Хустино окинул его ястребиным взглядом, как бы оценивая намеченную
добычу.
- Не тебе шуточки шутить, приятель! - Он говорил по-английски
тщательно подбирая слова. - Как ты себя чувствуешь?
- Надо бы лучше, - ответил Дарелл. - Но могло быть и хуже - как с
Джонни Дунканом.
- Твой друг был слютняй и недоумок - никак не мог понять, откуда
ветер дует.
- Не такое уж он ничтожество, раз ты его убил.
- Конечно. Не хотел держать язык за зубами.
- По поводу бомб? Нам и так все известно, - усмехнулся Дарелл. -
Давай не будем ходить вокруг да около. Вы попали в передрягу и не знаете,
как выбраться. Все планы полетели к черту. В противном случае я бы
давным-давно составил компанию Джонни.
- Частично ты прав. Хотя не так все плохо, как ты себе представляешь.
- Снег - серьезное препятствие, не так ли? - неожиданно спросил
Дарелл.
Узкая голова Хустино вздернулась вверх, и темные заговорщические
глазки противно заблестели.
- А тебе не кажется, что друзья бросили тебя?
- Может быть, посчитали, что овчинка выделки не стоит, - спокойно
ответил Дарелл.
- И тебя это не тревожит?
- В нашем деле незаменимых нет. И тебе это должно быть известно,
Хустино. Жизнь одного человека - ничто по сравнению с жизнями тысяч, тем
более с судьбами наций. Я не льщу себя надеждой, что ради меня принесут
такую огромную жертву.
- Благородные слова и смелые, - заговорил Хустино тихим голосом. - А
может ты и вправду смелый? Ты бы мне пригодился.
- Вместо Джонни?
- Возможно.
- В твоем спецотряде, когда вернешься домой?
- Человек твоего умения очень бы не помешал...
- В качестве мясника, - досказал Дарелл. - Месть, массовые казни тех,
кто выкинул тебя и Генерала.
- Сколько ты стоишь? - нагло спросил Хустино.
- Каждый сколько-то стоит, - в унисон ответил Дарелл. - Некоторые
исчисляют цену в деньгах. Я знавал таких, кто продался за наличные. Для
других, подобных Джонни Дункану, лучшая цена - любовь. Иногда ради любви к
женщине мужчина способен на все. И мне это больше по душе, чем желание
материально обогатиться.
- Но какова твоя цена, сеньор? - упорствовал Хустино.
- Кое-кому нужна власть. Скажем, должность в высших кругах, а кто
хозяин - неважно.
- Тебе нужна власть? Станешь моим помощником.
Дарелл поднял на него глаза:
- А что в этом качестве делать?
- Сперва ответь ты!
- Я не совершаю сделок вслепую.
Хустино рассмеялся.
- Мы не торгуемся. Ты на дюйм, на одно мгновение от смерти. Разве у
мертвецов есть выбор?
- Это было твое предложение.
Хустино нагнулся, пальцы легли на горло Дарелла, нащупали нервные
центры, кровеносные сосуды и надавили. Острая боль пронизал позвоночный
столб. Дыхание перехватило, в мозгу что-то взорвалось, в глазах померкло.
Он инстинктивно рванулся, но путы держали крепко. Пальцы Хустино все
глубже погружались в мягкие ткани. Контуры окна, теряя четкие очертания,
поплыли в меркнущем свете. Когда стало отключаться сознание, Хустино отнял
руку и сделал шаг назад.
Дарелл с трудом всосал воздух в легкие и обессиленный распластался на
койке.
- Я ясно выразился, сеньор? - почти ласково осведомился Хустино.
Дарелл еле-еле опустил подбородок - речевой аппарат отказывался
что-либо произнести.
- Во-первых, - продолжал Хустино, - ты расскажешь, как и с кем попал
в пакгауз. Во-вторых, что с девчонкой.
- Она ушла, - выдавил Дарелл из отчаянно болевшего горла. - А проник
я с О'Брайном.
- С этим пистольеро?
- Называй, как хочешь. Он показал мне, как пройти, минуя твоих
караульных.
- Это как же?
- От здания через улицу по туннелю.
Хустино смотрел на него блестящими глазами.
- Рад, что ты наконец-то заговорил.
- Я расссказал то, что ты сам можешь легко обнаружить, - промолвил
Дарелл.
- Где сейчас девчонка?
- В безопасном месте. Под защитой властей.
- Она может свидетельствовать против меня, не так ли?
- Она уже это сделала.
Хустино зажег тонкую черную сигару. Его движения были медленными и
размеренными.
