Ну хочешь, проверь меня на детекторе лжи.
— Не надо хамить, сударыня, — сказал папа. — И чем же вы занимались с этой девочкой, в таком случае? Почему, черт возьми, ты не позвонила домой и не предупредила мать? Столько было скандалов, пока ты выпрашивала мобильник, что ж теперь им не воспользовалась?
— Батарейка села, — соврала я. — Я хотела позвонить от Жасмин, но они только что переехали, им ещё не успели подключить телефон.
Уилл даже головой покачал, так легко и складно я врала. Мама и даже папа готовы были мне поверить. Я продолжала тараторить, долго распространялась о родителях Жасмин, как будто они ещё вместе и я их обоих видела.
— Кажется, я знаю Миранду Кейп. Она, по-моему, играла в «Ист-эндерах»? Такая блондинка, из-за которой начались все неприятности? — сказала мама. — А какая она на самом деле, Фиалка? Действительно так вульгарно разговаривает?
— Нет-нет, это только по роли, на самом деле она высший класс. И папа Жасмин, Джонатан, тоже такой же. Он играет в «Сан-Франциско», это мюзикл, который идёт в «Риальто».
— Я видела афишу. Как раз хотела попросить папу сводить меня на годовщину свадьбы. Боже мой, и ты с ними познакомилась, подумать только! А что эта Жасмин? Наверное, эффектная девочка?
— Она самая красивая девочка на свете! — сказала я.
— Послушайте только! — фыркнул папа. — Подбери слюни, деточка. Все это не даёт тебе права болтаться неизвестно где до глубокой ночи и бессовестно нас пугать.
Но его крики уже звучали не так искренне. Минут десять он ещё зудел, я послушно кивала: «Да, папочка, нет, папочка, я больше никогда не буду, папочка». В конце концов он утих, открыл банку с пивом и устроился перед телевизором смотреть сериал «По закону», громко ругаясь, когда, по его мнению, что-то показывали неправильно.
Мама закидала меня бесчисленными вопросами про Миранду. Правда ли она натуральная блондинка, и не поправилась ли она, и как она была одета? Я выдумывала ответы на ходу, и мама как будто осталась вполне ими довольна.
Уилл поднялся с места и побрёл к себе в комнату. Я тоже потихоньку удрала к себе. Бросилась на скучное покрывало в розовых цветочках, уставилась на феечек, болтающихся над головой. Где бы раздобыть вышитое индийское покрывало и ёлочную гирлянду?
Вдруг дверь открылась, и в комнату вошёл Уилл. Уже перешагнув порог, постучал.
— А можно не вламываться?
— Я стучал.
— Ага, и дал достаточно времени ответить, нечего сказать!
— А чем таким секретным ты тут занимаешься? Пишешь своему драгоценному Касперу Голубая-Мечта? Ах, дорогой К. Г., мне так грустно и одиноко, бедненькая я, несчастненькая!
— Ты что, читал мои письма? — рассвирепела я.
— Какое убожество — настрочить сто тысяч писем человеку, с которым никогда в жизни не встречалась, и даже не отправить их!
— Ещё большее убожество — лазить по чужим комнатам и читать чужие письма. По-моему, это отвратительно! — сказала я.
— А по-моему, гораздо более отвратительно выдавать чужие тайны, — огрызнулся он, прислонившись к двери.
Боже, он все слышал! Я уставилась на его уши — и как только они сумели расслышать шёпот на расстоянии двадцати шагов? У него были довольно странные уши, чуть заострённые сверху.
— Ну и уши у тебя, прямо как у мистера Спока, — сказала я слабым голосом.
Помолчали.
— Прости меня, Уилл. Я знаю, что не должна была ей рассказывать.
Уилл пожал плечами.
— Да рассказывай на здоровье.
Что-то уж слишком он спокоен, даже не верится. Я подставила руку, Уилл, широко и замысловато размахнувшись, шлёпнул по ней ладонью. Он сам обучил меня этому ритуалу, когда мне было шесть лет и мы с ним завели свой собственный закрытый элитный клуб «Уилл и Фиалка».
— Жасмин теперь моя лучшая подруга, — нерешительно заговорила я. — Но с ней я никогда не смогу дружить так, как мы дружим с тобой.
— Бр-р, кончай разводить сантименты. Я сейчас утону в сиропе! — Уилл сделал вид, будто отскребает от себя что-то липкое и приторное, но прежде чем выйти за дверь, широко мне улыбнулся.
