Стивен, отличавшийся особой чуткостью, сразу уловил его недовольство.
— Я хотел сказать, что волосы у тебя такого же цвета, — быстро уточнил он. — По чертам лица ты, несомненно, Грэндвил.
Успокоенный Джайлз улыбнулся:
— Вы будете жить с нами, дядя Стивен? Мама говорит, что вы мой опекун.
— Пока я останусь здесь, Джайлз. Твой папа поручил мне управлять поместьем до твоего совершеннолетия. А потом ты сам займешься этим.
— Вы любите ловить рыбу, дядя Стивен?
— Да. — Стивен впервые улыбнулся моему сыну. — На Ямайке я частенько рыбачил.
— Мы ловим рыбу прямо здесь, в парке, — пояснил Джайлз, — в нашем озере. Можно ловить рыбу и в Уэст-Хейвене, прямо в океане.
— Дядя Стивен вырос в Уэстон-Холле, дорогой, — сказала я. — Он опытный рыболов.
— А может быть, вы пойдете с нами удить рыбу? — спросил Джайлз. Увидев надежду в его глазах, я почувствовала укол в сердце. — Я поймал сегодня четыре больших рыбины. И съел их за ужином, мама, — добавил он, обращаясь ко мне.
Простодушная болтовня Джайлза, видимо, помогла Стивену справиться с напряжением.
— Неужели съел все четыре? — удивился он.
— Да, — подтвердил Джайлз.
— Они были не так велики, как ты полагаешь, — пробормотала я.
Его глаза вспыхнули вдруг голубым светом и обратились ко мне. У меня перехватило дыхание.
— Вы пойдете рыбачить с нами, дядя Стивен? — настаивал Джайлз.
Взгляд Стивена вновь скользнул по мальчику. Мне было бы неприятно, если бы он отказал моему сыну, однако я все же предпочла бы не находиться в его обществе.
— Я буду счастлив пойти с вами на рыбную ловлю, Джайлз. — Стивен покосился на меня. — С уэстонским озером связано столько приятных воспоминаний!
Гнев охватил меня.
— Думаю, вам стоит отправиться вдвоем; рыбная ловля — мужское занятие, — заметила я. — К тому же вы лучше познакомитесь.
Джайлз, истосковавшийся по мужскому обществу, спросил:
— Вы пойдете со мной, дядя Стивен?
Лицо Стивена выразило разочарование, однако он был неспособен проявить жестокость к ребенку, смотревшему на него с такой надеждой.
К ребенку, но не ко мне.
— Конечно, пойду. Я так люблю ловить рыбу.
Глава 5
Ужин прошел не так скверно, как я опасалась. Рядом со мной сидели Джаспер и дядя Адам, а рядом со Стивеном — Нелл и тетя Фанни. Мисс Стедхэм оказалась несколько на отшибе, напротив нее стоял пустой стул, но так как ужин был чисто семейный, в беседе участвовали все, и никакой неловкости не ощущалось.
Моя мать велела заново отделать все приемные комнаты в Уэстон-Холле. Сейчас бледно-зеленая с золотом столовая сияла великолепием. Большой обеденный стол красного дерева, обтянутые золотисто-зеленым шелком стулья, большая хрустальная люстра под сводчатым потолком, огромный резной буфет красного дерева с фамильным серебром. Со стены на нас смотрели портреты моей матери и графа Уэстона.
Сэр Томас Аоуренс написал эти портреты через несколько лет после их женитьбы. Глядя на красивого светловолосого графа, я подумала, что Джералд был бы так же хорош собой, доживи он до сорока. Однако в лице графа привлекала внимание не столько красота, сколько аристократическое достоинство человека, уверенного в себе и в своем высоком положении в этом мире.
Портрет моей матери за эти годы стал знаменитым. Сам Аоуренс считал его одним из своих шедевров, и, видимо, не ошибался. Он изобразил ее в зеленом утреннем платье со спаниелем на руках (эту собаку она позаимствовала у леди Мортон, ибо сама не любит собак). В портретах было что-то взаимодополняющее. Моя мать, прекрасная и элегантная, казалась воплощением аристократизма.
Сама она очень гордилась этим портретом, восхищавшим всех, кто видел его.
Иногда меня посещала мысль: уж не одна ли я замечаю то, что делает Лоуренса великим художником, гением, а не просто светским портретистом. Присмотревшись к женщине, изображенной на портрете, я видела, что ее красота себялюбива, улыбка — холодна, а прекрасные зеленые глаза лишены глубины.
Лакеи подали на первое говяжий бульон.
— Ты чудесно загорел, Стивен, — сказала Фанни. — Я и не предполагала, что ты такой смуглый.
— На Ямайке очень жарко. — Стивен склонился над чашкой с бульоном.
