был среди них и сэр Гилберт. Розалинда остановилась так резко, что они были вынуждены сделать то же самое.— О, леди Розалинда, — галантно поклонился сэр Эдольф, глядя на нее с удивленной улыбкой. — Какая приятная неожиданность?— Добрый вечер, сэр Эдольф, — ответила она, в то же время пытаясь найти мало-мальски убедительный предлог, который мог бы послужить оправданием для ее присутствия около конюшен. Она бросила беспокойный взгляд на сэра Гилберта, который пребывал в задумчивости, но затем сочла за благо вернуться к общему обмену любезностями.— И всем вам, милорды, добрый вечер. Надеюсь, вы остались довольны ужином?— Ужин был великолепен, миледи.— Угощения просто превосходны! — подхватил другой, по-хлопывая себя по животу.— Воистину превосходны, — не замедлил признать и сэр Гилберт. — Но что привело вас к конюшням в такой поздний час? И без сопровождения?— К конюшням? Ах да! — Розалинда надеялась, что ее улыбка выглядит достаточно непринужденной. — Один конюх сильно обжег себе руку, и мне пришлось им заняться. Я наложила ему повязку с целебным бальзамом. — Говоря это, она начала медленно отступать от конюшни, упорно пытаясь отвлечь их своей болтовней.— Я понимаю, господа, что, как и большинство мужчин, вы не слишком высоко цените искусство врачевания, вас не интересуют ни сады целебных трав, ни лекарские кладовые… по крайней мере пока у вас самих не возникнет в них нужда. Но для меня это предмет особой гордости — травы, которые я выращиваю, а также снадобья, которые умею из них готовить. Кстати, не желает ли кто-нибудь из вас осмотреть мою лекарскую кладовую?Первым откликнулся Гилберт— Я был бы счастлив туда попасть.Он выступил вперед и предложил ей руку.На миг Розалинда растерялась. И так было достаточно трудно поддерживать эту видимость беседы, даже когда они все тут; не хватало еще оказаться наедине с сэром Гилбертом! С другой стороны, она не могла быть уверена, что Эрик успел покинуть конюшню. Нельзя же было допустить, чтобы сэр Гилберт обнаружил его там, в стойле, возле собственного боевого коня.— О, я не имела в виду, что мы отправимся туда сейчас же, — рассмеялась она. — У меня нет с собой ни факела, ни лампы, а там сейчас темно. Однако мы могли бы пойти туда завтра, если вы не раздумаете.— Но ведь завтра турнир, — заметил сэр Эдольф, явно довольный тем, что Гилберт зря старался и его попытка уединиться с Розалиндой сорвалась.— Тем более пусть он отправится посмотреть на все эти зелья! — захохотал сэр Эндрю Биллингем. — Мне будет намного легче выполнить свои планы, если Гилберт Пул не появится на ристалище!После этих слов разгорелся шутливый спор, участники которого стремились перещеголять друг друга веселой похвальбой и задорным взаимным поддразниванием. Однако, когда группа замешкалась перед входом в парадную залу, Розалинда почувствовала, что благодушие начинает изменять собеседникам. Ее глаза задержались на раздраженном лице Гилберта.— До чего ж было бы приятно снова увидеть вас выбитым из седла, как тогда в Лондоне… — насмешливо обратился один из рыцарей к сэру Гилберту.— Вас в Лондоне постигла неудача? — спросил сэр Эндрю. — Я не слышал.Угрожающее выражение промелькнуло на лице Гилберта, но когда он обернулся к сэру Эндрю, его черты казались совершенно спокойными.— Это было небольшое упущение с моей стороны, которым и воспользовался этот счастливчик. Ничто не могло бы доставить мне большее удовольствие, чем новая встреча с ним на арене. Вот тогда бы мы и посмотрели, кто останется победителем. — Он улыбнулся, но Розалинда подумала, что его улыбка выгладит явно вымученной. — К несчастью, с тех пор я его больше не встречал. Как видно, он не желает рисковать — опасается, что в следующем поединке ему не так повезет.