Я была просто не в силах сосредоточиться на таких скучных вещах, как домашние задания. Вместо этого села листать книгу Каспера Грёзы. На каждой странице я находила что-нибудь от неё. У феи Колокольчика были её глаза; у феи Гардении — её белая кожа; у феи Кувшинки — её стройные руки и ноги; у феи Золотого Дождя — её длинные светлые волосы. Я задумалась: интересно, Каспер Грёза придумывал своих фей из головы или рисовал с натуры маленьких эльфов, которые прогуливались на пуантах по его художественной мастерской, взмахивая тоненькими ручками? Или все они списаны с какой-то одной девушки? И может, эта девушка — его подружка?
Я посмотрела на тёмную фотографию на суперобложке. На всех его книжках печатают один и тот же снимок, такой затемнённый, что ничего невозможно разглядеть, кроме глаз, и длинного носа, и изысканно изогнутых губ. Не угадаешь, сколько ему лет. Мне нравилось думать, что он не очень старый. Если он создал книгу про Дымчатую фею, только-только окончив художественное училище, когда ему было двадцать один — двадцать два года, то сейчас, возможно, ему нет и тридцати. Когда мне исполнится двадцать, разница в возрасте получится не такая уж большая.
Не нужны мне никакие дурацкие мальчишки. Я буду ждать своего единственного мужчину.
На следующий день я спросила Жасмин, был ли у неё когда-нибудь мальчик.
— Не то чтобы, — ответила она со смешком. — Я позволяла целовать себя в День святого Валентина и присылать мне «валентинки», встречалась то с одним, то с другим в «Макдоналдсе», ну, ты понимаешь, всякое такое.
— Конечно, — сказала я, хотя никогда ничего подобного со мной не случалось.
— Но все это несерьёзно, — продолжала Жасмин. — С ними невозможно общаться — вот как мы с тобой общаемся.
И она улыбнулась.
Я улыбнулась в ответ. Моё сердце радостно забилось. Словно мы подружились давным-давно, а не двадцать четыре часа назад. Сегодня Жасмин больше походила на школьницу — в коротеньком сереньком пиджачке и зеленой юбочке, открывавшей её очаровательные длинные ножки. Но миссис Мейсон, увидев её, содрогнулась, вызвала к доске и долго поучала, как должна выглядеть примерная ученица.
— Я с ней полностью согласна, — фыркнула Марни. — У неё же, можно сказать, трусики видно, честное слово! Я бы лучше умерла, чем показалась на людях в таком виде! И зачем ты позволила ей вчера к тебе липнуть? Я, конечно, понимаю, она новенькая, но ты же не обязана все время с ней нянчиться. Терри считает, что она тебе нравится, но ведь на самом деле это же не так, правда?
Я сказала:
— Она мне очень даже нравится, Марни.
— Замолчи! — разозлилась Марни. — Можно подумать, ты в неё влюбилась, извращенка несчастная!
— Сама заткнись, — сказала я. — Ты ничего не понимаешь.
— Может, я и не желаю понимать, — сказала Марни. — Ну ладно, как хочешь. Можешь гулять с кем твоей душеньке угодно.
— И буду, — сказала я.
Марни гордо отошла к Терри. Они принялись шептаться, изредка поглядывая на меня и кивая в сторону Жасмин.
Я понимала, что с Марни и Терри у меня все кончено. Они и раньше-то дружили со мной как бы из милости, а уж теперь точно не станут со мной водиться. Да мне-то что? У меня есть Жасмин.
Я знала, что она недолго пробудет в нашей школе. Когда она уедет, мне станет ещё более одиноко, чем всегда. Но не буду об этом думать сейчас. Надо пользоваться тем, что есть.
Миссис Мейсон наконец закончила свою проповедь и отпустила Жасмин.
— О боже, — шепнула мне Жасмин. — Что бы мне такое завтра надеть, чтобы довести её по-настоящему? А, знаю! Джонатан однажды играл в жутко смешном спектакле, это была пародия на школьные истории про девочек девятнадцатого века, и у нас, кажется, ещё сохранился костюм гимназистки… Ой, вот это будет классно — явиться в школу в красном школьном фартучке с чёрными чулками и поясом!
— Жасмин Дэй, ты главная хулиганка нашей школы, — восхитилась я.
— Приходи сегодня ко мне, а? Вместе приготовим мой костюм, — предложила Жасмин.
— Очень хочется… но вряд ли смогу. — Я чувствовала себя скверно. — Меня вчера отругали за то, что я поздно вернулась.
— Да совсем не поздно! Было всего-то часов восемь.
— Жасмин, стоит мне задержаться минут на десять, как дома уже начинается паника.
— Ну ладно. А можно, тогда я к тебе приду?
