Она открыла глаза и взглянула в его красивое лицо, которое было так близко. Потом поднялась на цыпочки и обвила руками его шею. Это удивило Максима, однако доставило непередаваемое удовольствие. От ее поцелуя у него в голове появилась приятная легкость, как от хмельного напитка. Его руки сомкнулись на ее талии. Он чувствовал, как ее мягкая грудь прижимается к его груди. Скользнув по жестким косточкам ее корсета, отделенного тонкой тканью платья, его пальцы стали нежно гладить ее спину.
Откуда-то донеслось громкое «гм!», преисполненное презрения и насмешки, и Илис в смущении отскочила от Максима. Она совсем забыла о слугах, которые могли стать свидетелями их поцелуя. Брошенный через плечо ледяной взгляд зеленых глаз устремился на того, кто осмелился потревожить их. Госпожу Ганс словно обдало могильным холодом, и у нее по телу побежали мурашки. Герр Дитрих прищелкнул языком, выражая экономке свое решительное неодобрение.
Сделав над собой усилие, Илис спокойно и с достоинством взглянула на нее.
— Фрау Ганс, меня не очень устраивает, как вы работаете. Я составила для вас список поручений на время нашего отсутствия. Надеюсь, что по возвращении все дела будут выполнены. В противном случае вам придется подыскать себе новое место.
Если фрау Ганс и ждала, что маркиз каким-нибудь заявлением даст понять, кто в доме хозяин, и тем самым отменит указание девчонки, то ее ждало глубокое разочарование. Своим молчанием Максим подтвердил предъявленный ей ультиматум. Не найдя у него поддержки, экономка повернулась к Илис.
— Как пожелаете, госпожа.
— Значит, мы понимаем друг друга, — милостиво ответила девушка. — Однако есть еще один вопрос, который нужно обсудить.
Фрау Ганс вперила в Илис неподвижный взгляд.
— И что же?
— Ваши манеры, — резко произнесла она. — Они отвратительны.
Не шевельнувшись, продолжая держаться так, словно проглотила палку, экономка надменно фыркнула:
— Я всегда старалась вести себя в соответствии со своим положением, госпожа. Сожалею, если чем-либо обидела вас.
Илис спокойно встретила ее жесткий взгляд.
— Могу только посоветовать вам задуматься над тем, как изменить свое поведение за наше отсутствие. Если вы не видите в этом необходимости, нам придется отпустить вас.
— Нам? — Фрау Ганс вопросительно посмотрела на маркиза. — Милорд, это согласовано с вами?
Максим едва сдерживал улыбку.
— Естественно.
— Хорошо! — раздраженно заключила экономка. — Раз у меня нет выбора, мне придется уступить пожеланию госпожи, иначе меня уволят.
— Вы все поняли правильно, фрау Ганс, — согласился с ней Максим.
В знак того, что она принимает указания, экономка едва заметно наклонила голову, — Если это все, милорд, я вернусь к своим обязанностям… чтобы быть полезной.
Максим посмотрел на Илис в ожидании ее ответа, тем самым показывая, кому принадлежит власть над фрау Ганс. Девушка кивнула, взглядом поблагодарив его за поддержку.
Фрау Ганс вернулась к своим обязанностям, и не прошло и минуты, как она набросилась на герра Дитриха, дав выход своему негодованию. Но тот не был склонен к тому, чтобы безропотно выслушивать критические замечания человека, ничего не смыслившего в его искусстве, и начался шумный и жаркий спор. Громкие возгласы на германском перемежались звоном кастрюль и сковородок. В конечном итоге герр Дитрих пришел в такую ярость, что, приблизившись вплотную к экономке, принялся теснить ее из кухни, с угрожающим видом размахивая у нее перед носом пальцем.
— Что я наделала! — забеспокоилась Илис.
Максим рассмеялся.
— Вам нечего бояться, мадам. Герр Дитрих вполне способен защитить себя.
— Надеюсь. — Она удрученно вздохнула. — Кажется, мне будет лучше уйти. Я могу не преодолеть искушения завтра же утром отослать фрау Ганс в Гамбург.
— Забудьте о ней, — посоветовал Максим. — В наше отсутствие у нее будет время подумать. Если она не изменится, мы ее уволим.
— Тогда желаю вам спокойной ночи, милорд, — улыбнулась Илис. — До встречи завтра утром.
— Да снизойдет на вас ночной покой, прекрасная дама, — поклонился Максим.
