— А почему ты не можешь быть моим папой в этом доме?
— Я не женат на твоей маме.
— Тогда вам надо пойти к священнику.
— Женщина должна сильно полюбить мужчину, прежде чем пойти с ним к священнику, а я не уверен, что твоя мама любит меня.
— Если не считать твоего грязного языка, ты ей нравишься.
Зак не мог скрыть улыбку.
— Кто знает, если я буду хорошенько чистить его каждый день, может, я ей и понравлюсь.
Она энергично кивнула.
— Я принесу тебе еще соды, честное слово. Кроме того, я загадала волшебное желание.
— Только помни, что иногда, как бы сильно мы этого ни хотели, все случается не совсем так, как задумано.
Она взглянула недоверчиво.
— Даже волшебные желания?
Зак и сам хотел, чтобы желания исполнялись, но ответил: — Думаю, что да, но… Она прикусила нижнюю губу.
— Ты имеешь в виду не всегда?
Он с ужасом понял, что она сейчас заплачет.
— Иногда волшебные желания сбываются, давай считать так. А если я не понравлюсь твоей маме, мы с тобой можем просто остаться друзьями. Это тоже неплохо, правда?
Судя по ее поджатым губам, простая дружба не совсем устраивала ее.
— Я понимаю.
— Лучшими друзьями, — уточнил он, надеясь, что это прозвучит более убедительно. Я всегда хотел иметь лучшего друга, и не был счастлив, пока не нашел его.
— Ноузи? — Она взглянула на собаку. — Он может быть хорошим другом, но он же не человек. Вот в чем разница.
Подумав немного, он заметил:
— Да, если я стану твоим лучшим другом, то, как только поправлюсь, смогу подбрасывать тебя высоко в воздух и щекотать усами. Это делают не только папы.
Ее лицо прояснилось.
— И, может быть, подаришь мне котенка?
— Может быть. — Он протянул руку, чтобы скрепить договор. — Так мы договорились? Лучшие друзья?
— А можно мне звать тебя папой?
— Нет, но ты можешь звать меня Зак.
— А мама сказала, что я должна звать тебя мистер Зак.
— Тогда мистер Зак.
Но она еще не взяла его протянутую руку.
— А как ты будешь меня звать? Это должно быть не Миранда, потому что в этом нет ничего особенного.
Это было просто. Миранда всегда поражала его тем, что уделяла слишком много внимания мелочам.
— Думаю, я бы мог называть тебя Мэнди. Да, Мэнди, мне нравится, как это звучит.
Очевидно, она согласилась, так как улыбнулась и посмотрела на его протянутую ладонь.
— Давай теперь пожмем руки.
— Зачем пожимать руки? Он усмехнулся:
— Чтобы скрепить наш договор.
— Скрепить?
— Таков обычай: двое людей пожимают друг другу руки, если дают друг другу слово держать обещание.
Она широко улыбнулась и положила маленькую ладошку в его руку.
— Мы с тобой лучшие друзья.
У Зака были причины хорошенько подумать, прежде чем сказать это, и теперь его голос звучал натянуто:
— Мы с тобой. — Зак взял ее руку в свою; она полностью поместилась в его ладони. Если он правильно ее понял, сейчас он знал, какие чувства Кэйт Блейкли выражала счастливыми слезами.
Этим же вечером, когда Кэйт принесла ему ужин, Зак попросил ее задержаться на пару минут и поговорить с ним.
— О чем? — Она выглядела испуганной и более обычного взволнованной. — У вас проблемы? — Она положила ладонь на его лоб. Зак подался назад. Хоть бы раз она подумала о чем-то, кроме его болезни. — Я не болен. Мне становится лучше с каждым днем. Все, что мне нужно сейчас, это поговорить с вами.
Она выпрямилась.
— Миранда…
— Вот именно. Думаю, она сказала вам, что была у меня днем.
— Да.
Заку не нравилась ее непонятная настороженность.
— Из разговора я понял, что вы запретили ей приходить ко мне.
Она смотрела в окно.
— Не могу сказать, что запретила. Не рекомендую— более подходящее слово.
Зак поставил нетронутую тарелку с едой на столик возле кровати. Опять сом. Еще немного рыбы— и у него вырастут плавники.
— Кэйт, я… — Он ждал, пока она посмотрит на него, потом поймал глазами ее взгляд. — Прошу прощения за грубые выражения. Вы никогда не простите мне этого?
Она смутилась, и шея ее покрылась краской.
— Конечно, прощу. Можете выражаться как вам угодно, мистер Мак-Говерн, но не в присутствии моей дочери.
— Даю вам слово. Я не произнесу при ней ни одного ругательства. Так почему бы не разрешить ей приходить ко мне?
