— Каменщики и плотники, чтобы заделать трещины; экономка, чтобы помогать вам; швея, чтобы штопать нашу одежду; скот, чтобы обеспечить нам хорошее пропитание; и пастушок, чтобы ухаживать за ним.
Илис была поражена до глубины души.
— Но как вы смогли позволить себе все это?
— Николас одолжил мне кое-какие деньги под залог владений маркиза Бредбери, — ответил он с печальной улыбкой. — Посторонний счел бы его простофилей, однако он уверен, что королева восстановит мое доброе имя.
— А как же Эдвард и его ложь? — пробормотала Илис.
Он убрал с ее щеки выбившуюся прядь.
— В последнее время я мало думал об этом человеке. Возможно, присутствие его племянницы остудило мою ненависть.
Илис ощутила, как ее охватывает нежность к нему, однако она не могла забыть, что стоит в своем грубом шерстяном платье перед мужчиной, облаченным в подбитый мехом плащ, бархатный дублет и сапоги из тонкой кожи. Она смущенно дотронулась до щеки в том месте, где касались его пальцы, и неуверенно проговорила:
— Вы превзошли себя, милорд, вы проявили неслыханную щедрость.
Обе женщины, возглавляемые Фичем, который тащил их багаж, поднялись по ступенькам. Илис отступила в зал и придержала для них дверь. Та, которая была постарше, снисходительно улыбнулась девушке, но вторая держалась с таким высокомерием, что своими манерами заткнула бы за пояс любую высокородную даму. Остановившись в нескольких шагах от двери, она с явным презрением осмотрелась по сторонам, потом повернулась к Илис и бросила на нее взгляд, преисполненный не меньшего пренебрежения.
Перед Фичем встала задача протиснуть в дверной проем свое толстое тело одновременно с багажом. Предприняв несколько попыток, он повернулся боком. Сделав заключительный бросок, он влетел в зал, подобно пробке из бутылки. Однако, несмотря на все его старания, корзины и баулы, которыми он нагрузился, рухнули на пол и разлетелись во все стороны.
— Что ты наделал, ты, неуклюжий болван! — набросилась на него более крупная из женщин. В ее речи слышался легкий германский акцент.
В тот момент, когда Максим входил в зал, он увидел, как она, по-королевски взмахнув рукой, приказала Илис немедленно помочь Фичу.
— Хватит лодырничать, девчонка! Помоги ему, а потом проводи меня и швею в наши комнаты.
— Нет, госпожа! — встревоженно воскликнул Фич, повернувшись к Илис. — Не надо утруждать себя!
— Госпожа?
Скептически вздернув брови, женщина оглядела Илис с ног до головы. Это разглядывание было настолько унизительно, что девушка залилась краской. Прекрасно понимая, что ее одежда никак не подходит для высокородной дамы, Илис, пригвожденная неодобрительным взглядом женщины, не нашлась, что ответить.
В дело вмешался Максим:
— Фрау Ганс, вот ваша новая хозяйка… госпожа Редборн.
— Значит, — начала женщина, продолжая пристально разглядывать платье Илис, — она не маркиза?
Заметив на широком лице фрау Ганс пренебрежительную усмешку, Максим почувствовал, как в нем поднимается раздражение. Выражение ее лица не оставляло сомнений в том, к какому выводу она пришла.
— Вас, фрау Ганс, наняли в качестве экономки. В ваши обязанности входит то, что вам прикажет делать госпожа Редборн. Если вас что-либо не устраивает, можете завтра же уехать. Я велю своим слугам отвезти вас в город.
Этот упрек, произнесенный спокойным голосом, заставил экономку замереть, и прошло довольно много времени, прежде чем она ответила:
— Entschuldigen Sie, mem Herr. Я не хотела никого обидеть.
— И в будущем постарайтесь не делать этого, — предостерег ее Максим и кивнул Фичу: — Покажи дамам их комнаты.
Дождавшись, пока они покинут зал, Максим повернулся к девушке, которая, казалось, превратилась в камень.
— Трудно за такой короткий срок подыскать хороших слуг, — пробормотал он, лаская взглядом ее поникшее лицо. — Если вам не подходит фрау Ганс, я сразу же уволю ее.
Чувствуя, что сейчас сорвется, Илис натянуто проговорила:
— Вы должны извинить меня.