— Что-то не похож он был на человека, который станет опасаться кого бы то ни было, — шепнул тот же рыцарь сэру Эндрю, но Розалинда это услышала. Однако сэру Гилберту он ответил примирительно, сказав только:— Возможно, вы правы.Когда Розалинда вошла в залу, рыцари сразу же разошлись по своим местам, и она не заметила, какой злобой дышало лицо сэра Гилберта. Одна из многочисленных охотничьих собак, сновавших здесь, постаралась прокрасться мимо него, но получила жестокий пинок и отлетела с жалобным визгом. С грязным проклятием Гилберт резко повернулся на каблуках и отправился разыскивать отведенную для него спальню.
Клив отпустил юного пажа спать, решив задержаться в зале будто бы для того, чтобы подавать вино, на самом же деле он хотел дождаться, пока сэр Эдвард сможет уделить ему минуту.Весь вечер гости усердно наливались элем и вином, хотя Клив заметил, что сэр Эдвард и его люди пили весьма умеренно. Придет утро, и многие головы будут гудеть с похмелья, но в отряде Стенвуда таких не окажется. Клив не мог не восхищаться сэром Эдвардом, тем, как тот изобретательно строит свои планы. Как говорил Эрик: надо знать сильные и слабые стороны неприятеля. Сэр Эдвард надеялся ослабить своих будущих противников, сохранив собственную сплоченную силу. Хотя это и невеликое преимущество, но — говорил тот же Эрик — порой достаточно совсем маленького перевеса, чтобы обратить поражение в победу.Вспомнив о человеке по имени Эрик, Клив задумался. В Эрике было скрыто гораздо больше, чем видят окружающие, и шестое чувство подсказывало молодому оруженосцу, что завтра могут обнаружиться самые невероятные вещи.По знаку седовласого лорда Клив вскочил и бросился к нему с кувшином вина, чтобы наполнить опустевший кубок.— …наилучшим образом. Для этого у меня людей достаточно.— Эдвард, Эдвард, — вздохнул лорд Вирджил, качая головой. — Тебе будет довольно трудно управиться с людьми сэра Гилберта. И ты еще рассчитываешь, что сможешь одолеть меня и моих молодцов?Он хихикнул, поднес полный кубок ко рту, осушил его одним глотком и со стуком поставил на стол, потом вытер рот рукавом и поднялся с места.— Должен похвалить твое вино. Я не юнец, которого так легко свалить. — Ухмыльнувшись, он поклонился сэру Эдварду и удалился нетвердой походкой, невнятно бормоча по пути о своих славных рыцарях и об их многочисленных победах.Откинувшись на спинку кресла, сэр Эдвард смотрел, как покидает залу его старый друг.Свечи в канделябрах медленно догорали, и только несколько рыцарей еще засиделись около камина за вином и игрой в кости. Понимая, что настал благоприятный момент, Клив, все еще с кувшином в руке, осторожно приблизился к задумавшемуся лорду Стенвуду. Сэр Эдвард рассеянно подал ему знак, что тот может идти, но юноша остался на месте, и тогда лорд вопросительно взглянул на него:— Ну, паренек, в чем дело?— Простите мою дерзость, милорд, но не могу ли я сказать вам пару слов?— Час поздний… Впрочем, говори.— Видите ли… — Клив запнулся в неуверенности, не зная с чего начать. — Это… о леди Розалинде. Вашей дочери, — добавил он как бы для пояснения.— Действительно, леди Розалинда — моя дочь, — сэр Эдвард явно забавлялся. — Так что же ты о ней хочешь сказать?— Ну, она и я, мы давно знаем друг друга. Она всегда была ко мне так добра, и я был бы счастлив даже жизнь отдать за нее.— Ты доказал это.Почерпнув силу в дружелюбном приеме сэра Эдварда, Клив набрался храбрости и перестал запинаться.