Рубела неприятно поразил ее крик, целый год в своих мечтах он слышал лишь чувственный шепот мягкого голоса. А она продолжала кричать:
– Эта земля кормит моих братьев и сестру!
Рубел еще раз взглянул на мужчину по имени Клитус и увидел, как он расправляет плечи. Парень, должно быть, понизил голос, так как Рубел не расслышал его слов, но ответ Молли прозвучал столь же громко, как обычно звучит обеденный гонг.
– Ты можешь сказать Пруденс Феррингтон, чтобы она не вмешивалась в мои дела.
– Моя мать печется о твоих интересах, Молли, и мы с ней знаем, что тебе выгодно, лучше, чем ты сама.
– Вы лучше всего знаете, что выгодно вам самим, а не мне и моим братьям с сестрою.
– Гм! – повернувшись на сапогах с тонкой подошвой, мужчина спустился с крыльца и пошел по утоптанной земляной тропинке, его губы исказила сердитая гримаса, прямые каштановые волосы трепал ветер, пока он не нахлобучил шляпу.
Рубел вновь устремил взгляд к Молли, она же пристально смотрела на Клитуса. Рубел слез с лошади и привязал вожжи к покосившейся стойке, размышляя, наяву ли все это происходит, не спит ли он. Если спит, то определенно снится ему кошмар.
Ни Клитус, ни Молли, захваченные спором, не заметили его. Он показался себе призраком, вынужденным наблюдать, как рушится жизнь Молли.
Когда он подошел к незапертым воротам, входная дверь снова пронзительно скрипнула, и светловолосый мальчик лет двенадцати сбежал с крыльца, ловко перепрыгивая сломанные ступеньки. Молли протянула руку и ухватила его за жилетку.
– Не так быстро, Тревис. Ты еще не нарубил дров к ужину.
– Я бегу в школу, – Тревис завертелся, пытаясь высвободиться, но Молли прижала его спиной к перилам крыльца, и он стоял перед ней, лицом к лицу, волнуясь и нетерпеливо вертя в руке коричневую кепку. – Я сделаю это позже.
– Позже ты должен будешь подоить нашу старую Берту.
Руки Тревиса успокоились, мгновение он пристально смотрел на Молли, затем, неожиданно вырвавшись, он перепрыгнул еще одну сломанную ступеньку и, отбежав на безопасное расстояние, повернувшись, крикнул:
– Ты должна слушаться Клитуса, Молли! Не забудь, мистер Тейлор хочет усыновить меня.
Молли сделала было попытку вернуть мальчика, но, услышав, что он говорит, остановилась, одна рука безвольно упала на грудь, и пальцы судорожно смяли белый нагрудник. Рубел увидел, как выражение ее лица переменилось от сильного волнения. С такого расстояния он не мог понять, сердита ли она или ей больно. Скорее всего, и то и другое.
Кажется, прибыл он не вовремя. Но детали не имели значения. Он узнал Тревиса. Рубел видел мальчика в прошлом году, это был один из братьев Молли. Но кто такой этот Клитус, черт возьми? И какое ему дело, продаст ли Молли свою землю с лесом или нет? И почему мистер Тейлор должен усыновить Тревиса? И это еще не все странности! Дом разваливается, и Молли выглядит и говорит так, будто силы ее вот-вот покинут.
Тревис побежал за угол, который как раз обходил Рубел, но брат Молли не обратил на него никакого внимания, и Рубелу снова показалось, что он призраком упал в Эппл-Спринз с небес. Никто его не замечал, даже если видел. Тревис на ходу перепрыгнул забор из кольев, рубашка выбилась из широких выношенных брюк.
Погруженный в свои мысли, Рубел проследил взглядом за мальчиком, пустившимся бежать вниз по улице. Когда же он вновь взглянул на Молли, она сидела на крыльце, уткнувшись лицом в фартук. Плечи вздрагивали. У Рубела комок подкатил к горлу.
Твердым шагом он направился к ней по плотно утоптанной тропинке, окаймленной полоской сорной травы. Он обратил внимание на несколько тощих кустов роз, которые видел в Блек-Хауз и прежде, но тогда это были роскошные цветы. Что, черт возьми, случилось здесь за год, прошедший с тех пор, как он танцевал на приеме с Молли и занимался с ней в сторожке любовью… и затем покинул ее?
Молли не замечала Рубела, даже когда он остановился прямо перед ней. Он долго стоял, неловко подыскивая слова приветствия, пока она сама не подняла на него глаза. Как по мановению волшебной палочки, молниеносная перемена чувств отразилась на ее лице – то был полнейший шок. Голубые глаза широко раскрылись, в них заблестели слезы. Он хотел прикоснуться к ней, успокоить или хотя бы улыбнуться, но она смотрела на него, как смотрят на привидение, и Рубел нерешительно развел руками.
