– Вы должны жить лучше, чем «не плохо», любезный друг, – говорит мистер Смоллуид, хватая его за обе руки. – Я привез свою внучку Джуди. Не мог от нее отвязаться. Ей прямо не терпелось повидаться с вами.
– Хм! Что-то непохоже! – бормочет мистер Джордж.
– И вот мы наняли карету и поставили в нее кресло, а тут у вас за углом меня вынули и перенесли сюда, чтобы я мог повидаться со своим любезным другом в его собственном заведении! Этот вот, – говорит дедушка Смоллуид, указывая на носильщика, который чуть было не погиб от удушения, а теперь уходит, отхаркиваясь, – Этот привез нас сюда. Ему ничего лишнего не полагается. Плата за переноску входит в плату за проезд, – так мы договорились. А этого молодца, – он показывает на другого носильщика, – мы наняли на улице за пинту пива. Она стоит два пенса. Джуди, уплати этому молодцу два пенса. Я не знал наверное, что у вас есть свой служитель, любезный друг; а знал бы, ни за что бы не стал нанимать этого молодца.
Упомянув о Филе, дедушка Смоллуид бросает на него взгляд, исполненный ужаса, и глухо бормочет: «Ох ты, господи! О боже мой!» Впрочем, если судить поверхностно, опасения его имеют некоторые основания, ибо Фил, впервые в жизни увидев это пугало в черной бархатной ермолке, замер на месте с ружьем в руках, и вид у него такой, словно он – меткий стрелок, вознамерившийся подстрелить мистера Смоллуида, как безобразную старую птицу вороньей породы.
– Джуди, – говорит дедушка Смоллуид, – уплати, деточка, этому молодцу два пенса. Дорого берет за такой пустяк.
Упомянутый «молодец», один из тех диковинных экземпляров человеческой плесени, которые внезапно вырастают – в поношенных красных куртках – на западных улицах Лондона и охотно берутся подержать лошадей или сбегать за каретой, – упомянутый молодец без особого восторга получает свои два пенса, подбрасывает монеты в воздух, ловит их и удаляется.
– Дорогой мистер Джордж, – говорит дедушка Смоллуид, – будьте так любезны, помогите Джуди придвинуть меня к огоньку. Я привык сидеть у огонька, – человек я старый, все зябну да мерзну… Ох, боже мой!
Это восклицание неожиданно вырывается у почтенного джентльмена, потому что мистер Сквод, словно нечистый дух из сказки, хватает его вместе с креслом и придвигает вплотную к камину.
– Ох ты, господи! – задыхается мистер Смоллуид. – Ох, боже мой! Ох, злосчастная моя доля! Любезный друг мой, служитель у вас чересчур сильный… чересчур расторопный. Ох, боже мой, до чего расторопный! Джуди, отодвинь меня немножко. А то у меня ноги поджариваются, – в чем убеждаются и носы всех присутствующих, ощущающие запах паленых шерстяных чулок.
Немного отодвинув дедушку от огня, кроткая Джуди встряхивает его, как обычно, и приподнимает черную бархатную ермолку как абажур, закрывшую ему один глаз, после чего мистер Смоллуид повторяет: «Ох, боже мой! Ох ты, господи!», озирается и, встретив взгляд мистера Джорджа, снова протягивает ему обе руки.
– Любезный друг! До чего я счастлив вас видеть! Значит, это и есть ваше заведение? Восхитительный уголок! Прямо картинка! А не случается у вас, чтобы какая-нибудь из этих штук сама собой выстрелила, а, любезный друг? – вопрошает дедушка Смоллуид, очень обеспокоенный.
– Нет, нет. Не бойтесь.
– А ваш служитель? Он… боже мой!., не случается ему нечаянно стрельнуть, ведь нет, любезный друг мой?
– Он в жизни никого пальцем не тронул, только сам себя искалечил, – с улыбкой отвечает мистер Джордж.
– Но все может случиться, знаете ли. Он, как видно, немало навредил самому себе, значит может и другого поранить, – возражает старик. – Нечаянно… а может быть, и нарочно, почем знать? Мистер Джордж, прикажите ему, пожалуйста, бросить свое дьявольское огнестрельное оружие и отойти подальше.
Повинуясь кивку кавалериста, Фил с пустыми руками отходит в дальний конец галереи. Мистер Смоллуид, успокоенный, принимается растирать себе ноги.
– Значит, ваши дела идут хорошо, мистер Джордж? – обращается он к кавалеристу, который стоит прямо против него, расставив ноги и с палашом в руках. – Преуспеваете, благодарение богу?
Мистер Джордж холодно кивает и говорит:
– Продолжайте. Не затем вы сюда явились, чтобы сказать мне это; знаю я вас.
