«Все равно». Вот что означало ярмо, ставшее отныне эмблемой Фердинанда, проиллюстрированной девизом «Tanto monta…». Если дословно: «Все равно (разрезать или разрубить)». Философия, отлично отражающая характер короля: обходить препятствия, которые нельзя преодолеть, рубить по живому, невзирая на трудности.Хотя приходится признавать, что абсолютного равенства между двумя правителями не могло быть, и Томас сознавал, что первенство за королевой. И знал причину этого. Точнее, он знал, почему уважает Фердинанда меньше, чем его жену. У астурийца имелась толика еврейской крови со стороны матери.Еврей… Иудей.Пальцы Торквемады вцепились в край стола. Неужели это слово будет преследовать его до конца дней?Как всегда в такие моменты, он вспомнил своего прапрадеда, Соломона Винцелара, торговца фруктами в Теруэле. Тоже еврея. И дети его были евреями: Моше и Симон. Евреи вплоть до того благословенного дня в 1348 году, когда Соломон решил перейти в лоно Святой Церкви и сменить имя Винцелар на Торквемада. Торквемада, маленькая деревенька в Валенсии, куда переехала семья и которая вдохновила предка взять это название как фамилию.Томас глянул на свои корявые руки. Ему всего шестьдесят пять, а руки — как у столетнего старца. Мысль о крови, текущей под восковой кожей, расшевелила болезненную рану, все одну и ту же: постоянно преследующую его мысль, что, возможно, среди миллиардов красных капелек затаилась одна мерзопакостная. У него, фра Франсиско Томаса Торквемады, Великого Инквизитора, могла быть капля еврейской крови.Стук в дверь оторвал его от размышлений.В комнату почтительно вошел маленький человечек в клобуке.— Добро пожаловать, фра Альварес.Секретарь Торквемады подошел к столу и положил несколько листиков, скрепленных кожаными колечками.— Вот счета последнего аутодафе.— В Толедо?— Да, фра Томас.Священник положил листочки под нос Торквемады. Одежда грешников.. 208 500 м.Подмостки, сиденья, лавки… 147 250 м.Принадлежности: санбенито, веревки, воск, распятие, свечи из белого воска с кляпиками, остроконечные колпаки….. 93 062 м.Вознаграждение трем ротам солдат, вызванным для обеспечения порядка.. 77 500 м.Различные службы: палачи, носильщики для неспособных передвигаться приговоренных, музыканты. 58 590 м.Питание грешников и членов трибунала…. 57 970 м.Итого в мараведи:….. 642 872 м.
Торквемада раздраженно оттолкнул документы.— Я по-прежнему считаю, что затраты на одежду слишком велики.— Что вы хотите… С тех пор как Совет решил, что недопустимо выставлять на всеобщее обозрение грешников голыми и босыми, мы вынуждены следить, чтобы они были подобающим образом одеты. После многих месяцев заключения большинство из них оказывается в совершенно непотребном виде. Следовательно, мы вынуждены обеспечивать их всем необходимым. Для последнего аутодафе нам пришлось обеспечить обувью многих приговоренных, одеть шестерых мужчин и столько же женщин. Нам пришлось обеспечить…— Достаточно! — сухо оборвал Торквемада. — Я знаю, что мы вынуждены идти на эти затраты, но их необходимо сократить. Не все так щедры, как маркиза д'Эстепа. Три месяца назад мне лично пришлось обращаться к Ее Величеству, чтобы она потребовала от властей города Мадрида профинансировать строительство помостов. Но вы ведь понимаете, что я не могу так поступать всякий раз. И уж совершенно немыслимо уменьшить количество аутодафе из-за недостатка средств! Немыслимо!Фра Альварес поспешил принять самый смиренный вид.— А список вы мне принесли? — спросил Торквемада.— Вы имеете в виду приговоров? Конечно. Он у вас в руках. Это три последние страницы.Великий Инквизитор погрузился в изучение списка.
