— Это, если мне не изменяет память, представитель киликийской школы?— Смешно, что ни я, ни Серж понятия не имеем об этом Торосе. Я поясню: мне предложили купить часть его иллюстраций, вернее, две, к какому-то там Евангелию, но никто не может определить, подлинник это или дешевая подделка.— Часть иллюстраций к Малатийскому евангелию?!— Вот видите, вы знаете больше нас всех, вместе взятых, — она растянула тонкие губы в подобие улыбки.— Знаю теоретически. Но купить эти иллюстрации невозможно. Они все — собственность музеев, монастырей и библиотек. Я знаю, четыре подписные работы хранятся в монастыре Святого Якова в Иерусалиме, еще слышал про США, Париж и Вену, в самой Армении…— Пф… — пренебрежительно фыркнула Наталия. — Это не аргумент. Вы же догадываетесь, что большинство подлинников сейчас уже в руках частных коллекционеров. Я что-то не поняла про «саму Армению»?— Торос Рослин — армянский художник, миниатюрист XIII века.— Вот как, — разочаровалась она. — А такое европейское имя…— Вы интересуетесь средневековой живописью? — поспешно задал вопрос Александр, чтобы скрыть неловкость момента.— Абсолютно нет. Я вкладываю деньги.— Тогда лучше не рискуйте. Хотя, кому взбредет в голову подделывать Тороса Рослина, ума не приложу. Подобные вещи создают только для сумасшедших коллекционеров, а наобум…— Или для профанов вроде меня, — продолжила красавица. — Для тех, кто меряет живопись долларами.— Наталия, ты к себе несправедлива, — сладким голосом запел меценат.— Брось, — сморщила та царственный нос. — Я не склонна приписывать себе лишние достоинства. Мне хватает того, что у меня есть.«Это точно, — подумал Александр. — Того, что есть, вполне достаточно, чтобы любого свести с ума». * * * Оставшись одна посреди танцевальной площадки, Маша огляделась. Никто на нее не обращал внимания.Все присутствующие разделились на группки и весело болтали. Она нерешительно шагнула к бару. Там происходило захватывающее действо — молодой бармен жонглировал горящими бутылками, успевая при этом наливать из них в шейкер, смешивая замысловатый коктейль.Проделывал он это, по всей видимости, для себя, потому что никто на него внимания не обращал. Маша облокотилась на стойку. Он, завидев ее, улыбнулся во все тридцать два зуба и подмигнул. Установив одну бутылку на голову, бойко спросил:— Чего изволите?— Вот этого, — она кивнула на шейкер.— Это же «Кипучий яд»! — он притворно округлил глаза.— Ничего кипучего не вижу, — она грустно усмехнулась.Бармен поймал все бутылки, до этого летавшие по воздуху, поставил их на стойку и внимательно посмотрел на нее. Потом критически заметил:— Н-да, вам действительно прописан «Кипучий яд».Вам нужно взбодриться.— Почему кипучий?— Вот почему. — Он выхватил откуда-то длинную спичку, чиркнул ею и поджег содержимое открытого шейкера.Жидкость вспыхнула.— Ax! — Маша отпрянула в удивлении.Бармен перелил часть горящего напитка в специальный бокал, сунул в него соломинку:— Быстро пейте, а то и эта прогорит.Она в ужасе переводила взгляд со стакана на бармена:— Я это не могу. Оно же горит!— А что вы хотели? Вы заказывали «Кипучий яд», он уже почти весь выкипел, пока вы тут капризничаете. Пейте, не пожалеете!— А мне плохо не будет? — Она осторожно взяла бокал, на ощупь уже теплый.— Обязательно будет. Я знаю свое дело.— Ну и черт с ним! — с неожиданным ожесточением выдохнула Маша.Ей вдруг стало ужасно себя жалко. Все ее бросили: и Бобров, притащивший ее сюда, и аристократ, поначалу прикинувшийся таким милым. И вообще, она чужая на этом празднике жизни. Никому не нужна! Ну и пусть она напьется, кому от этого будет хуже?!Она закрыла глаза и с силой втянула в себя горькую маслянистую жидкость. Как ни странно, «Кипучий яд» не обжег горло, а, наоборот, обласкал его.— Да вы умеете пить! — с восхищением воскликнул бармен.— Н-не очень. — Маша поставила бокал на стойку, чувствуя, как тело ее наливается свинцовой тяжестью.— Это «Кипучий яд», — не без гордости заметил бармен. — Сейчас растечется по жилам и отравит весь организм.— Р-раньше нужбыло предупр.., предупрждть! — выдавила она из себя, с ужасом поняв, что язык ее не слушается. Впрочем, и ноги тоже. Колени ослабли, она повисла на высоком табурете.