— Дело в том, — начал он очертя голову, — что хотя она и женщина, но совершенно необыкновенная. Она сказала, что вы позволили ей выбрать себе мужа. Только я хотел бы умолять вас, потому что хорошо ее знаю, не обходиться с ней слишком строго, если ее выбор покажется вам неблагоразумным.Сэр Эдвард взглянул на него с любопытством:— Прежде всего, юный Клив, я должен поблагодарить тебя за неустанную заботу о моей единственной дочери. Тем не менее я должен вывести тебя из заблуждения, в котором ты, по-видимому, пребываешь. Розалинда выбирает мужа из числа тех лордов, которых я заведомо считаю приемлемыми.— Да, милорд. Я понимаю это, милорд… — Клив снова растерял боевой дух. — Только леди Розалинда…— Не сомневаюсь, что она с удовольствием расширила бы свои возможности выбора. Подобно тому, как это некогда происходило с ее матерью, Розалинда хотела бы при любой моей уступке добиваться большего и использовать мою снисходительность к ней против меня же. — Он бросил на Клива пронзительный, но благожелательный взгляд. — Разумеется, немало молодых мужчин охотно взяли бы в жены такую девушку, как она. Я уверен, ты можешь понять — мне остается ограничить ее выбор теми мужчинами, которых я считаю подходящими для нее.Отодвинув тяжелое кресло, он поднялся и с улыбкой сказал Кливу:— Посуди сам, юноша. За годы твоей жизни тебе повстречается много женщин, прекрасных лицом и с нежным голосом. Но ведь ты никак не сможешь заполучить их всех. Так что для тебя же будет лучше, если этот урок ты усвоишь сейчас.Кинув на прощанье Кливу суровый взгляд, он повернулся к ушел.А Клив, только что собравшийся запротестовать, так и остался стоять с открытым ртом. Он же не о себе хлопотал, поведя речь столь окольным путем, а об Эрике. Но, кого бы это ни касалось, было очевидно, что в столь важном вопросе сэр Эдвард намеревался ограничить выбор Розалинды лишь самым узким кругом назначенных им претендентов и не собирался позволять ей выходить за пределы этого круга.Вздохнув, Клив взял пустой кубок сэра Эдварда и кувшин, чтобы отнести их назад в кладовую. Теперь он понимал, что свалял дурака, столь опрометчиво обратившись к сэру Эдварду, и испытывал к лорду живейшую признательность за то, что тот не устроим ему суровый разнос. В который уже раз Клив возблагодарил своего святого покровителя, который привел его на службу к такому справедливому лорду, как сэр Эдвард Стенвуд.Но такая справедливость могла привести к тяжелым последствиям. Пусть уж лучше леди Розалинда покорится судьбе: чем бы ни кончилось завтра дело между сэром Гилбертом и Эриком, последнее слово — в том, что касается выбора мужа для нее — останется за ее отцом. 25 Задолго до восхода солнца в поместье Стенвуд-Касл уже кипела жизнь. Луга под темным розовеющим небом были еще мокрыми от росы, когда жители окрестных сел начали стекаться к палаткам и шатрам, установленным вокруг арены для рыцарского турнира и огороженной части поля, предназначенной для рукопашной схватки. Еще со вчерашнего дня в закрытых ямах запекались в углях целые туши свиней и бычков, и теперь многочисленные группы работников усердно раскапывали землю, чтобы добраться до хорошо пропеченных туш. Собаки путались у всех под ногами, ожидая, когда и им что-нибудь перепадет от предстоящего праздника; через открытые ворота замка в обоих направлениях тек непрерывный поток повозок, пешеходов и снующих всадников.Розалинда также поднялась еще затемно. Она распоряжалась доставкой разнообразной снеди на площадку поблизости от арены, специально отведенную для этой цели, и была бесконечно признательна Седрику, который, с присущей ему невозмутимостью, присматривал за отправкой множества бочек с элем и вином. Понаблюдав, как отъезжают одна за другой повозки, доверху нагруженные караваями хлеба, громадными кругами сыра и корзинами фруктов, Розалинда решила, что тут она может быть спокойна: Эдит и Мод сумеют доделать эту работу и без ее присмотра. Они доставят угощения на поле, разместят их на дощатых столах и позаботятся, чтобы никто не остался обделенным.