Спустя несколько минут Илис уже была в кровати. Ее лицо светилось улыбкой. Прижав к себе подушку, она погрузилась в воспоминания, вновь оживившие томивший ее огонь. Она все еще чувствовала нежное прикосновение его губ к своей груди. Когда она бывала рядом с ним, а еще сильнее, когда они находились в обществе Николаса, память о его поцелуях будоражила ее сознание и гнала прочь все посторонние мысли. Илис не могла с полной уверенностью утверждать, что Максим понимал, почему она так часто краснеет, но иногда, когда он устремлял на нее пламенеющий взгляд, у нее почти не вызывало сомнений, что в это самое мгновение он вспоминает о той ночи. Ее сон был преисполнен самых разнообразных фантазий. Она обнаружила, что ее обнимают сильные руки. Ее сознание заволокла дымка смешавшихся образов, и она почувствовала, что нужно как можно скорее избавиться от них. Она билась в железных объятиях, а холодный взгляд бледно-голубых глаз, выделявшихся на румяном лице, давил ей на мозг. Но внезапно, словно по волшебству, лицо приобрело бронзовый оттенок, а глаза потемнели, став изумрудно-зелеными. Ее сердце бешено забилось в предвкушении поцелуя, который наполнит ее душу восторгом. Приоткрытые губы коснулись ее губ, как бы ожидая ответа. И ответ был дан. Несмотря на то что ее сознание блуждало в таинственных лабиринтах сна, Илис поняла, что именно с ней произошло. В ее сердце незаметно пробралась любовь, и отныне она никогда не будет прежней.
Глава 16
Пушистые снежные хлопья опускались на землю, уютно устраиваясь на широких лапах сосен и елей и мягким белым покрывалом ложась на холмы и равнины. Олениха, стоявшая возле журчавшего, сжатого льдом ручья, подняла мокрую морду и принюхалась. Ее уши дернулись, когда тишину раннего утра нарушил отдаленный звон. Чистый серебристый звон колокольчиков разносился по лесу, предупреждая о стремительном вторжении чужих в царство дикой природы. Возгласы и глухой стук мощных копыт несли с собой беспокойство, и встревоженная олениха бросилась в чащу.
Вскоре на просеке появилась упряжка из четырех огромных жеребцов, тянувших за собой нечто похожее на длинный деревянный короб. За ним следовали еще три лошади. Шествие замыкал Эдди, которого можно было узнать по легкому шагу. Синие с красной подкладкой и капюшонами плащи всадников выглядели ярким мазком краски на фоне белого снега. Их костюмы как нельзя лучше отвечали склонности капитана фон Райана к пышным одеяниям.
Николас восхищался своей изобретательностью в стремлении поразить воображение девушки. Для достижения этой цели он уделил особое внимание мельчайшим деталям туалета. А чтобы обеспечить путешественникам полный комфорт, построил эти сани, взяв за основу экипаж, который несколько лет назад вошел в моду в Англии с легкой руки графа Арундела. Летом это сооружение устанавливалось на огромные колеса, а зимой, как сейчас, — на полозья, подбитые для лучшего скольжения металлическими полосами.
Внутреннее убранство саней просто ошеломляло своим великолепием. Искусно вырезанные ставни зимой служили прекрасной защитой от резких порывов морозного ветра, а летом их можно было открыть, чтобы впустить легкий теплый ветерок. Дабы обеспечить еще больший уют и тепло, деревянные стенки обили бархатными панелями, которые крепились на стержнях. На мягких диванах, покрытых меховыми полстями, россыпью лежали маленькие подушечки. На полу между диванами располагались жаровни для обогрева.
Николас даже предусмотрел возможность обедать в пути, для чего в экипаже имелся складной стол, который устанавливался между диванами. К удовольствию всех путешественников, он захватил с собой огромное количество самых разнообразных вин, а герр Дитрих собрал несколько объемистых корзин со сладостями и прочими деликатесами.
Никому никогда не удавалось превзойти Николаса в его пристрастии к тонкой кухне, комфорту и пышности в одежде, даже Илис, которая, заметив небольшой сундучок Максима, посчитала, что позволила себе излишнюю роскошь, набрав целых два сундука туалетов. Однако четыре огромных сундучища капитана, обитых кожей, на которой выделялась искусная тисненая монограмма, вернули ей уверенность в правильности своего поступка.