Ой, мамочки! Я и с Марни и Терри вся исстрадалась. А ведь мнение Жасмин для меня гораздо важнее. Как она отнесётся к моей по-детски обустроенной спальне и к моим феям? Можно, конечно, к её приходу спрятать их в шкаф, но без них моя комната станет совсем пустой и бездарной — самая обыкновенная детская с выцветшими обоями в цветочек, дырками от кнопок по стенам и жалким плюшевым медведем на подоконнике.
— Мне очень хочется, чтобы ты пришла, Жасмин, но мама почему-то не разрешает приводить подружек домой, — соврала я.
Жасмин кивнула, но, по-моему, немного обиделась.
Я сказала:
— Я попробую её уговорить.
— А твой брат? Разве он не приглашает к себе друзей? — спросила Жасмин.
— Уилл ни с кем особенно не общается. Увы, вся наша семейка с причудами.
— А мне нравятся необычные люди, — сказала Жасмин. — И ты мне нравишься, Фиалка.
Похоже, я действительно ей нравилась. Я могла ляпнуть все, что взбредёт в голову, а она ничего, не шарахалась от меня, не смотрела, как на ненормальную. Она улыбалась, будто ей и правда интересно. Я отважилась рассказать ей про свои некоторые детские игры — семейство малюсеньких пластилиновых человечков, которых я держала в коробке из-под ботинок и всюду таскала с собой, про пластмассовых русалок, которых я пускала поплавать в аквариуме, про девочку-привидение — я твёрдо верила, что она живёт у меня в платяном шкафу.
— Жаль, что мы с тобой тогда не были знакомы. Я бы все на свете отдала, чтобы играть в такие игры, — сказала Жасмин. — Ты играла сама с собой?
— Мы играли с Уиллом.
Когда он был в настроении, пластилиновые человечки отправлялись исследовать травяные джунгли в саду, русалки резвились в океане с громадными золотыми китами, а девочка-привидение брала меня за руку своими призрачными пальцами и уводила за собой в страну теней.
— Какая ты счастливая, что у тебя есть брат, — вздохнула Жасмин.
Зато когда Уилл бывал не в настроении, он сминал моих пластилиновых человечков в бесформенный розовый ком, спускал русалок в унитаз, а меня запихивал в тёмный шкаф с привидением и запирал дверцу снаружи.
— Ты, наверное, плохо представляешь, какими иногда могут быть братья, — сказала я. — Особенно мой…
— Так познакомь! — сказала она. — Давай разыщем его на большой перемене.
— Уилл любит бродить в одиночку. Мне не разрешается подходить к нему в школе.
— Как это — не разрешается? Учителя запрещают?
— Да нет. Уилл запрещает, — пробормотала я.
Жасмин засмеялась:
— А ты слушаешься?
— Уилл иногда бывает… немного странным. Если его не слушаться, обязательно потом пожалеешь.
Жасмин подняла брови:
— С этим нужно разобраться.
Сердце у меня отчаянно заколотилось. Я видела, что она не понимает. Я не хотела, чтобы ей пришлось плохо.
— Не надо так волноваться, Филь. — Жасмин легонько дёрнула меня за косу. — Слушай, заплети мне так же, а? Эта старая дура, миссис Мейсон, говорит, чтобы я не ходила с распущенными волосами. Помоги мне, будь лапочкой!
— Конечно, — сказала я. — Давай свою серебряную щётку.
— У меня её нет с собой… А у тебя не найдётся щётки?
— Да, только она немножко грязная. Ничего?
— А что такого? Мы же лучшие подруги! Твоя щётка, моя щётка… Твои вошки — мои вошки…
— У меня нет вшей!
— У меня тоже, глупенькая. Причеши меня, ну пожалуйста.
Я расчесала её роскошные длинные золотистые кудри. Они были такие тёплые на ощупь, такие шелковистые, такие тонкие и нежные по сравнению с моими жёсткими густыми космами. Я едва справлялась с неуклюжими пальцами, старательно переплетая ускользающие пряди. Мне ужасно хотелось причесать её получше, чтобы Жасмин осталась довольна.
Сколько ещё у меня получится оттягивать её визит к нам домой? Хотя, может быть, я напрасно так беспокоюсь. Уилл, скорее всего, запрётся у себя и просидит там, пока она не уйдёт. Наверняка он так и сделает.
Дорогой К. Г.!
Интересно, сколько раз я перечитывала Ваши книжки? И все-таки каждый раз, когда смотрю на какую-нибудь картинку, вижу её по-новому.
Маме они не нравятся. Она ни разу не смотрела их вместе со мной, даже когда я была совсем маленькая. Она говорит, цвета на них слишком бледные, серые, выцветшие. Ей не нравятся деревья с корявыми лицами и узловатыми корнями. Она считает, что старые ведьмы с бородавками на носу, пучеглазые людоеды, извивающиеся змеи и огнедышащие драконы слишком страхолюдные для детской книжки. Сказала: «Не жалуйся, если тебе потом будут сниться кошмары».
