Куда - не знает.
Опять тупик.
Дарелл положил трубку на место. Перес разъезжает по городу на
грузовике с единственной целью - забрать где-то две недостающие бомбы.
Где?
Барни распорядился о введении всеобщего положения "тревога" -
останавливать на дорогах все грузовики Шейна и досматривать их. Еще одна
полицейская машина отправлась туда, где находились гараж и офис Шейна.
Через пятнадцать минут пришло сообщение, что в окнах офиса света нет, а
двери заперты. Гараж со множеством грузовиков был тоже на запоре, но
охранялся дежурным. Один грузовик отсутствовал. Тут же по всему Бруклину
был передан приказ искать грузовик по номеру и описанию, данному сторожем.
Наступило три часа ночи.
Дарелл вдруг подозвал Барни Келза.
- Склады на товарных станциях! Ночью никто не работает. Если Пересу с
Шейном нужно взять бомбы, им придется пойти на взлом. А ведь об этом сразу
же станет известно в Уголовке...
Барни Келз опять сел на телефон.
Дарелл вытащил очередную сигарету. Виттингтон снова названивал в
Вашингтон, а Дарелл, снедаемый нетерпением, прошел к фасадным окнам и,
стоя в потемках, уставился на улицу. Туман, окутавший гавань Нью-Йорка,
добрался и сюда. Фонари тускло светили сквозь цветные ореолы. Было такое
чувство, будто и в голове сплошной туман. Противно ныли кости, нудил
каждый мускул - память о Хустино.
Сзади подошел Виттингтон. В полутьме лицо старика смахивало на маску
мертвеца.
- Ругался с Вашингтоном, - устало сказал он. - Не понимаю, тчо там
творится. Какое-то сборище идиотов.
- А я считал, что вашему Особому отделу предоставлена свобода
действий и максимум полномочий.
- Не совсем так. Только до определенного предела, Сэм. - Старик,
казалось, уже ни на что не надеялся. - Правда, этот предел мы можем
порядочно растянуть. Но тут, откуда ни возьмись, появляются болваны,
которые ставят на все гриф "совершенно секретно" и трясутся от страха над
своими же запретами, будто так повелел сам Господь Бог. Вашингтон сам себя
терроризирует, боясь сказать или сделать что-то не то. А на безопасность
страны наплевать! Вот уже в течение трех часов, с тех самых пор, как ты
благополучно вернулся, я пытаюсь убедить болванов, что промедление смерти
подобно. Необходимо изъять у Кортесов наличные бомбы.
- А я-то грешным делом подумал, будто вы приняли решение выжидать.
- Разумеется. Пока ты был там. Они бы прикончили тебя.
- Спасибо!
- Я тут ни при чем. Как только ты выбрался, я связался с Комиссией по
атомной энергии. И они сразу же наложили табу на любые наши действия. Вы,
видите ли, не имеете допуска! Можешь себе представить такое? - Лицо
Виттингтона подергивалось от гнева.
- Н-да... - медленно произнес Дарелл.
- Потом стали настаивать, чтобы к бомбам не прикасался никто кроме
людей из их команды. И я получил категорический приказ - ничего не
предпринимать, пока те не прибудут.
- Ну и где же они?
- Сидят в Филадельфии из-за тумана. - Виттингтон совсем помрачнел.
Его руки находились в постоянном движении - щелкали суставами пальцев.
- Но нельзя же, чтобы так продолжалось! - воскликнул Дарелл.
- Нельзя. Поэтому придется взять всю ответственность на себя. И за
это они перережут мне глотку.
Дарелл задумался.
- А что если Вашингтон прав? Вдруг у нас произойдет осечка?
Виттингтон смотрел на него как загнанный зверь?
- Ты имеешь в виду, будто Кортесы знают, как задействовать бомбы?
- Да.
- Ты подслушал разговор?
- Это не обсуждалось.
- Тогда придется уповать на то, что они так же беспомощны без Переса,
как и мы.
- А если нет?
- Тогда взлетит на воздух порт, - безжизенным голосом произнес
Виттингтон.
- И заодно сотни тысяч людей, а несколько миллионов пострадают от
радиации, - добавил Дарелл.
