— За мной! — приказал мальчишка во френче своему дружку, и они нырнули в толпу, оставив воришек у ларей.Играл на гитаре смуглый парнишка с курчавыми волосами. Он был босой и лихо месил ногами базарную грязь, аккомпанируя себе на гитаре. В замысловатых коленцах, которые он выкидывал перед зрителями, чувствовался навык. Танцору поощрительно хлопали. Но, когда он с шапкой в руке обошёл людей, не звякнула ни одна монета.Парнишка выругался, блеснув белыми зубами, сердито швырнул шапку под ноги и с каким-то отчаяньем запел под гитарный перебор: Наш верховный, наш правительЗащитил святую Русь!Дикой черни усмиритель,За тебя сейчас молюсь… Все приумолкли: заинтересовались, какую частушку пропоёт беспризорник про «верховного правителя» — адмирала Колчака. Парнишка с ожесточеньем ударил по струнам и выкрикнул: Вечека! Вечека!Приласкай же Колчака! Точно взрывом разбросало толпу. Люди шарахнулись в разные стороны. За эту частушку могли расстрелять и мальчишку, и тех, кто слушал его. Вокруг него образовалась пустота. Только два дружка-беспризорника продолжали стоять, с сочувствием глядя на паренька, который заплакал от голода и обиды.— Подходит? А? — спросил старший.— Подходит! — подтвердил младший.Беспризорник в английском френче вытащил кусок сахара, отколотый от целой головки, и протянул пареньку:— Держи обеими!Тот, не веря своим глазам, взял сахар.— Облава! Обла-ва! — раздалось на базарной площади.Началась паника. Парнишка подхватил шапку, гитару и словно растворился в разбегающейся толпе. Два дружка-беспризорника бросились к ларям: младший — впереди, старший — сзади. Обмотка у него развязалась и волочилась по земле, но поправлять её было некогда. Мальчишки один за другим влетели в узкий проход между ларями. В эту минуту Николай, бежавший за ними, наступил на обмотку. Беспризорник во френче упал, но тотчас вскочил и обругал Николая:— Курица слепая! Очумел от страха!Младший беспризорник уже раздвинул доски забора за ларями и пролез через потайную лазейку. Старший кинулся за ним. Николай тоже протиснулся в узкую дыру. Все трое очутились на свалке. Здесь никого не было.— Спасибо, ребята! — сказал Николай. — Выручили!.. Может, когда-нибудь сквитаемся.— Сейчас сквитаемся! — ответил мальчишка во френче, закручивая обмотку. — Гони чайник в подарок!Николай отцепил от связки самый красивый чайник.— Получай! Ну, а сахар у вас у самих есть — видел! Не знаю только откуда?— Много будешь знать — скоро состаришься! — отрезал старший беспризорник. — За чайник мерси! — И, кивнув головой на прощанье, он приказал своему дружку: — За мной!Мальчишки быстро пошли по кучам мусора, а Николай остался у забора.С базара долетали испуганные вопли. Контрразведка есаула Благова продолжала искать виновников крушения. БАРОН БЕРГЕР Они обедали вдвоём — полковник и барон.— Не печальтесь, барон! — покровительственно произнёс полковник.— Мы ещё все с вами вернём!Барон поднял бокал с вином.— Я понимаю!.. Кстати, вот и ответ на ваш вопрос: почему я, барон, решил пойти на такую должность. Я не хочу ждать сложа руки! Пока мы не победили, я не барон, я слуга доблестной армии и готов выполнять самую чёрную работу!— Вы настоящий патриот! — воскликнул полковник.Они выпили.— Как вы считаете, с чего мне начать? — спросил барон.— С самого главного — с ремонта бронепоезда. Им интересуется адмирал Колчак! — полковник помедлил и сказал: — Простите, но я буду откровенным до конца… Вашего предшественника пришлось расстрелять за нераспорядительность. Рабочие разбежались из депо. Остался какой-то пяток посредственных слесарей. Им не осилить ремонт бронепоезда.— Тогда я начну с рабочей силы, — задумчиво произнёс барон. — Вы мне не откажете в солдатах для этой акции?— Берите хоть роту!— Достаточно пока троих…Через час новый начальник железнодорожного депо прошёл в сопровождении трех вооружённых солдат по главной улице города. Богатые дома не интересовали барона Бергера: он искал рабочих. Дойдя до окраины, он зашёл в несколько хибарок. Солдат он оставлял у дверей и всякий раз приказывал:— Никого не впускать и не выпускать!