— Эй, идите-ка на воздух, — посоветовал бармен. — Будет легче. Проветритесь, подходите еще.— Всенепрменно! — заверила его Маша, с трудом продвигаясь к выходу.Еще не хватало завалиться на чей-нибудь стол на первом своем светском рауте.«Звезда хренова! — ругала себя Маша. — Пьяный ты заморыш, а не звезда!»На холодном ветру ей стало куда лучше. И хотя ноги ее по-прежнему не держали, но дышать стало легче, да и тошнота отошла. Хотелось одного — спать.«Веселая получилась вечеринка, даже и не ожидала, — грустно подумала про себя будущая знаменитость. — Надо предупредить Боброва и линять домой!»Делая каждый шаг с предельной аккуратностью, она вернулась в гудящий зал. Там начались массовые танцы.Латиноамериканский ритм колыхал густой, горячий воздух, отчего Маше опять стало нехорошо.«Только бы добраться до Сержа», — взмолилась она, ч Словно в тумане, она увидела, что где-то далеко в левой стороне зала красивый голубоглазый аристократ улыбается какой-то греческой богине.«Ну, все верно. Рыбак рыбака и тому подобное, — горько отметила она. — Две знатные особы нашли друг друга в пышной толпе».Голова у нее пошла кругом. Она завернула за угол и, спрятавшись за огромным деревом в дубовой кадке, привалилась к стене. Чувство было такое, словно она умирает.Словно ее и в самом деле отравили змеиным ядом. И теперь она прощается с шумным, кипящим жизнью миром своим угасающим сознанием.— Черт возьми, я вижу тебя насквозь! — прорычал с другой стороны дерева знакомый голос.Маша открыла глаза. Серж явно злился на собеседника.— Иди ты! — огрызнулся незнакомый бас. — Кто ты такой, чтобы мне указывать!Он двинулся было от него, но Бобров, схватив его за лацкан пиджака, с силой прижал к стене.— Руки! — прошипел незнакомец.— Я все знаю! Ты ее убил! Ты!Маша вздрогнула и совсем по-деревенски закусила кулак.— Да хватит прикидываться. Она мне обещала отдать кулон, понятно? Зачем мне было ее убивать? А вот тебя она послала!— Хочешь на меня вину свалить! — прохрипел меценат.— Или ты на меня?!— Черт, куда она дела кулон, если не тебе сунула?— Ха! Значит, напрасно девку кокнули, — зло съехидничал собеседник.— И не смей смотреть в ее сторону. Понятно? — Серж часто задышал, видимо, едва сдерживаясь, чтобы не перейти к решительным действиям. — Я ее оберегаю.И от тебя в первую очередь.— Ага, убил, так еще захотелось?— Слушай, прекрати кривляться, иначе я за себя не отвечаю. Пока она со мной, храни нейтралитет. Я — единственный близкий ей человек в этом городе!— А если она не захочет твоего безраздельного покровительства? Не захочет, как Ирма?! — упрямо настаивал бас.— Только подойди к ней, я тебя в порошок сотру!— Ты? — неизвестный презрительно фыркнул. — Да кто ты есть-то! Думаешь, ты все еще крутой? Прошли твои времена, Серж. Ты не хорохорься-то без нужды, целее будешь!— Ишь ты, как нос задрал, — не внял его увещеваниям Бобров. — Будто бы уже нашел камешек.— Считай, что нашел! Теперь он на нейтральной полосе. Кто первым схватит, тот и победитель. И отпусти мой пиджак.Маша услыхала возню, вжалась спиной в стенку, изо всех пытаясь остаться незамеченной.— Пошел ты! — повторил то, с чего начал, незнакомец и, отпихнув мецената, быстро прошел мимо Маши.Она с опаской посмотрела ему вслед. Это был высокий худой мужчина, брюнет с проседью. Двигался он уверенными, большими шагами сильного и волевого человека.Больше она ничего не смогла разглядеть. Он ведь ни разу " даже не оглянулся.Бобров ринулся в другую сторону, так ее и не увидев.Маша схватилась за голову. Теперь к «Кипящему яду», блуждающему по ее организму, прибавился и панический страх. Ее лихорадило, кидая то в жар, то в холод. Перед глазами проплывали размытые пятна, а в ушах стояли слова, похожие по силе на громовые раскаты: «Убил, так еще захотелось!»«Господи, они все знают, — прошептала она. — Они меня делят между собой. И кто победит, тому я и достанусь! Что же мне делать? Что мне делать с этим проклятым кулоном? Из-за него убили Ирму. — Она судорожно вдохнула пропитанный чужим весельем воздух и ужаснулась собственной догадке. — Из-за него убили и Аську!»Почему ей вдруг такое пришло в голову, она не могла объяснить. Двое мужиков охотятся за кулоном Ирмы.