- Неужто думаешь, мне это не приходило в голову? - зарычал
Виттингтон. - Я от этих мыслей скоро с ума сойду. Вполне вероятно, ублюдки
в Вашингтоне правы и кое-что знают лучше нас. Мне только остается отойти в
сторонку и не возникать. И все же я каждой клеточкой чувствую, что мы
обязаны забрать эти бомбы у Кортесов сейчас, без промедления, не дожидаясь
прибытия спецкоманды. - Виттингтон замолчал и тяжко вздохнул. И вдруг
решительно заявил: - Я вызову Фрича и отдам приказ начать операцию по
захвату.
В этот самый момент в кухне одновременно зазвонили два телефона.
Барни Келз схватил трубку одного из них. Уголовная полиция. Час назад на
небольшой товарной станции центрального железнодорожного узгла Нью-Йорка
побывали взломщики. Сработала сигнализация, но когда туда прибыли
полицейские, было уже поздно. Похитили маленький деревянный ящик на имя
Хуана Переса.
Пока Барни Келз говорил, второй телефон продолжал без умолку
трезвонить. Дарелл подошел к нему.
Голос в трубке произнес:
- Это профессор Перес.

19
Когда Барни Келз услышал, как Дарелл повторил имя Переса, дальнейший
разговор с Уголовкой уже не имел никакого смысла. Рука Дарелла взметнулась
в направлении отводной трубки, и ее тут же схватил Виттингтон.
Голос повторил:
- Это Перес. Вы слышите меня?
- Я вас слышу, - как можно спокойнее ответил Дарелл. - Где вы
профессор?
- Ага, ищите меня, не так ли?
- Да.
- Я предполагал, что здешний телефон на крючке. Но в данный момент
говорю, ничего не опасаясь. Я снял трубку и, не набирая никакого номера,
потребовал соединить меня с начальством. Ваш оператор, наверно, обалдел -
долго молчал, делая вид, будто меня не подслушивает. Потом все-таки
соединил. Вот видите, все очень просто.
- Минуточку, - сказал Дарелл. - Откуда вы звоните?
- Из дома Генерала, естественно.
Дарелл увидел, как дернулась голова Виттингтона. Взгляд старика
выражал недоумение и неверие в то, что сказал Перес. Барни Келз прошел к
окнам, откуда просматривалась улица и дом Кортесов. Вскоре вернулся с
кривой гримасой на лице.
- На верхнем этаже горит свет, - буркнул он. - Убью тупого недоумка,
который проворонил Переса.
Дарелл старался не выражать эмоций, когда спросил:
- Как вы попали в дом, профессор?
Перес довольно хихикнул.
- Выставили посты?
- Не без того.
- Прошел задами. Теперь могу с вами поделиться, как мне это удалось.
- Вы бы не прошли, сеньор.
- Я не только прошел. Еще и бомбу пронес!
Виттингтон аж подпрыгнул на стуле, как будто от удара электрическим
током.
- Я не верю вам, профессор, - сказал Дарелл. - Вы не могли пройти с
бомбой незамеченным.
- Но я же здесь. А вот и бомба. Я уже звонил Генералу. Вам ведь
известно его местонахождение. И он теперь тоже знает, где нахожусь я. Уж
будьте любезны, прикажите своим молодцам не двигаться с места, пока я не
закончу разговор, ясно? Никто не должен приближаться ни к моему дому, ни к
отелю Уэра, где в данный момент пребывает Генерал. Никто! Это - приказ.
Перес говорил визгливым, тонким голосом. Создавалось впечатление,
словно кто-то трогает туго натянутую скрипичную струну. Наверное,
последние часы и события настолько взвинтили этого человека, что нервы его
того гляди не выдержат и начнут рваться.
Дарелл произнес как можно ровнее:
- Никто не двигается, профессор.
- И не смейте.
- Вы хотели объяснить, как попали в дом.
- Понаставили топтунов?
- Конечно.
Перес опять хихикнул.
- Бомба оказалась не очень тяжелой. Ее можно нести в руках.
- Вас все равно заметили бы.
- Конечно заметили, только не меня, а старуху, толкающую перед собой
тележку, в которой лежала бомба. Я вошел через гараж. Не очень-то удобно,
скажу я вам, передвигаться в женском платье. Но так уж у меня было
задумано с самого начала. Нужно мириться с трудностями и быть готовым к
худшему. Так я и поступил.
- Пожалуйста, обождите минутку, Перес, - попросил Дарелл. - Хочу
проверить то, что вы сказали, если будет возможно.
- Прекрасно. Но никаких действий! Я вас предупредил.
Дарелл прикрыл трубку рукой и поднял глаза на Барни Келза. У того был
вид - хоть в гроб клади. Побелевшие от гнева губы кривились.