Не успел он что-либо сказать, как она прижала кулачок к задрожавшим губам и метнулась к лестнице. Огорченный случившимся, Максим печально посмотрел ей вслед. Он видел, как ее лицо исказила гримаса боли, и мог понять ее, но почему-то у него возникло впечатление, что она винит во всем именно его.
Догнав ее на середине лестницы, он развернул девушку лицом к себе. Ее глаза были полны слез.
— Я вижу, что здесь нечто большее, чем простая досада, — прошептал он. — В чем дело?
— Вы… вы опозорили меня, милорд, — сквозь рыдания ответила Илис.
— Что? — Это слово против воли сорвалось с его губ.
Девушка вздрогнула, как от удара, и пристально посмотрела на него.
— Разве вы не поняли, что она подумала обо мне?
Максим без единого возражения принял ее обвинение.
— Я знаю, что скомпрометировал ваше доброе имя, Илис, но я не вижу другого способа исправить положение, кроме как обвенчаться. Я и так сделал все возможное. Ее можно запросто отправить обратно. Все, что от вас требуется, это сказать свое слово.
— Она смотрела на меня, словно я… вызывала у нее отвращение. — Илис устремила взгляд на свое шерстяное платье. — И у нее есть на это право. Я… я похожа… на какую-то поденщицу! — Она прижала к щеке дрожащую ладонь. — Как я могу общаться со слугами, которых вы наняли, и тем более ехать с Николасом в Любек, если так ужасно выгляжу?
Максим недовольно нахмурился. Так вот в чем дело! Николас! Значит, это для него она стремится выглядеть как можно лучше.
— Вы взяли у него деньги, чтобы заплатить за одежду. И что я теперь должен делать?
Илис подняла голову, на ее лице отразилась мольба.
— Я привезла с собой свои деньги, спрятав их под юбкой, и дала часть Николасу, чтобы он выгодно вложил их. Я никогда ничего у него не брала. И у вас тоже. Деньги, которые вы дали мне, были размещены у ростовщика под процент. Николас даст вам полный отчет.
Максим сцепил за спиной руки и посмотрел на девушку. У него был такой вид, словно он размышляет, стоит ли открывать ей свою тайну.
— Женщины, — пробормотал он. — Я никогда их не пойму. Они доставляют мне массу неприятностей и приводят в еще большее замешательство. Вы могли бы все объяснить, однако позволили мне думать, будто получили деньги от нас обоих.
— Пустите меня, дайте мне уйти до того, как сюда придет фрау Ганс, — попросила Илис. — Я не хочу, чтобы она нас видела.
— Пожалуйста, задержитесь на секунду, Илис. Я хочу сказать вам еще кое-что. Если фрау Райнхардт решила, что кто-то заслуживает ее внимания, значит, его заказы будут выполняться в первую очередь. — Он заметил, что его слова привели ее в некоторое смущение, и позволил себе улыбнуться. — Все платья, за исключением тех, что требуют примерки, уже готовы и доставлены сюда. Будь я на вашем месте, то поспешил бы в свою комнату и приготовился разбирать сундуки…
Резкий вздох оборвал его на полуслове, и в следующее мгновение Илис приподнялась на цыпочки и обвила руками его шею. Заставив Максима, которого приятно удивила внезапная смена ее настроения, пригнуть голову, она нежно коснулась губами его щеки.
— Спасибо, Максим, большое спасибо, — прошептала девушка в самое ухо.
Максим уже поднял руки, чтобы обхватить ее за тонкую талию, но Илис вывернулась и побежала вверх по лестнице.
— Фрау Райнхардт прислала швею, которая может подогнать по вас платья, — крикнул он ей вслед и спустя мгновение услышал, как хлопнула дверь ее спальни.
Максим спустился вниз и, подойдя к камину, протянул руки к огню. Воспоминания о засветившемся радостью лице девушки грели его сильнее, чем жаркое пламя, а мысль о том, чтобы сделать замок Фаулдер своим временным домом, приобретала в его голове все более отчетливые очертания. До того времени, когда они смогут вернуться в Англию, замок станет райским островком для них обоих.
Илис проснулась как от толчка, ее тело было покрыто холодным потом. Она еще не пришла в себя от приснившегося ей кошмара. Ей снился отец. Он находился в каком-то мрачном и недобром месте, его руки и ноги были скованы длинной цепью, которая позвякивала при каждом шаге. Босиком, он медленно двигался по холодному каменному полу. Одной из стен его тюрьмы служила решетка. Из сна девушку вырвало видение, сменившее образ томящегося в тюрьме отца: ей показалось, что на нее устремлен глубокий, тревожный и горящий взгляд пары глаз, неестественно огромных и прозрачных, как тонкая вуаль.