— Несколько моих знакомых, побывавших в Индии, — вставил Джаспер,
— вернулись такими же загорелыми.
— В детстве Стивен сразу обгорал на солнце, — вспомнила Шанни.
— Я привык к жаре через несколько месяцев и перестал обгорать.
— Стивену очень идет загар, мама. — Нелл всегда вступалась за него.
Дружески улыбнувшись девушке, Стивен обратился к мисс Стедхэм:
— Одного моего близкого друга на Ямайке звали Стедхэмом. Не родня он вам?
— Это мой брат.
— Вы никогда не упоминали о том, что ваш брат на Ямайке, мисс Стедхэм, — удивилась я.
— Он управляющий одной из британских плантаций на острове, миледи,
— пояснила она. — Когда отец умер, Тому пришлось искать работу, и лорд Нортрэп предложил ему это место.
Увы, аристократическая семья мисс Стедхэм разорилась. Ее отец, заядлый игрок, промотал состояние и покончил с собой. Детям же пришлось самостоятельно преодолевать трудности жизни. Мисс Стедхэм стала гувернанткой, а ее брат, как теперь выяснилось, управляющим плантацией.
— Том Стедхэм — один из немногих порядочных белых людей, которых мне довелось встретить за эти годы на Ямайке, — сказал Стивен. — Я чертовски рад, что мы подружились.
— Стивен! — укоризненно воскликнула тетя Фанни.
Он бросил на нее удивленный взгляд.
— Не поминай черта за столом, — истолковала я недовольство тети Фанни.
— О! — Стивен смущенно улыбнулся. — Простите, тетя Фанни. Боюсь, я отвык от дамского общества.
Нелл не сводила с него прекрасных темных глаз:
— Неужели на Ямайке не было дам, Стивен?
Он пожал плечами:
— Я не выносил их мужей, Нелл, и поэтому очень мало общался с ними.
Его слова доставили мне удовольствие, и это раздосадовало меня.
— Но не все же было так плохо, Стивен, — мягко возразил Адам.
— Хуже некуда, дядя Адам, — с горечью признался Стивен. — Никогда еще я не встречал таких гнусных негодяев, как управляющие, надсмотрщики и поверенные, которых нанимали владельцы сахарных плантаций, чтобы спокойно жить в метрополии. — Он положил ложку. — Прибыв на плантацию, я первым делом уволил нашего надсмотрщика, сущего зверя.
— Дорогой Стивен, ты ничуть не изменился. — Тетя Фанни улыбнулась.
— Он жестоко обращался с рабами? — спросила Нелл.
— Да. — Стивен решительно сжал губы.
— Этому, конечно, нет прощения, — заметил Адам.
— Однако хуже всего рабовладение как таковое, — вставила мисс Стедхэм.
Стивен с одобрением посмотрел на нее:
— Вы рассуждаете как ваш брат.
— Работорговля запрещена на британских территориях с 1807 года, мисс Стедхэм, — напомнил Джаспер.
— Возможно, этот закон предотвратил ввоз новых рабов, Джаспер, но ведь старые продолжают размножаться, — все с той же горечью отозвался Стивен.
Тетя Фанни посмотрела на меня и, поняв, что я не хочу вмешиваться, сказала:
— Это вряд ли подходящая тема для застолья, Стивен. Тем более в присутствии молодых дам.
— О мама! — воскликнула Нелл.
— Простите, тетя Фанни, и ты, Нелл.
— Я не имею ничего против, — заметила Нелл. Он подмигнул ей.
Лакеи убрали пустые чашки и подали ростбиф. Стивен уставился на мясо с таким озадаченным видом, словно забыл, что это такое.
Дядя Адам нарушил неловкое молчание:
— Если хочешь, я порежу мясо.
Стивен кивнул.
Я поняла, в чем дело. Когда Стивен в последний раз обедал за этим столом, ростбиф разрезал его отец. Потом это делал Джералд.
Отец и брат. Он никогда больше не увидит их.
Стивен бросил взгляд на меня. Его щеки побледнели, несмотря на загар.
— Полагаю, Стивен может сам разрезать ростбиф, дядя Адам, — мягко заметила я.
— Да. — Стивен, взяв нож и вилку, отрезал первый кусок.
Лакей поставил перед ним тарелки, и Стивен положил на каждую из них мясо. После того как наполнили бокалы, я сказала:
— Как по-твоему, Джаспер, если Наполеона сошлют на Эльбу, примирится ли он с этим?
— Не знаю, Аннабель.
У него было мужественное волевое лицо и задумчивые серые глаза. Он с детства мечтал о военной карьере. Дядя Адам купил для него первый офицерский чин, и после девятнадцати лет Джаспер лишь изредка наезжал в Уэстон. Его возвращение обрадовало меня.