Однако, перепоручив столь важное дело своим помощникам, Розалинда не почувствовала никакого облегчения. Получалось, что ей теперь просто нечем заняться — разве что своим нарядом. И ее сразу же обуяла жажда деятельности. По крайней мере, когда дел выше головы, не приходится без конца изводить себя мыслями об ужасных событиях, которые могут приключиться. А эти убийственные мысли терзали ее всю ночь.Впрочем, Розалинда понимала: станет ли она искать забвения в хлопотах или в праздности — от судьбы не уйдешь. Что бы Черный Меч ни предпринял против сэра Гилберта — когда это произойдет, никто не спасет его от грозы, которая неминуемо разразится, что бы ни сказала и ни сделала она сама.Всю ночь напролет Розалинда молилась и плакала, неустанно перебирая четки. Сколько раз вскакивала она с постели, набираясь решимости отыскать отца и все ему открыть, раз навсегда покончив с убийственной неизвестностью. Но каждый раз колебалась, не зная, чего ей больше страшиться: того, что отец расправится с Эриком, или того, что сам Эрик не простит ей, если из-за ее вмешательства он упустит шанс отомстить. Розалинда достаточно хорошо понимала: даже если он потерпит неудачу, а ее отец почему-либо пощадит его жизнь — Эрик все равно не покинет Стенвуд, пока не отомстит сэру Гилберту и не объявит ее своей женой.Возвращаясь к себе в спальню, Розалинда неохотно признала жестокую истину: то, что произойдет сегодня, — не в ее власти. Эрик и Гилберт столкнутся. Это неизбежно. И лишь потом она должна будет искать пути к спасению, если останется что спасать. На что она могла надеяться? Если Эрик расправится с сэром Гилбертом, ему нечего ждать пощады от ее отца, а если сэр Гилберт одолеет его…Не будучи в силах даже в мыслях примириться с любым из этих исходов, Розалинда позволила своей душе поддаться спасительному оцепенению. Почти бессознательно совершая заученные движения, она вошла в спальню, сняла рабочее платье, налила немного воды из оловянного кувшина в лохань и, встав в нее, быстро вымылась. Расчесав длинные волосы, она не стала заплетать или укладывать их вокруг головы. Поверх чистой сорочки она надела платье, ко-торое перешло к ней от матери, этот наряд доставали из сундука только в особо торжественных случаях. Ткань платья — полотно редчайшей выделки — переливалась на свету всеми оттенками темной синевы — от цвета вечернего неба до мерцающе-черного. Благодаря шнуровке из золотых и серебряных нитей платье плотно облегало стройный стан. Широкая кайма вокруг ворота была расшита таким образом, что производила впечатление великолепного ожерелья, которое полностью закрывало ее плечи. Надев узорный серебряный пояс с ключами на нем, она знала, что выглядит почти как королева.Однако Розалинда чувствовала себя скорее рабыней, чем королевой, ибо знала, что она — впрочем, как и любая высокородная леди — только пешка в игре, которую ведут между собой мужчины. В ее отношениях с отцом, Эриком, Гилбертом, даже с Кливом — для любого из них ее желания всегда окажутся на втором месте после их собственных. Королева всего лишь пешка в монарших играх.Стук в дверь прервал ее мрачные размышления, когда она только что успела зачесать волосы назад и закрепить их на затылке.— Повозка ждет, миледи. Вы готовы?— Готова, Седрик, — ответила она и вздохнула. Затем с высоко поднятой головой, горделиво выпрямив спину, шагнула к выходу ей предстояло увидеть, как ее единственный, ее любимый встретит свою судьбу.