С первой минуты путешествия Николас принял на себя роль хозяина и расположил гостей так, как ему было выгодно: Илис он посадил рядом с собой, а Максима — напротив. Наслаждаясь сознанием, что имеет права на девушку — что, однако, не соответствовало действительности и проистекало из самонадеянности капитана, — он принялся рассказывать ей об истории Ганзейского союза, начав с того момента, когда группа германских купцов объединилась против отвергавших законы пиратов и разбойников. Его повествование охватывало более трех веков существования и развития союза. Он не забыл упомянуть о могущественных торговых королях, правивших в иностранных портах и в открытом море. Словно размышляя вслух, он сокрушался о том, что Ганзейский союз сдает завоеванные позиции, полностью утрачивая свое влияние на берегах Темзы, в Новгороде, в Дании. Когда же он коснулся будущего союза, его охватила печаль.
— Фременами, фрейлейн, я спрашиваю себя, не слишком ли мы фозгордились, не ф этом ли причина того, что мы не берем на себя труд принюхаться и уловить зловоние нашей приближающейся гибели.
Почувствовав, что его настроение изменилось, Илис передвинулась и вытянула ноги к угольной жаровне, стоявшей на полу. Наклонившись вперед, она попыталась поймать взгляд капитана в надежде, что ей удастся хоть немного отвлечь его от грустных мыслей и что-нибудь выяснить об отце.
— Скажите, Николас, а Ганза когда-либо захватывала пленных, с тем чтобы потом потребовать за них выкуп?
Николас откинулся на спинку.
— У нас есть заложники. Эти люди совершили те или иные преступления против союза. — У него зародились подозрения, и он, подняв глаза, пристально посмотрел на девушку. — Фы имеете ф фиду кого-то определенного?
— Конечно, — с готовностью ответила Илис. — Прежде чем мой отец был похищен, он несколько раз ездил в Стиллиардс, и есть предположение, что его захватили ганзейцы. Мне остается только гадать, что из услышанного — правда.
— Обычно мы продаем товары, фрейлейн, а не людей, — заметил капитан.
Но Илис, которая не могла смириться с тем, что от нее просто отмахнулись, продолжала нажимать на него:
— Ходили слухи, что мой отец обменял большую часть своих ценностей на золото Ганзы. Вы не допускаете, что кого-нибудь в союзе мог заинтересовать ларец, полный золотых монет?
— Естественно, фсегда найдутся те, кто жаждет обогатиться любым способом. Однако до меня такие слухи не доходили, и среди моих знакомых нет людей, которые что-либо слышали, поэтому, боюсь, я не ф силах помочь фам, фрейлейн… хотя фсем сердцем желаю этого. Не сомневаюсь, если бы я каким-либо образом обнаружил местонахождение фашего отца, то навеки завоевал бы фашу любовь и это послужило бы мне наградой за труды.
— Но кто может знать что-либо о нем? — допытывалась Илис, проигнорировав его попытку перевести разговор на другую тему. — У кого мне спросить?
Николас указал на Максима и ухмыльнулся, дав понять, что не желает отвечать на ее вопрос.
— Думаю, мой друг ф состоянии помочь фам. У него есть свои шпионы.
Максим поднял глаза и бросил на приятеля скептический взгляд.
— До меня не дошел глубокий смысл твоей шутки, Николас. О каких шпионах ты говоришь?
— Как? О Фиче и Спенсе, естественно, — весело отозвался капитан. — Это такая ловкая парочка. Ты послал их следить за Арабеллой, а они фернулись с бриллиантом — с Илис. Если они согласятся совершить такой же подвиг для меня, я настоятельно попрошу тебя послать их с подобным поручением. Прикажи им найти отца Илис, и, кто знает, может случиться, они привезут его.
— Я не решусь снова довериться им, — твердо заявил Максим. — Я до сих пор занят тем, что разбираюсь с последствиями их первого путешествия, и сомневаюсь, что смогу управиться с еще одним таким же сюрпризом, — добавил он, нежно глядя на свою подопечную.
Губы Илис тронула озорная улыбка.
— О, неужели я слышу слова труса, милорд?
— А разве я не имею на это права? — с вызовом отпарировал он. — Вы почти лишили меня мужества, мадам.
Илис рассмеялась и откинулась на подушки.
— Вы пытаетесь изобразить себя невинным созданием, но нам всем известно, что дело обстоит совершенно иначе.
