Из не слишком вразумительной речи замкового капеллана можно было, однако, заключить, что его послали к Красному Льву валлийцы с даром от Дэвида ап Граффида. Монах полез за пазуху и извлек пропитанное засохшей кровью женское платье.
Меррик некоторое время молча разглядывал предназначавшийся ему ужасный дар валлийского мятежника. Он узнал платье – это был тот самый безобразный желтый наряд, который Клио натянула на себя в первый день его пребывания в Камроузе. Худшего подарка Меррик не мог ожидать даже от своих самых страшных врагов – неверных сарацинов на Востоке. Коричневые разводы засохшей крови, во многих местах запятнавшие материю, служили наглядным свидетельством кровавого насилия, которому подверглась обладательница платья... Тем не менее Меррик продолжал надеяться. Часть его сознания упорно отказывалась признавать, что Клио мертва. В конце концов, она могла отдать платье какой-нибудь служанке, крестьянке – да кому угодно...
– Она умерла, милорд! – стенал, воздевая к нему руки, брат Дисмас. – Она умерла...
– Кто?
– Я видел, как она падала с лестницы, кувыркаясь в воздухе, словно соломенная кукла. А потом я видел, как она лежала внизу на булыжниках двора, залитая собственной кровью. Она была в платье – в этом платье, милорд! – Брат Дисмас ткнул Меррику чуть не под самый нос залитый кровью наряд. – А еще я знаю, что при падении она потеряла свое дитя, которое носила под сердцем...
– Свое дитя?! – Меррик схватил монаха за ворот сутаны и подтянул его к себе поближе, чтобы видеть его глаза. – Но Клио не была беременна! Так кто умер? Кто умер, черт тебя дери, глупый монах?
Меррик принялся трясти брата Дисмаса с такой силой, что у того начали клацать зубы. Брат Дисмас невидящим взором смотрел прямо перед собой, но стенать тем не менее прекратил.
– Так кто же все-таки умер? – повторил свой вопрос Меррик.
– Мне страшно вымолвить подобные слова, милорд, но это была ваша жена. Клянусь всеми святыми, это была леди Клио!
40
Старая Глэдис неслышно двигалась по комнате, в которой их заперли валлийцы, а Клио, лежа на продавленном тюфяке, молча наблюдала за ней. Она знала, что лишилась своего ребенка, хотя и не помнила досконально, как это случилось. Помнила только сильнейшую боль, которая вдруг пронизала ее тело, и свой собственный отчаянный вопль, но все подробности этого события для нее были словно окутаны некой пеленой. Еще ей смутно припоминалось, как над ней склонялись какие-то блеклые силуэты, как хлестала ее по щекам Глэдис. Сама же она в это время, скорчившись от спазмов, что было силы прижимала ладони к животу, чувствуя, как снова и снова на нее волнами накатывает нестерпимая боль.
На самом деле у Глэдис и в мыслях не было бить несчастную Клио. Просто старуха хотела с помощью нескольких пощечин привести молодую женщину в сознание и не позволить ей истечь кровью, поскольку в борьбе за жизнь требовалось и ее, Клио, персональное участие. По счастью, это сражение со смертью старухе удалось выиграть.
Когда Клио забывалась сном, время летело быстро. Но когда она приходила в себя, время обретало совсем иные свойства и тянулось, словно резиновое. Совсем невмоготу ей стало, когда Клио начала подниматься с постели и, пододвигая к стене скамью, получила возможность сквозь пробитую в стене амбразуру наблюдать за происходящим.
Она видела в поле вокруг замка огни костров, горящих в лагере Меррика, и даже очертания высокого шатра, в котором, по глубокому убеждению Клио, пребывал во время осады ее муж.
Меррик был так близко от нее – рукой подать – и в то же время очень и очень далеко, будто на другом конце земли...
Устремив на старуху затуманенный слезами взгляд, Клио вздохнула.
– А ведь я его опять подвела, верно?
– Это кого же? Своего мужа, что ли?
Клио кивнула.
– Я так ему ничем и не помогла. Хотела открыть перед ним ворота, но мой очередной «прекрасный план» провалился. Более того, я и как жена оказалась не слишком...
Клио уперлась взглядом в живот, в котором еще совсем недавно жил ее ребеночек. Тот самый, которому она обещала никогда не петь на ночь колыбельных. Молодая женщина почувствовала, как по ее щекам снова заструились слезы, и, оторвав от подушки голову, прошептала:
– У меня внутри уже ничего нет.
