Ноэль Калеф: «Лифт На Эшафот»

Ноэль Калеф
Лифт На Эшафот


Zmiy
«С.Жапризо. Ловушка для Золушки: Романы.»: Прогресс; Москва; 1988
Ноэль КалефЛИФТ НА ЭШАФОТ Глава I Фонари зажглись сразу все одновременно. Но было еще светло, и их отражение терялось на мокром асфальте, обмытом весенним дождем и последним снегом. Люди суетились возле больших магазинов. За окнами домов угадывались опустевшие квартиры: каждый хотел воспользоваться субботним вечером, а иные уезжали на уик-энд за город.Однако многие учреждения еще работали. В центре города тут и там светились окна. Светились они и в многоэтажном здании «Ума-Стандард», построенном в стиле кричащего модернизма на краю бульвара Осман.У приоткрытого окна сидели друг против друга мужчина и женщина. Он – в кресле за металлическим письменным столом, она – с блокнотом на коленях в затянувшемся ожидании, когда ей додиктуют письмо.Мужчина опустил голову. Углубившись в свои мысли, он пытался представить себе будущее, разглядеть в нем проблеск надежды. Он забыл о сидевшей в метре от него секретарше.Машинально он взглянул на часы. «В десятый раз, – отметила она про себя. – Он мне совсем не нравится. И эта горькая складка в углу рта». Вдруг ей показалось, что она угадала правду: «Он влюблен!» Но тут же пожала плечами. Невозможно. Он слишком любит свою жену. Поухаживать, может быть…Чтобы проверить, она слегка подтянула юбку, открыв колени. Мужчина не шелохнулся.В комнате царила атмосфера невысказанной тайны и присущей ранней весне расслабленности. Они вздрогнули, когда в полумраке пронзительный звонок телефона нарушил неестественную тишину. От неожиданности мужчина задел письменный стол. Телефон зазвонил вновь.– Узнайте, в чем дело, Дениза, – раздраженно сказал мужчина.Она поднялась и сняла трубку.– ЭКСИМ, компания по экспорту и импорту, секретариат Жюльена Куртуа. Месье Куртуа? Не знаю, на месте ли он. Минутку, мадам.Она прикрыла трубку ладонью и одними губами произнесла: «Ваша жена». Он отпрянул, затем протянул руку.– Алло! Что случилось? О!.. Это очень мило с твоей стороны. Хорошо… Ну что за мысли… Я работаю, как и предупреждал… Напротив… в отличной форме.Он замолчал, давая высказаться жене. Затем ответил, повысив голос:– Да нет же. Зачем тебе приходить? Ты должна понимать, что если я и испортил нам уик-энд, то у меня были…Он повернулся к Денизе, как бы призывая ее в свидетели. Он проглотил слюну: усаживаясь на место, она положила ногу на ногу. Секретарша слегка улыбнулась.– Да нет же! – закричал он в трубку не в состоянии отвести взгляд от ног секретарши.В аппарате что-то скрежетало. Он отнял трубку от уха и смущенно улыбнулся Денизе.– Вовсе нет, Женевьева. Ты позвонила, чтобы убедиться, что я здесь? Ну вот… Видишь?.. Я на месте!Продолжая говорить, он наблюдал за секретаршей. Она иронически подняла брови, и это его смутило. Жена говорила так громко, что ему пришлось опять отвести трубку от уха. Присутствие Денизы его стесняло. Он взглянул на нее: может быть, она сообразит и выйдет? Ничуть не бывало. Не обращая на него никакого внимания, она с сосредоточенным видом поправляла швы на чулках.Жюльен Куртуа ощутил огромную усталость. Дениза ничего не значила для него, но ему вдруг захотелось бросить все: телефон, свои планы, заботы – и исчезнуть вместе с ней, забыться в ее объятиях, хотя бы на час… Пока все не уладится… На другом конце провода ему задавали вопросы. Он ответил:– Договорились. Хорошо.За потоком бессвязных слов последовала пауза, а затем отчетливое: «Ты меня любишь?»Дениза обернулась. И она тоже расслышала.– Ммм… Конечно…– Нет, Жюльен. Скажи мне это. Скажи.Он не знал куда деваться. Секретарша делала вид, что не смотрит в его сторону.– Прошу тебя, Женевьева! Это неподходящий момент.– Ты не один?– В том-то и дело. Ты поняла?.. Да. Но я совершенно спокоен, повторяю тебе. Нет. К семи часам я не вернусь. Попозже… В полседьмого у меня важная встреча. Да. Перезвони еще, чтобы убедиться, что я не сдвинулся с места!Он бросил трубку. Дениза сидела с невинным видом, но юбку не одернула.– Никогда не выходите замуж, Дениза, – сказал он, криво улыбаясь. – Так… На чем мы остановились?– «Господа…»– Да… Правильно… «Господа… Мы получили…»Он поднес руку к глазам и посмотрел на часы. В углу страницы Дениза поставила цифру «11» и обвела ее кружочком.– «Мы получили…» – повторила она.– «…ваше сообщение от…» Поставьте дату.– Какую дату, месье?