– Гм… – кашлянул он и попытался кашлянуть снова. – Гм…
– Ты? – тон Молли был таким, будто она видела перед собой гремучую змею, злость исказила ее лицо, и прежде чем он смог придумать какую-нибудь фразу, она вскочила и скрылась за дверью.
Когда Молли вернулась, в руках у нее была двустволка, которую она направила ему в живот. Выражение отчаяния на ее лице сменилось выражением враждебности. Он вспомнил, как говорил дяде Бейлору, что Молли, увидев его, может повернуться и убежать. Теперь он понял, что ему просто повезло бы, если б она всего лишь убежала.
– Убирайся вон! – приказала Молли таким тоном, что он не посмел бы ослушаться, если бы не сковавшее вдруг мускулы оцепенение.
Она надвигалась на него, крепко зажав в руках двустволку. Ошеломленный ее гостеприимством, Рубел отступил с крыльца, вовремя вспомнив, что нужно перепрыгнуть через сломанную ступеньку. Приземлился он на обе ноги, покачнувшись, но устояв. Оцепенение усилилось. Безмолвно Молли подходила к нему, наставляя ружье. Он сделал еще один шаг назад, протянув к ней обе руки, словно защищаясь от оружия. «Что за черт? Разве она не узнала его?» Ее слова прозвучали ответом на немой вопрос:
– Скорее в аду станет холодно, чем я снова лягу с тобой в постель, Рубел Джаррет! Пошел вон! Покинь немедленно Блек-Хауз и никогда больше не возвращайся!
Рубел отошел от Молли. Он мог бы догадаться, что она не будет слишком счастлива его видеть, но все же он не давал ей повода стрелять в него! Голубые глаза сверкали льдом. Следы слез, пролитых минутой ранее, исчезли, и пропали все признаки печали. Ему показалось, что Молли Дюрант обезумела. Сумасшедшая, она готова была его убить.
– Давай, давай, уходи! Некогда мне тратить на тебя время, у меня полно работы.
Рубел оглянулся по сторонам, бросив беглый взгляд на дом и сад. Наверное, так оно и было. Он мог бы помочь ей, если она разрешит ему остаться. Но Рубел был уверен, Молли не намерена позволять ему оправдываться. И если он сейчас сбежит от нее, больше шанса у него не будет. Рубел поежился, представив, что Джубел и дядя Бейлор скажут ему, когда обо всем узнают. Он никогда не сможет считать себя настоящим мужчиной, если бросится сейчас спасаться бегством от своей бывшей любовницы, взявшей в руки двустволку. Эта мысль заставила восстать все упрямство характера Рубела.
– Одну минуточку, мадам! Какая-то ошибка!
Молли взглянула свирепо, не заинтересовавшись его словами.
– Я Джубел Джаррет, – добавил он поспешно. – А вы, наверное, сочли, что я – мой брат!
Молли взвела курок одного из стволов ружья. Несмотря на хрупкость сложения, она держала довольно тяжелое ружье необычайно твердо.
– Рубел очень похож на меня. Мы с ним близнецы, вы, должно быть, слышали.
– Да, он похож на тебя, как и на всех своих родственников, и ни один из вас не может считать себя в Блек-Хауз желанным гостем. Уходи! – повторила она, ее голос даже не дрожал.
– Подождите же! Дайте мне возможность объясниться! Мне на несколько дней надо снять комнату, – он снова оглянулся. – Я бы снял в Блек-Хауз, если у вас есть свободная.
Но взгляд Молли не смягчился, и хватка не ослабла, она по-прежнему крепко сжимала в руках ружье.
– Никому из лесорубов мы не сдаем комнат, – от ее взгляда могли бы завянуть розы, если бы они еще цвели вдоль тропинки, – и никому из Джарретов, – добавила она.
Рубел провел пальцами по волосам.
– Ей-богу, мэм! Я понимаю, мой брат в очередной раз совершил дурной поступок и бросил тень на всю семью, – он помолчал, чтобы заметить, как она воспримет его слова. – Пожалуйста, примите мои извинения за все, что сделал этот подлец Рубел. Я был бы рад, если бы вы разрешили мне остаться и восстановить в ваших глазах доброе имя нашей семьи.
– Доброе имя вашей семьи не заштопать даже золотой иголкой с серебряной ниткой, – Молли снова двинулась к нему, взведя курок и на другом стволе.
Рубел почувствовал, как у него крупной дрожью затряслись колени.
