«Пятерка» проехала мимо. От растерянности молодая женщина чуть было не бросилась следом, но решила подождать. И действительно, машина притормозила, водитель словно размышлял, затем нехотя сдал задним ходом.— Мне в аэропорт? — робко спросила она.— Могу только за город. — Невзрачный бородатый мужичонка смотрел равнодушно.— Тогда я с вами. — Даша открыла заднюю дверь и бросила сумку на сиденье. Затем села рядом с водителем. — Поехали?— Поехали… 4 Дача оказалась небольшим садовым домиком. Водитель, промолчавший всю дорогу, помог донести сумку до дома, открыл дверь, пропуская Дашу вперед.— Обустраивайтесь. Отопление я включу, сами ничего не трогайте, дом на автомате. Еда в холодильнике.— А телефон? — спросила Даша.— Телефона нет. — Мужчина неодобрительно покосился на нее. — У вас есть сотовый?— Есть.— Вот по нему и звоните. Если что — обращайтесь к сторожу. При въезде домик зеленый видели?— Нет. — Даша попыталась вспомнить. — Не обратила внимание.— Найдете. Он сразу за воротами. Сторожа зовут Михаил Сергеевич. Как Горбачева. Больше ни к кому не ходите.— Я все поняла. Не беспокойтесь — все будет в порядке.— Мне-то что беспокоиться… — проворчал мужчина. — Ну все, я поехал.Когда шум отъезжающей машины стих, Даша опустила занавеску и присела. Огляделась. Чисто, но казенно. Даже мебель выглядела так, словно на задней стороне привинчены бирки. Сто против одного, что здесь никогда не жила семья. Окрестная тишина производила удручающее впечатление. Глава 41 1 Стояло самое противное время года.Завернувшись в шаль, Даша сидела у окна и смотрела на серую землю, серые деревья и такое же серое небо. С момента ее ссылки из Москвы прошла уже неделя, и почти все это время Даша пролежала в кровати, равнодушно слушая приемник.Полетаев звонил всего пару раз, спрашивал, как здоровье, сам на вопросы отвечал расплывчато и обещал при случае заехать в гости, навестить. Даше это было безразлично. Она почти ничего не ела, даже чай не заваривала — просто пила воду. За всю неделю только два раза попыталась выйти на улицу, убеждая себя, что надо хоть немного проветриться, но, постояв на пороге, возвращалась обратно. Казалось, жизнь потеряла всякий смысл. 2 Это утро началось немного иначе. Даша посмотрела на чуть прояснившееся небо и подумала, что хорошо бы выпить кофе. И сразу же в голове отозвалось: ей чего-то хочется. Впервые за семь дней. Какое-то внутреннее чувство подсказало: это хороший знак. Заставив себя подняться, она отправилась на кухню.Приготовление кофе, вопреки обыкновению, заняло более четверти часа. Поначалу у нее все валилось из рук, предметы оказывались в каких-то неожиданных местах. А сам кофе обнаружился в хлебнице. Рядом с хлебом, достигшим прямо-таки алмазной твердости. Зато когда коричневатая пенка задрожала, грозя выплеснуться наружу, а аромат кофе достиг носа, Даша словно ожила. Она громко вскрикнула и сдернула турку с плиты.— Успела, — прошептала она и неожиданно расплакалась.Это были слезы освобождения от непосильного бремени, которое давило на нее всю неделю.В прихожей затренькал звонок. Даша рукавом вытерла слезы и прислушалась. Наверное, Полетаев. Пора бы ему ее навестить.На пороге стоял Филипп Кервель. Вил у него был еще более жалкий, чем у самой хозяйки.— Фи-фи! — воскликнула Дата, разом позабыв все прошлые обиды. Она раскинула руки, и они бросились друг другу в объятья. — Господи, как я рада вас видеть! Откуда вы здесь?— Я только что с самолета.Филипп также, как и хозяйка, с трудом сдерживал слезы.— С самолета? — Даша на всякий случай посмотрела на небо. Но небо было абсолютно чистым. — Вы хотите сказать, что прилетели из Москвы на самолете?— О нет-нет… Неделю, что мы не виделись, я провел дома. — Француз запнулся и отвел глаза. — Представлял матушке Богдана и его семью.Возникла неловкая пауза.— Ах вот как! Я не знала. — В глубине души Даша почувствовала небольшой укол, но тут же, устыдившись, снова обняла Филиппа, — Как я счастлива, что вы здесь. Да проходите же! У меня и кофе готов…Француз семенил за нею маленькими шажками.— Ди-ди, я приехал просить прощения. Я тогда с вами был отвратительно груб и несправедлив.