Кошмары и правда снились, но мне все равно.
Как-то раз я влетела к себе в комнату, смотрю — мама сидит на кровати, а на коленях у неё раскрытая книжка. Она тут же вскочила, словно испугавшись, и давай вытирать пыль, а ко мне повернулась спиной. Но я успела заметить, что у неё по щекам текут слезы.
Не понимаю, почему это?
С любовью,
Фиалка
Из книги Кacnepa Грёзы «Домашние феи»
Фея Домашнего очага
Робкое волшебное существо, которое старается принести удачу своему дому.
ГЛАВА 8
М ы с Жасмин собирались провести субботу вместе. Мне нравилось произносить эти три слова: мы с Жасмин. Как будто они объединяли нас навеки. Как будто наши души были сиамскими близнецами.
Жасмин попросила, чтобы я пришла к ней в субботу как можно раньше.
— Постарайся к десяти, а? И оставайся к обеду, и к ужину тоже, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Будем делать только то, что ты захочешь, Фиалочка. Совсем не обязательно весь день сидеть дома. Можем пройтись по городу, ты покажешь мне, какие у вас хорошие магазины. Или даже съездить в Лондон. А почему нет?! Я за все заплачу, у меня куча денег. Миранда, чтобы успокоить свою совесть, присылает мне деньги целыми пачками, и Джонатан в последнее время тоже расщедрился. Все-таки «Сан-Франциско» имеет успех, их выступления продлили до конца сезона — чудесно, правда? Это значит, я смогу остаться ещё на три месяца, а может, даже больше.
— А вдруг получится, как с той пьесой Агаты Кристи, которая идёт уже пятьдесят лет?
— Ага, точно, и мы сможем дружить до конца школы, и вместе поступим в колледж, снимем одну квартиру на двоих и будем рассказывать друг другу о всех своих симпатиях…
— Но жить с ними мы не будем и ни в коем случае не выйдем замуж.
— Ни за что на свете! Семейная жизнь — такая гадость, — сказала Жасмин. — Тебе-то повезло, у тебя хоть мама и папа живут вместе.
— Да, но все время ссорятся. Они не разошлись только потому, что мама всегда и во всем уступает папе. Жасмин… А можно нам дружить и после того, как ты отсюда уедешь? Будем посылать друг другу письма по электронной почте и, может, иногда встречаться в выходные?
Голос у меня слегка дрогнул. Мне не хотелось навязываться, не хотелось показывать, как мне это необходимо. Но Жасмин ослепительно улыбнулась, её синие глаза засияли.
— Ты правда будешь мне писать? Сколько девчонок обещали мне переписываться! А на деле ответят раз-другой на мои письма, так постепенно дружба и угасает.
— Я не угасну. Буду себе светиться в уголочке.
— Моя бабушка пела такой псалом про горящую свечу, и там в конце было: «Ты в уголочке, я в другом». Я очень любила бабушку. Она смотрела за мной, когда я была совсем маленькая, а потом я одно время гостила у неё, когда Джонатан с Мирандой разошлись в первый раз. Она сажала меня на колени, так уютно обнимала и называла заинькой… Она была такая милая, хорошая! Я бы все на свете отдала, только бы её вернуть. Она умерла в прошлом году, я неделю проплакала.
У неё и сейчас были слезы на глазах. Одна слезинка перелилась через край и сбежала по щеке. Я осторожно вытерла её отворотом рукава.
— Спасибо, Фиалка. А твоя бабушка ещё жива?
— Да. Но лучше бы умерла, — сказала я.
Жасмин заморгала. От этого слезы снова потекли по щекам, но она сама их смахнула.
— Да ты что?!
— Я знаю, что нехорошо так говорить, но не могу удержаться. Не ужасайся так.
— Почему ты её ненавидишь?
— Это она выболтала Уиллу, что он приёмный. Я же рассказывала…
— Интересно, почему твои родители его усыновили?
— Не знаю. Дело не в том, что они не могли иметь своих детей, ведь у них же есть я.
— Наверное, они сначала думали, что не могут. А ты оказалась для них сюрпризом.
— Наверное. — Меня передёрнуло.
Жасмин засмеялась.
— Ты подумала о том, как они занимаются этим, да?
— Жасмин! Ну да, подумала. Как это получается, что ты все про меня знаешь? Например, с Марни и Терри мы сто лет дружили, но они ничего про меня не понимают.
— Так ведь твоя лучшая подруга — я, а не они. И мы с тобой договорились, проведём вместе всю субботу, да?