— Это спорное утверждение, — возразил Максим. — Я уверен, что нужно обойти полсвета, чтобы отыскать столь одаренного мучителя. — Он указал рукой на Илис, чье лицо светилось счастьем. — И не простую девушку, а человека, достойного быть противником в самой сложной игре. Сомневаюсь, что даже Арабелле было бы под силу устроить такие интересные развлечения.
Внезапно Илис охватило волнение, и она, не задумываясь, произнесла:
— Арабелла слишком застенчива для мужчины вро… — Сообразив, как именно Максим может истолковать ее заявление, она смешалась. — Я имела в виду… вы… э-э…
От Максима не укрылось ее состояние, и он с восторгом ухватился за ее слова:
— Для мужчины вроде меня? Вы это хотели сказать?
Она принялась изучать мех полсти в попытке скрыть от него залившиеся румянцем щеки.
— Я только имела в виду, что вы временами… кажетесь… излишне смелым.
Максим с некоторым сомнением относился к путешествию в Любек, так как понимал, что его ждет суровое испытание: наблюдать, как Николас ухаживает за Илис. Но когда он заметил, что девушка несколько смягчилась по отношению к нему, у него появился проблеск надежды, и поездка уже не казалась столь уж неприятной.
— А вы считаете, что мне подошла бы более смелая девушка?
— Кто я, чтобы судить, милорд? — Она задала этот вопрос с таким видом, будто ее поразила его настойчивость. — Я знаю вас всего несколько месяцев, а этого недостаточно, чтобы делать какие-либо выводы.
— И все же! — Максим отмел ее попытки ускользнуть от ответа. — У вас сложилось собственное мнение, и мне чрезвычайно интересно узнать его. Вы убеждены, что мы с Арабеллой были бы плохой парой, однако не желаете говорить, какой тип женщины подошел бы мне. — Он пристально посмотрел ей в глаза и спросил: — А человек с таким характером, как у вас, подошел бы мне?
Илис открыла было рот, чтобы опровергнуть его предположение, но слова не желали идти с языка. Как она может отречься от того, что чувствует?
— Nein, nein, — вмешался Николас, чем спас ее.
Его охватило недовольство оттого, что разговор принял такой оборот, а колебания Илис заставили его насторожиться. За долгие годы он неоднократно был свидетелем тому, как женщины из разных стран и с различным общественным положением останавливали свое внимание на Максиме, который волновал их сердца, хотя трудно сказать, отдавал ли он себе в этом отчет. Его не удивило бы, если бы и Илис поддалась обаянию маркиза, однако на этот раз были бы задеты его интересы.
— Ты, Максим, рассудительный и целеустремленный человек. Поэтому твоим потребностям больше отвечает девушка с кротким характером, которая будет покорно принимать твою фласть над собой. Естественно, Арабелла была бы для тебя наилучшим фариантом.
— А как насчет вас, капитан? — спросила Илис, раздраженная его словами. Как он может утверждать, что Арабелла, такая нерешительная и тихая, неспособная на страстное проявление чувств, будет соответствовать его светлости больше, чем она, Илис? О нет, убежденно сказала она себе. Максиму скорее подошла бы пылкая и бесстрашная девушка, чем хрупкая и шарахающаяся от каждой кочки мышка. Вскинув голову, Илис продолжила: — Женщина какого типа подошла бы вам, капитан? С мягким характером и печальным взглядом?
— Ответ совершенно очевиден, meine Liebchen, — проговорил Николас, накрывая ее руку своей.
Максим посмотрел на Илис, и его брови недовольно сдвинулись. Но девушка не решалась поднять на него глаза. Она боялась, что тогда он поймет, как ей неловко. Она уже сожалела, что в самом начале поощрила Николаса. Раньше она пользовалась его ухаживаниями, чтобы ущипнуть Максима, насолить ему, сейчас же ей хотелось, чтобы ее отношения с капитаном не переходили грань дружбы. Однако она колебалась, стоит, ли заводить об этом разговор, и пыталась придумать, как бы показать ему — при этом не ущемив его достоинства, — что его настойчивые ухаживания ни к чему не приведут.
