— Было бы глупо воспринимать все это по-другому.
— Глупость — это то состояние, которого мужчина достигает собственными усилиями, и вы многократно доказали это на своем примере, милорд. И здесь бессильны любые доводы.
Николас разразился громким смехом, откинувшись на спинку. Он был безмерно рад присутствовать при том, как маркизу дали отпор. Редкий случай, чтобы молоденькая девушка оказалась столь стойкой в своем презрении к его светлости. Обычно они бросались к нему в объятия, моля его о благосклонности и суля неземное блаженство. Ни одна из этих обожательниц не взяла на себя труд понять главную черту его характера. Максим предпочитал победу, заработанную в трудной погоне, в смертельном поединке, и никогда не ценил то, что приобреталось без особых усилий с его стороны. А ведь действительно, размышлял Николас, наблюдая за бесконечными ссорами и перепалками сидевшей перед ним пары, если его друг перестанет печалиться об Арабелле, эта девушка будет первой, за кем он начнет охоту. Пожалуй, тому, кто отдал ей свое сердце, нужно почаще напоминать Максиму о его утраченной любви, чтобы помешать ему увидеть, сколь редкое сокровище находится рядом с ним, буквально на расстоянии вытянутой руки.
Ясно представляя теперь, какова его цель, Николас решил перевести разговор на ту, которая навеки была потеряна для Максима.
— Я слышал, что через несколько дней после свадьбы Реланд и Арабелла отправились ф Лондон и она заказала себе полный гардероб, чтобы было ф чем предстать ко двору. Еще мне говорили, что ее платья обошлись ему ф целое состояние. — Он улыбнулся. — Наверняка он был хорошо фознагражден за это.
Илис удивленно приподняла бровь и, встретившись взглядом с Максимом, с легким упреком произнесла:
— Во всяком случае, Реланд знает, как обращаться с дамой.
Максим фыркнул:
— Моя дорогая Илис, вам бы очень не понравилось, если бы у меня были такие же, как у этого дурня, манеры. — Усмехнувшись, он добавил: — Осмелюсь заметить, он воспользуется любовным пылом девушки, чтобы подчинить ее, а потом потребует от нее благодарности за свое внимание.
— Как, милорд, вы порочите человека в его отсутствие? — с невинным видом осведомилась Илис. Хотя в том, что касалось Реланда, она придерживалась такого же мнения, ей совсем не хотелось признаваться в этом Максиму, дабы не доставлять ему удовольствия. — Вы шпионили за ним, раз вам так хорошо известны все его недостатки, или вы настолько уверены в своей способности очаровать любую женщину, если считаете себя вправе судить о Реланде?
Максим рассмеялся.
— Едва ли мне надо следить за человеком, чтобы определить глубину его грубости и черствости, что же касается второго… да! — Опершись локтями на стол, он наклонился и устремил на девушку пристальный взгляд. — Если бы вам, прекрасная Илис, довелось хоть раз услышать, как бахвалится Реланд, вы бы поняли, что его заботит только собственное удовольствие и он совершенно безразличен к тому, что испытывает женщина. Разве может хвастаться тот, кто покидает свою возлюбленную, оставив ее томиться страстью?
Николас забеспокоился, когда девушка в некотором замешательстве вздернула брови. С лица Максима сползла улыбка. Было совершенно очевидно, что Илис не имеет ни малейшего представления, о чем говорит маркиз, и Николас испугался, как бы ее наивность не заинтриговала его приятеля настолько, чтобы у него появилось желание проверить глубину… или отсутствие знаний в этой области.
К облегчению капитана, принесли мясо и овощи, разложенные на деревянных блюдах. Еды было достаточно, чтобы удовлетворить самые смелые запросы изголодавшегося гурмана, и капитан в предвкушении потер руки, давая понять своим собеседникам, что сгорает от нетерпения. Но Максим, чье внимание было сосредоточено на Илис, не выказал особого энтузиазма.
— Давай ешь, Максим, — принялся уговаривать его Николас. — Хватит на фсех.
— Это точно, — согласился тот, окидывая взглядом стол. — Но я предпочитаю ужинать дома.
— Дома? — в полном изумлении переспросил Николас. — Ты говоришь так, словно уже полюбил замок Фаулдер.
— Там гораздо лучше, чем в тех хибарах, где мне приходилось ночевать, и не хуже, чем во многих других домах. У меня есть очаг, чтобы обогреться, удобная постель, чтобы отдохнуть, и вполне прочная крыша, чтобы укрыться от непогоды.