— Да, — пообещала я, хотя и подумала, что устроить это будет непросто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
— Не надо хамить, сударыня, — сказал папа. — И чем же вы занимались с этой девочкой, в таком случае? Почему, черт возьми, ты не позвонила домой и не предупредила мать? Столько было скандалов, пока ты выпрашивала мобильник, что ж теперь им не воспользовалась?
— Батарейка села, — соврала я. — Я хотела позвонить от Жасмин, но они только что переехали, им ещё не успели подключить телефон.
Уилл даже головой покачал, так легко и складно я врала. Мама и даже папа готовы были мне поверить. Я продолжала тараторить, долго распространялась о родителях Жасмин, как будто они ещё вместе и я их обоих видела.
— Кажется, я знаю Миранду Кейп. Она, по-моему, играла в «Ист-эндерах»? Такая блондинка, из-за которой начались все неприятности? — сказала мама. — А какая она на самом деле, Фиалка? Действительно так вульгарно разговаривает?
— Нет-нет, это только по роли, на самом деле она высший класс. И папа Жасмин, Джонатан, тоже такой же. Он играет в «Сан-Франциско», это мюзикл, который идёт в «Риальто».
— Я видела афишу. Как раз хотела попросить папу сводить меня на годовщину свадьбы. Боже мой, и ты с ними познакомилась, подумать только! А что эта Жасмин? Наверное, эффектная девочка?
— Она самая красивая девочка на свете! — сказала я.
— Послушайте только! — фыркнул папа. — Подбери слюни, деточка. Все это не даёт тебе права болтаться неизвестно где до глубокой ночи и бессовестно нас пугать.
Но его крики уже звучали не так искренне. Минут десять он ещё зудел, я послушно кивала: «Да, папочка, нет, папочка, я больше никогда не буду, папочка». В конце концов он утих, открыл банку с пивом и устроился перед телевизором смотреть сериал «По закону», громко ругаясь, когда, по его мнению, что-то показывали неправильно.
Мама закидала меня бесчисленными вопросами про Миранду. Правда ли она натуральная блондинка, и не поправилась ли она, и как она была одета? Я выдумывала ответы на ходу, и мама как будто осталась вполне ими довольна.
Уилл поднялся с места и побрёл к себе в комнату. Я тоже потихоньку удрала к себе. Бросилась на скучное покрывало в розовых цветочках, уставилась на феечек, болтающихся над головой. Где бы раздобыть вышитое индийское покрывало и ёлочную гирлянду?
Вдруг дверь открылась, и в комнату вошёл Уилл. Уже перешагнув порог, постучал.
— А можно не вламываться?
— Я стучал.
— Ага, и дал достаточно времени ответить, нечего сказать!
— А чем таким секретным ты тут занимаешься? Пишешь своему драгоценному Касперу Голубая-Мечта? Ах, дорогой К. Г., мне так грустно и одиноко, бедненькая я, несчастненькая!
— Ты что, читал мои письма? — рассвирепела я.
— Какое убожество — настрочить сто тысяч писем человеку, с которым никогда в жизни не встречалась, и даже не отправить их!
— Ещё большее убожество — лазить по чужим комнатам и читать чужие письма. По-моему, это отвратительно! — сказала я.
— А по-моему, гораздо более отвратительно выдавать чужие тайны, — огрызнулся он, прислонившись к двери.
Боже, он все слышал! Я уставилась на его уши — и как только они сумели расслышать шёпот на расстоянии двадцати шагов? У него были довольно странные уши, чуть заострённые сверху.
— Ну и уши у тебя, прямо как у мистера Спока, — сказала я слабым голосом.
Помолчали.
— Прости меня, Уилл. Я знаю, что не должна была ей рассказывать.
Уилл пожал плечами.
— Да рассказывай на здоровье.
Что-то уж слишком он спокоен, даже не верится. Я подставила руку, Уилл, широко и замысловато размахнувшись, шлёпнул по ней ладонью. Он сам обучил меня этому ритуалу, когда мне было шесть лет и мы с ним завели свой собственный закрытый элитный клуб «Уилл и Фиалка».
— Жасмин теперь моя лучшая подруга, — нерешительно заговорила я. — Но с ней я никогда не смогу дружить так, как мы дружим с тобой.
— Бр-р, кончай разводить сантименты. Я сейчас утону в сиропе! — Уилл сделал вид, будто отскребает от себя что-то липкое и приторное, но прежде чем выйти за дверь, широко мне улыбнулся.