Максим вжался в угол дивана и устремил тяжелый взгляд в окно. У него испортилось настроение, его раздирали противоречия. В течение долгих лет Николас был его другом, но усиливавшееся с каждой минутой соперничество грозило разрушить их дружбу. Ему страшно хотелось, чтобы Илис оставалась равнодушной к капитану, и в то же время им владело желание разорвать оковы сдержанности, вынуждавшие его умалчивать о своих чувствах, и изгнать из сердца эту мерзкую гадюку — ревность, поднимавшую свою отвратительную голову каждый раз, когда Николас приближался к Илис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Откуда-то донеслось громкое «гм!», преисполненное презрения и насмешки, и Илис в смущении отскочила от Максима. Она совсем забыла о слугах, которые могли стать свидетелями их поцелуя. Брошенный через плечо ледяной взгляд зеленых глаз устремился на того, кто осмелился потревожить их. Госпожу Ганс словно обдало могильным холодом, и у нее по телу побежали мурашки. Герр Дитрих прищелкнул языком, выражая экономке свое решительное неодобрение.
Сделав над собой усилие, Илис спокойно и с достоинством взглянула на нее.
— Фрау Ганс, меня не очень устраивает, как вы работаете. Я составила для вас список поручений на время нашего отсутствия. Надеюсь, что по возвращении все дела будут выполнены. В противном случае вам придется подыскать себе новое место.
Если фрау Ганс и ждала, что маркиз каким-нибудь заявлением даст понять, кто в доме хозяин, и тем самым отменит указание девчонки, то ее ждало глубокое разочарование. Своим молчанием Максим подтвердил предъявленный ей ультиматум. Не найдя у него поддержки, экономка повернулась к Илис.
— Как пожелаете, госпожа.
— Значит, мы понимаем друг друга, — милостиво ответила девушка. — Однако есть еще один вопрос, который нужно обсудить.
Фрау Ганс вперила в Илис неподвижный взгляд.
— И что же?
— Ваши манеры, — резко произнесла она. — Они отвратительны.
Не шевельнувшись, продолжая держаться так, словно проглотила палку, экономка надменно фыркнула:
— Я всегда старалась вести себя в соответствии со своим положением, госпожа. Сожалею, если чем-либо обидела вас.
Илис спокойно встретила ее жесткий взгляд.
— Могу только посоветовать вам задуматься над тем, как изменить свое поведение за наше отсутствие. Если вы не видите в этом необходимости, нам придется отпустить вас.
— Нам? — Фрау Ганс вопросительно посмотрела на маркиза. — Милорд, это согласовано с вами?
Максим едва сдерживал улыбку.
— Естественно.
— Хорошо! — раздраженно заключила экономка. — Раз у меня нет выбора, мне придется уступить пожеланию госпожи, иначе меня уволят.
— Вы все поняли правильно, фрау Ганс, — согласился с ней Максим.
В знак того, что она принимает указания, экономка едва заметно наклонила голову, — Если это все, милорд, я вернусь к своим обязанностям… чтобы быть полезной.
Максим посмотрел на Илис в ожидании ее ответа, тем самым показывая, кому принадлежит власть над фрау Ганс. Девушка кивнула, взглядом поблагодарив его за поддержку.
Фрау Ганс вернулась к своим обязанностям, и не прошло и минуты, как она набросилась на герра Дитриха, дав выход своему негодованию. Но тот не был склонен к тому, чтобы безропотно выслушивать критические замечания человека, ничего не смыслившего в его искусстве, и начался шумный и жаркий спор. Громкие возгласы на германском перемежались звоном кастрюль и сковородок. В конечном итоге герр Дитрих пришел в такую ярость, что, приблизившись вплотную к экономке, принялся теснить ее из кухни, с угрожающим видом размахивая у нее перед носом пальцем.
— Что я наделала! — забеспокоилась Илис.
Максим рассмеялся.
— Вам нечего бояться, мадам. Герр Дитрих вполне способен защитить себя.
— Надеюсь. — Она удрученно вздохнула. — Кажется, мне будет лучше уйти. Я могу не преодолеть искушения завтра же утром отослать фрау Ганс в Гамбург.
— Забудьте о ней, — посоветовал Максим. — В наше отсутствие у нее будет время подумать. Если она не изменится, мы ее уволим.
— Тогда желаю вам спокойной ночи, милорд, — улыбнулась Илис. — До встречи завтра утром.
— Да снизойдет на вас ночной покой, прекрасная дама, — поклонился Максим.