Она подсмеивалась над ним, но он больше ничего не слышал. Он кашлянул и повернулся к приоткрытому окну. На улице был погожий вечер раннего апреля. Жюльен опять посмотрел на часы.– Когда вы начали диктовать, месье, мне показалось, что вы хотите попросить каталог.– Не важно…Он прислушался. В доме слышался приглушенный смех, звук торопливых шагов. Те, кто работал в субботу во второй половине дня, готовились уходить, и теперь Денизу раздражал ее шеф, который в половине шестого все никак не мог закончить диктовку письма.– На сегодня все, месье?Жюльен Куртуа поднялся так резко, что чуть не опрокинул кресло.– Что? Ммм… Да, отпечатайте письма.Тяжело дыша, он подошел к окну. У него было ощущение, что ему не хватает воздуха.– Но, месье, скоро шесть часов, – запротестовала Дениза.Он повернулся к ней, стараясь улыбнуться:– Знаю, знаю, Дениза. Но я вынужден попросить вас задержаться до половины седьмого.Она хотела возразить, но он остановил ее жестом:– Не сердитесь, малышка. Мне надо кое-что подготовить… для одного крупного дела. Я отдам вам свои записи, и вы сможете перепечатать их в понедельник утром до моего прихода.Девушка была явно огорчена. Он как бы по-отечески положил ей руку на плечо и продолжил:– Это ненадолго… ну, до двадцати минут седьмого! Вызовите меня по интерфону ровно в двадцать минут седьмого, и я вас отпущу. Договорились?В его голосе звучали дружеские нотки, красивые зубы сверкали. В нем было много обаяния, и он знал это, умел этим пользоваться. Дениза опустила голову и с надутым видом направилась к двери. Поднеся руку к выключателю, она спросила:– Зажечь свет?– Нет. Не надо. Мне нужно поразмыслить.– Хорошо, месье.Когда она выходила, он окликнул ее:– Дениза! Проследите, чтобы никто меня не беспокоил.– А… если позвонит мадам Куртуа?– Вы скажете ей, что… что у меня посетитель. Ничего и никого до половины седьмого…– До двадцати минут седьмого!– Да. Двадцать минут седьмого. Спасибо.Она вышла, и Жюльен остался один.До него все еще доносился смех, крики, звук шагов. Он с удовлетворением несколько раз кивнул, но лицо его сохраняло напряженное выражение. Электрические часы на стене показывали без семнадцати шесть. Он проверил свои. Облизнул сухие губы. Затем направился в помещение, примыкавшее к его кабинету, вымыл там руки и тщательно их вытер. Из стенного шкафа, где он держал чистое белье, Жюльен достал носовой платок и заменил тот, что был у него в кармашке. На лбу у него выступил пот.Вернувшись к письменному столу, он открыл средний ящик, достал из него новую чековую книжку и документ, содержащий несколько страниц: «Оборудование нефтеперерабатывающего завода в районе Парижского порта…»Сложив бумаги, Жюльен сунул их во внутренний карман пиджака. Дышал он с трудом, но ничего не мог поделать: дышать мешала тревога.– Надо с этим покончить! – прошептал он, стиснув зубы.Прошло всего две минуты. Он тихонько приоткрыл дверь, отделявшую его кабинет от комнатки секретарши.Дениза шептала в телефонную трубку:– …Еще бы! Ровно в двадцать минут седьмого я ухожу. Не знаю, что с ним сегодня. До пяти часов я читала. Потом он начал диктовать письмо, которое так и не закончил. Ему не сиделось на месте… Вот именно! Вовсе нет! Даже мои ноги! Обычно он на них посматривает украдкой. Нет, я уверена, он влюбился.Глаза Жюльена сверкнули: он был доволен. Дениза, думая, что она одна, продолжала говорить, положив ноги на стол:– Очень ничего… Довольно высокий… Правильные черты лица. Представляешь? Но, ты не представляешь, какие глаза! Эти глаза могут требовать чего угодно.Он наклонился вперед, чтобы лучше слышать. На щеке у него дергался нерв.– Между нами, он, наверное, пользуется огромным успехом! И при всем при том обожает свою жену. Она зануда, но деньги-то у нее. Или по крайней мере у ее брата… Ну вот, и названивает каждые пять минут, морочит голову: «Ты меня любишь? Скажи мне это еще раз…» Можешь себе представить. Что?.. Разумеется, он бабник. Кстати, если бы не мой Поль, я бы попытала счастья…Оставаясь невидимым, Жюльен слушал, одобрительно кивая в такт ее словам.– Во всяком случае, сегодня это, должно быть, серьезно. Он смотрел на часы одиннадцать раз. И сказал жене, что в полседьмого у него «деловое» свидание…Жюльен тихо прикрыл дверь. Было без двенадцати шесть. В какой-то момент он заколебался. Вытащив из кармана чековую книжку и документ, касающийся нефтеперерабатывающего завода, Жюльен смотрел на них, вытаращив глаза и открыв рот. Нервным жестом он достал из ящика автоматический пистолет, но, вздрогнув, положил оружие на место и тихо пробормотал:– Нет. Или выгорит, или не выгорит, но…Он глубоко вздохнул. Воздух наконец наполнил его грудь. «Должно выгореть!» – решил Жюльен.