Мария Ривера, 75 лет, уроженка Хаэна, проживающая в Толедо, вдова Мельхиора Торреса. Еретичка — отступница, упорствующая иудейка, соблюдающая заповеди Моисея. Не раскаялась. Удавлена и сожжена 28 апреля 1485 года.Каталина Пинедо, 50 лет, уроженка Мадрида, проживающая в Берланге, жена Мануэля де ла Пенья (оный в бегах и разыскивается Инквизицией за иудаизм). Обращена в 1475-м, но вновь погрязла в грехе. Удавлена и сожжена 28 апреля 1485 года.Брат Иосиф Диас Пимиента, уроженец Сеговии, брат ордена Милосердия, эконом. Лишен сана и предан суду как упорствующий иудей, еретик и последователь ереси, ложно покаявшийся; не раскаялся, но вернулся к нашей святой вере накануне казни.Абен Баруэль, 75 лет, уроженец Бургоса, торговец тканями, проживающий в Толедо. Обращен в 1478 году. Снова вернулся к иудаизму, убежденный, упорствующий, не раскаявшийся, продолжал упорствовать даже после оглашения приговора. Передан светским властям, связан по рукам и ногам и сожжен.
Томас нахмурился.— Абен Баруэль… Любопытно. Согласно протоколу, он обратился в истинную веру в 1478 году.— Да, совершенно верно. Что вас удивляет?— Вы же знаете, что когда эти люди обращаются в истинную веру, то спешат взять христианское имя. А в данном случае это не так.Фра Альварес равнодушно пожал плечами:— Это лишь доказывает, что в глубине души он никогда не верил в свое обращение и что… — Он вдруг замолчал и хлопнул себя по лбу. — Чуть не забыл! Вы позволите?Он встал и взял досье, которое передал Великому Инквизитору. Быстро перелистал его, пока не нашел искомое.— Вот! — воскликнул он, протягивая бумагу Торквемаде.— И что это?— Когда фамильяры пришли в дом этого Абена Баруэля, они обыскали все помещения, как и должно, в поисках улик, подтверждающих обвинение. И обнаружили этот документ. Не сочтите за труд ознакомиться. Вот увидите, это довольно любопытно. ТРЕТИЙ ГЛАВНЫЙ ЧЕРТОГ Да славится И. Е. В. Е. в царствии его.Имя есть 4.И в это мгновение открыл он уста свои и сказал: придет час, когда отринут дракона, дьявола или сатану, как его называют, искусителя всего мира, сбросят на землю и ангелов его вместе с ним! Этого окаянного!Множество имен у него, и в то же время одно:Имя наложницы пророка. Имя женщины, о которой Посланец сказал: Нет сына Адамова, коего не коснулась бы рука демона в миг рождения. Лишь она и сын ее — исключение. И наконец имя изверга, торговца власяницами.Но, увы, целое стоит не больше раба. Так как напоминает того, кто, когда низринулся, расселось чрево его и выпали все внутренности его.На берегу, что между двумя колючками саадана — Джанной и Адом, — спрятал я 3. Он у подножия янтарных слез, выше господина, жены его и сына .
И внизу страницы подчеркнуто название города. БУРГОС — В жизни не читал столь запутанного и непонятного текста. Вот отличный образчик безумия этих ересиархов. Что это за белиберда?— Увы, представления не имею. Наши люди сообщили мне, что марран крайне огорчился, когда увидел, что этот листок попал к нам в руки. Вот и все.Инквизитор вернул листок собеседнику.— Сохраните его. Но, по-моему, это всего лишь писанина одержимого злом создания. Вы ведь не хуже меня знаете, насколько извращены эти существа.— Слепцы, вот они кто! Араб уверен, что Бог — араб. Марран убежден, что Бог — еврей. И когда они только поймут, что Бог может быть только христианином?— Нет, — возразил Торквемада, — вы тоже ошибаетесь. Его собеседник внезапно резко побледнел.— Что… Что вы хотите сказать?На губах Великого Инквизитора появилась кривая улыбка. Он прошептал:— Господь — испанец, фра Альварес. Испанец. Гранада Шейх ибн Сарраг схватил Эзру за грудки и потряс с такой яростью, что раввин рисковал рассыпаться и кучкой упасть на пол.— Еврейская собака! Негодяй! Мушиный помет! Твоя мать переспала со скорпионом, чтобы породить тебя!Ошарашенный Самуэль потерял дар речи. Его парализовал ужас. Некоторое время тому назад араб в совершенном бешенстве с вытаращенными глазами ворвался к нему в дом.Раввина встряхнуло еще раз, сильнее, чем прежде, он почувствовал, что летит назад, и впечатался спиной в стену.— Вы с ума сошли!— Вор! Мерзавец! — Вор?— Мне хорошо знакомо ханжеское поведение людей вашего толка! Они говорят тебе «мы верим», а когда возвращаются к себе, то локти кусают от злости на тебя!— Сура третья, айат сто девятнадцатый, — промямлил Эзра.