тот самый вихрь непостижимых чувств, которые ей так хотелось усмирить, вернулся с удесятеренной силой.Его губы завладели ее губами с уверенностью, от которой перехватывало дыхание. Когда он по-хозяйски обвел языком ее губы, они раскрылись по доброй воле, не чиня преград завоевателю. Он манил и соблазнял ее колдовскими чарами уст, словно тот сладостный поцелуй, который еще не успел отойти в прошлое, был лишь предвестником грядущего. Он обещал, пророчил и дарил новое и более острое наслаждение, пока в душе Розалинды не замер последний протест.Одной рукой Черный Меч сжал нежную округлость бедра Розалинды, и девушка тихо застонала. Но этот стон лишь сильнее разжег его страсть. Он все настойчивее утверждал свое господство, проникая языком в самую глубину рта, терзая Розалинду сладостной пыткой. Наконец он коснулся ее языка: ощущение было новым и пугающим, но все-таки что-то в ней безошибочно откликнулось на зов мужчины. Природа вложила в Розалинду знание любовного ритуала, древнего, как мир, и сейчас она черпала это знание из самого средоточия своей женской сути.Когда Черный Меч отклонил назад ее голову, и поцеловал нежную шею, Розалинда беспомощно приникла к нему. Его настойчивые губы, отодвинув грубую ткань платья, устремились к ложбинке между грудей, и Розалинда содрогнулась от собственного возбуждения. И лишь в тот миг, когда он бесстыдно прижал ее к твердому бугру напрягшейся мужской плоти, глаза Розалинды открылись и к ней вернулось нечто вроде рассудка.— Не надо, — прошептала она, хотя каждая ее частичка требовала, чтобы он продолжал.— Нет, надо, — хрипло прошептал Черный Меч, и даже его дыхание, щекоча ухо, воспламеняло Розалинду. — Для нас нет иного пути.Нет иного пути… Его слова звенели у нее в голове, когда Черный Меч опустил ее на траву, осыпая все более страстными поцелуями. Не было такой силы, которая остановила бы его, и не было сил остановиться самой. Еще одно мгновение Розалинда пыталась Превозмочь овладевшую ею всепоглощающую истому. Она напомнила себе, что идет навстречу греху: ведь, несмотря на языческий ритуал, связавший их, они не женаты по-настоящему.Но само тело уже предало рассудок. Такое высокое наслаждение, этот рай на земле не могли быть грехом. Рука Черного Меча нашла ее грудь, и жалкая тень сомнения развеялась, как дым. Пока пылающие губы одурманивали Розалинду хмелем восторга и безумством разгоревшегося вожделения, сильные мужские руки начали творить чудеса с ее телом. Они проникали туда, где ее никто и никогда не касался, где даже она сама не осмеливалась дотронуться до себя. И это не было случайным прикосновением — Черный Меч знал что делал. Одна рука легла на ее грудь, ритмично поглаживая и без того напрягшийся сосок. Развернув Розалинду так, что она оказалась сверху его, другой рукой он дерзко ласкал ее бедра, и от скольжения его ладоней Розалинду захлестнула волна счастливого изумления.Она никогда не испытывала ничего подобного. Ей было жарко, и в то же время ее сотрясал озноб. Она чувствовала, что происходящее с ней естественно и правильно… очень правильно, но все же некий назойливый голос твердил, что это безнравственно и запретно. Розалинда понимала, что должна воспротивиться сокрушительному соблазну, и не могла. Не могла.Теперь он снова ласкал ее, всей тяжестью своего тела придавив Розалинду к земле, — и она задохнулась в порыве исступленного восторга. Его руки стягивали с нее платье, срывая пояс и распуская шнуровку на талии. И все это время Черный Меч не прерывал поцелуя, играя на самых тайных струнах тела и души и пробуждая в ней такие чувства, о самом существовании которых Розалинда и понятия не имела. Она тонула в сияющем потоке страсти. Эрик только тогда ненадолго отпустил ее, когда сбросил с нее платье и спустил с плеч полотняную сорочку.Потрясенная накалом чувств, которые вызывал в ней этот человек, Розалинда смотрела, как он одним быстрым движением сорвал тунику и рубашку. За сапогами и длинными чулками-шоссами немедленно последовали штаны, и Черный Меч предстал перед взором Розалинды во всем великолепии обнаженного тела. И тут, словно в озарении, она осознала всю чудовищность того, что они делают.