– Уходи, – приказала она столь гневно, что не могло быть сомнений: приказ она адресует грязному негодяю, впрочем, Рубел сам начал подозревать, что, скорее всего, так оно и есть.
– Однако дело в том, мэм, что мне необходимо остаться. Я…
– Ты Джаррет!
Рубел выпрямился. Возможно, ему следовало бы взять другой тон, но он не сумел сдержаться:
– И я горжусь этим! Вы, Молли, тоже не святая. Нельзя судить обо всех мужчинах по поступку одного безумца.
Он видел, ее глаза затуманились сомнением.
– Безумца? – слово было произнесено гораздо мягче, чем все, сказанное ранее, и Рубелу показалось, что у него появились основания для надежды.
Он опустил руки и торжественно кивнул, подтверждая безумство Рубела Джаррета. Черт, это должно было прозвучать убедительно, потому что, наверное, на самом деле было правдой.
– Если вы меня опасаетесь, я согласен спать в сторожке.
В то мгновение, как упоминание о сторожке вылетело у него изо рта, Рубел уже знал, что поступает неосмотрительно. Он увидел это по ее лицу. Слово «сторожка» напомнило ей то же самое, что и ему, но в ее взгляде проявилась не воспоминание о страстном желании, испытанном той ночью, в ее взгляде проявилось страстное желание разрядить в него оба ствола ружья и прибить его шкуру на дверь этой самой сторожки.
– Я здесь по делу компании «Латчер и Мур», – поспешил сказать Рубел, он был счастлив, что может добавить хоть немного правды в немалую дозу самоуверенной лжи. – Я должен разузнать, каковы условия для строительства железнодорожного пути через Пайнейский лес, и чем быстрее я сделаю это, тем скорее будет проложена железная дорога в Эппл-Спринз, и, кто знает, может, жизнь вашего городка существенно изменится к лучшему, – он резко прервал объяснения. – Конечно, я могу переночевать и в лесу, – махнул он в сторону леса. – Но это может показаться недостаточно солидным: представитель «Л и М», осуществляющий важную миссию, спит в седле! Это даже, пожалуй, будет выглядеть смешно!
Рубел внимательно наблюдал за Молли, лишь наполовину соображая, что говорит, и мог заметить, что и Молли слушает его лишь наполовину. Было очевидно, что его появление в Эппл-Спринз потрясло ее до глубины души, и хотя ее появление потрясло его не менее, Рубел был уверен, что их потрясения разнятся, как день и ночь.
Даже с этими по-старчески туго стянутыми косами и в выцветшем платье Молли Дюрант была такой же красивой, какой он ее помнил. Рубел решил тотчас же, что если он и должен что-либо еще сделать в своей жизни, так это как-нибудь и когда-нибудь искупить свою вину за то, что использовал эту прекрасную злючку как вульгарную проститутку.
Но нет, это было не так, нет! Они с Бейлором вернулись из Люфкина, куда отогнали стадо скота, и собрались на прием в Блек-Хауз, и как только вошли в зал, он увидел Молли, она несла к покрытому кружевной скатертью столу огромный кувшин с пуншем – чуть ли не с нее ростом. Не собираясь проявлять застенчивость, он подошел прямо к ней, взял ношу из рук и, высунувшись из-за кувшина с мутно-желтым пуншем, представился.
Они танцевали всю ночь, и хотя зачастую кто-либо из молодых людей прерывал их и уводил партнершу прежде, чем заканчивалась мелодия, Рубел всегда ухитрялся первым пригласить Молли на следующий танец. Магическое притяжение мгновенно вспыхнуло между ними, опьяняя сильнее пунша. Черт возьми, он все еще чувствовал эту вспышку!
Было очевидно, что Молли не пристрастилась к сближениям на одну ночь. И как он посмел только часть ответственности переложить на нее! Даже если она сама и хотела близости – что ж с того? – он был опытнее и старше, в то время ему было уже двадцать восемь, и он не должен был позволять ей и себе заходить так далеко. Сейчас она выглядела скорее на все сорок, чем на свои двадцать лет, и Рубел почувствовал, как его сердце щемит от той боли, которую он причинил ей, но при этом он знал, что не избежит повторения сладкой ошибки, если предоставится удобный случай.
Ругая себя за ложь, Рубел полез в карман и вытащил лист измятой бумаги с отпечатком седла – он просидел несколько дней на этом документе. Рубел протянул лист Молли, благодаря судьбу за удачу – первую удачу за все путешествие.
Приказ от «Л и М», конечно, убедит ее. Он был на имя Джубела, и никто из братьев не сообщил компании об изменении, прежде чем Рубел не уехал из города. Джубел согласился позаботиться об этом маленьком дельце уже после отъезда брата в Эппл-Спринз.