Он подошел к раскрытому окну и перекинул ногу через подоконник. Глава II Напрасно он посмотрел на улицу с высоты двенадцатого этажа. У него закружилась голова. Свет фар несущихся во всех направлениях автомобилей пробивался сквозь темноту. Огни фонарей, как жемчужное колье, окаймляли тротуары. Разноцветное сияние неоновых реклам поднималось к нему. Бездна влекла Жюльена, но, переборов это ощущение, он перекинул через подоконник вторую ногу.Судорожно сжав кулаки, он нащупал ногами маленький выступ на фасаде здания. Медленно выпрямившись, шаг за шагом двинулся вдоль стены. Он давно уже наметил этот путь. Он цеплялся ногтями за крохотный карниз. Сначала нащупывал дорогу левой ногой, потом переставлял правую, и опять все сначала. Ему надо было преодолеть таким образом три метра. Страх все больше овладевал им, но тут он наконец добрался до соседнего окна, раскрыл его и спрыгнул в комнату.Это был никем не занятый довольно просторный кабинет, недавно окрашенный в бледно-зеленый цвет. Тонкий слой белой пыли покрывал паркет, запачканный штукатуркой, заставленный банками с краской. Жюльен на цыпочках подошел к застекленной двери, на которой можно было прочесть справа налево неоконченную надпись: «Не вход…»Внезапно он подскочил, как будто неожиданно вспомнил о чем-то. Дрожащей рукой пошарил в кармане брюк, вытащил тонкие перчатки и натянул их. Вернувшись к окну, долго тер ручку рамы, к которой прикоснулся перед тем. После чего все так же осторожно вновь подошел к застекленной двери, тщательно вытер ноги о валяющийся рядом половичок.Рукой в перчатке он медленно нажал на ручку двери. Освещенный коридор был пуст. Жюльен взял себя в руки и спокойно вышел из кабинета, закрыв за собой дверь. Никого. Он с облегчением вздохнул и сделал несколько шагов. Со всех сторон до него доносились обрывки разговоров:– Попробуй мою помаду, увидишь, она потрясающая.– У тебя поехал чулок, дорогая…Жюльен Куртуа не остановился. Молоденькие девушки прелестны, но это все потом. Он ускорил шаг. По-прежнему никого. Все так, как он предвидел. Коридор поворачивал под прямым углом. Жюльен шел дальше. Это крыло здания освещалось слабее. Здесь арендовали помещения, состоявшие лишь из одной комнаты. И почти все они были закрыты по субботам. Кроме одной в конце коридора, где над дверью горела лампочка: «Боргри. Ссуды под гарантию». Жюльен ухмыльнулся, снял перчатки, сунул их в карман и вошел не постучавшись.Лысый мужчина, возраст которого трудно было определить, склонившийся над письменным столом, поднял голову. На его тонких губах играла злая усмешка.– А! Вот и вы, Куртуа!– Привет, Боргри, – сказал Жюльен, закрывая дверь.Ростовщик не шелохнулся, но его улыбка стала еще заметней.– Ну и дела! Вы теперь и в субботний вечер работаете?– Как и вы.– Я – другое дело. Если бы это проклятое здание было открыто по воскресеньям, я бы работал и в этот святой день! Я-то люблю свою работу!– Скажите лучше, что любите деньги!– А вы?– Я тоже, – признался Жюльен, – но несколько иначе…Боргри лихорадочно вытирал носовым платком вспотевшие ладони. Вновь раздался его бесцветный неприятный голос:– Я ошибся в вас, Куртуа!– Каким образом?Ростовщик откинулся, чтобы лучше видеть, какое действие произведут его слова.– Я принимал вас за неудавшегося коммерсанта, думающего только о девочках и не честнее других, оказавшихся на грани банкротства…Жюльен натянуто улыбнулся:– Что же вас заставляет думать, что я стал серьезней?– Ваш визит ко мне.Куртуа изобразил удивление:– Но ведь именно сегодня срок платежа?– С каких это пор вы думаете о сроках своих платежей? К тому же по закону у вас есть еще время до полуночи. Больше того, поскольку это конец недели, вы получаете отсрочку до утра понедельника!– Кто вам сказал, что мне нужна отсрочка?– У вас есть деньги? – спросил ростовщик с застывшим выражением лица.– Нет.Боргри саркастически улыбнулся:– Я так и думал… Тогда что же вы хотите? Продлить срок? Ничего не получится. Хоть в делах я человек корректный, Куртуа…– Чего нельзя сказать о процентах, которые вы требуете!– Вы знали, что к чему, когда пришли занимать деньги.– Тем не менее. За четыре миллиона наличными требовать расписку на пять миллионов Речь идет о старых французских франках. Один новый франк равен ста старым.

