решительно высвобождая свой локоть, Жанна, в свою очередь, сообщила:– А у меня, дорогая, такое несчастье! Пришло известие, что матушка слегла… Спешу сейчас домой, боюсь, не опоздаю ли… Так не хочется уезжать, но даже на маскарад задержаться не могу! А насчет баронессы ты права – это чудовищно! Наверное, произошла какая-то ужасная ошибка и скоро все разъяснится! Прощай, дорогая, я надеюсь, что скоро вернусь!Промокнув платочком сухие глаза, Жанна поспешила к выходу. «Надо же, как быстро работают! – думала она. – Скорее из города! Баронессе хорошо: ее многочисленные родственники поднимут такой шум, что в самом крайнем случае госпожу де Круа упекут в монастырь замаливать многочисленные грехи, будь она хоть сама сатана! А обо мне, кроме меня, и позаботиться некому! Пока все складывается одно к одному: Мефрэ начала сдавать своих клиентов, а их у нее было полгорода. Большую часть припугнут, оберут до нитки и отпустят. Но вот когда всплывет моё имя. Вот тут соберут все в кучу: и дружбу с беглой госпожой де Шатонуар, и знакомство с арестованной госпожой де Круа, и подозрительно скорую смерть мужа! А на пытке я конечно же сознаюсь, что регулярно участвовала в шабашах и воздавала богомерзкие поклонения дьяволу. Откупиться нечем. Дурак Болдуин оскорблен до глубины души и с радостью отправит на костер всех, присутствовавших вчера на пирушке. Вывод один: надо незамедлительно уносить ноги из Бретани, не то в один прекрасный момент я обнаружу себя стоящей на куче дров. Такого незаслуженного конца мне не надо, и теперь моим домом надолго станет дорога. Ну и пусть! В этой дыре сидеть тоже радости мало!»– Выбирайся на Нантский тракт! – приказал она кучеру.Ришар в этот момент смотрел на воробьев, сновавших между лошадьми и затевавших буйные драки из-за овса. Он и Большой Пьер заключили пари на двух драчунов. Солдат ставил на забияку с хорошо прореженным хвостом, а конюх – на толстого крепыша. Жаккетта тоже подсматривала за дракой одним глазом из-за кожаной шторки.Забияка был проворней и постоянно наскакивал на противника. Но крепыш, возмущенно чирикая, отбивал его атаки. Так продолжалось довольно долго, но, наконец, переменчивое военное счастье улыбнулось и крепышу, когда задира сам выдохся от своих же наскоков и замедлил броски. Теперь толстячок пошел в наступление и прогнал ощипанного забияку от заветной пригоршни овса.Довольный Ришар занял место кучера, недовольный Большой Пьер вскочил в седло. И карета поехала прочь из города.Они даже не догадывались, что для Жанны и Жаккетты это не просто загородная прогулка, а начало длинного пути.Вот и пригороды остались позади. Пока экипаж громыхал колесами по мостовым Ренна, беглянки с замиранием сердца ждали, что сейчас остановят карету и неприметная черная фигура одним словом перечеркнет жизнь с ее надеждами, радостями и горестями, оставив лишь короткий промежуток времени перед уходом в Вечность, заполненный страхом, страданиями и дикой болью.Не прошло и полдня с того безоблачного раннего утра, когда Жаккетга отправилась возвращать миссал забывчивому помощнику инквизитора, но по накалу страстей и событий словно месяц пролетел!– Ришар! Ищи место для прива-а-ала! – крикнула Жанна конюху и, палец за пальцем снимая перчатку, буднично и устало сказала Жаккетте: – Доставай дорожное платье, на голову что-нибудь и обувь потеплее. Пора соответствовать дороге.Ришар высмотрел удобную полянку и направил туда коней.Пока Жаккетга переодевала госпожу. Большой Пьер разжег костер, подвесил над огнем котелок с водой и со вздохом подставил Ришару крепкий лоб под проигранные щелчки.