Забеспокоившись, Илис выбралась из уютной кровати, застеленной чистыми и душистыми простынями, и закрыла ее одеялом, чтобы сохранить тепло до своего возвращения. Она накинула длинный бархатный халат и сунула ноги в домашние туфельки, не испытывая удовольствия оттого, что теперь ее окружает такая роскошь. Какое это имеет значение, если ее отец терпит страшные лишения?
Положив несколько поленьев на тлеющие угли, Илис подвинула к камину стул и села. Ночной кошмар превратил ее сознание в огромную пустыню, и сколько она ни металась, ей так и не удалось найти уютное пристанище для своих мыслей, дабы дать им успокоиться.
Наконец она заставила себя тщательно проанализировать события последних недель. Воспоминания о Максиме мгновенно изгнали печаль из ее сердца. Его манеры отличались совершенством, а как поклонник он был безупречен. Он льстил ей, баловал ее, поддразнивал и доставлял удовольствие, пробуждая в ней восхитительное ощущение подъема. Впервые в жизни за ней ухаживал мужчина, достаточно зрелый для того, чтобы отдавать себе отчет в том, к чему он стремится, и быть уверенным в себе и в своем даре убеждения. Легкое прикосновение его тонких пальцев к ее руке или щеке было способно вызвать в ее теле восторженный трепет и наполнить душу счастьем.
Прошло Рождество. И слуги, и господа радостно встретили этот праздник. Даже фрау Ганс, слушавшая веселые истории, которые они по очереди рассказывали, сидя вокруг очага, позволила себе пару раз рассмеяться. Оказавшись с Илис наедине, Максим преподнес ей шкатулку, украшенную драгоценными камнями, и тихим, хриплым голосом попросил использовать ее для завоеванных ею сердец. Илис хорошо помнила, что испытала, когда он приник поцелуем к ее руке.
Все последнее время они были доверху загружены работой: Илис вводила экономку в курс дел, а Максим давал указания плотникам. Швею посадили шить шторы и пологи для кроватей. Для этого выбрали очень плотную ткань, чтобы она защищала от сквозняков. Каменные полы застелили коврами, стулья закрыли чехлами.
Когда на окнах в спальне Илис появились бархатные шторы, комната наполнилась уютом. Этому в не меньшей степени способствовал новый полог. Девушке теперь доставляло истинное наслаждение сворачиваться калачиком в роскошной кровати и отдаваться во власть Морфея. Стоявшая в углу медная ванна, почищенная и отполированная, теперь блестела словно зеркало.
Вместе с обустройством замка к Илис приходило чувство безопасности. Ей больше не надо было страшиться наступления ночи. На внешней стене были установлены небольшие пушки, привезенные Максимом из города, а отремонтированная решетка ежевечерне опускалась, после того как запирались створки ворот.
И все же последние недели дались Илис с большим трудом, потому что она пребывала в постоянной борьбе со своими эмоциями. Долгие часы, проведенные с Максимом в ограниченном пространстве замка Фаулдер, медленно, но верно разрушали некогда прочную стену ее обороны. Его заботливость и внимание привели к тому, что в ней стали происходить изменения — изменения, плохо сказывавшиеся на ее слабеющей воле. Владевшее ею томление казалось Илис чужеродным и непонятным, а горевшее в пей желание вызывало настороженность. Никогда в жизни она не испытывала потребности в мужском обществе — сейчас же ей безумно хотелось, чтобы он был рядом. Ей нравилось его внимание. Его прикосновения выглядели как случайные, и ее охватывало страстное желание разрешать себе такие же вольности, но для этого нужно было перейти определенную грань. Ее до сих пор изумлял поднявшийся в ее душе ураган, когда однажды утром она увидела его без рубашки, и ей стоило огромного труда не смотреть на его мускулистую грудь. Она получала чувственное наслаждение, когда ее взгляд падал на этого мужчину. Каждая линия его тела — выпуклые мышцы, плоский живот, стройные ноги, широкие плечи, которые в сочетании образовывали великолепную мужскую фигуру, — прочно запечатлелась в ее сознании. Нередко ей приходилось опускать глаза и прятать пылавшие ярким румянцем щеки, чтобы скрыть отражавшееся на ее лице восхищение. Воображение заставляло ее срывать с Максима внешние покровы. Ее взгляд проникал гораздо глубже, и, будучи чрезвычайно чувственной натурой, она хотела вновь и вновь смотреть на то, что видел ее внутренний взор.