Внезапно Илис закашлялась. Ее горло сдавил спазм, потому что его слова об удобной постели напомнили ей о подстроенной для него ловушке. На мгновение в ней заговорила совесть, уколы которой были значительно мучительнее, чем те, что придется вытерпеть Максиму. Однако ее жалость тут же улетучилась, как только она убедила себя, что это всего лишь малая толика того, что он заслуживал. Она выдавила из себя улыбку и, сглотнув под вопросительными взглядами мужчин, продолжила трапезу.
Николас вернулся к прерванному спору, дабы предупредить любые попытки Максима поторопить Илис, чтобы увезти ее.
— Я обижусь, дружище, если ты откажешься от моего гостеприимства. Фот, — он протянул ему деревянную тарелку, — я слезно молю тебя отведать этих кушаний и забыть о том, что так• далеко от тебя. Здесь гораздо фкуснее.
Откинувшись на спинку стула, Максим задумался. В словах Николаса он услышал гораздо больше, чем тот подразумевал. Не составляет особого труда забыть о той, оставшейся в Англии, когда рядом с тобой есть женщина, что манит и искушает тебя.
— Николас, твоя мудрость изумляет меня, — заявил он. — Я с удовольствием поужинаю с тобой. — Взяв кусок сочного поросенка и положив его на тарелку, он ответил приглашением, которого, как догадывался, ожидал от него капитан. — Не сомневаюсь, что ты обязательно приедешь в замок Фаулдер и поужинаешь со мной, когда у тебя выдастся свободное время.
— Конечно! — с радостью воскликнул Николас и, в свою очередь, великодушно предложил: — Ф следующем месяце я собираюсь съездить ф Любек, чтобы навестить матушку. Она наверняка посчитает верхом неприличия, если мы с Илис отправимся фдвоем, поэтому я надеюсь, что ты согласишься сопровождать нас. Максим, ты лучше всех подходишь для подобной роли.
— Ничто не помешает мне поехать с вами, — ответил Максим. — Надеюсь, в Любеке у меня будет возможность посетить Карра Хиллиарда.
— Сколько жизней у тебя осталось, друг мой? — с сомнением проговорил капитан. — Ты уже однажды спускался ф «долину смерти», и я осмелюсь напомнить тебе, что тогда ты спасся только чудом. Когда же ты перестанешь дразнить смерть и признаешь, что смертен?
У Илис почему-то сразу же пропал аппетит, и она положила вилку. Разве можно поверить в то, что ее волнует судьба человека, который силой вырвал ее из дома, однако предупреждение Николаса, произнесенное серьезным тоном, вселило в душу девушки необъяснимый ужас.
Не обратив внимания на озабоченные лица собеседников, Максим усмехнулся:
— Ну-ну, Николас, своим мрачным настроением ты испортил всем ужин. Есть многое, за что мы должны быть благодарны судьбе.
— Ja, это правда. Я действительно фезучий человек.
Его взгляд остановился на Илис. Максим безошибочно определил, что глаза капитана светятся счастьем, и воспринял этот факт как нечто значительное. Совершенно ясно, что Николас с каждым днем все сильнее увлекается девушкой. Фон Райан рассмеялся и хлопнул рукой по столу.
— А ты, мой друг, начинаешь новую жизнь здесь, ф Гамбурге, и радуешься, что остался жив. Как ты правильно сказал, у нас есть много причин быть благодарными судьбе.
— Да и дела идут неплохо, — растягивая слова, добавил Максим, пристально глядя на Илис, которая погрузилась в глубокую задумчивость. Он спросил себя, где блуждают ее мысли — идет ли она по дороге, возвращавшей ее к похищению, или проносится мимо других воспоминаний, которые дороги ее сердцу? — А что вы скажете, сударыня? У вас есть причины быть благодарной?
Их взгляды встретились, и на мгновение, понадобившееся Илис, чтобы найти в глубине зеленых глаз обычную для Максима насмешку, воцарилась тишина. Но насмешки не было. Напротив, девушка обнаружила в них искреннюю заинтересованность и поняла, что он с уважением относится к ее праву иметь собственное мнение.