— Заткнитесь! — Араб возвел очи горе. — И он еще смеет цитировать священную книгу! — Он снова схватил Эзру и рывком поставил на ноги. — Вы мне сейчас же вернете мои Чертоги!— Какие Чертоги? О чем вы?— Перестаньте юлить, иначе, клянусь Аллахом, я вам глотку перережу! Нет, лучше: выдам вас фамильярам Инквизиции! Я требую немедленного возврата той части плана, что принадлежит мне по праву и которую вы у меня украли вчера вечером!Эзра нашел в себе силы возразить:— Да вы спятили! Я ничего не брал!— Лжец!— Вы хотите сказать, что я, после того как мы с вами вчера расстались, снова вернулся ночью и пролез в дом, чтобы… Вот теперь нет никаких сомнений: вы спятили!— Вы продолжаете все отрицать?!— Да, шейх Сарраг! Я отрицаю! Я вообще из дома не выходил. Хотите верьте, хотите нет, но мне и в голову не приходило вас обокрасть.— Жулик!— Нет! Артритик!Араб изумленно уставился на него:— А это тут при чем?— Отпустите меня, и все поймете. Ибн Сарраг выпустил раввина.Едва освободившись, Эзра протянул ему руки.— Смотрите…Пальцы старого раввина были деформированы и скрючены. Все пальцы, от большого до мизинца, поразил сильнейший артрит.— И как, по-вашему, такими руками можно взломать дверь и рыться где бы то ни было?! Да я всю ночь натирал руки эвкалиптом и бальзамом и корчился от боли!Довод явно попал в цель, поскольку Сарраг замолчал, внимательно изучая изуродованные пальцы раввина. Борясь с собой, он наконец все же спросил, сдаваясь:— Если не вы, тогда кто же?Раввин, рассерженный донельзя, привел одежду в порядок.— Тут уж вы слишком много от меня хотите!— Вы что, не поняли? Это очень важно! Теперь кто-то завладел Чертогами Баруэля!— Чем вы занимались после моего ухода? Отвечайте!Шейх рухнул на ближайший стул.— Я работал с рукописью, пока усталость меня не одолела. Опасаясь вас — вполне естественное чувство, вы согласны? — я решил спрятать рукопись. И, увы, не нашел ничего лучшего, как засунуть ее за книги на полке в кабинете.— Блестяще…— Ой, да будет вам! Избавьте меня от вашего сарказма…— Да мой сарказм и близко не соответствует вашей глупости! Из-за вас у нас больше нет ни малейшего шанса отыскать Скрижаль. Без ваших фрагментов мы никогда не сможем разгадать загадки. Почему, Абен? — гневно вопросил он. — Ну почему ты доверился этому племени?— Хватит! Я далеко не такой безрассудный, как вам кажется! Представьте себе, что в тот же день, когда сын Баруэля доставил мне Чертоги, я мгновенно осознал их важность и сделал копию. И эта копия по-прежнему у меня. Как и сопроводительное письмо.На лице раввина тут же появилось облегчение.— Хвала Всевышнему!— Как видите, это племя не такое уж бестолковое, как вам кажется!— Расскажите мне самым подробным образом, что вы делали после того, как спрятали Чертоги.— Я запер дверь на два оборота и поднялся в спальню. Утром, как только встал, первым делом пошел за рукописью. Она исчезла!Эзра не сдержал резкого смешка.— Эта трагедия вас веселит!— Нет, меня веселит, что у вас полностью отсутствует способность к дедукции. Дверь была цела, как я понял?— Да.— И вы сказали себе, что я смог проникнуть в ваш кабинет, не взломав дверь. Должно быть, по мановению волшебной палочки отыскав ключ? Я раввин, шейх ибн Сарраг, а не чародей.— Хорошо-хорошо, приношу вам свои извинения.— На вашем месте я бы поискал виновного в собственном доме. Только кто-то из ваших близких мог наблюдать за нами и слышать наш разговор. Только он имел возможность проследить за вами, когда вы прятали рукопись Абена, только он мог раздобыть ключ от вашего кабинета. Это же совершенно ясно.Сарраг нервно потеребил бороду.— Это невозможно. Меня окружают лишь доверенные люди. Две мои супруги, пятеро детей. И Сулейман, мой слуга. Спешу заверить вас — если вы вдруг подумали на него, — что он вне всяких подозрений, к тому же слишком глуп, чтобы понять хоть что-то из наших с вами разговоров.— Но читать и писать он умеет?— Да. Но я вам повторяю, это не может быть он. Он служит у меня почти пять лет. Его подарил мне один мой друг — кади.— Подарил?— Совершенно верно. И он всегда проявлял полную покладистость и абсолютную верность.— И все же допросите его. На всякий случай.Шейх вперил в раввина исполненный презрения взор.— Вы и впрямь упрямы, как… — Спохватившись, он проглотил оскорбление. — Хорошо, мы сейчас пойдем ко мне, и вы убедитесь, что я прав.