Сначала кто-то из них убил Ирму, но та успела его выкинуть. Потом они увидели этот треклятый кулон на Аське.Но и ее не удалось ограбить. Кто следующий? Маша замерла. Если она отдаст украшение Боброву, станет ли он защищать ее от этого высокого типа? Зачем ему это нужно?Ей страшно захотелось кинуться кому-нибудь на шею.Прижаться к кому-нибудь, хоть на секундочку почувствовав, что она не одинока в этом мире. Пусть это будет иллюзия. Только бы она была! Сейчас ей это ох как необходимо!— А вот и ты!Она уставилась на бармена. Тот взял ее за подбородок, повернул лицо к тусклому свету, озабоченно проговорил:— Плохи дела. Нужно ехать домой.— Я возьму машину. Возьму машину и поеду.— Нет уж, — он с легкостью подхватил ее за плечи и повел к гардеробу. — Я же тебя напоил. Я несу за тебя ответственность. Довезу на своей машине.— А как же работа? — вяло поинтересовалась она, сильнее прижимаясь к нему.— Я подменился. Управятся.Он накинул на нее новенькую норковую шубку и вывел на улицу. Маша глянула на него снизу вверх. Он был такой решительный, такой сильный и такой красивый.Он походил на рыцаря из какой-то сказки. Или это был принц? Да какая разница. Он был рядом, он готов подставить ей плечо, в котором она именно сейчас так нуждалась.«Если это не судьба, тогда что?» — успела спросить себя она прежде, чем его губы оказались настолько близко, что она вообще перестала соображать. * * * Александр встретил новый день со странным ощущением тревоги. Впрочем, в его положении это было понятно. Лежа в кровати, он огляделся. Когда взгляд его остановился на прикроватной тумбочке, он понял причину своего состояния — на ней покоилась брошюра, присланная ему невестой в день своего отъезда в знак вечной и нежной любви.— Дорогой мой, — пропела ему Ви в тот день по телефону. — Мне ужасно не хочется расставаться с тобой. Но ты же понимаешь, предсвадебные дела, — она хихикнула.Сэра Доудсена в тот момент скрутила жуткая судорога, пронзившая все его тело. — Непременно прочти эту книгу. Она очень важна для нашей будущей семейной жизни.Получив подарок, молодой аристократ решил засунуть его как можно дальше, но долг чести воспротивился такому акту неповиновения нареченной. Поспорив немного с собственной совестью, Александр заключил с ней соглашение: книжку он положил как можно ближе к изголовью, но открывать ее в обозримом будущем отказался.Миновала неделя, а он так и не осмелился постичь тайны, сокрытые в этой брошюре. Женщина-горничная, ежедневно приводившая его холостяцкую берлогу в приличное место обитания, аккуратно стирала пыль везде. Но почему-то с маниакальной настойчивостью не прикасалась к этой самой книжонке. Теперь, по прошествии изрядного времени после отъезда Ви, ее подарок выглядел несколько неряшливо. Глянцевая обложка больше не сверкала бриллиантами чистой любви, а тускло напоминала о ее призрачности. Сэру Доудсену стало стыдно за свое столь нетактичное отношение к невесте. Он осторожно взял брошюру и прочел название: "Стремление к свету.Методы закаливания". Автор, сотворивший этот кошмар, не постеснялся поставить свое имя на обложке: Дж. Росмонд. Хотя это мог быть его псевдоним, как здраво рассудил Александр. Какому нормальному человеку захочется подписываться именем собственным под эдакой дрянью.«Вот что имела в виду Ви, говоря о будущей семейной жизни», — запоздало ужаснулся несчастный жених и раскрыл брошюру.Первая глава называлась «Здоровое утро»."Как начать свой день? — задавался вопросом Дж. Росмонд и продолжал:— Вы слышали, как поют птицы на заре? Как паучок перебирает мохнатыми лапками тонкие канатики своей паутинки? Как шелестит прохладный ветерок в листве старых деревьев?"Александр в недоумении еще раз посмотрел на обложку брошюры, отметив про себя, что для методов закаливания язык автора слишком уж поэтичен. Убедившись, что не ошибся с названием, он углубился в изучение текста. Прочитав две страницы, где в том же слюнявом духе автор писал о крылышках мотылька, солнечных лучах и теплой росе на травинках, попутно включив абзац про утреннее похмелье, которое отодвигает все эти земные радости на второй план, он наконец дошел до сути: «Итак, вы решили встать на путь к свету. Утро ваше должно принести вам только радость. Пробуждение — новые силы и желание совершить в этот день много замечательных деяний. Вы должны подняться с кровати…»Александр вздохнул и принял решение. Раз уж судьба его предрешена и ему придется остаток дней прожить под одной крышей с Ви, то нужно готовиться к неизбежному заранее. К чему откладывать в долгий ящик? Одним прыжком он вскочил с кровати."