— Я дорожу тем, что жива, — тихо ответила она. — Но это не единственная причина, чтобы испытывать благодарность: ведь живой человек может быть несчастным. Только сердце определяет, какова истинная ценность возможности жить и дышать. Это не зависит ни от славы, ни от состояния. Нищий может быть счастлив и довольствоваться малым, в то время как богатый будет рассматривать смерть как избавление. И ответ на этот вопрос спрятан глубоко в сердце.
— Как точно подмечено, — с удивлением заметил Максим.
Его и в самом деле изумило, что у молодой девушки столько мудрости. Внезапно он со всей ясностью осознал, что за долгое время, пока ухаживал за Арабеллой, ее высказывания ни разу не произвели на него впечатления и не поразили своим глубокомыслием.
— И что же горит в вашем сердце, сударыня? Что вы собираетесь сделать со своей жизнью, и каковы ваши намерения?
— Мне очень хочется разыскать своего отца и освободить его, — со всей искренностью ответила Илис. — Мне не будет покоя, пока я не найду его.
— Но вы даже не упомянули о желании обрести свободу для себя, — заметил Максим.
Странно, но собственная свобода уже не была для нее настоятельной потребностью. Она задумывалась об этом только тогда, когда размышляла, как спасти отца.
— Я же ответила вам, — проговорила Илис. — Вам уже известно мое отношение к этому вопросу.
Николас почувствовал себя неуютно из-за того, что они, занятые своей беседой, совсем забыли о нем, хотя наверняка тут не было никакого умысла. Отхлебнув вина, он принялся обдумывать, чем бы вновь заинтересовать их. Он покашлял, стараясь привлечь их внимание.
— Ja, спорим, к завтрашнему утру погода изменится. Такое потепление совсем необычно для конца декабря.
Максим вспомнил о правилах приличия и перевел разговор на тему, которая была капитану ближе всего:
— Какие новости доходят до тебя из-за моря, Николас? Что происходит в мире?
Николас пожал плечами:
— Ф это фремя года слухи распространяются медленно, дружище. Но я слышал, что после падения Антверпена Елизавета согласилась фыслать довольно значительные силы под командованием Лестера на помощь голландским провинциям. После убийства Фильгсльма Оранского Фарнезе превратился ф мстительное чудовище и представляет огромную опасность для Англии. Елизавета и так довольно долго фоздерживается от объявления Испании фойны и продолжает игру с Филиппом, поощряя свои корабли незаметно обчищать его карманы. Ее Морской Пес бродит по морям ф поисках испанских судов, чтобы грабить их. Его недавний договор с Нидерландами обязательно приведет к открытому конфликту между Англией и Испанией. — Рассмеявшись, Николас добавил: — Пока на английском троне фосседает эта женщина, у испанцев есть фсе причины дрожать от страха. Она хитрая бабенка, это уж точно.
Максим в задумчивости водил пальцем по краю кружки.
— Полагаю, в скором времени Филипп устанет от борьбы с голландцами. Эта склока тянется более двадцати лет.
— Ja, после смерти отца, когда Филипп получил фласть над провинциями, он и инквизиция изо фсех сил пытались не пустить кальвинистов в Нидерланды. Уже много лет испанская монархия федет там непрекращающуюся борьбу, но ф последнее фремя фозникло гораздо больше поводов для настоящей фойны.
— Ты не можешь проявлять лояльность к испанцам, когда твоя мать — голландка, — заметил Максим.
— Ach! Моя мать ненавидит их! Семнадцать лет назад Альба со своим Советом Крови казнил ее брата. Ей совсем не нравится, что Ганза продолжает торговать с Испанией. — Он криво усмехнулся. — Если бы не ее любовь, я бы стал изгоем ф собственной семье.
К концу обеда их разговор касался уже ничего не значащих тем, и Максим опять заявил, что нужно поторапливаться, так как позже отправляться в путь небезопасно. Николас приказал двум своим дружинникам, сидевшим за соседним столом, сопровождать его друзей. Он не принял никаких возражений Максима и ясно дал понять, что заботится прежде всего об Илис. Максим пожал плечами и покорно двинулся за капитаном, направившимся к двери.
Почтительно выслушав приказания фон Райана, дружинники поспешно бросились готовить лошадей. К тому моменту, когда капитан и его светлость вышли из гостиницы, они уже стояли у дверей и держали лошадей под уздцы. Илис задержалась на пороге, испуганно глядя под ноги на грязную мостовую. Внезапно восторженный свист, слетевший с губ Николаса, заставил ее поднять глаза.
— Ja, Максим, у тебя прекрасная кобыла… настоящая красавица.