Шейх ошибался.Когда они прибыли в жилище ибн Саррага, Сулейман Абу Талеб, верный слуга, человек, в течение пяти лет проявлявший абсолютную верность, испарился. ГЛАВА 6 Я Гарсия Паредес, и…Но мне достаточно сказать — испанец. «La Contienda» Гарсии Паредеса Узнав о предательстве верного слуги, ибн Сарраг впал в безудержное бешенство, сменившееся полной апатией, и теперь бессильно лежал на подушках, вконец опустошенный.— Послушайте, — начал Эзра успокаивающим тоном, — это ведь еще не конец света. Ваш Сулейман сбежал. Но подумайте немного. С чем он сбежал? С несколькими страницами рукописи, как вы знаете, неполными. Такими сложными загадками, что во всей Испании существуют лишь два человека, способных извлечь из них что-то путное. Не хочу показаться излишне спесивым, но ведь нам с вами известно, что этими двумя можем быть только мы с вами. Так что успокойтесь. Давайте-ка лучше попробуем продолжить работу, начатую вчера.Араб оживился, ободренный рассуждениями раввина.— Чего я не понимаю, так это причину, толкнувшую этого малого украсть страницы. Зачем? Что он себе вообразил?— Полагаю, он подслушал наш разговор и, наверное, подумал, что сможет сам, один, завладеть сапфировой Скрижалью.— Для чего? Этот оборванец не теолог и не ученый. За всю свою жизнь он не проявил никаких талантов, кроме как прислуживать.— Не знаю, шейх ибн Сарраг. Возможно, он подумал, что речь идет о каком-то ценном предмете, из которого можно извлечь выгоду. Но перестаньте вы так переживать! Вор не унес разъяснительное письмо Баруэля. И это главное. Без этого документа, как вы понимаете, никто не сможет понять важность этих Чертогов. Вы же не думаете, что кто-либо сможет расшифровать эти закодированные тексты, да еще и неполные к тому же? Ну, я вас умоляю, возьмите себя в руки и давайте сосредоточимся на более насущных проблемах… Фарсисе.Ибн Сарраг, казалось, не слышал слов раввина. Рассеянно глядя в пространство, он даже не пошевелился. И все же изрек:— Фарсис — это семитское написание слова Тартес. Тартес — древнее название Тинто. Я проверил.У Эзры отвисла челюсть.— Тинто? Вы имеете в виду реку? Араб кивнул.— Вы точно уверены?— Я же вам сказал. Я проверил.Самуэль издал вопль, который наверняка разнесся по всей Гранаде.— Потрясающе! Шейх ибн Сарраг, вы великолепны! Он схватил листок бумаги и начал торопливо писать.Через некоторое время он поднял голову. Его трясло от нетерпения.— Послушайте меня! Мы на правильном пути! Наш проводник, — лихорадочно продолжил он, — молодой человек. Этот молодой человек живет в месте, где молятся. Это место находится на холме. Этот холм расположен возле города, омываемого водами Тинто. Или, если угодно, Тартесом.На сей раз ибн Сарраг вроде бы слегка оживился.— С чего вы решили, что это место, где молятся, находится на холме?— Вспомните текст Баруэля: и что жил в час, когда пишу я на вершине холма с пологими спусками, на пепле Гадеса. У подножия этого холма спит сын Иавана. Наш проводник живет на вершине холма, у подножия которого течет Тинто. И сон его шепчет, вливаясь в море. Следовательно, мы найдем искомый холм в том месте, где река впадает в море. Совершенно очевидно, нет? — закончил пояснение раввин.Шейх быстро встал и взял карту Испании.— Посмотрим…Раввин присоединился к нему. Время шло. И вдруг они одновременно вскричали:— Уэльва!