Но, даже увидев имя «Джубел Джаррет» на приказе, Молли все еще колебалась, сдать ли ему комнату, ведь она не сдавала комнат лесорубам и… Джарретам.
– У меня есть наличные, – добавил Рубел, слегка усмехнувшись и показав пачку банкнот. – Компания выплатила аванс на дорожные расходы.
Именно деньги стали аргументом, решившим дело, – деньги, не его обаяние и даже не ложь, Рубел знал это. Направляясь следом за Молли в дом, войти в который он мечтал каждую минуту в течение целого года, Рубел сам удивлялся, что оказался таким изощренно-хитрым лжецом. Он чувствовал себя, как енот перед сворой гончих, лающих прямо в морду. Когда Молли раскроет обман, он окажется еще более запятнанным в ее глазах. Но ничего лучшего он придумать не смог, разве что вскочить в седло и покинуть город.
Но и покинуть город он уже не мог – с того самого момента, как Молли скрипнула дверью, выйдя на крыльцо вслед за парнем по имени Клитус. Рубел знал, он не сможет оставить ее, пока не выяснит, что случилось в Блек-Хауз за прошедший год – после того, как он так легко ускакал прочь, чтобы каждую ночь грезить чувственными снами о страстной и беззаботной девушке по имени Молли Дюрант, чьи губы слаще меда Пайнейского леса.
Глава 2
– Три доллара в неделю за жилье и стол, причем есть вы будете то, что вам подадут.
Молли стояла на пороге комнаты второго этажа, куда она привела Рубела. Она ругала себя за то, что разрешила ему остаться, но деньги… ей были слишком нужны деньги.
С порога Молли наблюдала за Рубелом. Он попробовал рукой матрац, подошел к окну, приподнял ситцевую штору и внимательно оглядел двор. Да, он был Джарретом: высокий, худощавый, каштановые волосы, загорелая кожа, белой была только верхняя часть лба, обычно скрываемая от солнечных лучей шляпой. Широкая рубашка и брюки из грубой хлопчатобумажной ткани ладно облегали стройную фигуру. Рубел или Джубел – он заставил ее сердце стучать сильнее лесопильной машины. Но Рубел или Джубел? Казалось, для нее между ними не было различия.
– Завтрак в шесть утра, обед в полдень, ужин в шесть вечера, – продолжала Молли. – Если вы сядете за стол позже того, как будет прочтена молитва, вам не подадут еду.
– Прекрасно, – пробурчал он, не оборачиваясь.
– Вашу комнату убирать я буду каждый день, менять белье каждый…
– Это ваш муж ушел так поспешно?
Молли пристально взглянула ему в спину. Подняв руку над головой, он оперся ладонью об оконную раму, мускулы напряглись под голубой рубашкой. Вопрос удивил ее.
– Клитус? – она вновь разозлилась. – Хоть это и не ваше дело, я отвечу, Клитус – мой жених.
– Жених? – Рубел быстро обернулся, но, слава Богу, их глаза не встретились, его взгляд скользнул по ее лицу без остановки.
Это ее устраивало. Глаза Джубела были так похожи на глаза его брата! Одни и те же глаза! Поразительно. У нее не было желания смотреть ему в глаза. Молли уставилась на маленький белый шрам на левом виске Рубела и поймала себя на мысли, что не помнит шрама у Рубела на виске. Да, должно быть, это на самом деле Джубел. Конечно, тогда… в ту ужасную ночь… не будь у него левого уха, она бы и этого не заметила, столь была пустоголова.
– Не ваше дело, жених или не жених, – огрызнулась она снова, возмущенная своими чувствами, вызванными этим незнакомцем.
Незнакомцем? Но он не был незнакомцем, и она не должна была сдавать ему комнату.
– Мне надо идти работать. Если у вас есть еще вопросы… ух… о заведенных порядках в доме, я имею в виду, то вы сможете задать их за ужином.
Молли оставила Рубела стоящим, подбоченясь, посреди комнаты. К тому времени, когда она дошла до лестницы, ее колени дрожали так ужасно, что она вынуждена была ухватиться за перила. Она поступила вопреки своему пылкому обещанию никогда не разрешать никому из Джарретов переступать порог ее дома. Но она не только позволила Джубелу Джаррету переступить порог, она еще и сдала ему комнату!
Что она сделала, о Боже! Он будет приходить и уходить, будет есть с ней за одним столом, спать под одной с ней крышей… Господи, спаси! Эта мысль делает ее слишком легкомысленной… Молли рассердилась, и злость в равной степени относилась и к ней самой, и к Джубелу Джаррету, и к лесопильной компании, его приславшей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37