— Сомневаюсь, что властелин мира удовольствуется маленьким островком.
Заговорили об окончании войны, затем о предстоящем урожае.
«Слава Богу, — думала я, — что у нас в доме поселился дядя Адам с семьей. Слава Богу, что кто-то стоит между мной и Стивеном».
***
После ужина мы собрались в гостиной. Адам, Джаспер, Фанни и я сели за ломберный столик, чтобы сыграть в вист. Нелл и Стивен пошли взглянуть на розы. Мисс Стедхэм поднялась к Джайлзу.
Из-за головной боли я, к досаде Адама, моего партнера, играла плохо.
— Извините, дядя Адам, — сказала я, допустив очередную ошибку. — Пожалуй, мне лучше отправиться спать.
Стеклянная дверь отворилась, впустив Стивена и Нелл. Девушка была очень оживлена, ее темные глаза искрились. Стивен улыбался.
— Луна уже поднялась, — сказала Нелл. — В саду так красиво!
В висках у меня застучало.
— У бедной Аннабель сильная головная боль, — оповестила всех тетя Фанни.
Я с удивлением взглянула на нее, поскольку не упоминала об этом.
— От меня такое никогда не укроется, дорогая, — с сочувствием проговорила тетя Фанни. — Ведь у тебя под глазами темные тени.
— Едва ли это красит меня, — пошутила я, поднимаясь. — Вы разольете чай, тетя Фанни?
— Конечно, не беспокойся, ложись спать.
Я улыбнулась ей и пожелала всем спокойной ночи. Моя спальня располагалась в юго-западной части дома. Войдя в нее, я закрыла за собой дверь и прижала ее спиной, точно не желая впустить незваного гостя.
Мой затылок, казалось, сжимали тиски.
«Так жить нельзя, — подумала я. — Семья Адама не спасет положения. Стивен должен покинуть этот дом.
Но ведь я не могу выставить его! Как опекун Джайлза, он имеет право остаться здесь.
Стивен! О Боже, Стивен! Как мы зашли в такой тупик?»
Я позвонила в колокольчик, пришла Марианна и помогла мне раздеться. Отпустив ее, я не легла, а встала у открытого окна. Ночь была теплая, и я ощущала сладостное благоухание роз. Однако оно доносилось не из сада, а из хрустальной вазы на столе. Это позаботилась обо мне миссис Нордлем.
Чтобы не ложиться на большую кровать, где спала с Джералдом, я поставила у окна стул, устроилась на нем поудобнее и, вдыхая ласковый ароматный и влажный летний воздух, предалась воспоминаниям.
Мне восемь лет. Мама только что привезла меня в Уэстон-Холл и сказала, что отныне мы будем жить здесь.
Через год после смерти моего отца мама вышла замуж за графа Уэстона. Отец был военным. Он родился в знатной семье, но, как младший сын младшего сына, не имел состояния. Мама вышла за него восемнадцатилетней девушкой, и через два года родилась я. Похоронив отца, она решила устроить свою жизнь лучше, поселилась в Бате и начала блистать в тамошнем светском обществе. В конце сезона ей удалось поймать в свои сети еще одного графа Уэстона, недавно овдовевшего.
За неделю до свадьбы граф прислал в Бат экипаж, и нас с мамой доставили в Уэстон. Никогда не забуду, какой страх охватил меня, когда мы въехали на длинную подъездную дорогу и я впервые увидела огромный серый каменный особняк. Впоследствии я поняла, что он удобнее и уютнее сельских домов других аристократов, но в тот день каменные стены, сверкающие окна и множество печных труб. переполнили меня ужасом.
В пустынном холле, превосходящем размерами все наши прежние жилища, нас встретил дворецкий и провел через большую, отделанную позолотой залу в гостиную. Там нас ожидал граф и его сыновья.
Меня поразила высота потолков, украшенных росписью и лепниной. Дом напоминал дворец, и я трепетала при мысли, что мне придется здесь жить. Граф взял мою руку, поцеловал меня в лоб и сказал, что я очень похожа на маму. Потупившись и разглядывая мыски своих крошечных башмачков, я что-то пролепетала в ответ.
Мама старалась очаровать сыновей графа. Джералд смотрел на нее как завороженный, чем, конечно же, доставил маме удовольствие. Восторженно отозвавшись о его красоте, уме, обаянии, она спросила мальчика, как идут занятия.
Стивен слушал мою мать молча и смотрел на нее, как мне показалось, чуть презрительно. Затем его темно-голубые глаза обратились на меня. На худом мальчишеском лице они казались необычайно большими, вдумчивыми и проницательными.
— Сколько тебе лет? — спросил он.
— Восемь.
— А мне девять.
Я кивнула.