– Ну и шутник же вы, мистер Джордж, – отзывается почтенный дедушка. – С вами не соскучишься!
– Ха-ха! Продолжайте! – говорит мистер Джордж.
– Любезный друг!.. До чего эта ваша сабля острая; и блестит ужасно. Как бы случайно кого-нибудь не порезала. Меня прямо дрожь берет, мистер Джордж… Будь он проклят, – говорит достойный старец, обращаясь к Джуди, когда кавалерист отходит на два-три шага в сторону, чтобы положить палаш на место. – Ведь он мне деньги должен – чего доброго, еще вздумает свести со мной счеты в этом разбойничьем вертепе. Вот бы притащить сюда твою зловредную бабушку, – он бы ей отбрил голову долой.
Мистер Джордж возвращается и, скрестив руки, смотрит сверху вниз на старика, сползающего все ниже и ниже в своем кресле, и, наконец, говорит:
– Ну, теперь начнем!
– Хо! – кричит мистер Смоллуид, потирая руки с хитрым кудахтающим смешком. – Да. Теперь начнем. Но что же мы теперь начнем, любезный друг?
– Курить трубку, – отвечает мистер Джордж и, невозмутимо придвинув свой стул к камину, берет с его решетки трубку, набивает ее, разжигает и спокойно начинает курить.
Это весьма смущает мистера Смоллуида, которому так трудно перейти к цели своего визита, какая б она ни была, что он приходит в бешенство и украдкой в бессильной злобе загребает когтями воздух, обуреваемый страстным желанием расцарапать и разодрать лицо мистеру Джорджу. А когти у достойного старца длинные и твердые, как свинец, руки тощие и жилистые, глаза зеленые и слезящиеся, и, хуже того, – загребая когтями воздух, он совсем съеживается в кресле и превращается в бесформенный узел тряпья, приобретая вид столь жуткий даже для привычных глаз Джуди, что эта юная дева налетает на дедушку и так его трясет в пылу не одной лишь родственной любви, но и кое-каких других чувств, так разминает, так тычет кулаком в различные части его тела и особенно, выражаясь термином, принятым в науке самозашиты, «под ложечку», что в горестном расстройстве своем он невольно начинает издавать звуки, похожие на стук трамбовки.
Но вот Джуди, наконец, удается усадить его в кресле, и он сидит с побелевшим лицом и посиневшим носом (но не переставая загребать воздух когтями), а она, протянув руку, тычет сухоньким указательным пальцем мистера Джорджа в спину. Кавалерист поднимает голову, Джуди тычет пальцем в своего уважаемого дедушку и, побудив их таким образом возобновить разговор, впивается жестким взглядом в огонь.
– Да-да! Хо-хо! У-у-у-х! – бормочет дедушка Смоллуид, подавляя бешенство. – Любезный друг мой! – И он снова загребает воздух когтями.
– Вот что я вам скажу, – говорит мистер Джордж. – Если хотите со мной побеседовать, говорите начистоту. Я простой солдат – человек неотесанный и не умею ходить вокруг да около. Не научился этому искусству. Недостаточно умен для него. Мне оно ни к чему. А вы все только крутитесь да вертитесь вокруг меня, – продолжает кавалерист, поднося трубку ко рту, – и будь я проклят, но мне чудится, будто меня душат!
И он вбирает в свою широкую грудь как можно больше воздуха, словно хочет удостовериться, что еще не задушен.
– Если вы приехали по-дружески навестить меня, – продолжает мистер Джордж, – я вам очень признателен – добро пожаловать! А если вы явились проверить, имеется ли у меня дома имущество, или нет, – проверяйте, не стесняйтесь. Желаете сказать мне что-нибудь – говорите!
Цветущая красавица Джуди, не спуская глаз с огня, понукает дедушку грубым тычком.
– Вот видите! Она со мной согласна! Но какого черта эта молодая особа не хочет присесть, как полагается, – говорит мистер Джордж, обратив недоуменный взгляд на Джуди, – понять не могу.
– Она от меня не отходит, чтобы прислуживать мне, сэр, – объясняет дедушка Смоллуид. – Я человек старый, дорогой мистер Джордж, мне уход нужен. Правда, я еще крепок для своих лет – не то что какая-нибудь зловредная попугаиха, – он рычит и по привычке ищет глазами подушку, – но за мной нужен присмотр, любезный друг.
– Ладно! – говорит кавалерист, повернув свой стул, чтобы лучше видеть лицо старика. – Что же дальше?
– Мой друг в Сити, мистер Джордж, дал небольшую сумму в долг одному из ваших учеников.
– Вот как? – отзывается мистер Джордж. – Очень жаль.