В памяти Илис всплыл образ низкорослой белой лошаденки, и девушка удивленно посмотрела на капитана, усомнившись в том, что у него с головой все в порядке, если он имеет в виду ту лошадь, на которой она приехала в город. Проследив за его взглядом, она, к своему изумлению, обнаружила, что он восхищается гнедой кобылой. Все сомнения относительно умственных способностей Николаса тут же исчезли, потому что лошадь была действительно чрезвычайно красива. На породистой голове выделялись огромные выразительные глаза, расчесанная грива только подчеркивала изящный изгиб длинной шеи. Это было высокое, мощное животное со стройными ногами, как бы специально созданное для высокородной дамы. И как же оно отличалось от белой кобылки, которую Илис окрестила Ангелом.
Максим подвел лошадь к девушке.
— Надеюсь, вы будете довольны, узнав, что я продал ту кобылу и купил для вас эту лошадь. Вполне подходящее животное, вы не согласны?
— Вы совершенно правы, милорд, — ответила Илис, не скрывая своей радости.
Она не могла понять, что побудило его так поступить, — ведь ее вид верхом на низкорослой кобылке страшно веселил его. Но купить для нее такую великолепную лошадь, а в придачу к ней новое дамское седло и сбрую — это было совсем не в его духе. Не в силах скрыть восторга, вызванного его подарком, Илис подняла на Максима глаза и с улыбкой пробормотала:
— Вы меня ошеломили, милорд. Я ничего подобного от вас не ожидала. Спасибо.
Очарованный ее улыбкой — первой улыбкой, предназначенной именно ему, — Максим с неохотой отвел от девушки взгляд. Николас бросился к Илис, чтобы помочь ей сесть на лошадь, а Максим, повернувшись к ним спиной, принялся подправлять подпругу на своем жеребце. Он стоял и медленно гладил Эдди, слушая негромкие голоса Илис и Николаса, В его голове вихрем проносились образы капитана, целующего девушку в щеку, или приникшего губами к ее руке в прощальном приветствии, или с нескрываемым восхищением глядящего в эти синие глаза.
Внезапно Максима охватило непреодолимое желание убраться отсюда как можно скорее. Он вскочил в седло и повернулся к Николасу и Илис, всем своим видом выражая нетерпение.
Капитан понял намек и молча пожал Илис руку. Потом расправил плащ и отошел.
— Будь осторожен, следи, как бы чего не случилось, — предостерег он Максима. — До скорой встречи.
Максим взмахнул на прощание и, слегка сдавив каблуками бока жеребца, пустил Эдди медленным шагом. Немного отъехав, Илис обернулась и помахала капитану, одиноко стоявшему возле гостиницы. Затем, поудобнее умостившись в седле, приготовилась к долгой дороге в замок Фаулдер. Его светлость пристроился справа от нее.
Ночь была тиха. Даже легкое дуновение ветерка не нарушало царившего спокойствия. Казалось, природа затаила свое морозное дыхание. Над холмами висела полная луна, освещавшая мир серебристым светом и наполнявшая его длинными темными тенями. Высокие деревья, одетые в белоснежные наряды, стояли неподвижно, как бы прислушиваясь к скрипу снега под копытами лошадей. Илис поглубже натянула на голову капюшон и закуталась в теплый плащ, уверенная, что Эдди ни на шаг не отойдет от ее кобылы. Этот могучий жеребец гарцевал и задирал хвост подобно назойливому петуху, обхаживавшему курицу. Нужно было обладать железной рукой, чтобы держать это животное в повиновении, однако Максиму это удавалось без особого труда, что свидетельствовало о его богатом опыте и мастерстве.
А на некотором расстоянии от них Фич устроил себе гнездышко между колодцем и каменным корытом для воды, как раз посередине между воротами и дверью, замка. Прошло немало времени с тех пор, как сгустились долгие зимние сумерки, и небо превратилось в черное бархатное покрывало, усыпанное звездами-бриллиантами. Над холмами поднялась луна, и ее оранжевый цвет постепенно превращался в бледно-желтый по мере того, как она все выше взбиралась на небосклон. Именно это время суток, когда духи встают из могил, вызывало у Фича наибольший ужас.
В вопросе о привидениях Спенс пришел к логическому заключению, что если они и в самом деле существуют, то их передвижение ограничивается замком, поэтому совершенно спокойно удалился в конюшню и, завернувшись в меховое одеяло, безмятежно заснул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
— Глупость — это то состояние, которого мужчина достигает собственными усилиями, и вы многократно доказали это на своем примере, милорд. И здесь бессильны любые доводы.