— Действительно. Это устье Тинто. Там не менее пятидесяти подходящих мест. Это практически граница с Португалией. К тому же вам наверняка известно, что там по всему региону полыхает война. Вега практически сметена кастильскими войсками. После падения Альгамы, которая седлала дорогу из Гранады в Малагу, Андалусия — огромный перекресток, где непрерывно сталкиваются и расходятся мавританские армии с войсками испанцев.— А у нас есть выбор?— Это долгая дорога, Эзра, — настаивал шейх. — Я не склонен недооценивать вашу выносливость, но такое путешествие может измотать вас быстрее, чем вы думаете. Но если бы я отправился в Уэльву один, я…— Шутить изволите? И речи быть не может! Мы начали вдвоем, вдвоем и продолжим…— Будьте откровенны. Вы боитесь, что я вас обмишурю?Раввин выпрямился, уперев руки в бока.— Да! Говорю без всяких колебаний. Да!— Понятно…Шейх быстро направился к дверям.— Куда вы?— Попрощаться с женами и детьми…
Жаркое солнце пекло головы обоим всадникам, а воздух до самых небес был наполнен запахом гари, забивающим ароматы тмина и померанца. Сарраг был прав.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Торквемада раздраженно оттолкнул документы.— Я по-прежнему считаю, что затраты на одежду слишком велики.— Что вы хотите… С тех пор как Совет решил, что недопустимо выставлять на всеобщее обозрение грешников голыми и босыми, мы вынуждены следить, чтобы они были подобающим образом одеты. После многих месяцев заключения большинство из них оказывается в совершенно непотребном виде. Следовательно, мы вынуждены обеспечивать их всем необходимым. Для последнего аутодафе нам пришлось обеспечить обувью многих приговоренных, одеть шестерых мужчин и столько же женщин. Нам пришлось обеспечить…— Достаточно! — сухо оборвал Торквемада. — Я знаю, что мы вынуждены идти на эти затраты, но их необходимо сократить. Не все так щедры, как маркиза д'Эстепа. Три месяца назад мне лично пришлось обращаться к Ее Величеству, чтобы она потребовала от властей города Мадрида профинансировать строительство помостов. Но вы ведь понимаете, что я не могу так поступать всякий раз. И уж совершенно немыслимо уменьшить количество аутодафе из-за недостатка средств! Немыслимо!Фра Альварес поспешил принять самый смиренный вид.— А список вы мне принесли? — спросил Торквемада.— Вы имеете в виду приговоров? Конечно. Он у вас в руках. Это три последние страницы.Великий Инквизитор погрузился в изучение списка.
Мария Ривера, 75 лет, уроженка Хаэна, проживающая в Толедо, вдова Мельхиора Торреса. Еретичка — отступница, упорствующая иудейка, соблюдающая заповеди Моисея. Не раскаялась. Удавлена и сожжена 28 апреля 1485 года.Каталина Пинедо, 50 лет, уроженка Мадрида, проживающая в Берланге, жена Мануэля де ла Пенья (оный в бегах и разыскивается Инквизицией за иудаизм). Обращена в 1475-м, но вновь погрязла в грехе. Удавлена и сожжена 28 апреля 1485 года.Брат Иосиф Диас Пимиента, уроженец Сеговии, брат ордена Милосердия, эконом. Лишен сана и предан суду как упорствующий иудей, еретик и последователь ереси, ложно покаявшийся; не раскаялся, но вернулся к нашей святой вере накануне казни.Абен Баруэль, 75 лет, уроженец Бургоса, торговец тканями, проживающий в Толедо. Обращен в 1478 году. Снова вернулся к иудаизму, убежденный, упорствующий, не раскаявшийся, продолжал упорствовать даже после оглашения приговора. Передан светским властям, связан по рукам и ногам и сожжен.