– это чересчур.– Святая невинность! Он еще не достиг совершеннолетия, когда брал эти деньги! Довольно шутить, старина. Разве я вас обманывал? Деньги стоят дорого. И есть определенный риск. Если в понедельник утром вексель не будет оплачен, я его опротестую.– Обойдется без этого, поскольку я могу сейчас же подписать чек.Боргри изумленно раскрыл глаза:– Чек?– Да, чек. Вы знаете, что это такое?– Не шутите, Куртуа, – проворчал ростовщик, – с пятью миллионами не шутят. Вы мне дадите чек, а я сохраню вексель до получения денег?– Зачем вам это? – Жюльен пожал плечами, облокачиваясь на письменный стол. – Если чек без покрытия, вы его опротестуете и подадите жалобу…Боргри нахмурил брови, прикидывая, где здесь ловушка. Он не понимал.– Все это так, – задумчиво согласился ростовщик.Чтобы выиграть время, он развернулся в кресле лицом к сейфу и рассеянно набрал шифр. Послышался щелчок, и тяжелая дверца раскрылась. Через плечо Боргри Жюльен увидел на одной из полок револьвер, явно служащий в качестве пресс-папье. Пальцы ростовщика схватили пачку связанных резинкой бумаг и вытянули из нее вексель.Боргри, не закрывая сейфа, повернулся к Жюльену. Положив вексель на стол, прикрыв его рукой и пристально глядя на Куртуа, он недоверчиво повторил:– Все это так… – Он тяжело вздохнул, как будто, отдавая вексель, испытывал тяжкие страдания. – Значит, я верну вам вексель в обмен на чек на пять миллионов.Жюльен поднес руку к карману.– Минутку, – продолжил Боргри угрожающим тоном. – Если в понедельник банк не оплатит чек, клянусь, я тут же подам жалобу за выдачу чека без покрытия. Я вас предупредил.– Почему вы так убеждены, будто я настолько глуп, что дам вам чек без покрытия, прекрасно зная, что вы не колеблясь отправите меня в тюрьму. Подумайте!– Я пытаюсь, – признался Боргри. – И не могу понять. В настоящий момент у вас есть необходимая сумма в банке?– Этого я никогда не говорил.– Ах так!– Можно подумать, что вам это приятно. Вы хотите получить свои деньги?– Хочу, хочу. Но не меньше мне хочется заполучить ЭКСИМ.– Что вы станете с ним делать? Это торговое предприятие, а не контора ростовщика.– Мне нужна новая вывеска. Здесь начинает пахнуть жареным.Минуту они молча смотрели друг на друга, натянуто улыбаясь. Каждый старался разгадать, каким образом собеседник хочет его одурачить. Боргри обливался потом и комкал платок влажными пальцами. Он внушал Жюльену инстинктивное отвращение. Куртуа испытывал лишь одно желание: бросить все, отдаться на милость победителя, лишь бы не приводить в исполнение свой план. Он первый опустил глаза, прошептав:– И что вам за удовольствие разорять людей, уничтожать их?Боргри с трудом сдерживал ликование:– Я-то за девочками не бегаю. Я делом занимаюсь.Жюльен помимо воли заговорил умоляющим тоном:– Послушайте, старина, если вы продлите вексель всего на два месяца, обещаю вам…– Ни за что! – крикнул Боргри. – Оставьте свои уговоры для баб, которые пожирают ваши деньги. Со мной этот номер не пройдет. Сантименты на бирже котируются невысоко.Куртуа закусил губу:– С того дня, как я подписал вексель…– Прошел уже целый год! – прервал его ростовщик едким тоном. – Не будем забывать, что уже три раза я давал вам отсрочку!– Каждый раз за полмиллиона, не будем забывать и об этом. Боргри, послушайте… Возможно, я и не был образцом добродетели, но я не был обманщиком, и с тех пор…– С тех пор вы наделали немало гадостей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16