Николас разразился громким смехом, откинувшись на спинку. Он был безмерно рад присутствовать при том, как маркизу дали отпор. Редкий случай, чтобы молоденькая девушка оказалась столь стойкой в своем презрении к его светлости. Обычно они бросались к нему в объятия, моля его о благосклонности и суля неземное блаженство. Ни одна из этих обожательниц не взяла на себя труд понять главную черту его характера. Максим предпочитал победу, заработанную в трудной погоне, в смертельном поединке, и никогда не ценил то, что приобреталось без особых усилий с его стороны. А ведь действительно, размышлял Николас, наблюдая за бесконечными ссорами и перепалками сидевшей перед ним пары, если его друг перестанет печалиться об Арабелле, эта девушка будет первой, за кем он начнет охоту. Пожалуй, тому, кто отдал ей свое сердце, нужно почаще напоминать Максиму о его утраченной любви, чтобы помешать ему увидеть, сколь редкое сокровище находится рядом с ним, буквально на расстоянии вытянутой руки.
Ясно представляя теперь, какова его цель, Николас решил перевести разговор на ту, которая навеки была потеряна для Максима.
— Я слышал, что через несколько дней после свадьбы Реланд и Арабелла отправились ф Лондон и она заказала себе полный гардероб, чтобы было ф чем предстать ко двору. Еще мне говорили, что ее платья обошлись ему ф целое состояние. — Он улыбнулся. — Наверняка он был хорошо фознагражден за это.
Илис удивленно приподняла бровь и, встретившись взглядом с Максимом, с легким упреком произнесла:
— Во всяком случае, Реланд знает, как обращаться с дамой.
Максим фыркнул:
— Моя дорогая Илис, вам бы очень не понравилось, если бы у меня были такие же, как у этого дурня, манеры. — Усмехнувшись, он добавил: — Осмелюсь заметить, он воспользуется любовным пылом девушки, чтобы подчинить ее, а потом потребует от нее благодарности за свое внимание.
— Как, милорд, вы порочите человека в его отсутствие? — с невинным видом осведомилась Илис. Хотя в том, что касалось Реланда, она придерживалась такого же мнения, ей совсем не хотелось признаваться в этом Максиму, дабы не доставлять ему удовольствия. — Вы шпионили за ним, раз вам так хорошо известны все его недостатки, или вы настолько уверены в своей способности очаровать любую женщину, если считаете себя вправе судить о Реланде?
Максим рассмеялся.
— Едва ли мне надо следить за человеком, чтобы определить глубину его грубости и черствости, что же касается второго… да! — Опершись локтями на стол, он наклонился и устремил на девушку пристальный взгляд. — Если бы вам, прекрасная Илис, довелось хоть раз услышать, как бахвалится Реланд, вы бы поняли, что его заботит только собственное удовольствие и он совершенно безразличен к тому, что испытывает женщина. Разве может хвастаться тот, кто покидает свою возлюбленную, оставив ее томиться страстью?
Николас забеспокоился, когда девушка в некотором замешательстве вздернула брови. С лица Максима сползла улыбка. Было совершенно очевидно, что Илис не имеет ни малейшего представления, о чем говорит маркиз, и Николас испугался, как бы ее наивность не заинтриговала его приятеля настолько, чтобы у него появилось желание проверить глубину… или отсутствие знаний в этой области.
К облегчению капитана, принесли мясо и овощи, разложенные на деревянных блюдах. Еды было достаточно, чтобы удовлетворить самые смелые запросы изголодавшегося гурмана, и капитан в предвкушении потер руки, давая понять своим собеседникам, что сгорает от нетерпения. Но Максим, чье внимание было сосредоточено на Илис, не выказал особого энтузиазма.
— Давай ешь, Максим, — принялся уговаривать его Николас. — Хватит на фсех.
— Это точно, — согласился тот, окидывая взглядом стол. — Но я предпочитаю ужинать дома.
— Дома? — в полном изумлении переспросил Николас. — Ты говоришь так, словно уже полюбил замок Фаулдер.
— Там гораздо лучше, чем в тех хибарах, где мне приходилось ночевать, и не хуже, чем во многих других домах. У меня есть очаг, чтобы обогреться, удобная постель, чтобы отдохнуть, и вполне прочная крыша, чтобы укрыться от непогоды.