— Вам не нужно передо мной извиняться. — Даша с неожиданном для себя радостью принялась хлопотать на кухне. — Это все моя самонадеянность. — Слезы подкатили к горлу. — Если бы я только могла предположить, что все так кончится.Филипп переминался с ноги на ногу, губы его дрожали.— Мне так жаль, что мы поссорились, Ди-ди. Если бы вы знали, как я вас люблю, Я ведь тоже совсем, совсем один на всем белом свете. Позвольте мне стать… хотя нет, «стать» это не то слово. Позвольте мне попытаться стать близким для вас человеком.— Ах Филипп, — Даша повернулась, — вы и так очень близкий и дорогой мне человек. — Простите, что держала на вас обиду. Кстати, — она нахмурилась, — а как вы сюда попали?Француз махнул рукой за спину:— Меня привез один загадочный человек.— На синей машине? — засмеялась Даша.— Да-да.— Все ясно. А где наш общий знакомый?— Серж? Мы так и не успели встретиться. Он перепоручил меня своему товарищу, а сам обещал приехать попозже, но он не был уверен, сможет ли это сделать сегодня. По-моему, он очень занят.— Хорошенькое дело, — пробормотала Даша. — А про меня-то он еще помнит? Этак я отсюда никогда не выберусь. Кстати, — она внимательно посмотрела на Кервеля, — а почему вы покинули Францию и свои дворец? Что с Богданом, как его приняла Мария Андреевна, как его дети? Вы их уже видели?Голубые глаза француза вдруг стали отстраненными. Он прошел в комнату и сел в кресло, изящно скрестив ноги.— Да, спасибо, с ними все и порядке. Маман они все очень понравились. — Его голос казался деревянным.Даша взяла стул и присела рядом. Она пыталась поймать взгляд собеседники.— Что-то случилось?— Нет, все в порядке.— Но я же вижу, что что-то произошло. Прошу вас, Фи-фи, не скрывайте от меня ничего.— Я не скрываю. Ничего особенного не случилось… — Губы француза предательски задрожали. Сложив ладони перед собой, он запричитал: — Ах, Ди-ди, я больше так не могу! Я думал, все измениться к лучшему, все будут счастливы. Но такого я не мог предположить даже в самом страшном сне!— Да что случилось? — Даша в самом деле не могла понять, отчего так убивается месье Кервель, Ведь, по его словам, все живы, здоровы и счастливы.А Филипп продолжал заламывать руки.— Маман совсем перестала обращать на меня внимание, с утра до ночи общается с Богданом и его детьми. Они, безусловно, прелестны, но… Это становится невыносимым. Только теперь я понял, что такое родная кровь. Меня словно и не существует.Даша смотрела на бедного флориста во все глаза. Вот так номер!— Вас… выгнали?— О, Боже, нет, конечно. Тем более что у меня собственная квартира. Ди-ди, дело совершенно не в деньгах. Я прекрасно знал, на что шел, когда затевал все это дело. Но я никак не ожидал, что вдруг стану для маман чужим, совсем-совсем не нужным. — Голос француза опять стал слезливым. — Вы же понимаете: кроме Марии Андреевны, у меня нет ни единого близкого человека. Я не могу этого переносить. Мне больно. Мне плохо. Я даже не могу работать. — Он прикрыл лицо ладонью.Даша тихонько вздохнула и покачала головой. Просто не верилось, что этому человеку больше сорока и что он владелец большой и во всех смыслах процветающей фирмы. Сейчас Филипп Кервель скорее походил на бедного маленького сиротку, до смерти боящегося осиротеть во второй раз. И все потому, что хотел доставить радость близкому человеку!Она взяла Филиппа за руку, попыталась заглянуть в глаза:— Фи-фи, дорогой, послушайте меня. Что бы ни случилось, я навсегда останусь вашей племянницей. И кровь, которая течет в наших жилах, никак не повлияет на достоверность этого родства. Обнимите меня, все будет хорошо…Филипп, содрогаясь от рыданий, бросился ей на шею и так бы стояли они, наверное, еще недели дне, если б в дверь снова не позвонили.— Кто это? — Француз поднял голову.— Не знаю. — Даша смахнула его слезы со своей щеки, — Скорее всего, ваш московский товарищ господин Полетаев. Он обещал приехать.— Серж? — Филипп оживился.— Он самый.— Боже, как я счастлив буду его видеть! — От недавней печали, казалось, не осталось и следа. — Открывайте же скорее, я пойду готовить еще кофе. 3 Даша не ошиблась. С аккуратной красной розочкой в руках за дверью стоял Полетаев.— Привет. — Она улыбнулась, — Проходи. Рада тебя видеть,У подполковника лицо приняло выражение безграничного счастья.— Ты улыбаешься?— У меня в гостях Филипп.— Я знаю. Как он?— Ужасно.— Этого следовало ожидать… — И уже бодро, через ее плечо: — Рад вас видеть в добром здравии, cher Filippe Дорогой Филипп (фр.).