— Нет…Ее крик замер, не успев сорваться с губ. Как будто предвидя ее внезапное отрезвление, Черный Меч накрыл ее полуобнаженное тело своим. Гладкое и горячее, оно, казалось, отяжелело от переполнявшей его жажды обладания. Губы Эрика властно, почти исступленно впились в ее рот.И мимолетный протест безмолвно погиб, не успев родиться. Руки Розалинды, не долее секунды упиравшиеся в твердую грудь, самозабвенно обвили шею Черного Меча. Их разделял только примятый клочок полотняной сорочки, сбившейся в комок у талии, обнажая грудь и бедра. Ее воля таяла под неумолимым натиском тяжелого мужского тела. Все, что было в ней женского, откликалось на его призыв. Даже ее мягкий живот послушно подался внутрь, уступая огневому напору твердой мужской плоти.Потом Черный Меч раздвинул ее ноги, и Розалинда подчинилась.— Стань моей женой, — услышала она у своих губ охрипший голос. — Будь моей, — шептал он, находя рукой потаенный треугольник завитков, чтобы затем скользнуть дальше, прикоснувшись к самому средоточию ее естества.И мгновенно Розалинду охватило возбуждение, — так молния, ударив в сухое дерево, разом превращает его в костер. Горячие и влажные, его пальцы играли ее телом, порождая самые ошеломляющие чувственные ощущения. У Розалинды перехватывало дыхание, она чуть ли не корчилась от немыслимо острого наслаждения, и она мучительно жаждала продлить его. Затем место руки заняла «жаркая, стремящаяся внутрь плоть, и Розалинда выгнулась навстречу в безотчетной мольбе.— Черный Меч… — воззвала она, потянувшись к нему, снедаемая тоской по его сводящему с ума поцелую. — Черный Меч!..— Эрик, — прошептал он тогда. — Меня зовут Эрик.— Эрик, — выдохнула Розалинда, потому что он продвинулся чуть дальше вглубь, наполняя ее огнем, восторгом и какой-то первобытной силой.— Ты жена Эрика из Уиклиффа. — Его зубы покусывали нижнюю губу Розалинды, отказываясь подарить ей такой жгучий поцелуй, о котором она молила. — Повтори, — почти задохнувшись, потребовал он, ритмичными движениями бедер доводя Розалинду до умопомрачения. — Ты жена Эрика…— Я твоя жена, — прошептала Розалинда срывающимся от страсти голосом. — Я…И наконец с глухим стоном он обрушил на нее всю свою тяжесть. Их губы встретились в жадном порыве; его широкая грудь и плоский живот вдавили ее в мягкую, заросшую травой землю — и вся длина и сила его мужского жезла с непогрешимой точностью ворвались в ее лоно.Розалинда хотела закричать, отпрянуть в страхе, ощутив, как что-то внутри нее болезненно разрывается. Когда он достиг барьера ее девственности и проник дальше, дурман страсти рассеялся, и Розалинде внезапно открылась ужасная реальность.Но Эрик не позволил ей отодвинуться и не прервал поцелуя. Как ни старалась она высвободиться, он крепко прижимал ее к земле. Розалинда всхлипнула, но, казалось, он вдохнул в себя весь ее страх и всю боль, вложив в поцелуй еще больше огня и устремленности.Но теперь губы Эрика, по-прежнему требовательные и жадные, источали еще и нежность — и ждали ответа. И когда ее язык, потянувшись вперед, коснулся его языка, наградой Розалинде стала вспышка обновленной страсти. Розалинда ощущала внутри себя жар и давление чуждой плоти, но боль исчезла. И когда Эрик слегка шевельнул бедрами, она неожиданно вздохнула от удовольствия.Он как будто ждал этого сигнала. Подняв голову и оторвавшись от губ Розалннды, он начал медленное ритмичное движение, прижимаясь бедрами к ее животу и отводя их вверх, с каждым разом проникая все глубже, то целиком заполняя ее собой, то почти отстраняясь от нее. По мере того как нарастал темп движений, Розалинда все выше взмывала на волнах чистейшего наслаждения.Когда она взглянула в его затуманенные страстью глаза, в ней вспыхнул восторг от совершающегося чуда — ив безотчетном порыве Розалинда выгнулась дугой, полностью принимая его в теплые глубины женского естества и разжигая пыл Эрика безыскусным откликом на его умелую ласку. Их движения ускорились, и пламя взметнулось выше. Влажная, горячая, ослепительная вспышка едва ли не ослепила Розалинду, и она почти в панике отчаянно прижалась к Эрику. Потом, словно волна прибоя, накатила страсть, и Розалинда вскрикнула, не в силах удержать в себе восторг их слияния. Вновь и вновь ее сотрясал экстаз плоти, рождающийся в неистовом водовороте чувств. Она услышала сдавленный крик Эрика. Казалось, этот крик шел из самой глубины души, и Розалинда затрепетала. Но каковы бы ни были сейчас ее чувства, одного она не испытывала наверняка — страха. Она не боялась ничего.