Томас нахмурился.— Абен Баруэль… Любопытно. Согласно протоколу, он обратился в истинную веру в 1478 году.— Да, совершенно верно. Что вас удивляет?— Вы же знаете, что когда эти люди обращаются в истинную веру, то спешат взять христианское имя. А в данном случае это не так.Фра Альварес равнодушно пожал плечами:— Это лишь доказывает, что в глубине души он никогда не верил в свое обращение и что… — Он вдруг замолчал и хлопнул себя по лбу. — Чуть не забыл! Вы позволите?Он встал и взял досье, которое передал Великому Инквизитору. Быстро перелистал его, пока не нашел искомое.— Вот! — воскликнул он, протягивая бумагу Торквемаде.— И что это?— Когда фамильяры пришли в дом этого Абена Баруэля, они обыскали все помещения, как и должно, в поисках улик, подтверждающих обвинение. И обнаружили этот документ. Не сочтите за труд ознакомиться. Вот увидите, это довольно любопытно. ТРЕТИЙ ГЛАВНЫЙ ЧЕРТОГ Да славится И. Е. В. Е. в царствии его.Имя есть 4.И в это мгновение открыл он уста свои и сказал: придет час, когда отринут дракона, дьявола или сатану, как его называют, искусителя всего мира, сбросят на землю и ангелов его вместе с ним! Этого окаянного!Множество имен у него, и в то же время одно:Имя наложницы пророка. Имя женщины, о которой Посланец сказал: Нет сына Адамова, коего не коснулась бы рука демона в миг рождения. Лишь она и сын ее — исключение. И наконец имя изверга, торговца власяницами.Но, увы, целое стоит не больше раба. Так как напоминает того, кто, когда низринулся, расселось чрево его и выпали все внутренности его.На берегу, что между двумя колючками саадана — Джанной и Адом, — спрятал я 3. Он у подножия янтарных слез, выше господина, жены его и сына .
И внизу страницы подчеркнуто название города. БУРГОС — В жизни не читал столь запутанного и непонятного текста. Вот отличный образчик безумия этих ересиархов. Что это за белиберда?— Увы, представления не имею. Наши люди сообщили мне, что марран крайне огорчился, когда увидел, что этот листок попал к нам в руки. Вот и все.Инквизитор вернул листок собеседнику.— Сохраните его. Но, по-моему, это всего лишь писанина одержимого злом создания. Вы ведь не хуже меня знаете, насколько извращены эти существа.— Слепцы, вот они кто! Араб уверен, что Бог — араб. Марран убежден, что Бог — еврей. И когда они только поймут, что Бог может быть только христианином?— Нет, — возразил Торквемада, — вы тоже ошибаетесь. Его собеседник внезапно резко побледнел.— Что… Что вы хотите сказать?На губах Великого Инквизитора появилась кривая улыбка. Он прошептал:— Господь — испанец, фра Альварес. Испанец. Гранада Шейх ибн Сарраг схватил Эзру за грудки и потряс с такой яростью, что раввин рисковал рассыпаться и кучкой упасть на пол.— Еврейская собака! Негодяй! Мушиный помет! Твоя мать переспала со скорпионом, чтобы породить тебя!Ошарашенный Самуэль потерял дар речи. Его парализовал ужас. Некоторое время тому назад араб в совершенном бешенстве с вытаращенными глазами ворвался к нему в дом.Раввина встряхнуло еще раз, сильнее, чем прежде, он почувствовал, что летит назад, и впечатался спиной в стену.— Вы с ума сошли!— Вор! Мерзавец! — Вор?— Мне хорошо знакомо ханжеское поведение людей вашего толка! Они говорят тебе «мы верим», а когда возвращаются к себе, то локти кусают от злости на тебя!— Сура третья, айат сто девятнадцатый, — промямлил Эзра.— Заткнитесь! — Араб возвел очи горе. — И он еще смеет цитировать священную книгу! — Он снова схватил Эзру и рывком поставил на ноги. — Вы мне сейчас же вернете мои Чертоги!— Какие Чертоги? О чем вы?— Перестаньте юлить, иначе, клянусь Аллахом, я вам глотку перережу! Нет, лучше: выдам вас фамильярам Инквизиции! Я требую немедленного возврата той части плана, что принадлежит мне по праву и которую вы у меня украли вчера вечером!Эзра нашел в себе силы возразить:— Да вы спятили! Я ничего не брал!