Илис медленно прошлась по комнате. Все, что творилось с ней, являлось исключительно ее проблемой, потому что Максим совершенно явственно дал ей понять, что хочет ее так, как мужчина может хотеть женщину. Но она отказала им обоим, острым каблуком сдержанности придавив владевшее ими желание. Однако томление не отпускало ее, заставляя метаться в поисках успокоения, — и не находить его.
Ее глаза устремились к гобелену. Казалось, он притягивает ее взгляд. Она догадывалась, куда ведет потайная дверь, и ее охватило стремительно возраставшее любопытство. Разве можно найти более удобное время для проверки своих предположений, чем когда Максим спит и, следовательно, не узнает о ее появлении в своей комнате.
Илис зажгла свечку и, прикрыв ее рукой, скользнула за тяжелое полотнище. Ее решимость была настолько велика, что никакая сила не заставила бы ее отказаться от своей затеи, даже летучие мыши, прежде населявшие таинственное помещение. Бесшумно отодвинув приделанную Спенсом задвижку, она открыла дверцу.
Приподняв свечу, чтобы разогнать царивший там мрак, Илис прошла за стенку камина и направилась к узкой лестнице. Тщательно проверяя каждую ступеньку, она осторожно поднялась наверх и обнаружила запертую дверь. Поставив свечу на пол, она осторожно потянула за ушко задвижки. Дверь отворилась совершенно бесшумно, и, переступив порог, девушка услышала мерное дыхание мужчины, спавшего на кровати, скрытой под бархатным пологом. Низкое пламя камина наполняло комнату причудливыми тенями.
Нервы Илис, пробравшейся к кровати, были натянуты до предела. На подушке покоилась темноволосая голова владельца замка Фаулдер. Он лежал на левом боку, спиной к девушке, и был укрыт одеялом только до половины бедер. Уродливый ярко-красный шрам нарушал совершенство линий его спины, и Илис стало понятно, почему временами его лицо искажала гримаса боли.
В ней поднялась волна жалости и сострадания, когда она представила, какие муки ему пришлось вынести, когда Фич и Спенс вытащили его из реки и под покровом ночи принесли в гостиницу в Элсатии. Николас говорил, что Максим был на грани смерти, и по всей Англии распространилось известие о том, что он якобы умер.
Максим зашевелился и перевернулся на спину. Илис затаила дыхание. Глубоко вздохнув, он закинул руку за голову. Девушка боялась двинуться, она не решалась дышать, но ее глаза жили своей жизнью, путешествуя по его телу. Илис даже покраснела от своей смелости. Ее взгляд устремился к его груди, потом спустился к талии и проследовал к плоскому и твердому животу с полоской курчавых волос. Она заметила, что шрам, пересекавший его спину, шел по ребрам, и, решив узнать, где же он заканчивается, наклонилась над Максимом.
Внезапно длинные пальцы сжались на ее запястье, и девушка вскрикнула, почувствовав, как его рука тянет ее вниз. Максим крепко прижал ее к себе. Несколько секунд Илис удивленно смотрела в его лицо, освещенное золотистыми отблесками огня в камине. Она увидела, как в темноте блеснули его белые зубы, и подумала, что его улыбка скорее похожа на злобную ухмылку.
— Ну? Где ведро с холодной водой? — В его тихом низком голосе звучали веселые нотки. — Что скажете, сударыня? Вы опять притащили какую-нибудь гадость, чтобы подложить мне в постель?
— Отпустите меня! — выдохнула Илис. Чтобы встать, она оперлась на его обнаженную грудь.
— Не сейчас, — прошептал Максим, придерживая левой рукой ее за голову.
Немного приподнявшись, он потянулся к ней. Илис отпрянула, но его рука не отпустила ее, и она оказалась плененной в его нежных, но настойчивых объятиях. Воспользовавшись своим преимуществом, Максим прикоснулся к ее губам легким поцелуем, который пробудил в ней желание. Беспокойство исчезло, а сомнения испарились под натиском его ласки. Его губы приоткрылись, и он приник к ее губам, медленными глотками впитывая в себя их сладкий нектар. Илис почувствовала, что пьянеет от его поцелуев. Его страсть воспламенила ее, его язык зажег в ней всепоглощающий огонь. Когда его губы спустились к ее шее, девушка застонала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Илис была поражена до глубины души.