– Да, сэр. – Дедушка Смоллуид растирает себе ноги. – Это бравый молодой военный, мистер Джордж, его фамилия Карстон. Впоследствии явились его друзья и благородно заплатили за него сполна.
– В самом деле? – говорит мистер Джордж. – А как вы полагаете, ваш приятель в Сити захочет выслушать добрый совет?
– Полагаю, что да, любезный мой друг. Если это вы желаете дать ему совет.
– Так вот, я советую ему не вести никаких дел с этим человеком. Тут ничего больше не высосешь. Насколько мне известно, молодой джентльмен промотался.
– Нет, нет, любезный друг! Нет, нет, мистер Джордж! Нет, нет, нет, сэр, – убеждает его дедушка Смоллуид, с хитрым видом растирая худые ноги. – Не совсем промотался, мне кажется. Он платежеспособен, раз у него есть добрые друзья, платежеспособен, поскольку получает жалованье, платежеспособен, поскольку может продать свой патент, платежеспособен, поскольку имеет шансы выиграть тяжбу, платежеспособен, поскольку имеет шансы выгодно жениться… нет, мистер Джордж, я, знаете ли, полагаю, что мой приятель в Сити все еще находит молодого джентльмена в известной мере платежеспособным, – заключает дедушка Смоллуид, сдвигая бархатную ермолку и по-обезьяньи почесывая ухо.
Отложив трубку в сторону, мистер Джордж кладет руку на спинку своего стула, а правой ногой барабанит по полу с таким видом, словно ему не очень нравится этот разговор.
– Но поговорим о другом, – продолжает мистер Смоллуид. – Так сказать, повысим в чине нашу беседу, как выразился бы какой-нибудь остряк. Перейдем, мистер Джордж, от прапорщика к капитану.
– Это еще что? – спрашивает мистер Джордж и, хмурясь, перестает поглаживать то место, на котором у него некогда росли усы. – К какому капитану?
– Нашему капитану. Знакомому нам капитану. Капитану Хоудону.
– Ага! Вот оно что? – говорит мистер Джордж, присвистнув, и видит, что дедушка с внучкой впиваются в него глазами. – Вот вы к чему клоните! Ну и что же? Валяйте, я больше не хочу, чтобы меня душили. Выкладывайте!
– Любезный друг мой, – отзывается старик, – у меня наводили справки… Джуди, встряхни меня немножко… у меня вчера наводили справки о капитане, и я по-прежнему уверен, что капитан жив.
– Чепуха! – возражает мистер Джордж.
– Что вы изволили сказать, любезный друг? – спрашивает старик, приложив руку к уху.
– Чепуха!
– Хо! – восклицает дедушка Смоллуид. – Мистер Джордж, вы сами поняли бы, что я прав, знай вы, какие вопросы мне задали и по каким причинам. Так как же вы думаете, чего хочет юрист, который наводил эти справки?
– Заработать, – отвечает мистер Джордж.
– Вовсе нет!
– Значит, он не юрист, – утверждает мистер Джордж, скрестив руки с видом глубокой убежденности в своих словах.
– Любезный друг мой, он юрист, и весьма известный. Он хочет получить хоть несколько строк, написанных рукой капитана Хоудона. Ему незачем оставлять их у себя. Ему нужно только посмотреть почерк и сравнить с рукописью, которая у него имеется.
– Ну и что же дальше?
– Видите ли, мистер Джордж, юрист случайно запомнил мое объявление, в котором говорилось, что мне желательно получить сведения о капитане Хоудоне, справился по этому объявлению и пришел ко мне… так же, как и вы, любезный друг мой. Позвольте пожать вам руку! Как я рад, что вы тогда пришли ко мне! Ведь не приди вы тогда, я бы не имел такого друга, как вы!
– Дальше, дальше, мистер Смоллуид! – понукает его мистер Джордж, не очень охотно совершив церемонию рукопожатия.
– Ничего такого у меня не нашлось. У меня остались только его подписи. Чтоб на него и мор, и чума, и глад, и бой, и смертоубийство, и гибель нечаянная обрушились! – верещит старик, превращая в проклятие одну из немногих запомнившихся ему молитв и яростно стиснув в руках бархатную ермолку. – У меня с полмиллиона его подписей наберется, не меньше! Но у вас, – он снова сбавляет тон, еле переводя дух, в то время как Джуди поправляет ермолку на его голом, словно кегельный шар, черепе, – у вас, дорогой мистер Джордж, наверное осталось какое-нибудь письмо или документ, которые нам пригодились бы. Любая записка пригодится, если она написана его рукой.
– Написана его рукой, – задумчиво повторяет кавалерист. – Что ж, может, записка у меня и найдется.