Граф попытался привлечь внимание мамы к другому сыну:
— Стивен еще не учится, Регина, но учитель считает его очень способным мальчиком.
— Весьма приятно, — сказала мама. — Но почему же ты не учишься, Стивен?
Мальчик ничего не ответил, но одарил маму все тем же презрительным взглядом.
— Стивен болел весь прошлый год, — ответил за него граф, — и мы решили повременить с его занятиями.
Мама посмотрела на тщедушного мальчика:
— Жаль, что ты так долго болел.
— Спасибо, — сказал Стивен.
— Что же с тобой приключилось?
— У меня был жар, — объяснил Стивен. — Но сейчас я чувствую себя лучше.
Подняв свои безукоризненно правильные брови, мама обратила взор на графа.
— Мы так и не знаем, чем он болел, — проговорил тот. — Однако теперь мальчик как будто поправился. — Понизив голос, он добавил:
— Думаю, Стивен сильно горевал о матери.
Мальчик метнул на отца раздраженный взгляд.
«Так вот оно что! — подумала я. — Он невзлюбил мою маму по той же причине, что и я его отца».
— Разве не странно называть такую молодую красивую леди мамой? — заметил Джералд.
Вид Стивена ясно свидетельствовал о том, что он скорее умрет, чем выговорит это слово.
Этот мальчик нравился мне все больше и больше.
— Можешь называть меня Региной, — сказала моя мать Джералду.
Я уже точно знала, что буду называть графа не иначе как «сэр».
В гостиную с подносом в руках вошел лакей в голубой ливрее с золотым шитьем.
— А, — оживился граф, — теперь мы утолим жажду. — Он окинул взглядом Стивена и меня. — Садитесь, дети, мама нальет вам лимонаду.
Перед одним из огромных, до самого пола, двустворчатых окон стояли чрезвычайно неудобные позолоченные стулья и столик, на который лакей поставил поднос. Граф и Джералд сели рядом с моей матерью, Стивен и я
— напротив них.
Мать налила из серебряного кувшина лимонад для детей, а себе и графу — чай. День был жаркий, меня все еще мутило после долгой дороги, она же выглядела такой свежей, словно только что вышла из будуара.
Граф не сводил с нее глаз.
Мои ноги не доставали до пола, я сидела прямо-прямо, не касаясь спинки стула, крепко сжимая в своих липких, потных руках лимонад и украдкой оглядывая гостиную, камин, украшенный изразцами, лепнину и роскошную, но неудобную мебель. Через застекленную дверь открывался вид на просторные зеленые лужайки и цветники.
«Как же мне тут жить?» — в отчаянии подумала я.
Стивен шепотом спросил:
— А ты учишься, Аннабель?
Посмотрев на мальчика, я заметила, что его лоб блестит от пота и он уже осушил полстакана лимонада.
Я мотнула головой:
— Мама говорит, что наймет мне гувернантку.
Незадолго до смерти отца у меня появилась гувернантка, но маме пришлось расстаться с ней.
Я едва не заплакала. Нет, лучше умереть, чем расхныкаться перед графом.
— Тебе нечего здесь бояться, — приободрил меня Стивен. — Я хочу, чтобы ты чувствовала себя как дома.
Его нос и высокие скулы обгорели на солнце.
Граф и Джералд засмеялись какой-то шутке моей матери.
— А у тебя есть пони? — спросила я Стивена.
Мальчика поразил мой вопрос. Для него иметь своего пони было таким же обычным делом, как пить лимонад. Он кивнул:
— Его зовут Персик.
— Персик? — изумилась я.
— Он очень любит персики.
— Но ведь это… странно.
— Очень. — Стивен залпом допил лимонад. — А у тебя есть пони, Аннабель?
Я покачала головой.
— Значит, нам придется подарить тебе пони, — сказал Стивен.
У меня перехватило дыхание.
— Ты боишься лошадей? — встревожился он.
Я энергично затрясла головой:
— Мне не пришлось учиться верховой езде. Мы жили то в одном месте, то в другом, поэтому у меня не было пони. — Я никогда не решилась бы сказать сыну графа, что мой отец просто не мог позволить себе такой роскоши. — Думаешь… я научусь?
Его глаза вновь выразили удивление.
— Конечно, я попрошу Граймза, нашего конюшего, научить тебя. Он хорошо знает свое дело.
Заметив мою радость, мальчик улыбнулся. И какая же удивительная была у него улыбка!
— А еще у меня есть собака, — похвастался он. — Она спит в детской.
— Неужели тебе разрешают держать собаку в спальне? — Мама не пускала собак даже в дом.
— Мне мама разрешила, — объяснил он. Я взглянула на свою мать.
— Наверное, твоя мама была добрая.
Стивен, опустив глаза, кивнул.
— А как зовут твою собаку?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26