— Но как вы смогли позволить себе все это?
— Николас одолжил мне кое-какие деньги под залог владений маркиза Бредбери, — ответил он с печальной улыбкой. — Посторонний счел бы его простофилей, однако он уверен, что королева восстановит мое доброе имя.
— А как же Эдвард и его ложь? — пробормотала Илис.
Он убрал с ее щеки выбившуюся прядь.
— В последнее время я мало думал об этом человеке. Возможно, присутствие его племянницы остудило мою ненависть.
Илис ощутила, как ее охватывает нежность к нему, однако она не могла забыть, что стоит в своем грубом шерстяном платье перед мужчиной, облаченным в подбитый мехом плащ, бархатный дублет и сапоги из тонкой кожи. Она смущенно дотронулась до щеки в том месте, где касались его пальцы, и неуверенно проговорила:
— Вы превзошли себя, милорд, вы проявили неслыханную щедрость.
Обе женщины, возглавляемые Фичем, который тащил их багаж, поднялись по ступенькам. Илис отступила в зал и придержала для них дверь. Та, которая была постарше, снисходительно улыбнулась девушке, но вторая держалась с таким высокомерием, что своими манерами заткнула бы за пояс любую высокородную даму. Остановившись в нескольких шагах от двери, она с явным презрением осмотрелась по сторонам, потом повернулась к Илис и бросила на нее взгляд, преисполненный не меньшего пренебрежения.
Перед Фичем встала задача протиснуть в дверной проем свое толстое тело одновременно с багажом. Предприняв несколько попыток, он повернулся боком. Сделав заключительный бросок, он влетел в зал, подобно пробке из бутылки. Однако, несмотря на все его старания, корзины и баулы, которыми он нагрузился, рухнули на пол и разлетелись во все стороны.
— Что ты наделал, ты, неуклюжий болван! — набросилась на него более крупная из женщин. В ее речи слышался легкий германский акцент.
В тот момент, когда Максим входил в зал, он увидел, как она, по-королевски взмахнув рукой, приказала Илис немедленно помочь Фичу.
— Хватит лодырничать, девчонка! Помоги ему, а потом проводи меня и швею в наши комнаты.
— Нет, госпожа! — встревоженно воскликнул Фич, повернувшись к Илис. — Не надо утруждать себя!
— Госпожа?
Скептически вздернув брови, женщина оглядела Илис с ног до головы. Это разглядывание было настолько унизительно, что девушка залилась краской. Прекрасно понимая, что ее одежда никак не подходит для высокородной дамы, Илис, пригвожденная неодобрительным взглядом женщины, не нашлась, что ответить.
В дело вмешался Максим:
— Фрау Ганс, вот ваша новая хозяйка… госпожа Редборн.
— Значит, — начала женщина, продолжая пристально разглядывать платье Илис, — она не маркиза?
Заметив на широком лице фрау Ганс пренебрежительную усмешку, Максим почувствовал, как в нем поднимается раздражение. Выражение ее лица не оставляло сомнений в том, к какому выводу она пришла.
— Вас, фрау Ганс, наняли в качестве экономки. В ваши обязанности входит то, что вам прикажет делать госпожа Редборн. Если вас что-либо не устраивает, можете завтра же уехать. Я велю своим слугам отвезти вас в город.
Этот упрек, произнесенный спокойным голосом, заставил экономку замереть, и прошло довольно много времени, прежде чем она ответила:
— Entschuldigen Sie, mem Herr. Я не хотела никого обидеть.
— И в будущем постарайтесь не делать этого, — предостерег ее Максим и кивнул Фичу: — Покажи дамам их комнаты.
Дождавшись, пока они покинут зал, Максим повернулся к девушке, которая, казалось, превратилась в камень.
— Трудно за такой короткий срок подыскать хороших слуг, — пробормотал он, лаская взглядом ее поникшее лицо. — Если вам не подходит фрау Ганс, я сразу же уволю ее.
Чувствуя, что сейчас сорвется, Илис натянуто проговорила:
— Вы должны извинить меня.
Не успел он что-либо сказать, как она прижала кулачок к задрожавшим губам и метнулась к лестнице. Огорченный случившимся, Максим печально посмотрел ей вслед. Он видел, как ее лицо исказила гримаса боли, и мог понять ее, но почему-то у него возникло впечатление, что она винит во всем именно его.