Занятая с головой Жаккетта, держа в зубах шпильки, выставила им корзину. Жестами велела приготовить из ее содержимого что-нибудь съедобное и опять исчезла в чреве экипажа.Хотя его никак нельзя было сравнить с обширным дормезом мадам Изабеллы и тем более с дамским будуаром, Жанна упорно не хотела выбираться на уличный холод, предоставляя Жаккетте возможность проявлять чудеса изобретательности. Вжимаясь в обивку стенки кареты, Жаккетта стягивала с госпожи пышное придворное платье из золотистой парчи. Платье занимало больше места, чем Жаккетта и сундук вместе взятые.С грехом пополам Жанна все-таки высвободилась из наряда. Жаккетта надела на нее «скромное» бархатное платье, зашнуровала, упаковала жесткое парчовое великолепие, и сразу стало просторней. В теплом платье Жанна согрелась и, к облегчению Жаккетты, отправилась, накинув плащ, на свежий воздух.Выполняя продовольственный приказ, Ришар с Большим Пьером не вдавались в тонкости кулинарии. Они просто покидали в котелок найденные в корзине бобы, вареные яйца, копченое мясо, сыр, лук, морковь, немного проварили и теперь пытались выдать получившееся кушанье за «рагу по-деревенски».В отличие от остальных, Жанна сегодня еще ничего не ела, поэтому она безропотно потребляла похлебку, не протестуя против плохо очищенных целых луковиц и изредка попадающихся кусочков скорлупы.Сытая Жаккетта оказалась куда более привередливой и, обнаружив в своей миске яйцо в скорлупе, молча выудила его и плюхнула в миску Ришара, забрав оттуда взамен очищенное. И лишний кусочек мяса в счет морального ущерба.Жанна наелась первой и, потягивая специально для нее подогретое вино, задумчиво разглядывала слуг. Пора было заканчивать идиллию и открыть им глаза на жизнь.– Мы – едем в Нант! – объявила она Ришару. – А ты, Большой Пьер, возвратишься в Аквитанский отель.Вздрогнувший от неожиданности Ришар угрюмо промолчал, но старый солдат спокойно сказал:– Это еще почему?– Потому, что я имела неосторожность раз воспользоваться услугами одной ведьмы. – так же спокойно ответила Жанна.Большой Пьер имел право требовать объяснений.– А не сегодня завтра она сгорит живьем. Но прежде выложит имена всех своих соучастников, то есть клиентов – и мое в числе прочих. Первая жертва уже есть.Большой Пьер бывал в стольких передрягах, что это неожиданное сообщение его не удивило.– Но в Нанте королевские войска, – заметил он. – И туда сейчас так просто не попасть. Мы же все-таки в состоянии войны. Почему Нант?– А куда прикажешь бежать?! – разозлившись, сорвалась со спокойного тона Жанна. – Теперь везде королевские войска! А ехать в Брест, где придется сидеть и ждать у моря погоды, так же опасно, как и оставаться в Ренне! Зато в Нанте инквизиция меня так быстро не достанет и там я спокойно сяду на корабль! Я хоть и придворная дама Анны Бретонской, но все мои земли на территории Франции – ведь дражайший супруг не оставил мне ни клочка болота в Лотарингии! Так что я осталась графиней де Монпеза и подданой Французской короны!– Королевским наемникам, когда они увидят одинокий экипаж с двумя дурочками и мальчишкой-кучером, будет все равно, подданные вы короны или нет! – рявкнул Больщой Пьер.– И что ты предлагаешь?! Вернуться в отель, переодеться в рубище и ждать ареста?! – всхлипнула Жанна.– Не дурите, госпожа Жанна! – стукнул кулаком по колену Большой Пьер. – Я поеду с вами!– А что подумают в отеле? Кроме Аньес, никто ничего не знает. Шуму будет на весь город. Слепой и глухой догадается, что дело нечисто! – утирая слезы, возразила Жанна.