— Как все великолепно, правда, миледи?Пока Седрик вез ее в маленькой повозке по направлению к главному шатру, он то и дело принимался выражать свои восторги, слишком захваченный шумом, суетой и многолюдьем, чтобы заметить отсутствие отклика с ее стороны.— Эдит и Мод прекрасно управляются с кухней. Пажам приказано глядеть в оба и следить за порядком, гае они ни окажутся. Для отца Генри и двух странствующих монахов поставлена специальная палатка, чтобы они могли оказать помощь тем, кому она понадобится. Я послал туда два бочонка воды и большой запас полотна для перевязок, — возбужденно частил Седрик. — Все оруженосцы, конечно, с лошадьми и раскладывают по местам оружие.— А следует ждать, что кому-нибудь понадобится перевязка? — тихо спросила Розалинда.Седрик бросил на нее быстрый взгляд, затем пожал плечами:— В рыцарских поединках всякое бывает. Кто упал неудачно с лошади, кто копье плохо выставил… Но рукопашная схватка… — он остановился, как будто тщательно обдумывая слова. — Рукопашная схватка только игра. Лорды-предводители отрядов дружны между собой, их искусство в том и заключается, чтобы изобразить настоящее сражение, но так, чтобы не возникало серьезных опасностей для участников. Случается, конечно, что кто-нибудь слишком разгорячится и так войдет в раж, что его сразу и не остановишь. И потом, многих мужчин хлебом не корми, дай подраться. Так этих молодцов тренируют для войны. Так что если уж рукопашная началась, того и жди, что кому-нибудь пустят кровь. Но чтобы убили кого — это редко бывает, — добавил он как бы в утешение.Для Розалинды это было слабым утешением. Когда она вышла из повозки и двинулась к помосту для зрителей, у нее дрожали колени и сосало под ложечкой. Однако не сам по себе рукопашный бой внушал ей такую тревогу. Она верила, что и Эрик, и отец достаточно искусны, чтобы защитить себя от чрезмерно горячих противников, которые могли оказаться у них на пути. Но в ходе этой игры Эрику вполне мог представиться случай, которого он так ждал, — возможность приблизиться к Гилберту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Клив отпустил юного пажа спать, решив задержаться в зале будто бы для того, чтобы подавать вино, на самом же деле он хотел дождаться, пока сэр Эдвард сможет уделить ему минуту.Весь вечер гости усердно наливались элем и вином, хотя Клив заметил, что сэр Эдвард и его люди пили весьма умеренно. Придет утро, и многие головы будут гудеть с похмелья, но в отряде Стенвуда таких не окажется. Клив не мог не восхищаться сэром Эдвардом, тем, как тот изобретательно строит свои планы. Как говорил Эрик: надо знать сильные и слабые стороны неприятеля. Сэр Эдвард надеялся ослабить своих будущих противников, сохранив собственную сплоченную силу. Хотя это и невеликое преимущество, но — говорил тот же Эрик — порой достаточно совсем маленького перевеса, чтобы обратить поражение в победу.Вспомнив о человеке по имени Эрик, Клив задумался. В Эрике было скрыто гораздо больше, чем видят окружающие, и шестое чувство подсказывало молодому оруженосцу, что завтра могут обнаружиться самые невероятные вещи.По знаку седовласого лорда Клив вскочил и бросился к нему с кувшином вина, чтобы наполнить опустевший кубок.— …наилучшим образом. Для этого у меня людей достаточно.— Эдвард, Эдвард, — вздохнул лорд Вирджил, качая головой. — Тебе будет довольно трудно управиться с людьми сэра Гилберта. И ты еще рассчитываешь, что сможешь одолеть меня и моих молодцов?Он хихикнул, поднес полный кубок ко рту, осушил его одним глотком и со стуком поставил на стол, потом вытер рот рукавом и поднялся с места.