– Глупости ты болтаешь! Твои слова и яйца выеденного не стоят. Думаешь, он тебя любил только зато, что ты могла родить ему ребенка?
Клио села на постели и прижала руки к груди.
– Прошу тебя, Глэдис, скажи мне правду – у меня будут еще дети? – Не выдержав, она снова залилась слезами. – Скажи, ну, пожалуйста! Ты ведь все про это знаешь. Пообещай мне, что я смогу со временем подарить своему лорду мальчика или девочку!
– Девочку-то ты как раз и потеряла, – пробормотала старуха, и прежде чем она отвернулась, Клио заметила в ее глазах жалостливое выражение.
Эта невысказанная жалость, затаившаяся в глазах старухи, явилась последней каплей, переполнившей чашу страданий Клио.
– Господь вседержитель! – с плачем обратилась она к богу. – Молю тебя... Пусть у меня родится еще одна девочка... для Меррика.
Потом Клио вдруг замолчала, и в воздухе повисла зловещая тишина, словно вздернутое на виселицу рукой палача человеческое тело.
Прошло еще какое-то время, и старуха Глэдис, наконец, произнесла:
– Не могу я тебе ничего обещать, понимаешь? Хотела бы – да не могу!
Старуха подошла к двери и пару раз в нее стукнула. Стражник распахнул дверь и выпустил Глэдис, потом послышался скрежет задвигаемого засова – и все стихло. Клио снова осталась наедине со своими невеселыми мыслями.
Обхватив себя ладонями, она принялась раскачиваться на постели из стороны в сторону. Туда-сюда, туда-сюда. Так она, наверное, укачивала бы своего ребенка, если бы он появился на свет...
Клио поняла, что еще немного – и она завоет, словно волчица, лишившаяся своих волчат. Изо всех сил стиснув зубы, чтобы подавить подбиравшийся к горлу крик, она продолжала раскачиваться – все быстрее и быстрее, – будто в надежде, что эти равномерные, однообразные движения помогут ей укачать, успокоить свою скорбь.
Это продолжалось довольно долго, поскольку скорбь ее была велика и черна, как зимняя ночь, да и реальность, окружавшая сейчас Клио, ни в чем не уступала этому мраку. Со временем, однако, боль притупилась, как притупились вообще все ее чувства, и ею овладело странное состояние, которое было больше всего похоже на равнодушие.
Клио легла на бок и, подтянув колени к груди, обхватила их руками. Даже сейчас, когда чрево ее было пусто, она продолжала инстинктивно защищать погибшее дитя... Зарывшись головой в подушку, Клио снова заплакала, но уже не так горько и куда тише, чем прежде. Она плакала до тех пор, пока сон не заключил ее в свои спасительные объятия.
На рассвете Меррика, наконец , нашли. Он спал, лежа в грязи, а рядом валялась пустая кружка из-под эля. – Меррик? Давай, поднимайся!
Меррик застонал, перевернулся на своем жестком и сыром ложе, прикрывая рукой глаза, и сразу же разразился ругательствами.
– Черт бы тебя побрал! – проворчал Роджер. – Открой глаза и посмотри на меня.
– Оставь меня в покое, Роджер, и убирайся отсюда!
– Чтобы ты валялся в грязи на виду у всех и обливался слезами от жалости к себе? Ну, уж нет. Поднимайся, говорю. Твоя жена ждет от тебя помощи.
– Моя жена умерла.
– Твоя жена сидит под замком в башне.
Меррик отнял от лица руку и уставился на Роджера.
– Откуда ты знаешь?!
– Знаю, потому что мне рассказала об этом та старая ведьма из замка. Она ухитрилась оттуда сбежать и явилась к нам. Так вот она утверждает, что видела Клио в целости-сохранности и даже сама за ней ухаживала.
– Она сбежала из замка и не захватила с собой Клио?!
– Ее выпустили, потому что она валлийка и смогла найти общий язык со стражниками. Кроме того, она не является графиней де Бокур.
Меррик встал на колени и закрыл ладонями лицо. Роджер видел, как все его большое тело содрогалось – не то от рыданий, не то просто от переполнявших его чувств.
«Клио жива! Благодарение господу! Она жива!»
– Эй, Меррик!
Граф почувствовал, как Роджер дотронулся до его плеча, и обратил к нему свое мокрое от слез лицо.
– Ну, что еще? – спросил он глухим от сдерживаемых рыданий голосом.