- Ну?!
Барни кивнул:
- Он говорит правду. Прошел в дом, переодевшись в старуху.
- Твой сотрудник следил за переулком и предполагалось, что будет
сообщать о всех, кто входит и выходит.
Барни Келз не отрывал взгляда от своих рук - их била крупная дрожь.
- Это Вердон. Он - хороший парень. Он видел женщину с тележкой.
Пытался дозвониться, но линия была занята.
- Некоторое время назад я говорил с Вашингтоном, - вмешался
Виттингтон.
- Здесь не один телефон.
- Но в комнате с окнами на подъездную аллею только один аппарат, -
оправдывался Келз. - Нас прямо преследуют неприятности. Как будто злой
рок. Фрич тоже не мог до нас дозвониться, поэтому позвонил Вердону. Он
возвращается из Джерси.
- Зачем?
- Считает, что пора приступать к делу. Больше не хочет там
околачиваться.
- Теперь уже поздно, - упавшим голосом произнес Виттингтон.
Дарелл взглянул на него:
- Читаете мои мысли.
- Порасспрашивай Переса, - сказал Виттингтон.
Дарелл продолжил прерванный разговор.
Он вдруг вспомнил, что никогда не встречался с Пересом, даже вблизи
не видел, хотя знал предостаточно: часами здесь изучал фотографии и досье.
Богатые родители Генерала дали образование талантливому крестьянскому
мальчику, послав учиться в Европу, а затем в Соединенные Штаты, в
технологический институт. Знал о фанатической преданности Генералу, слепой
и безглядной, несмотря на все пороки последнего - злоупотребления властью,
жестокость, похоть и прочие отклонения от общечеловеческих норм. Хуану
Пересу даже в голову не приходило надо всем этим задуматься.
Голос в трубке зазвучал угрожающе:
- Заставляете себя ждать, мистер полицейский.
- Меня зовут Дарелл.
- Ваше имя не представляет никакого интереса, если только вы не
уполномочены вести переговоры.
- Так оно и есть, - подтвердил Дарелл.
- Тогда слушайте внимательно. Я предъявляю свои требования и уверен,
что вы с ними согласитесь. Первое - вы должны понять, что бомба, которая
лежит рядом со мной, - заряжена. Взрывной механизм приведен в боевую
готовность. Простое нажатие на кнопку вызовет ядерный взрыв и уничтожит
тысячи и тысячи ни в чем не повинных людей в округе.
- И вас в том числе, - уточнил Дарелл.
- Я не в счет. Я готов умереть.
- Верю, - сказал Дарелл.
- Очень хорошо. Тогда можно продолжать. Я намереваюсь оставаться
здесь, на этом чердаке, и бодрствовать двадцать четыре часа. А вы все это
время будете находится там, где находитесь сейчас. И не причините вреда ни
Генералу, ни его дочери, ни его яхте. Я ясно выражаюсь.
- Достаточно ясно. Это - шантаж. Гораздо больше, чем обыкновенный
шантаж, сеньор. Это - жизни тысячи ваших соотечественников, разрушения и
заражение огромных площадей в самом центре города. Это - последующие
психологические и политические последствия, к которым приведет ядерный
взрыв в Нью-Йорке. Можете себе представить, что будет?
На лбу Дарелла выступил пот.
- Даже очень.
- Итак, вы соглашаетесь! - Бесстрастно, безапелляционное утверждение,
которое, как показалось Дареллу, не могло принадлежать человеку в здравом
уме.
- Значит, вы требуете двадцать четыре часа свободы действий для
Кортеса, чтобы он беспрепятственно вывез из страны остальные бомбы, -
сказал Дарелл.
- Вот именно.
- А если нет, вы взрываете бомбу.
- При первом же агрессивном поползновении против меня. Я сделаю это,
уверяю вас.
- Как вы узнаете, что Генерал и Карлотта благополучно покинули
пределы страны? Вы ведь не поверите нам на слово, Перес.
- У меня прямая связь по радио с бортом яхты. Мне сообщат.
- Вы отдаете себе отчет, что вас ждет впоследствии?
- Моя жизнь ничего не стоит. Вы слышали мои условия и подчинитесь им!
В телефоне щелкнуло и наступила тишина.
В кухне все молчали. Кто-то вздохнул. Тогда Плежер подошла к плите и
зажгла горелку под кофейником. Столь обыденный, вполне домашний поступок
как будто прорвал тугую оболочку неимоверного напряжения.