Она отошла от его кровати.
— Не думаю, что это следует делать, вот и все.
— Но почему? Вы можете мне объяснить?
— Зачем объяснять? Я ее мать и знаю, что лучше для нее. Вы должны просто подчиниться.
— Кэйт, подождите! Не уходите! Почему мы не можем поговорить об этом?
Она отступила к двери.
— Какой в этом смысл? Я не изменю своего мнения. Не веря своим глазам, Зак увидел, как она исчезла в гостиной. Вспоминая свой разговор с Мирандой, он удивился такому повороту событий и почувствовал, как волна гнева захлестнула его. Поскольку он не мог броситься за ней, ему оставалось лишь позвать ее. Но то, что пришло ему в голову, было не слишком удачно:
— Черт побери! Вернитесь! Я спас ей жизнь, слава Богу, так дайте же мне хоть пять минут, чтобы я мог оправдаться. Прошу вас, объясните же мне причину.
Как он и надеялся, она снова появилась в комнате. Ее карие глаза сверкали. Она громко хлопнула дверью.
— Перестаньте, пожалуйста! Ни одного грубого слова! Да вы не способны обходиться без этих слов, даже если от этого зависела бы ваша жизнь.
Зак откинулся на подушку.
— В конце концов мне все-таки удалось привлечь ваше внимание. — Наблюдая за ней, он точно понял, когда до нее дошел смысл его слов. Лицо ее покраснело от гнева.
— Я не нахожу это забавным.
— А я и не шучу.
Она вновь повернулась к двери.
— Если вы уйдете, мне придется прокричать то, что я хотел сказать. Пожалуй, меня услышат и в Роузберге. Вам это будет не слишком приятно. — Она остановилась и, сжав кулаки, повернулась к нему. Зак понял, что разозлил ее. Она быстро взглянула на часы, потом повернулась к нему.
— Вы потеряли уже полминуты, — сказала она. Зак улыбнулся.
— Вам когда-нибудь говорили, что вы становитесь еще красивее, когда сердитесь? — Это был старый прием, но, судя по ее реакции, Кэйт этого не знала.
— Теперь прошла минута. У вас осталось только четыре.
Зак не обратил на это внимания и взъерошил волосы. Опустив глаза, он размышлял, что сказать. Наконец он начал:
— Я чертовски одинок. Ну что плохого, если она немного побудет со мной?
Глаза ее расширились.
— Следите за выражениями.
Зак вспомнил свое обещание и вздохнул.
— Я не буду упоминать при ней черта.
— Грязные слова вылетают у вас изо рта, как горох из шелухи.
— Грязные слова? — Его очень удивило это определение. Он считал, что слова должны быть выразительными.
— Да, грязные слова. Я совсем не уверена, что вы можете обходиться без них. Не так ли?
— Постараюсь, — пообещал он. Она покачала головой.
— Извините, мистер Мак-Говерн, но я не думаю… Зак приподнялся на локте.
— Она чудесная малышка. Неужели вы думаете, что я способен сделать или сказать что-то такое, что испортит ее? Дайте мне шанс. Понимаете, она нуждается во мне так же, как и я в ней.
— Я сама знаю, в чем нуждается моя дочь.
— Так откройте же глаза. Она потеряла отца. Я знаю, что не могу заменить его, но со мной ей будет легче перенести потерю.
Она нетерпеливо двинулась вперед.
— Вы просите меня открыть глаза? Ей нужно больше, чем дружба, понимаете?
Зак увидел, как глаза ее наполнились слезами.
— Кэти…
Она холодно взглянула на него.
— Не называйте меня Кэти. Я Кэйт. И не надо придумывать новые имена моей дочери. Мэнди, — она скривила губы. — Да, она сказала мне об этом, и мне это не по душе.
Зак слишком поздно понял, что беспокоят Кэйт не только его грубые выражения.
— Мне кажется, мы могли бы справиться со всем этим. Я не виноват в том, что случилось.
Она прикусила губу и уставилась в потолок. Когда Кэйт наконец опустила глаза, ей уже удалось сдержать слезы, наполнявшие ее глаза.
— Я не хочу ее волновать. Она строит воздушные замки. Неужели вы этого не заметили? Вы появились здесь и стали героем для Миранды. Как это произошло, мистер Мак-Говерн?
Зак не знал, что ответить.
Она требовательно смотрела на него.
— Вы же можете разрушить те немногие детские мечты, которые у нее остались.
Он облизнул пересохшие губы.
— Я не совершенство, Кэйт. Но думаю, что Миранда и не ждет этого от меня.
— Она обожает вас, — прошептала Кэйт, — считает, что вы совершенство и что никто не может сравниться с вами.