Я была просто не в силах сосредоточиться на таких скучных вещах, как домашние задания. Вместо этого села листать книгу Каспера Грёзы. На каждой странице я находила что-нибудь от неё. У феи Колокольчика были её глаза; у феи Гардении — её белая кожа; у феи Кувшинки — её стройные руки и ноги; у феи Золотого Дождя — её длинные светлые волосы. Я задумалась: интересно, Каспер Грёза придумывал своих фей из головы или рисовал с натуры маленьких эльфов, которые прогуливались на пуантах по его художественной мастерской, взмахивая тоненькими ручками? Или все они списаны с какой-то одной девушки? И может, эта девушка — его подружка?
Я посмотрела на тёмную фотографию на суперобложке. На всех его книжках печатают один и тот же снимок, такой затемнённый, что ничего невозможно разглядеть, кроме глаз, и длинного носа, и изысканно изогнутых губ. Не угадаешь, сколько ему лет. Мне нравилось думать, что он не очень старый. Если он создал книгу про Дымчатую фею, только-только окончив художественное училище, когда ему было двадцать один — двадцать два года, то сейчас, возможно, ему нет и тридцати. Когда мне исполнится двадцать, разница в возрасте получится не такая уж большая.
Не нужны мне никакие дурацкие мальчишки. Я буду ждать своего единственного мужчину.
На следующий день я спросила Жасмин, был ли у неё когда-нибудь мальчик.
— Не то чтобы, — ответила она со смешком. — Я позволяла целовать себя в День святого Валентина и присылать мне «валентинки», встречалась то с одним, то с другим в «Макдоналдсе», ну, ты понимаешь, всякое такое.
— Конечно, — сказала я, хотя никогда ничего подобного со мной не случалось.
— Но все это несерьёзно, — продолжала Жасмин. — С ними невозможно общаться — вот как мы с тобой общаемся.
И она улыбнулась.
Я улыбнулась в ответ. Моё сердце радостно забилось. Словно мы подружились давным-давно, а не двадцать четыре часа назад. Сегодня Жасмин больше походила на школьницу — в коротеньком сереньком пиджачке и зеленой юбочке, открывавшей её очаровательные длинные ножки. Но миссис Мейсон, увидев её, содрогнулась, вызвала к доске и долго поучала, как должна выглядеть примерная ученица.
— Я с ней полностью согласна, — фыркнула Марни. — У неё же, можно сказать, трусики видно, честное слово! Я бы лучше умерла, чем показалась на людях в таком виде! И зачем ты позволила ей вчера к тебе липнуть? Я, конечно, понимаю, она новенькая, но ты же не обязана все время с ней нянчиться. Терри считает, что она тебе нравится, но ведь на самом деле это же не так, правда?
Я сказала:
— Она мне очень даже нравится, Марни.
— Замолчи! — разозлилась Марни. — Можно подумать, ты в неё влюбилась, извращенка несчастная!
— Сама заткнись, — сказала я. — Ты ничего не понимаешь.
— Может, я и не желаю понимать, — сказала Марни. — Ну ладно, как хочешь. Можешь гулять с кем твоей душеньке угодно.
— И буду, — сказала я.
Марни гордо отошла к Терри. Они принялись шептаться, изредка поглядывая на меня и кивая в сторону Жасмин.
Я понимала, что с Марни и Терри у меня все кончено. Они и раньше-то дружили со мной как бы из милости, а уж теперь точно не станут со мной водиться. Да мне-то что? У меня есть Жасмин.
Я знала, что она недолго пробудет в нашей школе. Когда она уедет, мне станет ещё более одиноко, чем всегда. Но не буду об этом думать сейчас. Надо пользоваться тем, что есть.
Миссис Мейсон наконец закончила свою проповедь и отпустила Жасмин.
— О боже, — шепнула мне Жасмин. — Что бы мне такое завтра надеть, чтобы довести её по-настоящему? А, знаю! Джонатан однажды играл в жутко смешном спектакле, это была пародия на школьные истории про девочек девятнадцатого века, и у нас, кажется, ещё сохранился костюм гимназистки… Ой, вот это будет классно — явиться в школу в красном школьном фартучке с чёрными чулками и поясом!
— Жасмин Дэй, ты главная хулиганка нашей школы, — восхитилась я.
— Приходи сегодня ко мне, а? Вместе приготовим мой костюм, — предложила Жасмин.
— Очень хочется… но вряд ли смогу. — Я чувствовала себя скверно. — Меня вчера отругали за то, что я поздно вернулась.
— Да совсем не поздно! Было всего-то часов восемь.
— Жасмин, стоит мне задержаться минут на десять, как дома уже начинается паника.
— Ну ладно. А можно, тогда я к тебе приду?