Ваши ноги не должны обременять домашние туфли.Идите босиком, чувствуя стопами прохладу. Идите на кухню…"Морщась именно оттого, что его стопы чувствуют прохладу, он проследовал на кухню.«Разбейте и взболтайте в стакане свежее яйцо».Именно так он и поступил.«Выпейте его, глядя, как утро расцветает за вашими окнами».Сэр Доудсен повернулся к окну. К сожалению, утро уже давно расцвело и теперь хмурилось черными тучами и сыпало мелким колючим снегом. Ноябрь в Москве начисто лишает человека возможности любоваться прекрасным утром. Давясь и фыркая, несчастный невольник заглотил сырое яйцо.«Теперь вперед под освежающий душ».Сэр Доудсен зашел в ванную и разделся.«Встаньте под душ и только тогда с силой открутите кран холодной воды. Прим. Обычно кран холодной воды обозначается синим цветом».Александр зажмурился и последовал инструкции…Спустя десять секунд он с диким воплем вырвался из ванной. Все еще сжимая в руках разбухшую от воды брошюру, коей он пытался прикрыться, пока не понял, что ледяных струй можно избежать другим способом, он принял второе за утро твердое решение: «Нужно что-то делать! Нужно как-то избежать женитьбы!» И еще он спросил себя: «Если я откручу голову Ви, это будет замечательное деяние?» После недолгих размышлений он ответил: «С точки зрения человеколюбия — несомненно!»Завернувшись в полотенце, он сунул книжку в мусорное ведро и принялся расхаживать по большой комнате из угла в угол, сетуя на то, что Дж. Росмонд не удосужился представить себе, как может быть неприятно человеку, только что принявшему его чертов «освежающий душ», находиться в квартире, батареи которой лишь слегка теплые. Если бы этого самого Дж. Росмонда поместить в сходные условия, он бы пересмотрел свои методы закаливания и перестал бы писать всякую чушь о птичках, сконцентрировав свое внимание на теплых носках и махровых халатах.Мысли Александра странным образом потекли в другое русло. Он вспомнил вчерашний вечер, вспомнил двух женщин — столь непохожих друг на друга, но объединенных одним: обе они, казалось, не соответствовали собственному статусу. С Марией все было просто. Она слишком робкая, слишком застенчивая для поп-звезды. У нее замечательная улыбка, она красива, но чересчур открыта.Нет налета. Или, как говорят, она не умеет напускать на себя вид. У каждой артистки есть маска: одни бесшабашные, другие значимые, третьи соблазнительные, четвертые ветрены. А Мария слишком естественна. И эта естественность настолько в ней органична, что вряд ли она сможет носить чужую маску.Вот с другой, с Наталией, все гораздо сложнее. Та явно оградила себя от мира толстой оболочкой неприступности. Неприступности поистине неженственной. Она пытается казаться роковой женщиной, смотрит на мужчин свысока, говорит «через губу», да так тихо, чтобы прислушивались (известный прием). Но в чем изюминка роковой женщины? В надломе. Этот надлом (душевная драма, слабинка), словно трещина в броне, влечет к ней каждого, даря надежду, что он способен исцелить израненную душу. Роковые женщины смотрят на мужчин с робкой просьбой в глазах. И именно это подкупает. А Наталия слишком холодна, слишком. Какая там робкая просьба!Ее взгляд — взгляд победительницы. Таких женщин боятся все мужчины. Абсолютно все, даже сумасшедшие типа Боброва. Эти женщины — одиночки. Им никто не нужен. Ничьих сердец они, как правило, не разбивают.Как раз наоборот, за холодностью и неприступным видом они бережно укрывают собственное разбитое сердце.Женщины со взглядом победительницы — это женщины, потерявшие надежду, убитые горем и раздавленные обстоятельствами. Но при чем тут Наталия?— Касальская, Касальская… — проговорил он, потом сорвался с места и кинулся к ящику секретера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34