— Лжец!— Вы хотите сказать, что я, после того как мы с вами вчера расстались, снова вернулся ночью и пролез в дом, чтобы… Вот теперь нет никаких сомнений: вы спятили!— Вы продолжаете все отрицать?!— Да, шейх Сарраг! Я отрицаю! Я вообще из дома не выходил. Хотите верьте, хотите нет, но мне и в голову не приходило вас обокрасть.— Жулик!— Нет! Артритик!Араб изумленно уставился на него:— А это тут при чем?— Отпустите меня, и все поймете. Ибн Сарраг выпустил раввина.Едва освободившись, Эзра протянул ему руки.— Смотрите…Пальцы старого раввина были деформированы и скрючены. Все пальцы, от большого до мизинца, поразил сильнейший артрит.— И как, по-вашему, такими руками можно взломать дверь и рыться где бы то ни было?! Да я всю ночь натирал руки эвкалиптом и бальзамом и корчился от боли!Довод явно попал в цель, поскольку Сарраг замолчал, внимательно изучая изуродованные пальцы раввина. Борясь с собой, он наконец все же спросил, сдаваясь:— Если не вы, тогда кто же?Раввин, рассерженный донельзя, привел одежду в порядок.— Тут уж вы слишком много от меня хотите!— Вы что, не поняли? Это очень важно! Теперь кто-то завладел Чертогами Баруэля!— Чем вы занимались после моего ухода? Отвечайте!Шейх рухнул на ближайший стул.— Я работал с рукописью, пока усталость меня не одолела. Опасаясь вас — вполне естественное чувство, вы согласны? — я решил спрятать рукопись. И, увы, не нашел ничего лучшего, как засунуть ее за книги на полке в кабинете.— Блестяще…— Ой, да будет вам! Избавьте меня от вашего сарказма…— Да мой сарказм и близко не соответствует вашей глупости! Из-за вас у нас больше нет ни малейшего шанса отыскать Скрижаль. Без ваших фрагментов мы никогда не сможем разгадать загадки. Почему, Абен? — гневно вопросил он. — Ну почему ты доверился этому племени?— Хватит! Я далеко не такой безрассудный, как вам кажется! Представьте себе, что в тот же день, когда сын Баруэля доставил мне Чертоги, я мгновенно осознал их важность и сделал копию. И эта копия по-прежнему у меня. Как и сопроводительное письмо.На лице раввина тут же появилось облегчение.— Хвала Всевышнему!— Как видите, это племя не такое уж бестолковое, как вам кажется!— Расскажите мне самым подробным образом, что вы делали после того, как спрятали Чертоги.— Я запер дверь на два оборота и поднялся в спальню. Утром, как только встал, первым делом пошел за рукописью. Она исчезла!Эзра не сдержал резкого смешка.— Эта трагедия вас веселит!— Нет, меня веселит, что у вас полностью отсутствует способность к дедукции. Дверь была цела, как я понял?— Да.— И вы сказали себе, что я смог проникнуть в ваш кабинет, не взломав дверь. Должно быть, по мановению волшебной палочки отыскав ключ? Я раввин, шейх ибн Сарраг, а не чародей.— Хорошо-хорошо, приношу вам свои извинения.— На вашем месте я бы поискал виновного в собственном доме. Только кто-то из ваших близких мог наблюдать за нами и слышать наш разговор. Только он имел возможность проследить за вами, когда вы прятали рукопись Абена, только он мог раздобыть ключ от вашего кабинета. Это же совершенно ясно.Сарраг нервно потеребил бороду.— Это невозможно. Меня окружают лишь доверенные люди. Две мои супруги, пятеро детей. И Сулейман, мой слуга. Спешу заверить вас — если вы вдруг подумали на него, — что он вне всяких подозрений, к тому же слишком глуп, чтобы понять хоть что-то из наших с вами разговоров.— Но читать и писать он умеет?— Да. Но я вам повторяю, это не может быть он. Он служит у меня почти пять лет. Его подарил мне один мой друг — кади.— Подарил?— Совершенно верно. И он всегда проявлял полную покладистость и абсолютную верность.— И все же допросите его. На всякий случай.Шейх вперил в раввина исполненный презрения взор.— Вы и впрямь упрямы, как… — Спохватившись, он проглотил оскорбление. — Хорошо, мы сейчас пойдем ко мне, и вы убедитесь, что я прав.