Ой, мамочки! Я и с Марни и Терри вся исстрадалась. А ведь мнение Жасмин для меня гораздо важнее. Как она отнесётся к моей по-детски обустроенной спальне и к моим феям? Можно, конечно, к её приходу спрятать их в шкаф, но без них моя комната станет совсем пустой и бездарной — самая обыкновенная детская с выцветшими обоями в цветочек, дырками от кнопок по стенам и жалким плюшевым медведем на подоконнике.
— Мне очень хочется, чтобы ты пришла, Жасмин, но мама почему-то не разрешает приводить подружек домой, — соврала я.
Жасмин кивнула, но, по-моему, немного обиделась.
Я сказала:
— Я попробую её уговорить.
— А твой брат? Разве он не приглашает к себе друзей? — спросила Жасмин.
— Уилл ни с кем особенно не общается. Увы, вся наша семейка с причудами.
— А мне нравятся необычные люди, — сказала Жасмин. — И ты мне нравишься, Фиалка.
Похоже, я действительно ей нравилась. Я могла ляпнуть все, что взбредёт в голову, а она ничего, не шарахалась от меня, не смотрела, как на ненормальную. Она улыбалась, будто ей и правда интересно. Я отважилась рассказать ей про свои некоторые детские игры — семейство малюсеньких пластилиновых человечков, которых я держала в коробке из-под ботинок и всюду таскала с собой, про пластмассовых русалок, которых я пускала поплавать в аквариуме, про девочку-привидение — я твёрдо верила, что она живёт у меня в платяном шкафу.
— Жаль, что мы с тобой тогда не были знакомы. Я бы все на свете отдала, чтобы играть в такие игры, — сказала Жасмин. — Ты играла сама с собой?
— Мы играли с Уиллом.
Когда он был в настроении, пластилиновые человечки отправлялись исследовать травяные джунгли в саду, русалки резвились в океане с громадными золотыми китами, а девочка-привидение брала меня за руку своими призрачными пальцами и уводила за собой в страну теней.
— Какая ты счастливая, что у тебя есть брат, — вздохнула Жасмин.
Зато когда Уилл бывал не в настроении, он сминал моих пластилиновых человечков в бесформенный розовый ком, спускал русалок в унитаз, а меня запихивал в тёмный шкаф с привидением и запирал дверцу снаружи.
— Ты, наверное, плохо представляешь, какими иногда могут быть братья, — сказала я. — Особенно мой…
— Так познакомь! — сказала она. — Давай разыщем его на большой перемене.
— Уилл любит бродить в одиночку. Мне не разрешается подходить к нему в школе.
— Как это — не разрешается? Учителя запрещают?
— Да нет. Уилл запрещает, — пробормотала я.
Жасмин засмеялась:
— А ты слушаешься?
— Уилл иногда бывает… немного странным. Если его не слушаться, обязательно потом пожалеешь.
Жасмин подняла брови:
— С этим нужно разобраться.
Сердце у меня отчаянно заколотилось. Я видела, что она не понимает. Я не хотела, чтобы ей пришлось плохо.
— Не надо так волноваться, Филь. — Жасмин легонько дёрнула меня за косу. — Слушай, заплети мне так же, а? Эта старая дура, миссис Мейсон, говорит, чтобы я не ходила с распущенными волосами. Помоги мне, будь лапочкой!
— Конечно, — сказала я. — Давай свою серебряную щётку.
— У меня её нет с собой… А у тебя не найдётся щётки?
— Да, только она немножко грязная. Ничего?
— А что такого? Мы же лучшие подруги! Твоя щётка, моя щётка… Твои вошки — мои вошки…
— У меня нет вшей!
— У меня тоже, глупенькая. Причеши меня, ну пожалуйста.
Я расчесала её роскошные длинные золотистые кудри. Они были такие тёплые на ощупь, такие шелковистые, такие тонкие и нежные по сравнению с моими жёсткими густыми космами. Я едва справлялась с неуклюжими пальцами, старательно переплетая ускользающие пряди. Мне ужасно хотелось причесать её получше, чтобы Жасмин осталась довольна.
Сколько ещё у меня получится оттягивать её визит к нам домой? Хотя, может быть, я напрасно так беспокоюсь. Уилл, скорее всего, запрётся у себя и просидит там, пока она не уйдёт. Наверняка он так и сделает.
Дорогой К. Г.!
Интересно, сколько раз я перечитывала Ваши книжки? И все-таки каждый раз, когда смотрю на какую-нибудь картинку, вижу её по-новому.
Маме они не нравятся. Она ни разу не смотрела их вместе со мной, даже когда я была совсем маленькая. Она говорит, цвета на них слишком бледные, серые, выцветшие. Ей не нравятся деревья с корявыми лицами и узловатыми корнями. Она считает, что старые ведьмы с бородавками на носу, пучеглазые людоеды, извивающиеся змеи и огнедышащие драконы слишком страхолюдные для детской книжки. Сказала: «Не жалуйся, если тебе потом будут сниться кошмары».