Большой Пьер почесал в затылке, помял нос, поскреб подбородок и наконец решил так:– Пока мы здесь поблизости, съезжу-ка я обратно до города да передам через своего знакомца, чтобы они там не трепыхались. Мол, в гости вы за город поехали. Обычное дело. Надо же додуматься – тайком все в карету покидать! Сразу бы мне еще дома сказали, уложились бы без спеха. Небось барахло захватили, а нужное позабыли! Я через час-другой подъеду.– А если нет? – прямо спросила Жанна.– Тогда езжайте без меня. Но это вряд ли… Жаккетта очень радовалась, слыша их разговор.Уж Большой-то Пьер в обиду никому не даст. С таким другом и инквизиция не страшна.– Ты не бойся! – шепнула она впавшему в уныние Ришару, утешая его. – Из Нанта вы домой вернетесь, дальше мы одни поплывем. А по приезде вы с Аньес сразу обвенчаетесь, госпожа разрешила! Она тебя поэтому-то и взяла: ты теперь свой человек!У Ришара, видимо, отлегло от сердца, и он с облегчением пошел перемещать сундук Жанна на запятки кареты.Большой Пьер вернулся, как и обещал.– Там пока все тихо! – сказал он. – Трогаем помаленьку!Монотонность дороги всегда рождает раздумья у встревоженных людей. Спокойных душой она просто убаюкивает.Покачиваясь в такт колыханиям экипажа, Жанна унеслась мыслями в деяния своих титулованных предков. Через полдня воспоминаний выяснилось, что если рассматривать их жизнь под углом зрения ее сегодняшнего положения, то многие в роду Монпеза были в натянутых отношениях с церковью. Самых ярких представителя было два: Элеонора Аквитанская и Буйный Гюго. Как всегда.Элеонора Аквитанская негласно считалась ведьмой и имела милое обыкновение вываливать на своего духовника такое количество грехов на почве сердечных страстей, живописуя их при этом в стиле своего прославленного деда Гильома XI Аквитанского, что у бедного святого отца глаза лезли на лоб.Ну а притча во языцех, Буйный Гюго, просто не мог не конфликтовать с властью духовной! Такой уж характер. Пару раз его отлучали от церкви за систематическое богохульство и оскорбление действием, сиречь вульгарное избиение соседа – аббата.Остальные родственники, хоть и не в таких масштабах, тоже немало накуролесили. Благочестивая троюродная бабушка Мари на их фоне смотрелась досадным исключением, недостойным пристального внимания и подражания.Так что Жанна лишь продолжила семейную традицию и получила бы со стороны предков полное одобрение своих поступков. Родившийся в муках вывод был очень приятным и позволил Жанне успокоить совесть. И немного поспать.Жаккетта не имела такой разветвленной генеалогии и просто тихонько молилась всем святым, каких знала. Глава IX «До Нанта уже всего ничего. Еще ночь, день – и к вечеру увидим город во всей своей красе. Только удастся ли нам в него попасть? И насколько при этом опустеет кошелек госпожи Жанны?» – Такие тревожные мысли все чаще возникали в голове Большого Пьера, самого опытного из четверки беглецов. Остальные безгранично в него верили, и поэтому подобных вопросов себе не задавали.Но когда идет война, все кому не лень, у кого есть хоть мало-мальски ощутимая сила, будь то чугунной крепости голова и налитые мускулами плечи, или шайка дружков за спиной, или доброе оружие с конем в придачу – все стараются сколотить себе состояние за счет грабежа других сограждан.С каждым обворотом колеса, приближающего к занятому королевским гарнизоном Нанту, дешевела жизнь плохо вооруженного человека. Час назад только убедительные доводы копья уговорили двух лихих молодцов отказаться от ненужного желания остановить экипаж. Третьего, зашедшего сзади, снял кнутом Ришар. Им повезло еще, что нападавшие не имели другого оружия, кроме ножей и старой алебарды, и, видимо, впервые вышли на большую дорогу, стремясь заполнить пустоту в своих домах, образовавшуюся после разграбления их деревни проезжавшим отрядом, вещами случайных путников. Но долго ли будет длиться такое везение?