Шейх ошибался.Когда они прибыли в жилище ибн Саррага, Сулейман Абу Талеб, верный слуга, человек, в течение пяти лет проявлявший абсолютную верность, испарился. ГЛАВА 6 Я Гарсия Паредес, и…Но мне достаточно сказать — испанец. «La Contienda» Гарсии Паредеса Узнав о предательстве верного слуги, ибн Сарраг впал в безудержное бешенство, сменившееся полной апатией, и теперь бессильно лежал на подушках, вконец опустошенный.— Послушайте, — начал Эзра успокаивающим тоном, — это ведь еще не конец света. Ваш Сулейман сбежал. Но подумайте немного. С чем он сбежал? С несколькими страницами рукописи, как вы знаете, неполными. Такими сложными загадками, что во всей Испании существуют лишь два человека, способных извлечь из них что-то путное. Не хочу показаться излишне спесивым, но ведь нам с вами известно, что этими двумя можем быть только мы с вами. Так что успокойтесь. Давайте-ка лучше попробуем продолжить работу, начатую вчера.Араб оживился, ободренный рассуждениями раввина.— Чего я не понимаю, так это причину, толкнувшую этого малого украсть страницы. Зачем? Что он себе вообразил?— Полагаю, он подслушал наш разговор и, наверное, подумал, что сможет сам, один, завладеть сапфировой Скрижалью.— Для чего? Этот оборванец не теолог и не ученый. За всю свою жизнь он не проявил никаких талантов, кроме как прислуживать.— Не знаю, шейх ибн Сарраг. Возможно, он подумал, что речь идет о каком-то ценном предмете, из которого можно извлечь выгоду. Но перестаньте вы так переживать! Вор не унес разъяснительное письмо Баруэля. И это главное. Без этого документа, как вы понимаете, никто не сможет понять важность этих Чертогов. Вы же не думаете, что кто-либо сможет расшифровать эти закодированные тексты, да еще и неполные к тому же? Ну, я вас умоляю, возьмите себя в руки и давайте сосредоточимся на более насущных проблемах… Фарсисе.Ибн Сарраг, казалось, не слышал слов раввина. Рассеянно глядя в пространство, он даже не пошевелился. И все же изрек:— Фарсис — это семитское написание слова Тартес. Тартес — древнее название Тинто. Я проверил.У Эзры отвисла челюсть.— Тинто? Вы имеете в виду реку? Араб кивнул.— Вы точно уверены?— Я же вам сказал. Я проверил.Самуэль издал вопль, который наверняка разнесся по всей Гранаде.— Потрясающе! Шейх ибн Сарраг, вы великолепны! Он схватил листок бумаги и начал торопливо писать.Через некоторое время он поднял голову. Его трясло от нетерпения.— Послушайте меня! Мы на правильном пути! Наш проводник, — лихорадочно продолжил он, — молодой человек. Этот молодой человек живет в месте, где молятся. Это место находится на холме. Этот холм расположен возле города, омываемого водами Тинто. Или, если угодно, Тартесом.На сей раз ибн Сарраг вроде бы слегка оживился.— С чего вы решили, что это место, где молятся, находится на холме?— Вспомните текст Баруэля: и что жил в час, когда пишу я на вершине холма с пологими спусками, на пепле Гадеса. У подножия этого холма спит сын Иавана. Наш проводник живет на вершине холма, у подножия которого течет Тинто. И сон его шепчет, вливаясь в море. Следовательно, мы найдем искомый холм в том месте, где река впадает в море. Совершенно очевидно, нет? — закончил пояснение раввин.Шейх быстро встал и взял карту Испании.— Посмотрим…Раввин присоединился к нему. Время шло. И вдруг они одновременно вскричали:— Уэльва!— Действительно. Это устье Тинто. Там не менее пятидесяти подходящих мест. Это практически граница с Португалией. К тому же вам наверняка известно, что там по всему региону полыхает война. Вега практически сметена кастильскими войсками. После падения Альгамы, которая седлала дорогу из Гранады в Малагу, Андалусия — огромный перекресток, где непрерывно сталкиваются и расходятся мавританские армии с войсками испанцев.— А у нас есть выбор?— Это долгая дорога, Эзра, — настаивал шейх. — Я не склонен недооценивать вашу выносливость, но такое путешествие может измотать вас быстрее, чем вы думаете. Но если бы я отправился в Уэльву один, я…— Шутить изволите? И речи быть не может! Мы начали вдвоем, вдвоем и продолжим…— Будьте откровенны. Вы боитесь, что я вас обмишурю?Раввин выпрямился, уперев руки в бока.— Да! Говорю без всяких колебаний. Да!— Понятно…Шейх быстро направился к дверям.— Куда вы?— Попрощаться с женами и детьми…
Жаркое солнце пекло головы обоим всадникам, а воздух до самых небес был наполнен запахом гари, забивающим ароматы тмина и померанца. Сарраг был прав.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46