Внезапно Илис закашлялась. Ее горло сдавил спазм, потому что его слова об удобной постели напомнили ей о подстроенной для него ловушке. На мгновение в ней заговорила совесть, уколы которой были значительно мучительнее, чем те, что придется вытерпеть Максиму. Однако ее жалость тут же улетучилась, как только она убедила себя, что это всего лишь малая толика того, что он заслуживал. Она выдавила из себя улыбку и, сглотнув под вопросительными взглядами мужчин, продолжила трапезу.
Николас вернулся к прерванному спору, дабы предупредить любые попытки Максима поторопить Илис, чтобы увезти ее.
— Я обижусь, дружище, если ты откажешься от моего гостеприимства. Фот, — он протянул ему деревянную тарелку, — я слезно молю тебя отведать этих кушаний и забыть о том, что так• далеко от тебя. Здесь гораздо фкуснее.
Откинувшись на спинку стула, Максим задумался. В словах Николаса он услышал гораздо больше, чем тот подразумевал. Не составляет особого труда забыть о той, оставшейся в Англии, когда рядом с тобой есть женщина, что манит и искушает тебя.
— Николас, твоя мудрость изумляет меня, — заявил он. — Я с удовольствием поужинаю с тобой. — Взяв кусок сочного поросенка и положив его на тарелку, он ответил приглашением, которого, как догадывался, ожидал от него капитан. — Не сомневаюсь, что ты обязательно приедешь в замок Фаулдер и поужинаешь со мной, когда у тебя выдастся свободное время.
— Конечно! — с радостью воскликнул Николас и, в свою очередь, великодушно предложил: — Ф следующем месяце я собираюсь съездить ф Любек, чтобы навестить матушку. Она наверняка посчитает верхом неприличия, если мы с Илис отправимся фдвоем, поэтому я надеюсь, что ты согласишься сопровождать нас. Максим, ты лучше всех подходишь для подобной роли.
— Ничто не помешает мне поехать с вами, — ответил Максим. — Надеюсь, в Любеке у меня будет возможность посетить Карра Хиллиарда.
— Сколько жизней у тебя осталось, друг мой? — с сомнением проговорил капитан. — Ты уже однажды спускался ф «долину смерти», и я осмелюсь напомнить тебе, что тогда ты спасся только чудом. Когда же ты перестанешь дразнить смерть и признаешь, что смертен?
У Илис почему-то сразу же пропал аппетит, и она положила вилку. Разве можно поверить в то, что ее волнует судьба человека, который силой вырвал ее из дома, однако предупреждение Николаса, произнесенное серьезным тоном, вселило в душу девушки необъяснимый ужас.
Не обратив внимания на озабоченные лица собеседников, Максим усмехнулся:
— Ну-ну, Николас, своим мрачным настроением ты испортил всем ужин. Есть многое, за что мы должны быть благодарны судьбе.
— Ja, это правда. Я действительно фезучий человек.
Его взгляд остановился на Илис. Максим безошибочно определил, что глаза капитана светятся счастьем, и воспринял этот факт как нечто значительное. Совершенно ясно, что Николас с каждым днем все сильнее увлекается девушкой. Фон Райан рассмеялся и хлопнул рукой по столу.
— А ты, мой друг, начинаешь новую жизнь здесь, ф Гамбурге, и радуешься, что остался жив. Как ты правильно сказал, у нас есть много причин быть благодарными судьбе.
— Да и дела идут неплохо, — растягивая слова, добавил Максим, пристально глядя на Илис, которая погрузилась в глубокую задумчивость. Он спросил себя, где блуждают ее мысли — идет ли она по дороге, возвращавшей ее к похищению, или проносится мимо других воспоминаний, которые дороги ее сердцу? — А что вы скажете, сударыня? У вас есть причины быть благодарной?
Их взгляды встретились, и на мгновение, понадобившееся Илис, чтобы найти в глубине зеленых глаз обычную для Максима насмешку, воцарилась тишина. Но насмешки не было. Напротив, девушка обнаружила в них искреннюю заинтересованность и поняла, что он с уважением относится к ее праву иметь собственное мнение.
— Я дорожу тем, что жива, — тихо ответила она. — Но это не единственная причина, чтобы испытывать благодарность: ведь живой человек может быть несчастным. Только сердце определяет, какова истинная ценность возможности жить и дышать. Это не зависит ни от славы, ни от состояния. Нищий может быть счастлив и довольствоваться малым, в то время как богатый будет рассматривать смерть как избавление. И ответ на этот вопрос спрятан глубоко в сердце.