Долго барон не задерживался — выходил из дома через две-три минуты, ворчал довольно громко: «Попрятались проходимцы!» — и шёл с солдатами дальше. Так они оказались у пустыря, где стояла мастерская жестянщика. Барон свернул к ней.В двухэтажном доме заплакала гармошка. Девичий голос тоскливо затянул: Догорай-гори, моя лучинушка… У крыльца барон оставил солдат и вошёл в мастерскую.Николай и Кондрат Васильевич были заняты своим делом: один лудил медную кастрюлю, другой вырезал ножницами большой круг из жести.— Что вам угодно? — любезно спросил Кондрат Васильевич и улыбнулся как радушный хозяин.Барон неторопливо оглядел мастерскую.— Зажигалку починить можешь?Кондрат Васильевич перестал улыбаться.— Покажите.Бергер вынул из кармана замысловатую серебряную зажигалку без колпачка. Кондрат Васильевич придирчиво повертел её в руках, придвинул к себе какую-то коробку, порылся в ней и вытащил из груды мелких металлических деталей серебряный колпачок. Приладив его к зажигалке, он крутанул колёсико. Вспыхнул огонёк.Барон вопросительно скосился на Николая.— Свой! — успокоил его Кондрат Васильевич.Бергер пожал ему руку, кивнул Николаю и представился:— Платайс, из латышских стрелков. Прислан разведотделом фронта с документами захваченного в плен барона Бергера.— Это вы отправили под откос карателей? — быстро спросил Кондрат Васильевич.— Нет. У меня другое задание. Официально я — барон Бергер, новый начальник железнодорожного депо. Прошу вас, товарищ Крутов, собрать вечером самых верных людей — потолкуем. Приду опять с охраной, не пугайтесь. Надо будет…Снаружи снова донеслось тоскливое пение гармошки.Кондрат Васильевич прервал Платайса.— Осторожно — чужие!— Выйдите со мной! — приказал Платайс.Они вдвоём вышли на крыльцо. Солдаты почтительно вытянулись. Один из них доложил:— Господин начальник! Есаул едет!— Вижу.К мастерской ехали верхом на лошадях три всадника. Впереди — есаул Благов. За пустырём, на улице, виднелись солдаты. Обыски в городе продолжались.Николай, наблюдавший из окна, встревожился. Он вытащил из кучи жестяных обрезков пару самодельных гранат, похожих на ржавые консервные банки, засунул их в карманы и тоже вышел на крыльцо.Когда есаул подъехал, Платайс вежливо сказал:— Прошу вас мастерскую не трогать. Этот человек, — он кивнул на Кондрата Васильевича, — мне нужен.— Кому? — насмешливо спросил есаул.— Мне! — твёрдо повторил Платайс. — Начальнику железнодорожного депо.— Плевал я на твою должность! Ты лучше скажи: где я тебя видел?— Рекомендую запомнить, — спокойно произнёс Платайс, — обращаясь ко мне, следует говорить «вы». Это во-первых. А во-вторых, немедленно уезжайте отсюда и молите бога, чтобы я не сообщил полковнику о приёме, который оказала мне ваша контрразведка утром.— Я з-запомню! — заикаясь от ярости, крикнул есаул.— Вот и превосходно!Платайс повернулся к есаулу спиной и сказал Кондрату Васильевичу:— Делай, как договорились: кого удастся, собери сегодня вечером, на остальных заготовь список с адресами. Я приду в восемь часов. И не вздумай обмануть! Тогда мне придётся обратиться за помощью к господину есаулу.Платайс сошёл с крыльца. Сопровождавшие его солдаты двинулись за ним.Благов долго и злобно смотрел ему вслед, потом перевёл взгляд на Кондрата Васильевича и Николая, которые продолжали стоять на крыльце, и вдруг взмахнул нагайкой. Конь понёсся прочь от мастерской. Пришпорили коней и солдаты из контрразведки…Ровно в восемь в мастерской жестянщика началось совещание. Открыл его Кондрат Васильевич, проводил Платайс, а охраняли три колчаковских солдата. Старший сказал, сворачивая длинную самокрутку:— Такого не расстреляют!Двое других поняли, к кому относятся эти слова.— Въедливый! — произнёс рябой солдат. — У меня ноги гудят — устал таскаться за ним по городу!— А как он есаула отбрил! — подхватил третий.— Благов ещё припомнит это! — отозвался старший.Пока солдаты толковали между собой у крыльца, подпольщики быстро обсудили главный вопрос — как помочь Платайсу выполнить задание, с которым он прибыл в город.Осталось уточнить некоторые детали. Внимательно оглядев собравшихся, Платайс спросил Крутова:— Кого пошлём в партизанский отряд с нашим планом?— Я пойду. Мне тут оставаться нельзя, — ворчливо произнёс Тимофей Егорович. — Подвела меня Трясогузка под самый монастырь!