Догнав ее на середине лестницы, он развернул девушку лицом к себе. Ее глаза были полны слез.
— Я вижу, что здесь нечто большее, чем простая досада, — прошептал он. — В чем дело?
— Вы… вы опозорили меня, милорд, — сквозь рыдания ответила Илис.
— Что? — Это слово против воли сорвалось с его губ.
Девушка вздрогнула, как от удара, и пристально посмотрела на него.
— Разве вы не поняли, что она подумала обо мне?
Максим без единого возражения принял ее обвинение.
— Я знаю, что скомпрометировал ваше доброе имя, Илис, но я не вижу другого способа исправить положение, кроме как обвенчаться. Я и так сделал все возможное. Ее можно запросто отправить обратно. Все, что от вас требуется, это сказать свое слово.
— Она смотрела на меня, словно я… вызывала у нее отвращение. — Илис устремила взгляд на свое шерстяное платье. — И у нее есть на это право. Я… я похожа… на какую-то поденщицу! — Она прижала к щеке дрожащую ладонь. — Как я могу общаться со слугами, которых вы наняли, и тем более ехать с Николасом в Любек, если так ужасно выгляжу?
Максим недовольно нахмурился. Так вот в чем дело! Николас! Значит, это для него она стремится выглядеть как можно лучше.
— Вы взяли у него деньги, чтобы заплатить за одежду. И что я теперь должен делать?
Илис подняла голову, на ее лице отразилась мольба.
— Я привезла с собой свои деньги, спрятав их под юбкой, и дала часть Николасу, чтобы он выгодно вложил их. Я никогда ничего у него не брала. И у вас тоже. Деньги, которые вы дали мне, были размещены у ростовщика под процент. Николас даст вам полный отчет.
Максим сцепил за спиной руки и посмотрел на девушку. У него был такой вид, словно он размышляет, стоит ли открывать ей свою тайну.
— Женщины, — пробормотал он. — Я никогда их не пойму. Они доставляют мне массу неприятностей и приводят в еще большее замешательство. Вы могли бы все объяснить, однако позволили мне думать, будто получили деньги от нас обоих.
— Пустите меня, дайте мне уйти до того, как сюда придет фрау Ганс, — попросила Илис. — Я не хочу, чтобы она нас видела.
— Пожалуйста, задержитесь на секунду, Илис. Я хочу сказать вам еще кое-что. Если фрау Райнхардт решила, что кто-то заслуживает ее внимания, значит, его заказы будут выполняться в первую очередь. — Он заметил, что его слова привели ее в некоторое смущение, и позволил себе улыбнуться. — Все платья, за исключением тех, что требуют примерки, уже готовы и доставлены сюда. Будь я на вашем месте, то поспешил бы в свою комнату и приготовился разбирать сундуки…
Резкий вздох оборвал его на полуслове, и в следующее мгновение Илис приподнялась на цыпочки и обвила руками его шею. Заставив Максима, которого приятно удивила внезапная смена ее настроения, пригнуть голову, она нежно коснулась губами его щеки.
— Спасибо, Максим, большое спасибо, — прошептала девушка в самое ухо.
Максим уже поднял руки, чтобы обхватить ее за тонкую талию, но Илис вывернулась и побежала вверх по лестнице.
— Фрау Райнхардт прислала швею, которая может подогнать по вас платья, — крикнул он ей вслед и спустя мгновение услышал, как хлопнула дверь ее спальни.
Максим спустился вниз и, подойдя к камину, протянул руки к огню. Воспоминания о засветившемся радостью лице девушки грели его сильнее, чем жаркое пламя, а мысль о том, чтобы сделать замок Фаулдер своим временным домом, приобретала в его голове все более отчетливые очертания. До того времени, когда они смогут вернуться в Англию, замок станет райским островком для них обоих.
Илис проснулась как от толчка, ее тело было покрыто холодным потом. Она еще не пришла в себя от приснившегося ей кошмара. Ей снился отец. Он находился в каком-то мрачном и недобром месте, его руки и ноги были скованы длинной цепью, которая позвякивала при каждом шаге. Босиком, он медленно двигался по холодному каменному полу. Одной из стен его тюрьмы служила решетка. Из сна девушку вырвало видение, сменившее образ томящегося в тюрьме отца: ей показалось, что на нее устремлен глубокий, тревожный и горящий взгляд пары глаз, неестественно огромных и прозрачных, как тонкая вуаль.