Спустя несколько минут Илис уже была в кровати. Ее лицо светилось улыбкой. Прижав к себе подушку, она погрузилась в воспоминания, вновь оживившие томивший ее огонь. Она все еще чувствовала нежное прикосновение его губ к своей груди. Когда она бывала рядом с ним, а еще сильнее, когда они находились в обществе Николаса, память о его поцелуях будоражила ее сознание и гнала прочь все посторонние мысли. Илис не могла с полной уверенностью утверждать, что Максим понимал, почему она так часто краснеет, но иногда, когда он устремлял на нее пламенеющий взгляд, у нее почти не вызывало сомнений, что в это самое мгновение он вспоминает о той ночи. Ее сон был преисполнен самых разнообразных фантазий. Она обнаружила, что ее обнимают сильные руки. Ее сознание заволокла дымка смешавшихся образов, и она почувствовала, что нужно как можно скорее избавиться от них. Она билась в железных объятиях, а холодный взгляд бледно-голубых глаз, выделявшихся на румяном лице, давил ей на мозг. Но внезапно, словно по волшебству, лицо приобрело бронзовый оттенок, а глаза потемнели, став изумрудно-зелеными. Ее сердце бешено забилось в предвкушении поцелуя, который наполнит ее душу восторгом. Приоткрытые губы коснулись ее губ, как бы ожидая ответа. И ответ был дан. Несмотря на то что ее сознание блуждало в таинственных лабиринтах сна, Илис поняла, что именно с ней произошло. В ее сердце незаметно пробралась любовь, и отныне она никогда не будет прежней.
Глава 16
Пушистые снежные хлопья опускались на землю, уютно устраиваясь на широких лапах сосен и елей и мягким белым покрывалом ложась на холмы и равнины. Олениха, стоявшая возле журчавшего, сжатого льдом ручья, подняла мокрую морду и принюхалась. Ее уши дернулись, когда тишину раннего утра нарушил отдаленный звон. Чистый серебристый звон колокольчиков разносился по лесу, предупреждая о стремительном вторжении чужих в царство дикой природы. Возгласы и глухой стук мощных копыт несли с собой беспокойство, и встревоженная олениха бросилась в чащу.
Вскоре на просеке появилась упряжка из четырех огромных жеребцов, тянувших за собой нечто похожее на длинный деревянный короб. За ним следовали еще три лошади. Шествие замыкал Эдди, которого можно было узнать по легкому шагу. Синие с красной подкладкой и капюшонами плащи всадников выглядели ярким мазком краски на фоне белого снега. Их костюмы как нельзя лучше отвечали склонности капитана фон Райана к пышным одеяниям.
Николас восхищался своей изобретательностью в стремлении поразить воображение девушки. Для достижения этой цели он уделил особое внимание мельчайшим деталям туалета. А чтобы обеспечить путешественникам полный комфорт, построил эти сани, взяв за основу экипаж, который несколько лет назад вошел в моду в Англии с легкой руки графа Арундела. Летом это сооружение устанавливалось на огромные колеса, а зимой, как сейчас, — на полозья, подбитые для лучшего скольжения металлическими полосами.
Внутреннее убранство саней просто ошеломляло своим великолепием. Искусно вырезанные ставни зимой служили прекрасной защитой от резких порывов морозного ветра, а летом их можно было открыть, чтобы впустить легкий теплый ветерок. Дабы обеспечить еще больший уют и тепло, деревянные стенки обили бархатными панелями, которые крепились на стержнях. На мягких диванах, покрытых меховыми полстями, россыпью лежали маленькие подушечки. На полу между диванами располагались жаровни для обогрева.
Николас даже предусмотрел возможность обедать в пути, для чего в экипаже имелся складной стол, который устанавливался между диванами. К удовольствию всех путешественников, он захватил с собой огромное количество самых разнообразных вин, а герр Дитрих собрал несколько объемистых корзин со сладостями и прочими деликатесами.
Никому никогда не удавалось превзойти Николаса в его пристрастии к тонкой кухне, комфорту и пышности в одежде, даже Илис, которая, заметив небольшой сундучок Максима, посчитала, что позволила себе излишнюю роскошь, набрав целых два сундука туалетов. Однако четыре огромных сундучища капитана, обитых кожей, на которой выделялась искусная тисненая монограмма, вернули ей уверенность в правильности своего поступка.