- Любой человек делает то, к чему его обязывает положение в жизни.
Пеон копается в полях, ранчеро выращивает скот, политик распространяет
ложь, полицейский вынюхивает и карает. У меня к девчонке претензий нет.
Но, понимаешь ли, было необходимо найти ее и заткнуть рот. Ты приударяешь
за ней?
- Нет.
- А она хорошенькая.
- Мне нужно от женщины немножко больше.
- Но тебе не все равно, что с ней случиться?
- Естественно.
- Если я ее отпущу...
- У тебя ее нет, - уточнил Дарелл.
- Но я могу опять поймать ее. Рано или поздно, даже если на это уйдет
год или более того. Я не забываю такие вещи. Я терпелив. Как полицейский,
знаю, что такое терпение так же, как и ты. Наступит день, когда я ее убью.
- У тебя даже одного дня нет, - заметил Дарелл.
- У меня больше времени, чем ты предполагаешь. Ты переоценил свою
значимость для партнеров. Мне известно, что твои люди окружили близлежащий
район. Не сомневаюсь, они готовы арестовать нас и предъявить обвинения.
Тем не менее они выжидают, так как ты не вернулся. Ценят тебя, сеньор
Дарелл, даже не представляешь как. Вероятно, ты большой скромняга.
- Какой же у тебя лимит времени? - поинтересовался Дарелл.
- Может, один день, а может - два.
- Что-то не слышу уверенности в твоем голосе.
- Погоду не укротишь.
Вот именно! Умозаключение, что снежная буря внесла сумятицу в планы
Кортесов, оказалось верным. Хустино скорее всего сам того не желая,
подтвердил это. Он в упор посмотрел на злоумышленника и понял - лимшнего
из того не вытянешь. Хотя самоуверенности можно позавидовать. И все же ему
что-то отчаянно нужно, коли идет на подкуп. У Дарелла голова шла кругом от
желания разобраться, где же зарыта собака.
- Ты говорил с Фричем? - спросил он.
- Я общался с неким Виттингтоном.
- Он в Нью-Йорке?
- Ты удивлен? - Хустино улыбнулся. - Ты все-таки представляешь не
меньший интерес для своих друзей, чем для меня - Перес.
- Перес?
- Опять удивлен?
- Вроде того.
- Ты не дурак в своем деле. И, конечно, все знаешь о Пересе и о том,
насколько для нас важен профессор. Правда, мы можем найти кого-нибудь
взамен, но это грозит промедлением и некоторой опастностью. Нам нужен
профессор.
- Понятно, - медленно сказал Дарелл. Его мысли, опережая слова,
скакали одна через другую, словно в чехарде. - Вы хотели бы обменять меня
на Переса, верно?
- Абсолютно точно.
- Так что же вам мешает?
- Необходимо твое согласие.
- Сомневаюсь.
- Но твой мистер Виттингтон выдвинул при переговорах такое условие.
Мысли Дарелла разлетелись в разные стороны. Как сообщалось в
последнем донесении, человек Барни Келза потерял след Переса. Но Хустино
наверняка считал, будто Переса задержали. А вдруг так и есть? Вдруг Переса
действительно прихватили в течение минувшей ночи или нынешнего утра. Тогда
все меняется. Что же касается Виттингтона, то он всерьез не принял бы
вопрос обмена заложниками. Это однозначно. Конечно, в качестве разменной
монеты Дарелл послужил бы для Виттингтона лишь в том случае, если бы
удалось оставить Кортесов и вернуть бомбы. А этого нет. Зачем тогда
Виттингтон тянет резину и торгуется? Выходит, старик блефует, выгадывает
время. А судьба Дарелла - вопрос второстепенный. Ну что же, вполне
логично. Таковы ставки и правила игры, в которой они учавствуют. Итак,
Перес в бегах, а он нужен Хустино как воздух. Виттингтон же делает вид,
будто готов совершить обмен только с согласия Дарелла, то есть
преднамеренно идет на риск, полагая, что Дарелл поймет и поддержит его.
- Нет, - наконец решился он.
Тон Хустино был спокойным и размеренным.
- Внизу телефон. Спустишься и позвонишь. Ответит Виттингтон. Скажешь
ему, чтобы вернул Переса. Тогда мы тебя отпустим. Также сообщишь ему
следующее: первое - если нам разрешат уйти, мировая общественность не
узнает, как и где мы раздобыли бомбы.
- Об этом нетрудно догадаться.
- Генерал будет все отрицать. Он развернет широкую контрпропаганду,
если ваше правительство станут обвинять в содействии. Он заявит, что бомбы
были доставлены с востока.