– Перестань, старина. Все будет хорошо. Клио ведь жива.
Меррик кивнул, сглотнул появившийся в горле горький комок и несколько раз глубоко вдохнул. Тогда Роджер опустился рядом с ним на одно колено и обнял его за плечи. Приблизив свое лицо к лицу Меррика, он негромко произнес:
– Мы узнали, как можно проникнуть в замок!
Меррик продвигался по узкому лазу медленно и бесшумно, с величайшей осторожностью. Он в прямом смысле боялся лишний раз сделать вдох – в узком пространстве подземного хода каждый звук разносился на десятки ярдов. Меррик отлично понимал, что любой неверный шаг, какой-нибудь хруст, звон оружия или шпор способны их выдать.
Подземный ход сам по себе представлял большую опасность, особенно после того, как ров вокруг замка расширили и углубили. Обвала можно было ожидать в любом месте – даже там, где восточную стену не возвели до конца , и давление на фундамент не было столь сильным. По счастью, старуху Глэдис не засыпало землей, когда она выбиралась из замка, и Меррик смог собственными ушами услышать от нее, что Клио жива. Теперь Меррик двигался впереди Роджера с фонарем в руках по узкому, почти не укрепленному деревянными балками лазу, временами становясь на четвереньки, чтобы преодолеть особенно тесные и опасные места, которые больше походили на звериные норы, чем на подземный ход.
Тем временем над головой у Меррика, на подступах к замку, завязалась отчаянная схватка. Даже сюда, в подземный ход, долетали крики людей, звон оружия и топот сотен человеческих ног. Там, на поверхности, люди Меррика имитировали общий штурм замка, чтобы тем самым отвлечь внимание валлийцев от своего сеньора и его друга, которые пробирались внутрь крепости по забытому подземному ходу, показанному Меррику старухой Глэдис.
Меррик и Роджер не разговаривали. Во-первых, опасались, что их обнаружат, а во-вторых – не слишком надеялись на прочность источенных временем и влагой крепежных лесов. Казалось, скажи они хоть словечко, и на них обрушится земля или потоки воды из крепостного рва.
Впрочем, говорить им и не требовалась. Вот уже много лет они сражались бок о бок и в такого рода делах понимали друг друга без слов. Каждый из них знал, как поступит в критической ситуации верный товарищ по оружию. Теперь этот опыт оказался им очень даже на руку – нужно было лишь строго придерживаться разработанного заранее плана.
Чтобы выбраться на поверхность, Меррику пришлось воспользоваться небольшим ломиком – надо было разворошить пласт земли и строительного мусора, который прикрывал лаз внутри замка. У поверхности земля просохла и теперь сыпалась Меррику в лицо, попадая в глаза и рот. Меррик почувствовал, что вот-вот чихнет, но знал, что этого делать нельзя – валлийцы были от них на расстоянии нескольких ярдов. Они несли дозор во внутреннем дворе замка, расхаживая по нему из стороны в сторону и негромко переговариваясь.
Меррик повернулся к Роджеру и приложил палец к губам, предварительно ткнув им в сторону валлийцев. Затем он вынул из ножен широкий кинжал-дагу, зажал его между зубами и выбрался из лаза. Подтянувшись на руках, Меррик взобрался на недостроенное укрепление, вскарабкался по нему на восточную стену и пополз, скрываясь за парапетом, минуя болтавших между собой валлийцев. Ровно через минуту за ним последовал Роджер.
Когда они оказались от валлийцев на достаточно большом расстоянии, Меррик прошептал:
– Освободи тех, кого валлийцы заперли в часовне, а я отправлюсь выручать Клио. Когда она будет на свободе, я подам тебе сигнал. Ты же после этого попытаешься отворить ворота замка изнутри.
Роджер молча кивнул, и они разделились. Меррик направился к черному ходу и стал спускаться по боковой – узкой и очень крутой – лестнице. Он держал путь в сторону оружейной комнаты, находившейся в новой пристройке к главному зданию замка.
Избавиться от двух валлийцев, охранявших вход в комнату, и забрать у них ключи было для Меррика делом нескольких минут. Открыв дверь ключом, он некоторое время стоял в дверном проеме, глядя на свою жену. Клио сидела на кровати, расчесывая волосы, и когда вошел Меррик, уставилась на него в немом изумлении. Похоже, точно такое же изумление отпечаталось на лице Меррика, таким образом, Клио, как в зеркале, видела на лице мужа отражение своих собственных чувств.