Впереди на дороге замаячила движущаяся точка. Большой Пьер поднапряг глаза и сумел разглядеть медленно катящийся фургон. «Похож на купеческий. Может, удастся к нему пристроиться? – подумал он. – Обозом-то куда надежней.»И, подъехав к окошку кареты, сказал Жанне:– Госпожа, там впереди повозка едет. Если люди честные да попутные, пристанем к ним.Жанна и Жаккетта тут же высунулись с двух сторон кареты, с любопытством рассматривая возможных попутчиков.Через полчаса они нагнали повозку. Фургон с парусиновым верхом неторопливо вдавливал в дорожную пыль широкие, окованные железом колеса. Из его чрева раздавались нежные звуки флейты и отрывистые буханья бубна.Очень толстый и очень тощий субъекты сидели на задке фургона и угощались из оплетенного кувшина вином, на закуску пожирая взглядом окрестности. Тощий поглаживал пальцем крохотный гребешок лысой квочки в цветастом балахончике, примостившейся у него на коленях.– Привет, Франсуа! – звонко крикнула Жаккетта. – Расскажешь, как ты оживляешь жареную курицу?!Фургон бродячих артистов и экипаж Жанны стояли в ложбинке у ручья. Распряженные и стреноженные кони пытались щипать позднюю травку. Ярко горел костер. Темнело.– Вот уж не думала, что когда-нибудь увижу тебя, да еще здесь! – заметила Жаккетта, блаженно подставляя пятки теплу костра.– Я тоже никогда не думал, что окажусь в такой дыре – возмущенно сказал Франсуа. – А кто виноват? Вот он! – И обвиняюще ткнул пальцем в толстяка. – И ради чего?! Рыцарь, пригласивший нас, – скряга! Замок его старый и маленький, винный погреб пустой, служанки страшные, а его супруга прилипучая, как свежий коровий навоз! Играли себе в убыток, только ради высокого искусства! А имей кое-кто хоть капельку ума, сидели бы себе в Нанте и в ус не дули!– Уж ты-то не прибедняйся! – насмешливо отпарировал толстяк. – Только благодаря твоим усилиям винный погребок в этом замке опустел, и господин рыцарь правильно рассудил, что уж если ты отведал и его вина, и его жены, то не он остался в долгу у тебя, а ты у него! Молись, что цел… А вас, госпожа, что заставило в такую опасную пору путешествовать по неспокойным дорогам? – обратился он к Жанне. – Не в обиду вам будет сказано, но охраны у вас маловато. Для такой красивой дамы это большой риск.– Очень серьезные обстоятельства вынуждают меня как можно скорей добраться до Нанта и отплыть оттуда домой, – уклончиво ответила Жанна, тоже сидевшая у огня, как и простые смертные, но на раскладном стульчике. – Я бы тоже хотела иметь эскорт посолиднее, но, увы, приходится довольствоваться тем, что есть.– Если вы не против, мы бы доехали до Нанта в вашем фарватере, – неожиданно щегольнул морской терминологией Большой Пьер.Толстяк задумался:– Раз уж наш, разговор поплыл по волнам, то скажу, что быстроходной галере тяжело держаться кормы медлительного селандра Селандр – большое военно-транспортное судно.

. У меня, госпожа графиня, есть предложение получше. – Он поворошил угли веточкой, повертел ее в руках и кинул в костер. – И уверен, что в своем экипаже вы попадете в город с куда большими трудностями, чем в нашей колымаге. Мы ведь в Нанте долго выступали, нас знают и пропускают беспрепятственно.– То есть я отправляю Большого Пьера с конюхом домой, а сама с камеристкой поеду с вами? – быстро сообразила все выгоды предложения Жанна.– Ну да, – подтвердил толстяк. – Если госпожа не сочтет это путешествие недостойным своего положения.– Госпожа не сочтет! – Жанна развязала кошель, достала несколько монет и вложила в ладонь толстяку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33