Эрик содрогнулся, словно и его закружил тот же водоворот, а потом его тело всей тяжестью легло на нее — и она глубоко вздохнула.Оба дышали с трудом. Нелепая мысль закралась в голову Розалинды. Сейчас, когда их сердца бьются в унисон, тела слиты воедино — ведь он так и не покинул ее лона, — когда им удается вздохнуть едва ли не ценой общих усилий — сейчас они уже не отдельные существа, но половинки единого целого. Он лежал сверху, словно поглотив ее собой, и хотя у Розалинды было такое ощущение, что ее вот-вот раздавит тяжесть массивного тела, ее это не беспокоило.Потом Эрик сдвинулся вбок, соскользнув с ее влажного от пота тела. Розалинда чуть охнула от разочарования, но он тут же утешил ее пылким поцелуем и прижал к себе. Не размыкая объятий, с переплетенными ногами, они лежали в узорной тени деревьев. Розалинда ощущала полнейшее опустошение: тело, разум, чувства прошли через такие испытания, каких она и вообразить не могла. У нее не нашлось бы сил даже для того, чтобы подумать о чудесах, которые происходили с ней. И уж совсем не время было рассуждать о будущем. Розалинда просто отдыхала в жарких объятиях Эрика, прислушиваясь к ритмичному биению его сердца. Она и сама не могла бы объяснить, почему в звуке этих сильных размеренных ударов она обретала уверенность и покой. В последние дни на ее долю выпало достаточно потерь, горя и страха, чтобы хватило до конца дней. но здесь — здесь ей слышался звук жизни и надежды.Розалинда вздохнула с легкой улыбкой и придвинулась поближе к нему. Она в безопасности. Розалинда знала это наверняка.Потом она соскользнула в сон, предоставив заботы о своей безопасности человеку, который все еще бережно прижимал ее к себе. 10 На этот раз Розалинда проснулась, словно от внезапного толчка. Черный Меч слегка шевельнулся, и, хотя он еще не стряхнул с себя сонное беспамятство, его рука безошибочно потянулась к ее груди.Именно это вырвало Розалинду из плена дремоты, и в течение нескольких секунд она просто лежала, собираясь с мыслями и с нарастающим ужасом осознавая всю степень своего падения.Не было никакой возможности отрицать то, что произошло между нею и мужчиной, чье тело сейчас так плотно прижималось к ней. Она не могла поверить в случившееся, и тем не менее каждая ее частичка казалась живым свидетельством разыгравшихся здесь событий. Ее припухшие губы были чувствительны, как никогда… такими их сделали его неистовые поцелуи. Ее груди еще хранили непривычную полноту — даже сейчас соски набухали при воспоминании о страсти, которую она разделила с совершенно чужим для нее человеком. А еще ниже — это томительное тепло…Горячая волна заставила Розалинду покраснеть до корней волос: она словно вновь ощущала, как он прикасался к ней и как он проник внутрь…— Пресвятая Дева Мария, что же я наделала? — шептала она, поистине устрашенная собственным непростительным поведением. Она отдалась человеку, о котором почти ничего не знала и от которого рассчитывала вскоре избавиться. К вящему ее позору, после всего этого она смогла заснуть в объятиях грабителя, которого еще вчера ждала виселица! Да если она всю свою жизнь простоит на коленях, посылая к небесам молитвы, — ей и тогда нельзя надеяться, что столь постыдные действия могут быть прощены.В панике она оглянулась вокруг, пытаясь отыскать хоть какой-то выход из ужасного положения, в которое завела ее судьба. Они лежали на ложе из густых мягких трав под сенью ив, обступивших полукругом крошечную лужайку. Где-то поблизости, должно быть» располагалась их стоянка… а там — Клив, испуганно подумала она. Она должна убраться подальше от этого человека, от этого Черного Меча… пока Клив не увидел их! Прежде чем Черный Мет проснется, они с Кливом должны унести отсюда ноги и как-нибудь — любой ценой! — добраться до Стенвуда, чтобы только он их не настиг!