— Должен похвалить твое вино. Я не юнец, которого так легко свалить. — Ухмыльнувшись, он поклонился сэру Эдварду и удалился нетвердой походкой, невнятно бормоча по пути о своих славных рыцарях и об их многочисленных победах.Откинувшись на спинку кресла, сэр Эдвард смотрел, как покидает залу его старый друг.Свечи в канделябрах медленно догорали, и только несколько рыцарей еще засиделись около камина за вином и игрой в кости. Понимая, что настал благоприятный момент, Клив, все еще с кувшином в руке, осторожно приблизился к задумавшемуся лорду Стенвуду. Сэр Эдвард рассеянно подал ему знак, что тот может идти, но юноша остался на месте, и тогда лорд вопросительно взглянул на него:— Ну, паренек, в чем дело?— Простите мою дерзость, милорд, но не могу ли я сказать вам пару слов?— Час поздний… Впрочем, говори.— Видите ли… — Клив запнулся в неуверенности, не зная с чего начать. — Это… о леди Розалинде. Вашей дочери, — добавил он как бы для пояснения.— Действительно, леди Розалинда — моя дочь, — сэр Эдвард явно забавлялся. — Так что же ты о ней хочешь сказать?— Ну, она и я, мы давно знаем друг друга. Она всегда была ко мне так добра, и я был бы счастлив даже жизнь отдать за нее.— Ты доказал это.Почерпнув силу в дружелюбном приеме сэра Эдварда, Клив набрался храбрости и перестал запинаться.— Дело в том, — начал он очертя голову, — что хотя она и женщина, но совершенно необыкновенная. Она сказала, что вы позволили ей выбрать себе мужа. Только я хотел бы умолять вас, потому что хорошо ее знаю, не обходиться с ней слишком строго, если ее выбор покажется вам неблагоразумным.Сэр Эдвард взглянул на него с любопытством:— Прежде всего, юный Клив, я должен поблагодарить тебя за неустанную заботу о моей единственной дочери. Тем не менее я должен вывести тебя из заблуждения, в котором ты, по-видимому, пребываешь. Розалинда выбирает мужа из числа тех лордов, которых я заведомо считаю приемлемыми.— Да, милорд. Я понимаю это, милорд… — Клив снова растерял боевой дух. — Только леди Розалинда…— Не сомневаюсь, что она с удовольствием расширила бы свои возможности выбора. Подобно тому, как это некогда происходило с ее матерью, Розалинда хотела бы при любой моей уступке добиваться большего и использовать мою снисходительность к ней против меня же. — Он бросил на Клива пронзительный, но благожелательный взгляд. — Разумеется, немало молодых мужчин охотно взяли бы в жены такую девушку, как она. Я уверен, ты можешь понять — мне остается ограничить ее выбор теми мужчинами, которых я считаю подходящими для нее.Отодвинув тяжелое кресло, он поднялся и с улыбкой сказал Кливу:— Посуди сам, юноша. За годы твоей жизни тебе повстречается много женщин, прекрасных лицом и с нежным голосом. Но ведь ты никак не сможешь заполучить их всех. Так что для тебя же будет лучше, если этот урок ты усвоишь сейчас.Кинув на прощанье Кливу суровый взгляд, он повернулся к ушел.А Клив, только что собравшийся запротестовать, так и остался стоять с открытым ртом. Он же не о себе хлопотал, поведя речь столь окольным путем, а об Эрике. Но, кого бы это ни касалось, было очевидно, что в столь важном вопросе сэр Эдвард намеревался ограничить выбор Розалинды лишь самым узким кругом назначенных им претендентов и не собирался позволять ей выходить за пределы этого круга.Вздохнув, Клив взял пустой кубок сэра Эдварда и кувшин, чтобы отнести их назад в кладовую. Теперь он понимал, что свалял дурака, столь опрометчиво обратившись к сэру Эдварду, и испытывал к лорду живейшую признательность за то, что тот не устроим ему суровый разнос. В который уже раз Клив возблагодарил своего святого покровителя, который привел его на службу к такому справедливому лорду, как сэр Эдвард Стенвуд.