— Как точно подмечено, — с удивлением заметил Максим.
Его и в самом деле изумило, что у молодой девушки столько мудрости. Внезапно он со всей ясностью осознал, что за долгое время, пока ухаживал за Арабеллой, ее высказывания ни разу не произвели на него впечатления и не поразили своим глубокомыслием.
— И что же горит в вашем сердце, сударыня? Что вы собираетесь сделать со своей жизнью, и каковы ваши намерения?
— Мне очень хочется разыскать своего отца и освободить его, — со всей искренностью ответила Илис. — Мне не будет покоя, пока я не найду его.
— Но вы даже не упомянули о желании обрести свободу для себя, — заметил Максим.
Странно, но собственная свобода уже не была для нее настоятельной потребностью. Она задумывалась об этом только тогда, когда размышляла, как спасти отца.
— Я же ответила вам, — проговорила Илис. — Вам уже известно мое отношение к этому вопросу.
Николас почувствовал себя неуютно из-за того, что они, занятые своей беседой, совсем забыли о нем, хотя наверняка тут не было никакого умысла. Отхлебнув вина, он принялся обдумывать, чем бы вновь заинтересовать их. Он покашлял, стараясь привлечь их внимание.
— Ja, спорим, к завтрашнему утру погода изменится. Такое потепление совсем необычно для конца декабря.
Максим вспомнил о правилах приличия и перевел разговор на тему, которая была капитану ближе всего:
— Какие новости доходят до тебя из-за моря, Николас? Что происходит в мире?
Николас пожал плечами:
— Ф это фремя года слухи распространяются медленно, дружище. Но я слышал, что после падения Антверпена Елизавета согласилась фыслать довольно значительные силы под командованием Лестера на помощь голландским провинциям. После убийства Фильгсльма Оранского Фарнезе превратился ф мстительное чудовище и представляет огромную опасность для Англии. Елизавета и так довольно долго фоздерживается от объявления Испании фойны и продолжает игру с Филиппом, поощряя свои корабли незаметно обчищать его карманы. Ее Морской Пес бродит по морям ф поисках испанских судов, чтобы грабить их. Его недавний договор с Нидерландами обязательно приведет к открытому конфликту между Англией и Испанией. — Рассмеявшись, Николас добавил: — Пока на английском троне фосседает эта женщина, у испанцев есть фсе причины дрожать от страха. Она хитрая бабенка, это уж точно.
Максим в задумчивости водил пальцем по краю кружки.
— Полагаю, в скором времени Филипп устанет от борьбы с голландцами. Эта склока тянется более двадцати лет.
— Ja, после смерти отца, когда Филипп получил фласть над провинциями, он и инквизиция изо фсех сил пытались не пустить кальвинистов в Нидерланды. Уже много лет испанская монархия федет там непрекращающуюся борьбу, но ф последнее фремя фозникло гораздо больше поводов для настоящей фойны.
— Ты не можешь проявлять лояльность к испанцам, когда твоя мать — голландка, — заметил Максим.
— Ach! Моя мать ненавидит их! Семнадцать лет назад Альба со своим Советом Крови казнил ее брата. Ей совсем не нравится, что Ганза продолжает торговать с Испанией. — Он криво усмехнулся. — Если бы не ее любовь, я бы стал изгоем ф собственной семье.
К концу обеда их разговор касался уже ничего не значащих тем, и Максим опять заявил, что нужно поторапливаться, так как позже отправляться в путь небезопасно. Николас приказал двум своим дружинникам, сидевшим за соседним столом, сопровождать его друзей. Он не принял никаких возражений Максима и ясно дал понять, что заботится прежде всего об Илис. Максим пожал плечами и покорно двинулся за капитаном, направившимся к двери.
Почтительно выслушав приказания фон Райана, дружинники поспешно бросились готовить лошадей. К тому моменту, когда капитан и его светлость вышли из гостиницы, они уже стояли у дверей и держали лошадей под уздцы. Илис задержалась на пороге, испуганно глядя под ноги на грязную мостовую. Внезапно восторженный свист, слетевший с губ Николаса, заставил ее поднять глаза.
— Ja, Максим, у тебя прекрасная кобыла… настоящая красавица.