— Понимаю, что вас это беспокоит, хотя это не моя вина. Мне трудно разрушить ее представление о герое, но едва ли Миранда ждет от меня чего-то героического. Девочке просто хочется иметь друга, который заменит ей отца.
— Она ждет чуда, — настаивала Кэйт. — Не думаю, что вы это поймете, но… — она тряхнула головой. — Вы же не останетесь здесь навсегда. А когда вы уйдете, воздушный замок, который она построила, рухнет. Мне будет невыносимо видеть, как это произойдет.
— Миранда знает, что я не могу остаться здесь, мы говорили с ней об этом.
Глаза Кэйт, такие же простодушные, как и у дочери, расширились от удивления.
— Говорили? Он поднял руку.
— Кажется, она мечтает о том, что никогда не случится, и я попытался все объяснить ей. Так что мы договорились остаться друзьями. Я ваш сосед, и мы можем остаться друзьями, даже когда я уйду отсюда.
Разве это плохо?
— Будет плохо, когда вы забудете об ее существовании.
Зак попытался возразить.
— Так оно и будет, — утверждала она. — Вы, конечно, женитесь и заведете детей. У вас не останется времени для чужой девочки. Возможно, вы даже и не вспомните о ней. Но она не сможет забыть вас. А ей и так досталось немало горя.
Обессилев, он упал на подушки.
— Вы плохо думаете обо мне, Кэйт. Пообещав девочке быть ее лучшим другом, я, черт побери, и буду им.
Клянусь!
Она молча смотрела на него. Лицо ее выражало нерешительность.
— Не слишком ли легко вы даете обещания, мистер Мак-Говерн? Удастся ли вам их выполнить?
Через мгновение Зак готов был отступить: нет, он не боялся разочаровать Миранду, но чутье подсказывало ему, что за этим разговором стоит нечто большее, чем высказала Кэйт. Она не просто тревожилась о ребенке. Она была в ужасе. Но почему? Не похоже, чтобы она впадала в панику без причины.
— Вы что-то скрываете от меня? — мягко спросил он. — Если так, лучше не будем говорить об этом.
Она внезапно побледнела. Зак понял, что он прав. Опустив глаза, она стала теребить фартук.
— Я ничего не скрываю, но Миранда мала и очень чувствительна, к тому же она потеряла отца. Я боюсь ее травмировать. Я знаю, вы не обидите ее, но…
— Я желаю ей только добра, — перебил он, —и если вы позволите, докажу это.
Сказав это, Зак смутился. Он вдруг четко вспомнил маленькое личико Миранды, ее слова: «Я не думаю, что тебе хочется иметь маленькую девочку». От этого воспоминания сердце его болезненно сжалось. Что, если Кэйт права? Что, если он только навредит ей? Ведь дети простодушны и не могут смотреть на вещи так, как взрослые. Когда ему придется уйти из этого дома, не воспримет ли Миранда его уход как предательство?
— Боюсь, вы правы, — сказал он мягко. — Сегодня мы с Мирандой пожали друг другу руки и договорились остаться лучшими друзьями. Не знаю, как мне уйти, чтобы не разочаровать ее. Попытайтесь подготовить ее к этому.
Ее губы задрожали.
— Кэйт, я не хочу обидеть вашу дочь. Сейчас, когда я понял, как вы относитесь ко мне, я готов на все, лишь бы убедиться, что она не связывает со мной каких-то несбыточных надежд. Поверьте мне.
— Молю Бога, чтобы так оно и было. Но, если вы огорчите ее, вам придется поплатиться за это.
ГЛАВА 11
Все последующие дни Зак испытывал чувство обреченности. Правда, Кэйт больше не запрещала Миранде приходить к нему. Но это не успокаивало Зака. Одно неверное слово, только одно, и она больше не разрешит ребенку видеться с ним. Сколько раз он ловил на себе ее взгляд, играя с Мирандой. Что выражал этот внимательный взгляд: страх, тоску, может быть, ревность? Он до сих пор не понимал, как она к нему относится.
Она явно хотела, чтобы он встал на ноги и покинул ее дом как можно скорее. Она не высказывала этого, но он это чувствовал. Кэйт была по-прежнему любезна с ним. Но когда он впервые оделся и присел на край кровати, она не скрывала радости и убеждала его встать на ноги. Ему удалось подняться и сделать несколько нетвердых шагов. В эту минуту он понял, как она хочет поскорее избавиться от него.
Чем он был для нее? Только чудовищем, способным похитить сердце ее ребенка и безжалостно разбить его.