Дарелл повернулся к Виттингтону:
- Вы все слышали. Он способен на это?
- Способен. И сделает, - прошептал Виттингтон.
- Вы согласны на его условия?
- Выбора нет...
- По поводу бомбы. Я всегда считал, что существуют предохрительные
меры против приведения в действие атомных бомб. Неужели Перес просто так
может взорвать бомбу?
- По этому поводу все вопросы к Келзу, - сказал Виттингтон. - Это он
знает, как они взрываются.
Дарелл с некоторым удивлением повернулся к этому не слишком
примечательному человеку.
- В том, как действует тактические, да и более крупные бомбы большого
секрета нет. Даже если бомба размером с грейпфрут, она превратит Гринвич
Виллидж в радиоактивную дыру на земле.
- Мне нужны детали, - упрямо сказал Дарелл.
Келз сосредоточился.
- Существуют два типа атомных взрывов. Предположим, у нас имеется
критическая масса плутония или урана-235. Если масса не достигнет
критического уровня, ничто не может спровоцировать атомный взрыв. При
равномерном давлении на массу ее объем уменьшается наполовину, а удельный
вес соответственно увеличивается до критического и происходит взрыв.
Бомбы приводятся в действие обыкновенными тротиловыми взрывателями,
вклиненными в массу урана. Контейнер с критической массой тоже заключен в
тротиловую оболочку с электродетонатором. При замыкании электроцепи
возникает элементарный тротиловый взрыв, в результате которого
субкритическая масса в миллионные доли секунды сжимается до критической и
происходит атомный взрыв. Мы, естественно, добавляем уплотнители, чтобы не
получился самопроизвольный взрыв, но в данном случае это роли не играет.
Главное, что бомба транспортируется без электровзрывателя, что делает ее
совершенно безопасной.
- Значит, Перес подключил к ней детонаторы, так? - спросил Дарелл.
Барни Келз подтвердил:
- Пересу остается только нажать на кнопку. Перес не шутил. Мы в
полном дерьме. К нему сейчас не подступиться. Самое умное, что мы может в
настоящий момент сделать, это сматываться отсюда чем быстрее, тем лучше.
Атмосфера поражения в особняке Моррисонов была почти физически
осязаема - хоть трогай на ощупь и пробуй на зуб. Дарелл пошел наверх и
стал всматриваться в дом Кортесов, где притаилась страшная опасность. В
затихшем ночном городе, с сотнях огромных и в тысячах маленьких домов люди
мечтали, любили, спали, и в то же самое время подсознательно улавливали
жужжание или тиканье своих будильников. Неосторожное движение, неверный
шаг - и им не суждено увидеть новый день.
Дарелл не пытался переложить на кого-то вину за собственное
поражение. Никто не виноват, просто так сложилось - все работало против
них, даже природа, которая вчера наслала снежную бурю, а сегодня - туман и
помешала прибытию экспертов из Комиссии по атомной энергии. Виттингтон не
решился арестовать Кортесов, чтобы выручить остальные бомбы. Достоин он
оправдания или нет? Сотрудник Барни Келза не проявил достаточной
бдительности и не задержал в переулке старуху с тележкой. Виноват он или
нет? А сам Дарелл упустил Джонни Дункана и его убили. Наверное, с самого
начала следовало действовать по-другому: найти Джонни Дункана и сразу же
вернуть бомбы. Какова доля его, Дарелла, вины? Интересно, случись все это
нынче, смог бы он предугадать ситуацию, которая теперь - в ретроспективе -
кажется обреченной на неудачу с первой минуты?
Он вглядывался в освещенно окно чердака, где затаился Перес. Сквозь
тонкую пелену измороси желтели наклонные рамы застекленой крыши. На улице
- пусто. В кухне Барни Келз говорит по телефону с Сентер-стрит, пытаясь
перераспределить автобусные маршруты целого района. Бесполезная работа.
Невозможно в три часа ночи поднять с постели десять тысяч человек. Даже
сигналы воздушной тревоги не в состоянии полностью очистить от людей весь
район Манхэттена. Одна только паника приведет к невероятным последствиям.
А там, под светящимся тускло-желтым светом стеклом, около маленького
поблескивающего металлом яичка сидит фанатически преданный безумец, держа
палец на кнопке.
Внизу, в кухонном штабе, зазвенел телефон, потом другой. Не было
произнесено ни слова об истинном положении вещей, дабы, как и полагал
Дарелл, не вызвать паники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17