Кошмары и правда снились, но мне все равно.
Как-то раз я влетела к себе в комнату, смотрю — мама сидит на кровати, а на коленях у неё раскрытая книжка. Она тут же вскочила, словно испугавшись, и давай вытирать пыль, а ко мне повернулась спиной. Но я успела заметить, что у неё по щекам текут слезы.
Не понимаю, почему это?
С любовью,
Фиалка
Из книги Кacnepa Грёзы «Домашние феи»
Фея Домашнего очага
Робкое волшебное существо, которое старается принести удачу своему дому.
ГЛАВА 8
М ы с Жасмин собирались провести субботу вместе. Мне нравилось произносить эти три слова: мы с Жасмин. Как будто они объединяли нас навеки. Как будто наши души были сиамскими близнецами.
Жасмин попросила, чтобы я пришла к ней в субботу как можно раньше.
— Постарайся к десяти, а? И оставайся к обеду, и к ужину тоже, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Будем делать только то, что ты захочешь, Фиалочка. Совсем не обязательно весь день сидеть дома. Можем пройтись по городу, ты покажешь мне, какие у вас хорошие магазины. Или даже съездить в Лондон. А почему нет?! Я за все заплачу, у меня куча денег. Миранда, чтобы успокоить свою совесть, присылает мне деньги целыми пачками, и Джонатан в последнее время тоже расщедрился. Все-таки «Сан-Франциско» имеет успех, их выступления продлили до конца сезона — чудесно, правда? Это значит, я смогу остаться ещё на три месяца, а может, даже больше.
— А вдруг получится, как с той пьесой Агаты Кристи, которая идёт уже пятьдесят лет?
— Ага, точно, и мы сможем дружить до конца школы, и вместе поступим в колледж, снимем одну квартиру на двоих и будем рассказывать друг другу о всех своих симпатиях…
— Но жить с ними мы не будем и ни в коем случае не выйдем замуж.
— Ни за что на свете! Семейная жизнь — такая гадость, — сказала Жасмин. — Тебе-то повезло, у тебя хоть мама и папа живут вместе.
— Да, но все время ссорятся. Они не разошлись только потому, что мама всегда и во всем уступает папе. Жасмин… А можно нам дружить и после того, как ты отсюда уедешь? Будем посылать друг другу письма по электронной почте и, может, иногда встречаться в выходные?
Голос у меня слегка дрогнул. Мне не хотелось навязываться, не хотелось показывать, как мне это необходимо. Но Жасмин ослепительно улыбнулась, её синие глаза засияли.
— Ты правда будешь мне писать? Сколько девчонок обещали мне переписываться! А на деле ответят раз-другой на мои письма, так постепенно дружба и угасает.
— Я не угасну. Буду себе светиться в уголочке.
— Моя бабушка пела такой псалом про горящую свечу, и там в конце было: «Ты в уголочке, я в другом». Я очень любила бабушку. Она смотрела за мной, когда я была совсем маленькая, а потом я одно время гостила у неё, когда Джонатан с Мирандой разошлись в первый раз. Она сажала меня на колени, так уютно обнимала и называла заинькой… Она была такая милая, хорошая! Я бы все на свете отдала, только бы её вернуть. Она умерла в прошлом году, я неделю проплакала.
У неё и сейчас были слезы на глазах. Одна слезинка перелилась через край и сбежала по щеке. Я осторожно вытерла её отворотом рукава.
— Спасибо, Фиалка. А твоя бабушка ещё жива?
— Да. Но лучше бы умерла, — сказала я.
Жасмин заморгала. От этого слезы снова потекли по щекам, но она сама их смахнула.
— Да ты что?!
— Я знаю, что нехорошо так говорить, но не могу удержаться. Не ужасайся так.
— Почему ты её ненавидишь?
— Это она выболтала Уиллу, что он приёмный. Я же рассказывала…
— Интересно, почему твои родители его усыновили?
— Не знаю. Дело не в том, что они не могли иметь своих детей, ведь у них же есть я.
— Наверное, они сначала думали, что не могут. А ты оказалась для них сюрпризом.
— Наверное. — Меня передёрнуло.
Жасмин засмеялась.
— Ты подумала о том, как они занимаются этим, да?
— Жасмин! Ну да, подумала. Как это получается, что ты все про меня знаешь? Например, с Марни и Терри мы сто лет дружили, но они ничего про меня не понимают.
— Так ведь твоя лучшая подруга — я, а не они. И мы с тобой договорились, проведём вместе всю субботу, да?
— Да, — пообещала я, хотя и подумала, что устроить это будет непросто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14