В памяти Илис всплыл образ низкорослой белой лошаденки, и девушка удивленно посмотрела на капитана, усомнившись в том, что у него с головой все в порядке, если он имеет в виду ту лошадь, на которой она приехала в город. Проследив за его взглядом, она, к своему изумлению, обнаружила, что он восхищается гнедой кобылой. Все сомнения относительно умственных способностей Николаса тут же исчезли, потому что лошадь была действительно чрезвычайно красива. На породистой голове выделялись огромные выразительные глаза, расчесанная грива только подчеркивала изящный изгиб длинной шеи. Это было высокое, мощное животное со стройными ногами, как бы специально созданное для высокородной дамы. И как же оно отличалось от белой кобылки, которую Илис окрестила Ангелом.
Максим подвел лошадь к девушке.
— Надеюсь, вы будете довольны, узнав, что я продал ту кобылу и купил для вас эту лошадь. Вполне подходящее животное, вы не согласны?
— Вы совершенно правы, милорд, — ответила Илис, не скрывая своей радости.
Она не могла понять, что побудило его так поступить, — ведь ее вид верхом на низкорослой кобылке страшно веселил его. Но купить для нее такую великолепную лошадь, а в придачу к ней новое дамское седло и сбрую — это было совсем не в его духе. Не в силах скрыть восторга, вызванного его подарком, Илис подняла на Максима глаза и с улыбкой пробормотала:
— Вы меня ошеломили, милорд. Я ничего подобного от вас не ожидала. Спасибо.
Очарованный ее улыбкой — первой улыбкой, предназначенной именно ему, — Максим с неохотой отвел от девушки взгляд. Николас бросился к Илис, чтобы помочь ей сесть на лошадь, а Максим, повернувшись к ним спиной, принялся подправлять подпругу на своем жеребце. Он стоял и медленно гладил Эдди, слушая негромкие голоса Илис и Николаса, В его голове вихрем проносились образы капитана, целующего девушку в щеку, или приникшего губами к ее руке в прощальном приветствии, или с нескрываемым восхищением глядящего в эти синие глаза.
Внезапно Максима охватило непреодолимое желание убраться отсюда как можно скорее. Он вскочил в седло и повернулся к Николасу и Илис, всем своим видом выражая нетерпение.
Капитан понял намек и молча пожал Илис руку. Потом расправил плащ и отошел.
— Будь осторожен, следи, как бы чего не случилось, — предостерег он Максима. — До скорой встречи.
Максим взмахнул на прощание и, слегка сдавив каблуками бока жеребца, пустил Эдди медленным шагом. Немного отъехав, Илис обернулась и помахала капитану, одиноко стоявшему возле гостиницы. Затем, поудобнее умостившись в седле, приготовилась к долгой дороге в замок Фаулдер. Его светлость пристроился справа от нее.
Ночь была тиха. Даже легкое дуновение ветерка не нарушало царившего спокойствия. Казалось, природа затаила свое морозное дыхание. Над холмами висела полная луна, освещавшая мир серебристым светом и наполнявшая его длинными темными тенями. Высокие деревья, одетые в белоснежные наряды, стояли неподвижно, как бы прислушиваясь к скрипу снега под копытами лошадей. Илис поглубже натянула на голову капюшон и закуталась в теплый плащ, уверенная, что Эдди ни на шаг не отойдет от ее кобылы. Этот могучий жеребец гарцевал и задирал хвост подобно назойливому петуху, обхаживавшему курицу. Нужно было обладать железной рукой, чтобы держать это животное в повиновении, однако Максиму это удавалось без особого труда, что свидетельствовало о его богатом опыте и мастерстве.
А на некотором расстоянии от них Фич устроил себе гнездышко между колодцем и каменным корытом для воды, как раз посередине между воротами и дверью, замка. Прошло немало времени с тех пор, как сгустились долгие зимние сумерки, и небо превратилось в черное бархатное покрывало, усыпанное звездами-бриллиантами. Над холмами поднялась луна, и ее оранжевый цвет постепенно превращался в бледно-желтый по мере того, как она все выше взбиралась на небосклон. Именно это время суток, когда духи встают из могил, вызывало у Фича наибольший ужас.
В вопросе о привидениях Спенс пришел к логическому заключению, что если они и в самом деле существуют, то их передвижение ограничивается замком, поэтому совершенно спокойно удалился в конюшню и, завернувшись в меховое одеяло, безмятежно заснул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62