Все заулыбались.— Найдём мы твоего обидчика! — сказал Кондрат Васильевич.— Найти, конечно, надо, — согласился Платайс. — Но основное не это. Сейчас все силы нужно направить на бронепоезд. Мы должны действовать без осечки!Платайс встал, попрощался и пошёл к дверям. Здесь он остановился, и Кондрат Васильевич впервые увидел на его лице нерешительность.— У меня к вам, товарищ Крутов, личная просьба, — начал Платайс.— Много у вас в городе безродных ребятишек?— Хватает.— Полгода назад… — продолжал Платайс, но так и не закончил фразу, махнул рукой, будто отрубил что-то, и произнёс совсем другим тоном: — Нет! Не время… Простите. ВЕРБОВКА Было совсем темно. Улицы опустели. Невесело светились в окнах редкие огоньки. Посвистывал холодный ветер.За железнодорожным депо, в тупике между сложенными в штабеля шпалами, мелькнули две тени.— Здесь должен быть. Больше негде! — прошептал беспризорник в английском френче и заботливо предупредил своего дружка: — Не упади — проволока!— Не упаду!Беспризорники пробирались к выгребным ямам. В холодные ночи ямы служили для бездомных спальней. Днём туда выгребали горячий шлак из паровозных топок. Спёкшаяся гарь и пепел долго хранили тепло. В самые трескучие морозы в ямах можно было отлично выспаться.Мальчишкам повезло: в первой же яме они нашли того, кого искали. В темноте слышалось спокойное посапывание. На рогоже, брошенной поверх шлака, кто-то спал. Рядом лежала гитара.— Он! — шепнул старший беспризорник.Младший бросил вниз горсть песку. Жалобно зазвенели струны. Парнишка проснулся, сел и испуганно уставился на непрошеных гостей.— Вылазь! — строго приказал старший беспризорник.Квартирант выгребной ямы поднялся, схватил гитару, выпрыгнул наверх и припустился со всех ног по путям. Он подумал, что пришли постоянные хозяева «спальни».Мальчишки догнали его. Старший подставил ногу, и паренёк упал.— Бейте… Только гитару не троньте!— Жрать хочешь? — неожиданно спросил старший беспризорник.Парнишка недоверчиво поглядел на мальчишек. Только сейчас он узнал их: это они дали ему кусок сахару! Он робко улыбнулся и коротко произнёс:— Ага! Хочу!— Ещё раз побежишь — догонять не будем! Останешься голодным! — пригрозил старший беспризорник. — Иди за нами.Молча дошли до сада, чуть освещённого окнами трактира, в котором каждую ночь пьянствовали колчаковские офицеры.Старший беспризорник приказал пареньку с гитарой сесть на скамейку, на самое светлое место, а сам устроился в тени, заложил ногу на ногу, важно закачал носком ботинка и сказал:— Начинай допрос, Мика!Услышав про допрос, парнишка прижал к себе гитару и съёжился.— Не бойся! — покровительственно произнёс младший беспризорник. — Отвечай: где жил?— В Чите.— Отец, мать есть?— Нету, — всхлипнув, ответил парнишка и взмолился: — А пожрать-то когда дадите?Старший беспризорник нахмурился.— Спрашиваем мы! — одёрнул он паренька и ещё чаще закачал ногой.— Продолжай, Мика, допрос.— Что с ними?— Колчаковцы замучили…Парнишка заплакал. Заморгал глазами Мика. У него запершило в горле, и он никак не мог задать следующий вопрос.— Ну! — поторопил его старший беспризорник.— Годен он, Трясогузка! Сразу видно — годен! — вырвалось у Мики, и он тотчас получил затрещину.— Кличку командира вслух не произносят! — назидательно сказал старший и, снова заложив ногу на ногу, закачал носком ботинка.За эту привычку он и был прозван Трясогузкой — пичугой, которая всегда покачивает хвостом.Мика насупился, упрямо поджал губы, но пререкаться с командиром не стал и продолжал допрос:— Как звать?— Ленькой! — соврал паренёк.Горький опыт научил его скрывать настоящее имя. Обычно, узнав, что он цыган, беспризорники охотно брали его в компанию, заставляли плясать и петь без отдыха, а вечером отнимали и делили между собой все, что он получал за день. Но смуглый цвет лица и чёрные курчавые волосы часто подводили паренька.— Цыган? — спросил Трясогузка.— Нет!— Врёшь! Вижу, что цыган!— Не цыган! — паренёк соскочил со скамейки. — С голода сдохну, а цыганом не буду!Трясогузка удивлённо спросил:— А чем плохо, если цыган?— А чем хорошо? — горячился паренёк.Трясогузка пожал плечами.