Забеспокоившись, Илис выбралась из уютной кровати, застеленной чистыми и душистыми простынями, и закрыла ее одеялом, чтобы сохранить тепло до своего возвращения. Она накинула длинный бархатный халат и сунула ноги в домашние туфельки, не испытывая удовольствия оттого, что теперь ее окружает такая роскошь. Какое это имеет значение, если ее отец терпит страшные лишения?
Положив несколько поленьев на тлеющие угли, Илис подвинула к камину стул и села. Ночной кошмар превратил ее сознание в огромную пустыню, и сколько она ни металась, ей так и не удалось найти уютное пристанище для своих мыслей, дабы дать им успокоиться.
Наконец она заставила себя тщательно проанализировать события последних недель. Воспоминания о Максиме мгновенно изгнали печаль из ее сердца. Его манеры отличались совершенством, а как поклонник он был безупречен. Он льстил ей, баловал ее, поддразнивал и доставлял удовольствие, пробуждая в ней восхитительное ощущение подъема. Впервые в жизни за ней ухаживал мужчина, достаточно зрелый для того, чтобы отдавать себе отчет в том, к чему он стремится, и быть уверенным в себе и в своем даре убеждения. Легкое прикосновение его тонких пальцев к ее руке или щеке было способно вызвать в ее теле восторженный трепет и наполнить душу счастьем.
Прошло Рождество. И слуги, и господа радостно встретили этот праздник. Даже фрау Ганс, слушавшая веселые истории, которые они по очереди рассказывали, сидя вокруг очага, позволила себе пару раз рассмеяться. Оказавшись с Илис наедине, Максим преподнес ей шкатулку, украшенную драгоценными камнями, и тихим, хриплым голосом попросил использовать ее для завоеванных ею сердец. Илис хорошо помнила, что испытала, когда он приник поцелуем к ее руке.
Все последнее время они были доверху загружены работой: Илис вводила экономку в курс дел, а Максим давал указания плотникам. Швею посадили шить шторы и пологи для кроватей. Для этого выбрали очень плотную ткань, чтобы она защищала от сквозняков. Каменные полы застелили коврами, стулья закрыли чехлами.
Когда на окнах в спальне Илис появились бархатные шторы, комната наполнилась уютом. Этому в не меньшей степени способствовал новый полог. Девушке теперь доставляло истинное наслаждение сворачиваться калачиком в роскошной кровати и отдаваться во власть Морфея. Стоявшая в углу медная ванна, почищенная и отполированная, теперь блестела словно зеркало.
Вместе с обустройством замка к Илис приходило чувство безопасности. Ей больше не надо было страшиться наступления ночи. На внешней стене были установлены небольшие пушки, привезенные Максимом из города, а отремонтированная решетка ежевечерне опускалась, после того как запирались створки ворот.
И все же последние недели дались Илис с большим трудом, потому что она пребывала в постоянной борьбе со своими эмоциями. Долгие часы, проведенные с Максимом в ограниченном пространстве замка Фаулдер, медленно, но верно разрушали некогда прочную стену ее обороны. Его заботливость и внимание привели к тому, что в ней стали происходить изменения — изменения, плохо сказывавшиеся на ее слабеющей воле. Владевшее ею томление казалось Илис чужеродным и непонятным, а горевшее в пей желание вызывало настороженность. Никогда в жизни она не испытывала потребности в мужском обществе — сейчас же ей безумно хотелось, чтобы он был рядом. Ей нравилось его внимание. Его прикосновения выглядели как случайные, и ее охватывало страстное желание разрешать себе такие же вольности, но для этого нужно было перейти определенную грань. Ее до сих пор изумлял поднявшийся в ее душе ураган, когда однажды утром она увидела его без рубашки, и ей стоило огромного труда не смотреть на его мускулистую грудь. Она получала чувственное наслаждение, когда ее взгляд падал на этого мужчину. Каждая линия его тела — выпуклые мышцы, плоский живот, стройные ноги, широкие плечи, которые в сочетании образовывали великолепную мужскую фигуру, — прочно запечатлелась в ее сознании. Нередко ей приходилось опускать глаза и прятать пылавшие ярким румянцем щеки, чтобы скрыть отражавшееся на ее лице восхищение. Воображение заставляло ее срывать с Максима внешние покровы. Ее взгляд проникал гораздо глубже, и, будучи чрезвычайно чувственной натурой, она хотела вновь и вновь смотреть на то, что видел ее внутренний взор.