.И хоть подполковник старался держаться на расстоянии, француз ухитрился-таки расцеловать его в обе щеки.— Мой Бог, мне кажется, мы не виделись целую вечность! Даша деликатно рассматривала розу.— Проходите в комнату, что же вы в коридоре толпитесь… Мужчины, пропуская друг друга вперед, добрались до гостиной Полетаев присел и сразу потянулся за сигаретой.— Как дела, Филипп? В Москве не успел с вами толком поговорить, вы уж меня извините,— Ах, что вы, Серж, я все понимаю, вам было неудобно, столько дел…— Как баронесса? Как наследник вживается в новую роль?— Вживается, — через силу выдавил Филипп и посмотрел на Дашу.Наблюдательный Полетаев немедленно заинтересовался,— Вы чем-то обеспокоены?— Не знаю… — Француз теребил изящное сапфировое кольцо на мизинце правой руки. — Я уже рассказывал Ди-ди…— Ну так расскажите теперь и мне.— Это сложно…— Хотя бы попробуйте.— Понимаете, Серж, последнее время меня мучает какое-то странное предчувствие. Вокруг словно разворачивается некий спектакль.— Спектакль? — Даша придвинула подполковнику пепельницу. — О спектакле вы мне ничего не говорили.Полетаев наблюдал за французом сквозь синеву сигаретного дыма. Филипп неловко рассмеялся:— Возможно, во мне говорит обида, но кажется, что дом наш в одночасье превратился в театр. Все двигаются странно, странно говорят… Даже лица у всех стали неестественными! Словно маски у актеров.Сам француз, к слову, тоже походил на актера, перед самым сезоном лишенного ангажемента. Пальцы его беспрестанно двигались, будто что-то пытались нащупать, глаза выглядели больными, уголок губы подергивался.Даша поспешила успокоить названного дядюшку.— Фи-фи, дорогой, в вас безусловно говорит ревность, но, как мне кажется, напрасно. Баронесса просто приглядывается к новому семейству. Мне она показалась женщиной умной и сильной. Не думаю, что ее легко будет обмануть.— Она уже не молода. — Галантный француз даже девяностолетнюю старуху не смог назвать старой. — Если эти люди что-то задумали, она не перенесет…— Стоп! — Даша подняла руку. — Мне кажется или вы действительно говорите о Богдане, как о жулике, прокравшемся в дом?Кервель осекся. Вид у него стал совершенно растерянный. Он нервно улыбнулся и пожал плечами:— Нет, я не говорил так. Вам, верно, показалось.— Ничего мне не показалось. — Даша не удержалась и кинула победоносный взгляд в сторону Полетаева.Подполковник отсутствующим взглядом смотрел в угол комнаты. Молодая женщина настороженно посмотрела в том же направлении — не притаилась ли там мышь или подобная тому пакость.— Скажите, — громче, чем следовало, произнесла она, вновь обращаясь к Филиппу, — вы ему не верите? Вы не верите, что Богдан — законный наследник семьи Вельбах? Так?Филипп сглотнул и отвел глаза.— Ответьте мне, Фи-фи.— Нет.— Что? Говорите громче. — Даша расслышала ответ, но хотела, чтобы его хорошенько расслышал и подполковник.— Нет, Я не верю им. Но не спрашивайте почему. — Филипп проговорил эту фразу быстро, словно желая как можно скорее покончить с неприятной частью. И затем добавил уже более спокойно: — Богдан, безусловно, приятный и талантливый молодой человек. Он очень красив, прекрасно танцует. Я сейчас помогаю ему устроиться в лучшую школу танцев в Париже. Он очень старается, договорился о частных уроках. Практически все время на занятиях. Даша удивилась:— Как же тогда он вас раздражает? Если его дома не бывает.— Я не сказал «раздражает». Просто… Скажем, мне не нравится, как они хозяйничают в доме, который я всегда считал своим. Мне не нравится почтительность, его жена, его дети! — Выплеснув наружу то, что так долго мучило, Филипп взбодрился. — У него отвратительная жена. О Господи, никогда бы не подумал, что могу так сказать о женщине. Она похожа на Борджиа, мне все время кажется, что она хочет меня отравить…Даша с Полетаевым переглянулись. Подполковник потушил сигарету и встал.— Дашенька, не поможешь мне разобрать сумку? Я привез кое-что к столу. Вы позволите, Филипп?