– Дражайший мой друг!
– А может, и нет.
– Хо! – разочарованно вздыхает дедушка Смоллуид.
– Но, будь у меня хоть целая кипа его рукописей, я не показал бы вам и клочка, годного для ружейного пыжа, пока не узнал бы, зачем он вам нужен.
– Но, сэр, я говорил вам – зачем. Дорогой мистер Джордж, я же говорил вам.
– Говорили, да не договаривали, – упорствует кавалерист, качая головой. – Мне нужно знать, что за этим кроется, знать, что тут нет никакого подвоха.
– Так не хотите ли отправиться вместе со мной к юристу? Любезный друг мой, поедемте, повидайтесь с этим джентльменом! – убеждает его дедушка Смоллуид, вынимая плоские старинные серебряные часы со стрелками, похожими на ноги скелета. – Я говорил ему, что, может быть, заеду к нему сегодня утром между десятью и одиннадцатью, а теперь половина одиннадцатого. Поедемте, мистер Джордж, повидайтесь с этим джентльменом!
– Хм! – произносит мистер Джордж с серьезным видом. – Что ж, можно. Но мне все-таки неясно, почему вы так заинтересованы во всем этом.
– Меня интересует малейший шанс получить хоть какие-нибудь сведения о капитане. Кто ж, как не он, облапошил всех нас? Кто ж, как не он, задолжал нам огромные суммы денег? Почему я в этом заинтересован? Кого же, как не меня, интересует все, что его касается? Впрочем, любезный друг мой, – и дедушка Смоллуид опять сбавляет тон, – я ничуть не стремлюсь принуждать вас выдать какой-нибудь секрет. Отнюдь нет. Вы готовы отправиться со мною, любезный друг мой?
– Да! Подождите минутку. Но запомните, что я ничего не обещаю.
– Разумеется, дорогой мистер Джордж, разумеется.
– И вы согласны довезти меня туда задаром? – спрашивает мистер Джордж, доставая шляпу и толстые замшевые перчатки.
Эта шутка так смешит мистера Смоллуида, что он долго и еле слышно хихикает перед камином. Но, хихикая, он смотрит через свое парализованное плечо на мистера Джорджа, напряженно следя за ним, пока тот отпирает замок, висящий на неказистом буфете в дальнем конце галереи, шарит по верхним полкам и, наконец, вынимает что-то – должно быть, записку, потому что слышно шуршанье бумаги, – складывает и сует себе в грудной карман. Тут Джуди толкает локтем мистера Смоллуида, а мистер Смоллуид толкает локтем Джуди.
– Я готов! – говорит кавалерист, подойдя к ним. – Фил, отнеси этого пожилого джентльмена в карету, да смотри не ушиби его.
– Ох, боже мой! Ох ты, господи! Постойте! – умоляет мистер Смоллуид. – Слишком он расторопный. А вы наверное понесете меня осторожно, милый человек?
Фил не отвечает, но, схватив кресло вместе с грузом, пускается в свой окольный путь бочком, крепко стиснутый руками безгласного теперь мистера Смоллуида, и так быстро мчится по коридору, как будто ему дали приятное поручение сбросить старца в кратер ближайшего вулкана. Но путь его кончается у кареты, и он усаживает в нее старика, после чего обольстительная Джуди садится рядом с дедушкой, кресло водружают на крышу кареты в качестве украшения, а мистер Джордж занимает свободное место на козлах.
Мистер Джордж совершенно подавлен зрелищем, которое он созерцает, когда время от времени обертывается и заглядывает через оконце внутрь кареты, где мрачная Джуди все так же недвижима, а почтенный джентльмен в ермолке, сдвинутой на один глаз, все так же сползает с сиденья на солому, а другим глазом смотрит вверх, на мистера Джорджа, с беспомощным видом человека, которого тычут в спину.

Глава XXVII
Отставные солдаты

Мистеру Джорджу недолго приходится сидеть на козлах, скрестив руки на груди, ибо карета едет на Линкольновы поля. Когда же возница останавливает лошадей, мистер Джордж соскакивает с козел и, заглянув в карету, говорит:
– Как! Значит, тот юрист, что приходил к вам, – Это мистер Талкингхорн?
– Да, любезный друг мой. А вы его знаете, мистер Джордж?
– Слышал о нем… да, кажется, и видел его. Но я с ним незнаком, и он меня не знает.
Мистера Смоллуида переносят наверх и – вполне благополучно благодаря помощи кавалериста. Его вносят в просторный кабинет мистера Талкингхорна и ставят его кресло на турецкий ковер перед камином. Мистера Талкингхорна пока нет дома, но он скоро вернется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127