- Да уж, лучше не придумаешь!
- Это - обещание. Второе - мы обязуемся не применять бомбы до тех
пор, пока ничто не грозит успеху нашей операции. У нас есть все основания
считать, что мы победим и без них. Они - просто подстраховка и больше
ничего. Мы не пустим их в ход, если нас к тому не вынудят.
- Как бы не так, - возразил Дарелл. - В вашем распоряжении только
несколько списанных на металлолом бомбардровщиков, базирующихся в
Карибском бассейне. Ваше предприятие без бомб - фарс.
Хустино нахмурился.
- Ты испытываешь мое терпение, сеньор.
- Ваши обещания ничего не стоят.
- Я их даю по поручению Генерала. А тебе придется поговорить с
Виттингтоном.
- Нет.
- Попросишь обменять тебя на Переса.
- Не пойдет.
- Заставим, сеньор.
- Знаю, - вздохнул Дарелл.

17
Наступило время тяжких испытаний. Не оставлял страх, что Хустино
потеряет самообладание и убьет его. И еще боль. Она была всюду - внутри и
снаружи, сверху и снизу, забиралась в каждую клеточку и подолгу оставалась
там. Хустино помогали двое. Дареллу ничего не оставалось как терпеть,
сжиться с этой болью. Он знал, что у Виттингтона Переса нет. Но даже если
бы и был, то его, Дарелла, не обменяли бы на физика. Так что соглашайся,
не соглашайся - один черт. Он держался, стараясь привыкнуть к боли,
отдаться на ее милость, как это происходит с тем, кто, решив расстаться с
жизнью, входит в море и продолжает идти, постепенно погружаясь все глубже,
покуда вода не сомнется над головой.
Требования и вопросы уже надоели. По большей части их задавал
Хустино. Время от времени какие-то бесформенные тени помогали ему. Слава
Богу, они не перебарщивали в своем усердии, не стремились искалечить -
наверное, Хустино обещал, что доставит его на собственных ногах. Но
наступали мгновения, когда Дарелл настолько слабел, что молил Всевышнего -
пускай Хустино превзойдет сам себя и побыстрее кончает с ним.
Потом заговорил женский голос.
Карлотта Кортес.
- Сэм, вы были Джонни хорошим другом.
Сквозь мглу, застилавшую глаза, он попытался взглянуть на
невозмутимую красотку.
- Вы меня слышите? - спросила она.
- Я вас слышу.
- Вы понимаете, о чем я говорю?
- Не совсем.
- Мне страшно жаль видеть вас в таком состоянии, Сэм.
- Тронут вашим сочувствием.
- Вы сильны духом. Вы храбрый, упрямый, вы можете натворить глупостей
и умереть. Это была бы невосполнимая потеря, Сэм.
За окном уже стемнело. Опять наступила ночь. Свет проникал из
соседнего помещения через открытую дверь. Откуда-то снизу доносилась
музыка. Глухие и далекие звуки. А если закричать, услышит кто-нибудь?
Разве лишь те, кому на него наплевать и кого крик только позабавит.
Скудное, словно бы интимное освещение каким-то образом содействовало
привлекательности Карлотты. На ней было короткое меховое манто нараспашку
и платье с глубоким вырезом. Она присела на стул возле самой койки и
склонилась над ним, демонстрируя округлости полуобнаженной груди. Потом
придвинулась совсем близко, дразня сильным запахом духов, подчеркивавших
женственность.
- Хустино приревнует, - с трудом выговорил он. Ранки и запекшаяся
кровь вокруг рта причиняли боль при каждом слове.
- А он не знает, что я здесь.
- Тем хуже для вас.
- Ну зачем так упрямиться? Мы могли бы стать друзьями.
- Не держу в друзьях подколодных змей.
Она откинулась назад. Улыбка тронула красиво очерченные губы.
Огромные глаза смотрели серьезно и озабоченно, чуть ли не сострадая.
- Сэм, он вас того гляди убьет. Вы этого хотите? Вы отказываетесь от
жизни? Вы же практичный человек. Джонни всегда мечтал походить на вас.
- Вот мы и встретимся вскоре снова - Джонни и я.
- Вы не должны так говорить. - Она опять наклонилась и дотронулась
указательным пальцем до его подбородка. - Знаете, Сэм, я никогда не
забывала о вас с того самого вечера, с первого знакомства. Вы постоянно
занимали мои мысли. А Джонни, бедняжка, ничего не ведал и всегда напоминал
мне о вас, выражая свое восхищение. Джонни был такого высокого мнения о
вас, Сэм!
- Что и довело его до могилы, - резюмировал Дарелл.