– Меррик?.. – нерешительно произнесла Клио шепотом и сделала попытку подняться с кровати.
Меррик позже не мог вспомнить, кто сорвался с места первым, но так или иначе они оказались в объятиях друг друга. Потом Меррик, одной рукой прижимая драгоценную ношу к себе, кинулся по коридору, держа наготове широкий кинжал-дагу. Вниз по лестнице он мчался с такой скоростью, с какой, пожалуй, никогда в своей жизни еще не бегал.
Промчавшись, словно молния, через двор, Меррик с Клио на руках перелез через недостроенную стену и оказался рядом с лазом в подземный ход.
– Прыгай вниз! – скомандовал он, а когда Клио после минутного колебания прыгнула, последовал за ней.
Оказавшись в узком проходе, Меррик попросил Клио подождать, а сам поднял с земли фонарь, который они с Роджером оставили здесь, и снова выбрался наружу. Он несколько раз махнул фонарем, подавая Роджеру сигнал, и только после этого вернулся к Клио:
– Бежать можешь? Или хотя бы идти?
Клио посмотрела ему в глаза и молча кивнула, изо всех сил стараясь сдержать слезы. До сих пор никто из них и словом не обмолвился о ребенке.
Меррик взял ее за руку и потащил по подземному ходу. Временами они становились на четвереньки и принимались ползти, но большую часть пути Меррик тащил ее за собой или на себе.
В какой-то момент Клио, чего-то испугавшись, громко вскрикнула, и с потолка на них с Мерриком начала сыпаться земля, а потом заструилась вода из рва, которая нашла, наконец, для себя лазейку.
– Не бойся, нам уже осталось совсем немного, – прошептал Меррик, изо всех сил толкая Клио по узкому лазу вперед. Он уже видел место, где подземный ход кончался. – Видишь? Выход вон там, – добавил он и показал ей, куда надо ползти.
Клио оглянулась на него.
– Значит, нам все-таки удалось выбраться! – радостно воскликнула она, но потом подняла глаза и увидела происходившие с потолком странные метаморфозы.
От ужаса Клио снова закричала, и Меррик почувствовал, как влажная земля над ним разверзлась. Потолок начал осыпаться и рушиться.
– Беги, Клио, беги!
– Меррик! – пронзительно вскрикнула Клио.
Меррик протянул руку сквозь рушившиеся на него пласты земли: ему вдруг показалось, что Клио возвращается.
– Не смей! – крикнул он на долю секунды раньше, чем вода и грязь успели забить ему рот.
Рванувшись к Клио, Меррик что было силы толкнул ее вперед, к выходу, после чего на него с потолка низринулось целое море воды. Удар был настолько сильным, что Меррик потерял сознание и его объяла тьма.
41
Клио сидела на жестком деревянном стуле у изголовья постели Меррика, склонив головку на плечо и уронив руки на колени.
Времени она не замечала. Сколько его миновало с того рокового часа? Дни? Недели? На этот вопрос Клио не смогла бы ответить. Прохладные ночи сменялись солнечными днями, а она все сидела рядом с Мерриком, вознося богу молитвы во его здравие и исцеление. Время потеряло для нее всякий смысл.
Меррик по-прежнему был без сознания. Он неподвижно лежал в постели, и, сказать по чести, назвать его в полном смысле живым было трудно. На его лице все еще виднелись следы кровоподтеков и синяков, полученных во время обвала подземного хода, губы были бледными и бескровными, словно их подернуло инеем, а волосы слиплись от пота и запекшейся крови. При этом, как ни странно, лихорадки у него не было. Если бы у Меррика начался жар, Клио, по крайней мере, могла бы с полным основанием утверждать, что он в большей степени принадлежит этому миру, нежели миру загробному.
Его слишком долго откапывали. Любой на его месте давно бы уже умер. Некоторые даже утверждали, что уж лучше бы Меррик отправился на тот свет, поскольку после обвала он разом лишился способности двигаться и мыслить и больше походил на бревно, нежели на живого человека.
Клио, однако, сдаваться не собиралась и готова была выцарапать глаза каждому, кто не верил в выздоровление ее мужа.
Она взяла со стола кусок белой материи, намочила его в небольшой миске, наполненной кипяченой водой, и аккуратными, легкими, как прикосновение пера, движениями смочила ему губы и протерла лицо. Ту же самую операцию она проделала с его руками и ногами. Неожиданно ее мысли вернулись к той самой ночи, когда они с Мерриком впервые спали вместе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37