— Да, конечно.Выговорившись, Кервель обмяк в кресле, словно сдувшийся шарик. Лицо его стало пустым. 4 — Пришел ответ из Киева, — без всякого перехода начал Полетаев.Даша застыла:— И?..— Третьего января Титаевской была проведена операция по искусственному оплодотворению. У нее действительно что-то было с… Ну эти ваши женские дела…— Я поняла. — Даша решила не мучить подполковника выяснением точного диагноза. — Значит, я оказалась права — это Оксана!Полетаев выглядел менее оптимистично.— Думаю, ты рано радуешься. Пока в ее действиях ничего противозаконного нет.— Ошибаешься. Это свидетельствует о том, что она знала о завещании!— Какие-то иные доказательства у тебя есть?— Будут, не переживай! — И тут Даша испугалась: — Слушай, а вдруг она и вправду его отравит?— Кого?— Да, Филиппа, кого еще…— Прекрати. — Подполковник хоть и пытался казаться спокойным, но вид у пего был не ахти. — Зачем Оксане травить месье Кервеля?— Например, чтобы старушка опять не передумала. А так убрать его и все — выбора больше нет.— Не говори глупости. Она…В дверях послышался шорох. Филипп заглянул на кухню.— Я даже не спросил: вам помочь?— Нет, — хором ответили Даша и Полетаев.Увидев, как погрустнел француз, Даша поспешила передать ему корзинку с нарезанным хлебом и кофейник.— Держите, мы сейчас принесем все остальное. Сергей Павлович, подайте мне ветчину.Подполковник молча выполнил ее просьбу. Даша воровато посмотрела на дверь, за которой исчез Кервель.— Теперь я могу вернуться в Москву?— Теперь тем более нет. С тебя пока еще не снято обвинение в хранении наркотиков.— Так что же мне — сгнить на этой даче? — растерялась молодая женщина.— Надеюсь, что нет. Мне почти удалось все уладить.— Каким образом?— Не имеет значения. Но, видит Бог, чего мне это стоит.— Значит, все обойдется?— Надеюсь, что да.— Вот спасибо! — Даша обрадовалась и засуетилась. — Как бы нам еще и Оксану прижучить?..— Так. — Полетаев поднял враз потемневшие глаза. — Ты, кажется, обещала…— Что я обещала?— Сидеть тихо и не высовываться.— Да, но если я буду сидеть тихо, то как же тогда поймаю убийцу?Подполковник прикрыл дверь плотнее и заговорил яростным шепотом:— Знаешь, чего мне стоит удерживать ситуацию под контролем? Повторяю в сотый раз: сейчас ты — единственный обладатель более или менее полной информации по этому делу. Убийца почти докончил свою работу. Ему или ей осталось устранить только тебя, после чего связать все нити преступления воедино уже никому не удастся.— Так, может, в милицию? — пролепетала перепуганная Даша.— В милицию? — Подполковник рассмеялся, — Вспомнила! В самый раз! А ты не забыла, что в свое время не поставила правоохранительные органы в известность? Это, между прочим, уголовно наказуемый проступок. Кроме того, преступления были совершены на территории трех или четырех государств, и пока будут проводиться следственные мероприятия, от тебя мокрого места не останется. Или ты думаешь, весь Интерпол соберется здесь, на этой даче, выставив оцепление?— А что же делать?— Тебе — ничего.— Хорошо. А что будешь делать ты?— Попытаюсь установить связь между Оксаной и твоим делом. — Подполковник сдержанно вздохнул. — Где-то она должна быть.— А ты сможешь? — засомневалась Даша. Повисла небольшая пауза.— Вообще-то на работе меня считают неплохим специалистом. — Полетаев поиграл желваками. — Нет, я, конечно, понимаю, что хорошо для лучшей разведки мира не обязательно подойдет для решения семейных проблем вашего превосходительства, но…— А может, ты все-таки привезешь мне его дело? — прервала Даша. — Я понимаю, что именно на твоем животе находится пуп мира, но, во-первых, я все равно сижу здесь без толку, а во-вторых, действительно располагаю чуть большей информацией. В деле же моего деда может содержаться…— Прекрати. — Полетаев распаковал сыр и принялся нарезать полупрозрачными ломтиками. — Как я могу из нашего архива что-то вынести?— Ну хорошо. — Даша решила не настаивать. — Тогда отдай мне то дело, которое ты стащил в Минобороны.— Прости, что ты сейчас сказала? — Подполковник поднял голову.Даша отмахнулась:— Ладно, сейчас-то уже можешь сказать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54