Илис медленно прошлась по комнате. Все, что творилось с ней, являлось исключительно ее проблемой, потому что Максим совершенно явственно дал ей понять, что хочет ее так, как мужчина может хотеть женщину. Но она отказала им обоим, острым каблуком сдержанности придавив владевшее ими желание. Однако томление не отпускало ее, заставляя метаться в поисках успокоения, — и не находить его.
Ее глаза устремились к гобелену. Казалось, он притягивает ее взгляд. Она догадывалась, куда ведет потайная дверь, и ее охватило стремительно возраставшее любопытство. Разве можно найти более удобное время для проверки своих предположений, чем когда Максим спит и, следовательно, не узнает о ее появлении в своей комнате.
Илис зажгла свечку и, прикрыв ее рукой, скользнула за тяжелое полотнище. Ее решимость была настолько велика, что никакая сила не заставила бы ее отказаться от своей затеи, даже летучие мыши, прежде населявшие таинственное помещение. Бесшумно отодвинув приделанную Спенсом задвижку, она открыла дверцу.
Приподняв свечу, чтобы разогнать царивший там мрак, Илис прошла за стенку камина и направилась к узкой лестнице. Тщательно проверяя каждую ступеньку, она осторожно поднялась наверх и обнаружила запертую дверь. Поставив свечу на пол, она осторожно потянула за ушко задвижки. Дверь отворилась совершенно бесшумно, и, переступив порог, девушка услышала мерное дыхание мужчины, спавшего на кровати, скрытой под бархатным пологом. Низкое пламя камина наполняло комнату причудливыми тенями.
Нервы Илис, пробравшейся к кровати, были натянуты до предела. На подушке покоилась темноволосая голова владельца замка Фаулдер. Он лежал на левом боку, спиной к девушке, и был укрыт одеялом только до половины бедер. Уродливый ярко-красный шрам нарушал совершенство линий его спины, и Илис стало понятно, почему временами его лицо искажала гримаса боли.
В ней поднялась волна жалости и сострадания, когда она представила, какие муки ему пришлось вынести, когда Фич и Спенс вытащили его из реки и под покровом ночи принесли в гостиницу в Элсатии. Николас говорил, что Максим был на грани смерти, и по всей Англии распространилось известие о том, что он якобы умер.
Максим зашевелился и перевернулся на спину. Илис затаила дыхание. Глубоко вздохнув, он закинул руку за голову. Девушка боялась двинуться, она не решалась дышать, но ее глаза жили своей жизнью, путешествуя по его телу. Илис даже покраснела от своей смелости. Ее взгляд устремился к его груди, потом спустился к талии и проследовал к плоскому и твердому животу с полоской курчавых волос. Она заметила, что шрам, пересекавший его спину, шел по ребрам, и, решив узнать, где же он заканчивается, наклонилась над Максимом.
Внезапно длинные пальцы сжались на ее запястье, и девушка вскрикнула, почувствовав, как его рука тянет ее вниз. Максим крепко прижал ее к себе. Несколько секунд Илис удивленно смотрела в его лицо, освещенное золотистыми отблесками огня в камине. Она увидела, как в темноте блеснули его белые зубы, и подумала, что его улыбка скорее похожа на злобную ухмылку.
— Ну? Где ведро с холодной водой? — В его тихом низком голосе звучали веселые нотки. — Что скажете, сударыня? Вы опять притащили какую-нибудь гадость, чтобы подложить мне в постель?
— Отпустите меня! — выдохнула Илис. Чтобы встать, она оперлась на его обнаженную грудь.
— Не сейчас, — прошептал Максим, придерживая левой рукой ее за голову.
Немного приподнявшись, он потянулся к ней. Илис отпрянула, но его рука не отпустила ее, и она оказалась плененной в его нежных, но настойчивых объятиях. Воспользовавшись своим преимуществом, Максим прикоснулся к ее губам легким поцелуем, который пробудил в ней желание. Беспокойство исчезло, а сомнения испарились под натиском его ласки. Его губы приоткрылись, и он приник к ее губам, медленными глотками впитывая в себя их сладкий нектар. Илис почувствовала, что пьянеет от его поцелуев. Его страсть воспламенила ее, его язык зажег в ней всепоглощающий огонь. Когда его губы спустились к ее шее, девушка застонала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62