С первой минуты путешествия Николас принял на себя роль хозяина и расположил гостей так, как ему было выгодно: Илис он посадил рядом с собой, а Максима — напротив. Наслаждаясь сознанием, что имеет права на девушку — что, однако, не соответствовало действительности и проистекало из самонадеянности капитана, — он принялся рассказывать ей об истории Ганзейского союза, начав с того момента, когда группа германских купцов объединилась против отвергавших законы пиратов и разбойников. Его повествование охватывало более трех веков существования и развития союза. Он не забыл упомянуть о могущественных торговых королях, правивших в иностранных портах и в открытом море. Словно размышляя вслух, он сокрушался о том, что Ганзейский союз сдает завоеванные позиции, полностью утрачивая свое влияние на берегах Темзы, в Новгороде, в Дании. Когда же он коснулся будущего союза, его охватила печаль.
— Фременами, фрейлейн, я спрашиваю себя, не слишком ли мы фозгордились, не ф этом ли причина того, что мы не берем на себя труд принюхаться и уловить зловоние нашей приближающейся гибели.
Почувствовав, что его настроение изменилось, Илис передвинулась и вытянула ноги к угольной жаровне, стоявшей на полу. Наклонившись вперед, она попыталась поймать взгляд капитана в надежде, что ей удастся хоть немного отвлечь его от грустных мыслей и что-нибудь выяснить об отце.
— Скажите, Николас, а Ганза когда-либо захватывала пленных, с тем чтобы потом потребовать за них выкуп?
Николас откинулся на спинку.
— У нас есть заложники. Эти люди совершили те или иные преступления против союза. — У него зародились подозрения, и он, подняв глаза, пристально посмотрел на девушку. — Фы имеете ф фиду кого-то определенного?
— Конечно, — с готовностью ответила Илис. — Прежде чем мой отец был похищен, он несколько раз ездил в Стиллиардс, и есть предположение, что его захватили ганзейцы. Мне остается только гадать, что из услышанного — правда.
— Обычно мы продаем товары, фрейлейн, а не людей, — заметил капитан.
Но Илис, которая не могла смириться с тем, что от нее просто отмахнулись, продолжала нажимать на него:
— Ходили слухи, что мой отец обменял большую часть своих ценностей на золото Ганзы. Вы не допускаете, что кого-нибудь в союзе мог заинтересовать ларец, полный золотых монет?
— Естественно, фсегда найдутся те, кто жаждет обогатиться любым способом. Однако до меня такие слухи не доходили, и среди моих знакомых нет людей, которые что-либо слышали, поэтому, боюсь, я не ф силах помочь фам, фрейлейн… хотя фсем сердцем желаю этого. Не сомневаюсь, если бы я каким-либо образом обнаружил местонахождение фашего отца, то навеки завоевал бы фашу любовь и это послужило бы мне наградой за труды.
— Но кто может знать что-либо о нем? — допытывалась Илис, проигнорировав его попытку перевести разговор на другую тему. — У кого мне спросить?
Николас указал на Максима и ухмыльнулся, дав понять, что не желает отвечать на ее вопрос.
— Думаю, мой друг ф состоянии помочь фам. У него есть свои шпионы.
Максим поднял глаза и бросил на приятеля скептический взгляд.
— До меня не дошел глубокий смысл твоей шутки, Николас. О каких шпионах ты говоришь?
— Как? О Фиче и Спенсе, естественно, — весело отозвался капитан. — Это такая ловкая парочка. Ты послал их следить за Арабеллой, а они фернулись с бриллиантом — с Илис. Если они согласятся совершить такой же подвиг для меня, я настоятельно попрошу тебя послать их с подобным поручением. Прикажи им найти отца Илис, и, кто знает, может случиться, они привезут его.
— Я не решусь снова довериться им, — твердо заявил Максим. — Я до сих пор занят тем, что разбираюсь с последствиями их первого путешествия, и сомневаюсь, что смогу управиться с еще одним таким же сюрпризом, — добавил он, нежно глядя на свою подопечную.
Губы Илис тронула озорная улыбка.
— О, неужели я слышу слова труса, милорд?
— А разве я не имею на это права? — с вызовом отпарировал он. — Вы почти лишили меня мужества, мадам.
Илис рассмеялась и откинулась на подушки.
— Вы пытаетесь изобразить себя невинным созданием, но нам всем известно, что дело обстоит совершенно иначе.
— Это спорное утверждение, — возразил Максим. — Я уверен, что нужно обойти полсвета, чтобы отыскать столь одаренного мучителя. — Он указал рукой на Илис, чье лицо светилось счастьем. — И не простую девушку, а человека, достойного быть противником в самой сложной игре. Сомневаюсь, что даже Арабелле было бы под силу устроить такие интересные развлечения.