Но такая справедливость могла привести к тяжелым последствиям. Пусть уж лучше леди Розалинда покорится судьбе: чем бы ни кончилось завтра дело между сэром Гилбертом и Эриком, последнее слово — в том, что касается выбора мужа для нее — останется за ее отцом. 25 Задолго до восхода солнца в поместье Стенвуд-Касл уже кипела жизнь. Луга под темным розовеющим небом были еще мокрыми от росы, когда жители окрестных сел начали стекаться к палаткам и шатрам, установленным вокруг арены для рыцарского турнира и огороженной части поля, предназначенной для рукопашной схватки. Еще со вчерашнего дня в закрытых ямах запекались в углях целые туши свиней и бычков, и теперь многочисленные группы работников усердно раскапывали землю, чтобы добраться до хорошо пропеченных туш. Собаки путались у всех под ногами, ожидая, когда и им что-нибудь перепадет от предстоящего праздника; через открытые ворота замка в обоих направлениях тек непрерывный поток повозок, пешеходов и снующих всадников.Розалинда также поднялась еще затемно. Она распоряжалась доставкой разнообразной снеди на площадку поблизости от арены, специально отведенную для этой цели, и была бесконечно признательна Седрику, который, с присущей ему невозмутимостью, присматривал за отправкой множества бочек с элем и вином. Понаблюдав, как отъезжают одна за другой повозки, доверху нагруженные караваями хлеба, громадными кругами сыра и корзинами фруктов, Розалинда решила, что тут она может быть спокойна: Эдит и Мод сумеют доделать эту работу и без ее присмотра. Они доставят угощения на поле, разместят их на дощатых столах и позаботятся, чтобы никто не остался обделенным.Однако, перепоручив столь важное дело своим помощникам, Розалинда не почувствовала никакого облегчения. Получалось, что ей теперь просто нечем заняться — разве что своим нарядом. И ее сразу же обуяла жажда деятельности. По крайней мере, когда дел выше головы, не приходится без конца изводить себя мыслями об ужасных событиях, которые могут приключиться. А эти убийственные мысли терзали ее всю ночь.Впрочем, Розалинда понимала: станет ли она искать забвения в хлопотах или в праздности — от судьбы не уйдешь. Что бы Черный Меч ни предпринял против сэра Гилберта — когда это произойдет, никто не спасет его от грозы, которая неминуемо разразится, что бы ни сказала и ни сделала она сама.Всю ночь напролет Розалинда молилась и плакала, неустанно перебирая четки. Сколько раз вскакивала она с постели, набираясь решимости отыскать отца и все ему открыть, раз навсегда покончив с убийственной неизвестностью. Но каждый раз колебалась, не зная, чего ей больше страшиться: того, что отец расправится с Эриком, или того, что сам Эрик не простит ей, если из-за ее вмешательства он упустит шанс отомстить. Розалинда достаточно хорошо понимала: даже если он потерпит неудачу, а ее отец почему-либо пощадит его жизнь — Эрик все равно не покинет Стенвуд, пока не отомстит сэру Гилберту и не объявит ее своей женой.Возвращаясь к себе в спальню, Розалинда неохотно признала жестокую истину: то, что произойдет сегодня, — не в ее власти. Эрик и Гилберт столкнутся. Это неизбежно. И лишь потом она должна будет искать пути к спасению, если останется что спасать. На что она могла надеяться? Если Эрик расправится с сэром Гилбертом, ему нечего ждать пощады от ее отца, а если сэр Гилберт одолеет его…Не будучи в силах даже в мыслях примириться с любым из этих исходов, Розалинда позволила своей душе поддаться спасительному оцепенению. Почти бессознательно совершая заученные движения, она вошла в