- Пожалуйста, не надо!..
- Вы делаете вид, будто обеспокоены его смертью.
- Нет. Не совсем так. Меня беспокоит Хустино. Я боюсь его. Он
неуправляем. Отца я могу заставить делать, что захочу, а Хустино нет.
Когда мы вернемся на родину, я уверена, он выйдет из-под контроля. Мне
непременно понадобится помощь кого-нибудь, кто хорошо знает его дело. Мне
нужен такой человек, кто будет командовать людьми, кого будут слушаться.
Кто-нибудь, кому я могла бы доверять... и, может быть, любить.
Дарелл рассмеялся ей в лицо.
- Не тратьте попусту время, Карлотта. Вы - плохая актриса.
- Я говорю правду.
- Вместо вас говорит отчаяние, потому много неправды.
Она встала и прошлась по комнате. Холод и сырость пробирали до
костей. Пот на теле уже высох, и Дарелла начала бить дрожь, да такая
сильная, что заскрипели пружины. Карлотта опять направилась к койке,
двигаясь совершенно бесшумно, словно бестелесная тень. На лице появилось
скорбно-сочувственное выражение святоши. А в глазах - мрачные огоньки, как
у дьяволицы.
- Вам холодно. - Она сняла манто и набросила на Дарелла.
- Скоро будет еще холоднее.
- Ждете смерти?
- Рано или поздно явится.
- Скорее рано, Сжм. Ну почему не прислушаться к голосу разума? Мне
нужен человек, который противостоял бы Хустино. Сами видите, я с вами
откровенна. Нас ждет прекрасная жизнь. Только вы и я.
- Я не Джонни, - сказал он. - И не потерял голову от любви. Я за вас
гроша ломаного не дал бы.
- Разве я уродина? - прошептала она и, наклонившись над ним,
поцеловала в окровавленный рот. От запаха духов, как от дурмана,
закружилась голова. Ее твердая грудь прижалась к нему. - Разве ты не
хочешь меня, Сэм?
- У меня руки связаны, - угрюмо произнес он.
- Развязать?
Он опять рассмеялся.
- Да не сделаете вы этого.
- Почему же? Я могу, ты знаешь. - Она провела рукой по его лицу,
горлу, груди. Потом скользнула ниже. Неяркая полоса света лежала поодаль,
и в полутьме почудилось, будто ее лицо перекосила гримаса: полные губы
превратились в ниточку, а в глазах вспыхнули дьявольские огоньки -
по-видимому, она пылала ненавистью ко всему мужскому роду, попадавшиеся до
сих пор представители которого желали лишь одного - обладать ею. И в тот
же миг рука перестала ласкать и зверски сдавила чувствительную плоть под
ширинкой. Сквозь его сжатые зубы вырвался непроизвольный стон.
Карлотта расхохоталась.
- Любовь - это не только радость, но и страдание. Не так ли, дорогой?
- Сука! - выдохнул он.
- Ты слышал мое предложение. Я не повторяюсь. А теперь оставляю тебя
на милость Хустино.
- Хустино милосерднее, - прошептал он.
Карлотта ушла, не забыв прихватить манто.
Темнота мешала, с холодом свыкся, боль начала потихоньку отпускать.
Откуда-то доносились голоса. Один принадлежал Генералу. А вот и отдельные
слова - "Эль Триунфо". Уж не прибыла ли сюда яхта? И притаилась в ночном
Нерроузе. Хустино упомянул о каком-то складе. Ну да, грузовик возле
пакгауза наверняка стоял в ожидании перевозки. Дарелл весь напрягся,
вслушиваясь. Говорили в помещении, расположенном в фасадной части старого
отеля. Идущий из бара шум мешал разбирать фразы. Он изогнулся, чтобы
взглянуть на часы на заломленной за голову и привязанной к койке руке.
Начало одиннадцатого. Неужели почти сутки прошли? За окном - тишина. Снег
с дождем, целый день стекавший по стеклам, прекратился. Значит, шторм
затих. Это многое меняет. Снова послышались обрывки разговора. Карлотта
тоже принимала в нем участие. Ее голос звучал отчетливее других.
- ...хорошо, но мы не можем обойтись без профессора.
Стало быть, Перес еще не появился!
- ...выходить без него... найдем кого-нибудь другого. - Это Генерал.
- ...разве не опасно?
- ...Нет никакой опасности... бомбы. До тех пор, пока не приведены в
боевую готовность.
Где-то рядом затарахтел грузовик. Остановился, взвизгнув тормозами.
За стеной задвигались, послышались быстрые шаги вниз по лестнице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17