— Ни плохо ни хорошо… Обычно!Ответ получился неубедительный. Трясогузка почувствовал это и рассердился.— Есть у меня начальник штаба или нет? — повысил он голос.— Есть! — отозвался Мика.— Я, что ли, должен за тебя работать?.. Разъясни ему!Мика взял цыганёнка за руку, усадил на скамейку и с детской простотой сказал:— А нам все равно — кто ты. Лишь бы не белый, не трус и не вор!— Будем звать тебя Цыганом, чтоб привык! — категорически заявил Трясогузка.Парнишка промолчал.— А теперь поклянись! — потребовал Мика. — Если струсишь, — гроб тебе сосновый, если тайну выдашь, — гроб осиновый, а если украдёшь без разрешения командира, — жевать тебе сырую землю три дня и три ночи!Цыган с дрожью в голосе повторил страшную клятву и добавил от себя:— Чтоб мне сорваться в тройном сальто с поворотами!Трясогузка выслушал его и встал с такой торжественностью, что и Цыган поднялся со скамейки.— Принимаем тебя в нашу армию! — произнёс Трясогузка и протянул новобранцу руку. ПОДВАЛ За городом, на берегу реки, чернели развалины сгоревшего дома. Когда-то тут жил богатый купец. После революции он сжёг свой дом, а сам уехал в Японию. В сухую погоду ветер поднимал над пепелищем тучи чёрной пыли и нёс их в лес. Обугленные бревна торчали, как ребра скелета. Уродливо скрученные железные балки топорщились в разные стороны.Никому и в голову не приходило, что под обгоревшими остатками дома в каменном подвале сохранился склад.Очутившись зимой в незнакомом городе, Трясогузка набрёл на пепелище, переночевал за грудой кирпича, а наутро случайно обнаружил лаз, который вёл в подвал. Там лежали мешки с сахаром, крупой и сухарями, валялись рулоны белого батиста, висели копчёные колбасы, а в дальнем углу высилась пирамида небольших бочек с порохом.Не рассчитал купец. Он надеялся, что огонь доберётся до пороха — и тогда от склада не останется ничего. Но каменные своды подвала не обрушились от пожара.Два дня не вылезал Трясогузка из подвала — отъедался и отсыпался. На третий день он решил создать армию из беспризорников и отомстить за отца, расстрелянного белыми под Харьковом, за мать, умершую от тифа на далёком безымянном полустанке.Беспризорников в городе было много. Одни уезжали в поисках хлебных и тёплых мест, другие приезжали в теплушках, в угольных ящиках, а то и прямо на буферах товарных вагонов.Трясогузка не торопился. Он долго и тщательно выбирал будущего помощника.Однажды Трясогузка бродил по путям на станции.— Папа! Па-а-па! — долетело до него.У платформы на деревянном сундучке стояла девчонка и испуганно звала отца. А рядом дрались беспризорники. Двое колотили третьего — самого маленького. Увёртываясь от ударов, он не выпускал из рук небольшой пакет, перевязанный верёвкой.— Папа! — ещё раз крикнула девчонка. — Скорей!К платформе спешил мужчина. Два беспризорника исчезли, а третий почему-то не побежал.«Растерялся! — подумал Трясогузка. — Ох, и будет ему!»Мужчина схватил мальчишку за шиворот и выхватил пакет.Девчонка соскочила с сундука.— Отпусти его, папа! Если б не он, они уворовали бы весь наш хлеб.Отец отпустил мальчишку. Беспризорник подтянул штаны, окинул мужчину оскорблённым взглядом и молча пошёл прочь.— Хочешь хлеба? — крикнул мужчина.Беспризорник не оглянулся.— Мальчик! — позвала девчонка.Но беспризорник так и ушёл.Он очень понравился Трясогузке. Это был Мика. Ему первому командир будущей армии доверил свою тайну и назначил его начальником штаба. Они вдвоём подготовили крушение поезда. Конечно, ни тот ни другой не знали, что под откос свалится состав с карательным отрядом. Но они не боялись ошибиться: по железной дороге ездили только колчаковцы.Флажки придумал Трясогузка. Надписи делал Мика. Им хотелось, чтобы самому Колчаку донесли о существовании новой армии, которая объявила беспощадную войну всем белякам.Третьим в армию был принят Цыган.Его привели к сгоревшему дому, втолкнули в тёмный лаз, и он ползвперёд, пока не провалился в какую-то дыру. Удар был мягкий — под люком на полу подвала лежала охапка соломы. Даже гитара не сломалась.Цыган услышал, как один за другим спрыгнули Трясогузка и Мика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22