спальню, сняла рабочее платье, налила немного воды из оловянного кувшина в лохань и, встав в нее, быстро вымылась. Расчесав длинные волосы, она не стала заплетать или укладывать их вокруг головы. Поверх чистой сорочки она надела платье, ко-торое перешло к ней от матери, этот наряд доставали из сундука только в особо торжественных случаях. Ткань платья — полотно редчайшей выделки — переливалась на свету всеми оттенками темной синевы — от цвета вечернего неба до мерцающе-черного. Благодаря шнуровке из золотых и серебряных нитей платье плотно облегало стройный стан. Широкая кайма вокруг ворота была расшита таким образом, что производила впечатление великолепного ожерелья, которое полностью закрывало ее плечи. Надев узорный серебряный пояс с ключами на нем, она знала, что выглядит почти как королева.Однако Розалинда чувствовала себя скорее рабыней, чем королевой, ибо знала, что она — впрочем, как и любая высокородная леди — только пешка в игре, которую ведут между собой мужчины. В ее отношениях с отцом, Эриком, Гилбертом, даже с Кливом — для любого из них ее желания всегда окажутся на втором месте после их собственных. Королева всего лишь пешка в монарших играх.Стук в дверь прервал ее мрачные размышления, когда она только что успела зачесать волосы назад и закрепить их на затылке.— Повозка ждет, миледи. Вы готовы?— Готова, Седрик, — ответила она и вздохнула. Затем с высоко поднятой головой, горделиво выпрямив спину, шагнула к выходу ей предстояло увидеть, как ее единственный, ее любимый встретит свою судьбу.— Как все великолепно, правда, миледи?Пока Седрик вез ее в маленькой повозке по направлению к главному шатру, он то и дело принимался выражать свои восторги, слишком захваченный шумом, суетой и многолюдьем, чтобы заметить отсутствие отклика с ее стороны.— Эдит и Мод прекрасно управляются с кухней. Пажам приказано глядеть в оба и следить за порядком, гае они ни окажутся. Для отца Генри и двух странствующих монахов поставлена специальная палатка, чтобы они могли оказать помощь тем, кому она понадобится. Я послал туда два бочонка воды и большой запас полотна для перевязок, — возбужденно частил Седрик. — Все оруженосцы, конечно, с лошадьми и раскладывают по местам оружие.— А следует ждать, что кому-нибудь понадобится перевязка? — тихо спросила Розалинда.Седрик бросил на нее быстрый взгляд, затем пожал плечами:— В рыцарских поединках всякое бывает. Кто упал неудачно с лошади, кто копье плохо выставил… Но рукопашная схватка… — он остановился, как будто тщательно обдумывая слова. — Рукопашная схватка только игра. Лорды-предводители отрядов дружны между собой, их искусство в том и заключается, чтобы изобразить настоящее сражение, но так, чтобы не возникало серьезных опасностей для участников. Случается, конечно, что кто-нибудь слишком разгорячится и так войдет в раж, что его сразу и не остановишь. И потом, многих мужчин хлебом не корми, дай подраться. Так этих молодцов тренируют для войны. Так что если уж рукопашная началась, того и жди, что кому-нибудь пустят кровь. Но чтобы убили кого — это редко бывает, — добавил он как бы в утешение.Для Розалинды это было слабым утешением. Когда она вышла из повозки и двинулась к помосту для зрителей, у нее дрожали колени и сосало под ложечкой. Однако не сам по себе рукопашный бой внушал ей такую тревогу. Она верила, что и Эрик, и отец достаточно искусны, чтобы защитить себя от чрезмерно горячих противников, которые могли оказаться у них на пути. Но в ходе этой игры Эрику вполне мог представиться случай, которого он так ждал, — возможность приблизиться к Гилберту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45