Но то неистовство, с которым Кэйт ограждала от него Миранду, ее неизменная подозрительность только сильнее разжигали желание Зака подружиться с девочкой. Он как-то странно сосредоточился на этом. Он старался убедить Кэйт, что его дружба с Мирандой — самое лучшее, что пока было в жизни малышки. Хуже всего то, что, сам того не сознавая, Зак страстно привязался к девочке.
Миранда… Смех, очарование, радость — все это связывалось у него с ее образом. Когда она сидела у него на руках, прижавшись к нему, он испытывал блаженство. Он готов был часами слушать ее разговоры. Ее бесконечные вопросы об окружающем мире заставляли его по-новому взглянуть на знакомое и привычное. Он не всегда мог ответить на ее вопросы, но они заставляли его глубоко задумываться над тем, что казалось ему хорошо известным. Почему начинается ветер и когда прекращается? Почему люди говорят: «Прошу прощения», сделав что-то нехорошее? Почему у мужчин может быть толстый живот, а женщины должны носить корсет? Почему сливки отделяются от молока? Почему верующие люди говорят: «Побойся Бога», а сами Его не боятся? Почему у одних растений есть цветы, а у других— нет? Если в облаках вода, то почему небо перед бурей становится темным? От чего бывает молния? И почему перед грозой воздух колючий?
Один из ее вопросов, так и оставшийся без ответа, особенно беспокоил Зака. Почему родители могут плохо относиться к детям, и их за это не наказывают, а когда дети плохо ведут себя, их бьют. Не шлепают, не наказывают, не ругают, а именно бьют. Выражение лица Миранды, когда она об этом спросила, так поразило Зака, что мурашки пробежали у него по спине.
Когда Миранда не задавала вопросов, как это обычно бывало, Зак развлекал ее рассказами или играл с ней. Они часами играли в «oпс», игру, которую придумал Зак. Она заключалась в том, чтобы поймать мячик в чашку. Когда Миранда теряла к этому интерес, он просил ее принести две палки и пяльцы для вышивания. Тогда они ловили кольца с помощью палок.
Поскольку Миранда была девочкой, Зак понимал, что наступит момент, когда она попросит его поиграть с ней в куклы. Этого Заку очень не хотелось, но, когда это случилось, он не смог отказать ей. Миранда принесла горстку жалких лоскутков, а уж таких кукол он никогда не видывал. Кэйт смастерила их из разных носков. Глаза у них были из разных пуговиц, волосы из ниток так спутались, словно они страдали тяжелой формой парши. Даже их платья были сшиты из старых кусков траурной одежды. Но, принеся этих кукол, Миранда сделала реверанс и обращалась с ними, как с принцессами.
И Зак стал играть в куклы. «Черт побери, только неполноценный мужчина боится показаться смешным».
— Это наш секрет, — убеждал он Миранду. — Если мама войдет, куклы должны спрятаться под кровать.
Сначала Миранда усмехнулась, но потом все же согласилась. В начале игры возникло недоразумение: Миранда заявила, что кукла Зака Сюзанна—девочка, а поэтому не должна говорить грубым голосом. Чувствуя абсурдность ситуации, Зак попытался изменить голос, но его усилия вызвали смех Миранды. Они порешили на том, что у Сюзанны болит горло.
За день игры в куклы Зак узнал о Миранде больше, чем за все предыдущее время. Он сразу же отметил, что в кукольных семьях всегда была мама, а папы не было. Когда он попытался это исправить, любимая кукла Миранды Сара быстро спряталась под простыню.
— Куда ушла Сара? — осторожно спросил Зак, не понимая, почему побледнела Миранда. — Она устала играть?
— Она в шкафу, — ответила Миранда.
— В шкафу? — не понял Зак. — Почему, Миранда?
— Потому что пришел ее папа, а она его не любит. Зак оторопел.
— Так давай дадим ей нового папу.
— Она не может взять нового. А вдруг старый вернется.
В этом был скрытый смысл. Зак удивился:
— Она так и прячется в шкафу? В этом нет ничего хорошего.
— Ей нравится в шкафу. Она ничего плохого там не делает. Она знает, мама не скажет, где она, и папа не найдет ее.
— Понимаю. — Конечно, всего Зак не понял, но почувствовал, как сжалось сердце.
— Мэнди, Саре правда страшно?
Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами.
— В шкафу—нет, пока папа не начнет ее звать. А она не отвечает, и тогда ей страшно, потому что он становится сумасшедшим, если она не приходит.
— И что он делает, когда сумасшедший? Уголки ее маленького рта дрогнули.
— Он нападает на маму. — Она взглянула украдкой через плечо. — Поэтому Сара плачет. Ведь у ее мамы будут синяки, но если Сара выглянет, то папа ей тоже наставит синяков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34