Впрочем, ей с самого начала было ясно, что все ее планы никуда не годятся. У них с Кливом не было ни единого шанса ускользнуть от фозного попутчика, а уж о том, что он не станет их преследовать, нечего было и мечтать. Но она не могла тратить время на бесполезные размышления. Если ей придется встретиться с ним снова — когда это случится, — вот тогда она и решит, как с ним управляться. Если он хоть что-нибудь сболтнет ее отцу — она будет лгать и от всего отпираться. Будет! Но прежде всего нужно уносить отсюда ноги.Она чуть-чуть отодвинулась от него, как будто во сне, и ей удалось высвободить ногу из под его тяжелого бедра. В течение нескольких мгновений она лежала неподвижно, прислушиваясь к его ровному дыханию и пытаясь решить, разбудила она его или нет. Потом со всей осторожностью она приподняла его руку, которая обнимала ее, и переложила ее на его собственное бедро. Его запястье было широким и твердым, в чем она могла лишний раз убедиться за те мучительно долгие секунды, которые понадобились ей, чтобы справиться с этой задачей. Какой же он сильный, думала она со страхом. Если бы он схватил ее… он с легкостью мог бы просто раздавить ее голыми руками.…Но это были те самые руки, которые так неотразимо-искусно ласкали ее, невольно вспомнила она. Эти руки открыли ей всю нежность и страсть. Неужели он мог бы обратить силу этих рук против нее? Она осторожно выпустила мускулистое запястье, задумавшись, как обескураживающе многолик этот странный человек. Да, он может обратить против нее силу своих рук, убежденно сказала она себе самой. Если будет вынужден. В этом она не сомневалась. Но она не собиралась оставлять ему такую возможность.С этой главенствующей мыслью она медленно-медленно отодвинулась от его горячего тела. Когда наконец ей удалось совсем не касаться его, она почувствовала, как ее охватила дрожь. Это от страха, поспешила она отметить, но едва слышный голосок сомнения, зазвучавший у нее в душе, не позволил ей удовольствоваться подобным объяснением. Она находила наслаждение в урагане страсти, накатившей на них обоих, твердил голосок, как ни хотелось бы ей сделать вид, что ничего такого не было. Она наслаждалась… а теперь с этим покончено.Но Розалинда не желала прислушиваться к коварному голоску. Она не желала смотреть на мужчину, который спал так спокойно, не испытывая ни малейшей неловкости от своей наготы. И уж менее всего она желала задумываться о последствиях своих действий. Она просто поднялась на ноги, схватила свою сорочку и поспешила укрыться за стволом одной из ив.Надев сорочку, она осмотрелась вокруг в поисках платья. К немалой своей досаде, она обнаружила, что оно лежит за спиной у Черного Меча — жалкий комок темно-зеленой шерсти. Замирая от страха, что в любую секунду он может проснуться, она со всеми мыслимыми предосторожностями обошла вокруг полянки, прячась за деревьями. Стоило ему шевельнуться, как она застывала на месте, боясь даже вздохнуть и опасаясь, что ее выдаст слишком громкий стук беспокойного сердца. Но в следующий момент, отбросив всякие колебания, она уже прокрадывалась поближе к своей цели.Казалось, этому конца не будет. Каждый звук — крик ястреба в небе, верещание пары белок — громом отдавался в ушах Розалинды. Вот сейчас, сейчас он наверняка проснется! Но он спал, словно опоенный сонным зельем, и, добравшись наконец до платья, она готова была закричать от облегчения.К Розалинде была обращена его спина, вся в кровоподтеках и ссадинах — отметинах заточения, подумала она. Спина равномерно поднималась и опускалась, свидетельствуя о непотревоженном сне, и, несмотря на все свои страхи, Розалинда в последний раз окинула его медленным, пристальным взглядом. Его широкие плечи покрывая загар, как будто ему часто случалось проводить время на солнце без туники и рубашки. Но, при всей их ширине, при всем богатстве мускулов, его спина благородным изгибом сужалась к стройным бедрам, словно выкованным из железа. Она смотрела на него во все глаза, и у нее просто в голове не укладывалось, что именно с ним она провела вместе такие невероятные часы. Тем не менее, когда ее взгляд упал на эти бедра, в памяти живо воскресло ощущение, которое она испытала, когда между ее ногами оказалась его нога, опушенная жесткими волосками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45