Внезапно Илис охватило волнение, и она, не задумываясь, произнесла:
— Арабелла слишком застенчива для мужчины вро… — Сообразив, как именно Максим может истолковать ее заявление, она смешалась. — Я имела в виду… вы… э-э…
От Максима не укрылось ее состояние, и он с восторгом ухватился за ее слова:
— Для мужчины вроде меня? Вы это хотели сказать?
Она принялась изучать мех полсти в попытке скрыть от него залившиеся румянцем щеки.
— Я только имела в виду, что вы временами… кажетесь… излишне смелым.
Максим с некоторым сомнением относился к путешествию в Любек, так как понимал, что его ждет суровое испытание: наблюдать, как Николас ухаживает за Илис. Но когда он заметил, что девушка несколько смягчилась по отношению к нему, у него появился проблеск надежды, и поездка уже не казалась столь уж неприятной.
— А вы считаете, что мне подошла бы более смелая девушка?
— Кто я, чтобы судить, милорд? — Она задала этот вопрос с таким видом, будто ее поразила его настойчивость. — Я знаю вас всего несколько месяцев, а этого недостаточно, чтобы делать какие-либо выводы.
— И все же! — Максим отмел ее попытки ускользнуть от ответа. — У вас сложилось собственное мнение, и мне чрезвычайно интересно узнать его. Вы убеждены, что мы с Арабеллой были бы плохой парой, однако не желаете говорить, какой тип женщины подошел бы мне. — Он пристально посмотрел ей в глаза и спросил: — А человек с таким характером, как у вас, подошел бы мне?
Илис открыла было рот, чтобы опровергнуть его предположение, но слова не желали идти с языка. Как она может отречься от того, что чувствует?
— Nein, nein, — вмешался Николас, чем спас ее.
Его охватило недовольство оттого, что разговор принял такой оборот, а колебания Илис заставили его насторожиться. За долгие годы он неоднократно был свидетелем тому, как женщины из разных стран и с различным общественным положением останавливали свое внимание на Максиме, который волновал их сердца, хотя трудно сказать, отдавал ли он себе в этом отчет. Его не удивило бы, если бы и Илис поддалась обаянию маркиза, однако на этот раз были бы задеты его интересы.
— Ты, Максим, рассудительный и целеустремленный человек. Поэтому твоим потребностям больше отвечает девушка с кротким характером, которая будет покорно принимать твою фласть над собой. Естественно, Арабелла была бы для тебя наилучшим фариантом.
— А как насчет вас, капитан? — спросила Илис, раздраженная его словами. Как он может утверждать, что Арабелла, такая нерешительная и тихая, неспособная на страстное проявление чувств, будет соответствовать его светлости больше, чем она, Илис? О нет, убежденно сказала она себе. Максиму скорее подошла бы пылкая и бесстрашная девушка, чем хрупкая и шарахающаяся от каждой кочки мышка. Вскинув голову, Илис продолжила: — Женщина какого типа подошла бы вам, капитан? С мягким характером и печальным взглядом?
— Ответ совершенно очевиден, meine Liebchen, — проговорил Николас, накрывая ее руку своей.
Максим посмотрел на Илис, и его брови недовольно сдвинулись. Но девушка не решалась поднять на него глаза. Она боялась, что тогда он поймет, как ей неловко. Она уже сожалела, что в самом начале поощрила Николаса. Раньше она пользовалась его ухаживаниями, чтобы ущипнуть Максима, насолить ему, сейчас же ей хотелось, чтобы ее отношения с капитаном не переходили грань дружбы. Однако она колебалась, стоит, ли заводить об этом разговор, и пыталась придумать, как бы показать ему — при этом не ущемив его достоинства, — что его настойчивые ухаживания ни к чему не приведут.
Максим вжался в угол дивана и устремил тяжелый взгляд в окно. У него испортилось настроение, его раздирали противоречия. В течение долгих лет Николас был его другом, но усиливавшееся с каждой минутой соперничество грозило разрушить их дружбу. Ему страшно хотелось, чтобы Илис оставалась равнодушной к капитану, и в то же время им владело желание разорвать оковы сдержанности, вынуждавшие его умалчивать о своих чувствах, и изгнать из сердца эту мерзкую гадюку — ревность, поднимавшую свою отвратительную голову каждый раз, когда Николас приближался к Илис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62